Дорога Вехка

Не суждено было увидеть мне яркий свет на хлаальской Плазе. Лишь тусклое мерцание бумажных фонариков отпечаталось в Памяти. Потух свет в божественном граде. Здесь больше нечего делать. Однако, решил я не сразу идти в изумрудный город сияния благой Альмалексии. Бывшей жены. Любовницы. Изменницы. Мне захотелось попасть в глиняную, тёплую Балмору, укрытую от ветров и пепла фоядами да невысокими предгорьями. Осмотрев этот город, перенесусь через водную гладь и сквозь скалы в Морнхолд. Видел я спрятанным глазом, что делалось в землях Телванни. Нет нужды кратно удлинять путь. В коричневом Доме никогда не было божественной искры, как и в мёртвом Дресе. В Хлаалу она иногда добывалась. Редоран должен был положить новое начало. В красном Доме она разгорелась. В Индориле же скорбно перегорела. Природа, созданная незримой рукой творцов, радовала и вдохновляла меня. Эта страна была лучшей из созданных «Б». Статичное, усеянное лиардами звёзд небо с двумя крупными, разноцветными лунами. Раскоряченные кусты; толстоногие, высоченные грибы. Странные, безрукие животные зачем-то порывались на меня нападать, но понюхав склоняли головы и удалялись на цветочные полянки. За цветущим, зелёным Пелагиадом я встретил очаровательную, русоволосую бретонку с аристократичным, но немного детским лицом. Неискушённую, доверчивую и непорочную. Взыграл во мне интерес вспомнить судьбу её и побеседовать. Ведь я видел всё и знал всё. Она была влюблена и неимоверно прекрасна в своей чистой, не опошленной влюблённости, в клубке зарождающейся большой любви. Сейчас она ждала свой объект воздыхания, не будучи уверенной во взаимности, будучи объятой незнанием Ситиса. Как всё-таки прекрасно не ведать о своей судьбе и предназначении. Я первый начал диалог: – Простите за прерывание вашего одинокого ожидания. Он придёт. Он полюбит вас также, как и вы его. Не меньше. Он будет честен с вами, исправится. Я чту воров, потому скажу: вы будете счастливы, пускай и недолго. Будете вознаграждены, но будете и наказаны. Ничто не происходит бесследно. Всё имеет свою цену. Каждое событие должно быть уравновешено, даже в этих мирах. – Что сие значит, мутсера? – «Правда – словно мой муж: наставлена бить, полна процедур и шума, молотящая, тяжёлая, тяжесть сделана схематически, уроки заучиваются лишь посредством булавы. Пусть тех, кто услышит меня, изобьют, и пусть часть из них умрёт в пепле от побоев. Пусть тех, кто найдёт их, найдут убитыми озарением, избитыми, как вероломный дом, ибо если час золотой, затем бессмертный, я секретное послание. Я соучастник Барабана Судьбы, избранный из всех живущих в срединном мире, дабы носить эту корону, отражающую правду, и я искажённый мессия», – процитировал я тридцать первый урок и продолжил. – Вы не просто обыватель, бессмысленный кусок К0ДА. Ваша судьба предначертана всеми творцами, Богами и дополнена несколькими аккордами локального творца. Берегите своего любимого, цените каждую минуту, проведённую вместе с ним. Ваши судьбы замкнуты друг на друге во всех кальпах и незримых слоях бытия. – Вы очень странный, серджо. Признаться, вы смущаете и пугаете меня, как и процитированные учения. Но то, что этот благородный вор предначертан мне – неимоверно радует. Больше и не надо. Это высшая форма счастья. Надеюсь, вы правы и правдивы. Девушка грациозно поклонилась, проникнувшись уважением. – «Водяное Лицо не умеет лгать. Оно исходит из океана, что слишком поглощён делом даже для того, чтобы думать, не то, что лгать. Движение воды трепетом своим напоминает истину». Благословляю вас. Мне пора. Он уже направился к вам, в неуверенности выплеснув на себя мускус Телванни. Будьте смелее и стойко переносите все тяготы бытия. Путь триедин. И оказался я вскоре возле алтаря, возведённого в мою честь. Охватив взглядом ближайшие плантации вновь ужаснулся. И понял, как прав был, не дав тому фермеру гуара, но оказав помощь ему. Кимеры и данмеры всегда были легко соблазняемы и велись на провокации и лёгкие удовольствия. Потомки изголялись над животными, требуя от них