Дьявольские любовники

Мастер хотел бы не удивляться каждой детали, что описывал Воланд в реальности, но не выходило. Машины, что он помнил, теперь были иными. Они были едва ли не у каждого и передвижение затруднялось невероятно. А ещё — метро. Не та единственная ветка подземки в Москве, которую он помнил и которая была ну просто невероятным открытием тридцать пятого года, нет. Эта махина разрослась так, что покрывала теперь города едва ли не целиком. И в Петербурге оно тоже было, устрашая своими размерами и скоростями, на которых передвигались вагоны по рельсам. Все города теперь были облеплены многоэтажными однотипными домами, офисами, компаниями, и тем, что теперь называлось Торговый Центр. По сути своей совокупность рынка со множеством маленьких и не очень магазинчиков, продающих буквально что угодно, каких-то развлечений, кафе, кинотеатров, порой даже катка. На третьем этаже! В помещении! Но самое любопытное было не это, а количество и разнообразие всего, что мог купить каждый человек, у которого были деньги. В свободном доступе абсолютно любые продукты, алкоголь, одежда, техника, развлечения. Музыка теперь не на пластинках, а в маленьких устройствах у каждого человека под рукой. Всё это ошеломляло и кружило голову, отдавая безумством. Странно, но то, что его вводило в шок, абсолютно не удивляло Маргариту. Она спокойно выслушивала инструкции Мессира, не выражая особенно никаких эмоций, будто нового ничего он и не сказал. Её хладнокровие в таких вопросах стало новой гранью их познания друг друга. Может, богатая жизнь столь пресытила Маргариту, что теперь её было слишком тяжело удивить хоть чем-то? А может, её воспитание не позволяло женщине проявлять бурю эмоций. А может… Впрочем, какая, в сущности, разница. А Воланд, меж тем, продолжал: — Мы отправляемся не с конкретными целями в культурную столицу, но не исключено, что нечто возбудит мой интерес, чтобы захотелось вмешаться. Но в остальном, это, в каком-то смысле должно стать экскурсией для вас и своеобразной площадкой для тренировки навыков, многие из которых вы даже не осознаёте. Это необходимость. Быть существом бессмертным значит иметь неисчерпаемые ресурсы для адаптации. Вашу, что называется, психологическую стабильность будет подпитывать моя сила, и, со временем, ощущение безопасности. — Я ни в коем случае не сомневаюсь в ваших словах, Мессир, — вежливо говорит Марго, но голос её уверенно не звучит, — Но если даже у вас, скажем, может болеть колено, то разве и мы не подвержены, скажем, болезням, пусть и не человеческим. Воланд ухмыляется и пожимает плечами. — Моя милая Марго, — говорит он с нежностью и весельем, — уверяю вас, вы не будете болеть, как и не будете стареть. Я — нечисть совсем другого рода, нежели вы. Кажется, Маргариту эти слова успокаивают достаточно и она кивает, соглашаясь. Женщина будто бы хочет спросить что-то ещё, хмурится, но не решается, позволяя своим молчанием продолжить говорить Воланду. — Мир изменился за те годы, что вы были в моей обители. И люди, люди, конечно, тоже поменялись. Не так чтобы радикально, но многие вещи могут показаться вам, скажем, экстраординарными. Россия, в этом смысле, страна несколько…замедленная, если не сказать отсталая, — он хмыкает, — словом, ваша задача в том, чтобы адаптироваться к современности, научиться пользоваться новыми силами и, по возможности, никого не убить. Мастер не сдерживает истеричный смешок. — Второго пришествия не случится, от того что Дьявол просит не убивать? — спрашивает он с иронией, но лицо его несколько бледнеет, когда он видит, как Воланд морщится, будто от болящего зуба. — Бюрократические заморочки небесных бездельников меня мало волнуют, — отвечает он резко, но видя испуганно замерших Мастера и Марго, смягчается, — Вам не о чем беспокоиться. На вас есть мой оберег — сжав его в руке и подумав обо мне, вы всегда можете передать мне послание или позвать. Но вы и сами не беззащитны. — Я уже поняла это, Мессир, — кивает Марго, — я не знаю как, но мне удалось…оттолкнуть ваших подданных, когда мы шли по залу. Воланд благосклонно кивает. — Да. Это была любопытная демонстрация, не находите? — не дожидаясь ответа, Дьявол подходит к Мастеру и двумя пальцами приподнимает его голову вверх, — вот ещё одна, — говорит он и касается виска мужчины. В одну секунду вместо Мастера на руке Сатаны сидит огромный чёрный ворон с ярко-алыми, будто светящимися, глазами. Ворон взволнованно машет крыльями и неловко сваливается с держащей его руки, оборачиваясь в падении снова в мужчину, который приземляется на пол, вздрагивая и глядя на Воланда широко раскрытыми глазами. Его глаза ещё некоторое время светятся красным, но после