Дьявольские любовники

В безвременье. В тишине. В пустоте. Без капли тревоги и вне всяких забот, вдвоём, на одной смятой постели, насквозь пропахшей их бесплотными телами. Маргарита нежно ведёт кончиками пальцев по груди Мастера, касаясь будто впервые, с тем же трепетом и невыносимым желанием. Они теперь могу быть вместе, буквально навсегда, без каких-либо «но» и «если». Их любовь безумна и беспощадна, и столь всеобъемлюща, что становится почти больно произносить вслух такие слова. Они в раю, своём собственном уголке, с квартиркой как на Арбате, за дверью которой не потрёпанный большевиками сад, а бесконечное пространство, море и скалы, деревья, лес, ромашковые поля. Чистый воздух, тёплый ветерок и полнейшее ощущение свободы, которое пронизывает каждую частичку их истерзанных душ. Им никто не говорит напрямую, но по тому, что их квартирка соединена узкой винтовой лестницей с замком в готическом стиле, где всегда царит полутьма и жарко, как в Сахаре, они понимают, что их маленький уголок рая находится в аду. Но черти и демоны их не беспокоят ничуть, если и есть вблизи, никогда не показываются на глаза, не пугают и не пакостят. Лишь знакомые им обоим лица навещают их, но никогда не без предупреждения или даже приглашения. Самый частый их гость — Бегемот, к которому пара привязана в равной степени. Кот может сесть и выпить вина с Мастером, слушая, как Марго мягким, мелодичным голосом читает его новую книгу. Может поиграть в шахматы, может стопками лакать водку и рассказывать совершенно похабные стихи, частушки с доброй примесью сильного русского мата, а может, точно истинный кот, свернуться мягким уютным клубком на коленях, позволяя чесать себя за ухом и мурлыча как трактор, принося ни с чем не сравнимое удовольствие. Разве же можно обвинить Бегемота в том, что он демон? Реже к ним приходят Фагот и Азазелло, ведут долгие философские или исторические беседы, рассказывают о своих похождениях и о том, что происходит там, вверху, на земле. Однажды их рассказ вызывает совершенно ведьминский смех у Марго, когда она слышит, что такой страны как СССР больше не существует. Она поднимается, всё ещё широко улыбаясь, и поднимает бокал вверх, чтобы произнести тост об избавлении от гнили и грязи. Мастер сидит с задумчивым выражением лица, его не трогает улыбка, несмотря на то, что этот «эксперимент», как однажды его назвал Воланд, принёс лично ему слишком много страданий. Обычно рассказы более пространные, а иногда и более конкретные. Так, однажды Азазелло приносит весть о появлении телефонной связи в виде маленьких прямоугольных устройств с кнопками. Теперь они распространены, так что кто угодно может позвонить кому угодно в любой точке мира. Это будоражит воображение, заставляя Мастера придумывать всё более и более странные и неожиданные развороты сюжетов, пользуясь новыми и, без сомнения, крайне удобными изобретениями человечества. Фагот даже демонстрирует одно такое в следующее появление — правда, он уже совсем без кнопок. «Прошло время», — хмыкает на это Фагот и улыбается хитро. Мастер и Маргарита не знают сколько времени прошло. Нигде нет часов, нет дня и ночи, спят и едят они разве что по привычке и ради удовольствия, но так редко, что это уже и не похожее на их прежнее существование. И стойко ощущается…стагнация. Они застыли, как кусок персика в желе, оставаясь в неизменном виде и с каждой каплей безвременья теряя то, что делало их людьми. Лишь в редкие моменты они чувствуют себя как раньше, когда на пороге квартиры появляется сперва кончик трости, а затем и сам хозяин этого места и их сущности — Мессир. Он тот, кто никогда не предупреждает и никогда не ждёт приглашения. Ему и не нужно это — в этой квартире, двое, ставшие одним, всегда рады его увидеть. И услышать его хрипловатый голос с немецким акцентом, который так полюбился им обоим, хотя все прекрасно знают, что Дьявол может говорить на любом языке без какого-либо акцента. Но для них Воланд такой — представительный, элегантный, красивый, как и положено быть Сатане. Хотя, по словам Бегемота, «мессир просто красуется перед вами, кто ж знает почему». Воланд обходителен с Марго, приветствует её, целуя её руку и улыбается тонко, но с почтением. С Мастером они ведут себя как давние друзья, не избегая случайных касаний и заливистого смеха, тихих душевных разговоров на кухне и просто тишины, комфортной для всех. Мессир — редкий гость, но он внимателен и заботлив, каждый раз приносит с собой что-то, что непременно заинтересует пару или позволит украсить их вечность. Так на полках квартиры появляются свеженаписанные книги — одна лучше другой, разные карты, длинные эссе и статьи, журналы с новостями из разных областей наук, с исследованиями. Это должно было бы их развлечь, но даже чтение способно утомить душу. Они становятся тише, говорят совсем мало, перестают есть даже из привычки и прихоти. Вжимаются друг в друга, как маленькие воробьи на ветке, греясь о любовь друг друга, будто вокруг холод, хоть они и в аду. И даже мурчание бегемота больше не утешает так, как раньше. Кот, оставив пару в их скромных покоях, поднимается по длинной винтовой лестнице вверх, перескакивая ступеньки на четырёх лапах, чтобы оказаться скорее в пристанище Дьявола, его поместье посреди пылающего костра, непотухающего от начала времён. Мессир отдыхает после посещения земли в своём любимом кресле, с бокалом виски в руке, облачённый в тёмный тяжёлый халат. В комнате пахнет гневом и сыростью — этот раз был неудовлетворителен для Сатаны. Глупые люди снова развязали бессмысленную войну, кровавую бойню, а после потонули в страданиях. После многих столетий это всё ещё удручающее зрелище, полное разочарование. — Мммессир, — тихонько начинает Бегемот, бесшумно пробираясь в кабинет и прыгая на стол перед хозяином, почтительно склоняя голову и прикрывает глаза, пока ему не будет позволено говорить дальше. — Что, пятый круг ощутил моё недовольство? — не меняясь в лице хмыкает Сатана. Кот фыркает и качает головой, усаживаясь удобнее. — Бездействие разлагает души, Мессир. Атмосфера ада давит на ваших Мастера и Маргариту, даже несмотря на всю вашу защиту, которой они окружены. — Кто-то посмел их тронуть? — холод голоса пронизывает насквозь и Бегемот ёжится, тут же качая головой. — Никто бы не посмел, Мессир. Но это место со своей волей, пусть и в ваших руках. За спинкой кресла из неоткуда появляется Азазелло, будто тень. Он кивает коту и дополняет его: — Светлые души в аду не удерживаются, Мессир, вы же знаете. Распадутся, точно намокнувший сахар. Вы либо вновь отошлёте их, либо… — Достаточно, — веско обрывает своего слугу Воланд, — Вон, оба. Мне нужно подумать. В комнате больше не пахнет яростью. Теперь это тоска.