невозможное, меняя назначение. Безудержная похоть и жажда наживы вела эльфов. Гуары должны были существовать для прокорма племени нашего, а не для создания немыслимого количества напитков веселящих, во имя кошелька плантатора и удовлетворения прихотей плотских у неуёмных. Какие же ужасные локальные творцы, придумавшие такое! Силы покидали меня в этом мире, особенно с надетым водным лицом. Правду, но выстраданную приносило мне оно. Впервые за столетия мне захотелось отдохнуть, как и любому управляемому в К0Де. Узрел я скрытую в кустах комуники гробницу и решил переночевать в спокойствии от зверей диких да путников паскудных. Не было предела моему отвращению, когда почуял вонь испражнений ссохшихся и гнилости свежей. Неприятны, хоть и привычны мне были покойники, кроме этих. Несчастные через Второе Отверстие были начинены мерзостным скаттлом, аки звери запекаемые. Только последних начиняли пикантным, съедобным, не отхожим, к ужинам праздничным. В этих же смертях не было никакого праздника, кроме пытки и торжества изуверства. Какой ужасный и аморальный изверг мог сделать нечто подобное? О, да это всё было в моих видениях. Страшное имя КАЛN. Порочная часть Намиры. Аспект всеобъемлющей Пустоты. Слезшая кожа чёрного Ситиса. Только сейчас узрел я наживо ужасы, творимые её последователями на нашей земле, ибо место им в богомерзком Валенвуде. Вот и ОНN. Предо мной появился перепачканный скаттлом бочмери в коричневой мантии. Босоногий, с бездонными глазами. Не признал он Бога в этом обличии и было ему всё равно, кто пред ним. Он лишь сказал вторичные фразы, придуманные локальными творцами: – Т6/ YМРЕ///6 3ДЕС6! ВО ИМR КА/\N, КАК N DRUГNЕ! – кивнул он на сложенных в углу смердящих мертвецов. Услышали моё присутствие после изменённой газами Обливиона речи его. Не было культа этого в писаниях и творении К0Ды да в канонах творцов «Б». Хотя, что есть канон? Его больше нет – только К0ДА и Память во власти которых даже Боги! Новые творцы замыслили мерзостных тварей этих и вид пещеры со стремящимися в Красную гору живыми, кишкообразными червоточинами. Муатрой поражал, тарчем защищался и добивал милосердно. «Всякий, кого ударял я, опустошался и обращался в костяную пыль. Путь костей отныне читали лишь звёзды и небеса боле никогда не знали детей. Я преследовал кусающих одного за одним, и все их порождения, и убивал их Девятью Отверстиями, и мудревшие прятались от грозной Муатры». Но не было в них мудрости, одни лишь страсти ложные, как и их лгущая Бог-Богиня. Возле пепелища погребального костра данмерского стоял изменённый новой Богиней Порока вампир. КА/\ПNР. Ужасен был вид его на фоне полных пик черепов и кишок опустевших бедняг. Ведь сфера её ПУСТОТ/\. Похож он был на моих старых соратников: Вемина, Одроса и иных Неоплаканных, но был изменён скабрёзным волшебством Намиры, давшей дважды Второе Отверствие во лбу и изменившей серый цвет на бежевый, бочмерский. Старый-новый враг лишь усмехнулся, признав меня. Он держался уверенно и неимоверно горделиво, поверив в себя и свою госпожу: – ОНN НЕ ПРИНRЛN ВЕЧНY9 ПYСТОТY, ЛЖ8БОГ, – кивнул он на другие гниющие тела и их составляющие на пепелище. – ТЫ YСТАРЕL. ТЫ НЕ НYЖЕН НОВОМY МИРY. YР СГОРЕL. ТЫ ОСЛ/\6. ВЫ ПРО////\ОЕ. НАСТАЛА ЭRА КАЛN И АПОКАLИПСИС/\. ПРИМN NСТИНY! ПРИМN ПYСТОТЕLОСТ6! – нашептал он на страшном наречии Гибельной Пустоты, бросившись терзать мою осязаемую плоть. Похож он был на ранее поражённую Лунную Ось, сотканную из прямых линий, потому взял я меч кривой, а не Муатру, поразившую детей его. Да облепили монстра краденые души, предав его плоть огню Предков и отправив в Забвение, оставив лишь дымящуюся кучку коричневого праха. Исправился и вид крипты, вернувшись в задуманный Архитекторами. Уснул я во сне Творцов, а проснувшись почувствовал одолевший меня древний голод. Испугавшись слабости своей, снял я лицо водное и вышел из поганой пещеры, направившись в сторону искомого города. Может действительно моё время в нынешнем мире подошло к концу и это был последний бой против изменившихся восьми монстров?