становятся совершенно обычными. — Как…я…это, — шепчет Мастер, вызывая у Воланда улыбку. Дьявол протягивает руку своему любовнику, помогая подняться, а после ещё несколько секунд удерживает за плечи, уравновешивая. — Вы научитесь. Как и прекраснейшая Марго. Спектр сил у вас разный. Марго, скажем, теперь и безо всякого крема может становиться невидимой и летать. А ещё считывать эмоции других. Людей, в основном, но при должном старании и нечисти. — Я чувствовала, Мессир, — кивает Маргарита, — ваши подданные смотрели на нас с завистью, со злостью, с ненавистью. — И вы, разозлившись, сбили их с ног волной силы, потому как повлиять на них не смогли. Но на людей вы сможете, их нет смысла ронять на пол, — он вновь ухмыляется, — Краткий экскурс в современность закончен, мои дорогие. Остальное, я полагаю, вы увидите сами и составите своё собственное представление о том, что теперь стало с вашей страной. А, впрочем, может уже и не вашей, это как посмотреть, — он задумчиво покрутил собственную трость в руке, а затем резко взмахнул ей. Секундная темнота и вот они посреди Дворцовой площади, возле высочайшей колонны. Людей вокруг так много, но никто не обращает на них внимания совершенно, будто все трое пришли сюда, как и остальные, наслаждаться видом и делать памятные фотографии. — Простите, а вы не могли бы нас сфотографировать? — спрашивает какая-то совсем молодая девушка у Воланда. Тот с охотой соглашается, кивая несколько раз и берёт в руки прямоугольное плоское устройство из рук девушки. На протяжении некоторого времени снимает её и подругу на фоне зданий. Девушки смеются и кривляются на камеру, разговаривая какими-то совершенно непонятными словами, пока Мастер и Марго лишь наблюдают. По итогу Сатана отдаёт устройство обратно девушке, которая живо его благодарит, солнечно улыбаясь при этом. — Ой, так здорово, — она разглядывает фото на экране, — вы профессиональный фотограф? Потрясающие снимки! — О, ньет-ньет, только льюбитель, — почти что скромно отвечает Воланд со своим специфическим немецким акцентом, — но благодарью за высокую оценку. — У вас отлично получается! — снова хвалит девушка, вглядываясь в мужчину перед собой, явно заинтересовавшись акцентом, — Вы турист? А откуда? — Германия. Ньемного Франция. То там, то здесь, — он пожимает плечами. Девушки кивают, а после покидают их, поблагодарив ещё несколько раз. Воланд оборачивается к Мастеру и Марго, вновь пожимает плечами. — Милейшие девушки. Ну ничего же страшного, что задержались? У нас много времени. Марго смотрит заинтригованно. — Расскажите про устройство, Мессир. Они идут по площади, сворачивают на Невский проспект, медленным шагом, кажется, огибают весь Петербург. Воланд не скуп на рассказы, описывая всё в красках и деталях. И про смартфоны, заменившие телефоны, которые они помнили, и про компьютеры и даже про мировую сеть — так называемый Интернет, который был источником, кажется, абсолютно всех знаний. Марго не отрывала взгляда от Дьявола, глядя на него как на чудо, так что Мастер почувствовал себя третьим лишним на мгновение, пока Мессир не скакнул с темы развития технологий на искусство. Уж тут было где разгуляться. Литературное сообщество расцвело, как прекрасные дикие розы. Меж тем, конечно, как и во все времена, было много низкопробного чтива, но по крайней мере с публикациями дело обстояло проще, вне всяких сомнений. — Я, стало быть, смог бы опубликовать пьесу о Пилате? — спрашивает Мастер неуверенно, с какой-то тревожной надеждой в глазах. — В этом времени — да. А лет, скажем, десять назад, вы могли бы и в театре её поставить. Сейчас же…тьма сгущается. Два года и грянет гром не хуже революции, — Воланд задумчиво обводит улицу взглядом, ничего не поясняя, — Мы практически на месте. Мастер и Марго переглядываются, но покорно следуют за Дьяволом, который замолкает на всё оставшееся время. Потрясающая по величине многоэтажка возвышается над ними грозно и уродливо. Глянцевые стены, в цвете охры, запылены городским смогом. Красивое, но такое не живое, бездушное. Архитектура центральных улиц Петербурга, кажется, нравилась всем гораздо больше. У подъезда, где нет дверей в прямом смысле слова, их встречает свита. Азазелло в чёрной кожаной куртке и тёмно-синих джинсах курит какую-то тонкую сигарету и вечно поправляет тёмные очки, которые того и гляди норовят съехать со лба на глаза. Фагот, аккуратно причёсанный и в извечном клетчатом костюме, только уже другого кроя, держит на руках закатывающего глаза и матерящегося через слово Бегемота. — Шееерсть кругом, шееерсть кругом, — ноет дьяволов кот, — от них самих-то сколько шерсти? Обезьяны безмозглые. — Мессир, — с радостью и воодушевлением здоровается Фагот, опуская руки и роняя кота на землю. Тот изящно приземляется на лапы и кряхтит недовольно, но перед Сатаной голову преклоняет как должно. Воланд особого внимания на них не обращает, проходя вперёд и без слов заставляя следовать за собой нерасторопную свиту. Полуспящий мужичок пенсионных лет на вахте смотрит на них озадаченно. — Эй, — кричит он, не по возрасту расторопно вылетая из маленькой коморки с камерами, — Вы куда? Это частная собственность! Здесь квартиры людей…сверху! Посторонним нельзя! — Когда сверху, а когда снизу, — задумчиво и тихо отвечает Воланд, а затем отворачивается от вахтёра и пронзительно смотрит на Азазелло, — Кому было сказано грязь убрать? — Ухаживает за больной матушкой, Мессир, — вздыхает он, — жена померла, дети в другой стране. Два кота… — Это мы одобряем, да, — мурчит Бегемот, подходя к ошалевшему от происходящего вахтёру на задних лапах, — Мы — новые жильцы. Расположимся в квартире Орлова Григория Александровича. А вы будете приветствовать нас каждый раз с почестями. Мессиру не нравится терять время. Заторможенный после этих слов вахтёр покорно кивает, желает им удачного отдыха и медленно удаляется обратно в коморку. — А почему заранее нельзя было это сделать, — ворчит Дьявол, но безо всякой злости. На лифте они поднимаются на самый верхний этаж, где их встречает улыбающаяся Гелла. — Всё готово, Мессир, — говорит она довольно. Квартира буквально вылизана до невероятной чистоты, всё аккуратно и симпатично. Воланд оглядывается, проходит по комнатам и удовлетворённым вовсе не выглядит. — Место без характера, — качает головой он, — впрочем, сойдёт. Не в глуши же жить, в самом деле. — Обижаете, Мессир. Квартира самого мэра Орлова! — отзывается Фагот. — И его мы навестим, — Дьявол улыбается так, что всей свите тут же становится понятно, что ничего хорошего в ближайшем будущем господина Орлова не ждёт. Множество комнат с дорогой мебелью, кучей техники и разнообразием картин и книг повсюду. Взяв несколько в руки, Мастер с неудовольствием отмечает, что книгу до него, похоже, никто ни разу не открывал. В этом доме книги не более чем украшение интерьера и намёк на некоторую статусность. Издания явно дорогие, красивые. Твёрдый переплёт, мелованная белоснежная бумага. Всё это просто стоит и пылится без дела. Сборник Достоевского возвращается обратно на полку, обласканный рукой Мастера, но такой же непрочитанный. Квартира кричит о богатстве материальном и бедности духовной одновременно. Хозяин этого дома, должно быть, поплатится за второе, как и Стёпа Лиходеев в своё время. Впрочем, у Стёпы было много причин побывать в Ялте, — Мастер ухмыльнулся невесело и сглотнул, продолжая исследовать квартиру. Ни цветов, ни животных. Зато сколько техники! Пылесос, чья функция понятна из названия, ездит сам на крошечных колёсах сперва собирая эту самую пыль, а затем ещё и моет пол, тоже самостоятельно. Стиральная машина, которая может даже погладить одежду! Кухонная техника и та, что нужна для развлечения. — Выключи, выключи! — взвивается Бегемот, — я не хочу на эти рожи мерзкие смотреть! В уголке огромнейшего экрана телевизора виднеется полупрозрачная циферка «1». — Да разве же тебе не любопытно, с какими лицами нынче врут власть имущие? — отзывается Азазелло исключительно, чтобы позлить кота. — А ты до этого не насмотрелся что ли? — кот прыгает на стеклянный столик, едва не переворачивая его и встаёт на задние лапы во весь свой рост, перекрывая экран и обращая на себя внимание всей свиты, — Я! — восклицает он басом, — Голосуйте за меня! Я все дороги починю, все школы отремонтирую. Зарплаты, зарплаты бюджетникам подниму! — кривляется он, — Страна встанет с колен! — он несколько раз подпрыгивает, царапая своими когтями стеклянную поверхность стола. — Страна не хочет даже на колени становится, — хмыкает Азазелло, — хочет продолжать мордой в грязи лежать. Мастер смотрит на это и лишь вздыхает. Время идёт, а риторика…она не меняется. Обещания оборачиваются реками лжи и не более. А люди продолжают верить, будто не знают о прошлом, будто его никогда не существовало. — Вы расстраиваете нашего милого писателя, — тихо, но весомо говорит Воланд, обратив разом на себя внимание всех присутствующих. Он подходит к Мастеру со спины и легко касается своими губами шеи мужчины, заставляя сердце взвиться и начать биться о сильнее. — Тревожитесь, mein lieber? Не стоит. Это более не ваша проблема. Оставьте ностальгию, мой Мастер. Ваши цели теперь совсем иные. Мастер с грустной улыбкой поворачивается к Дьяволу, глядя ему прямо в глаза, как в первый раз поражаясь гетерохромии. — Не могу заставить себя, — говорит мужчина, разводя руками, — Я не выбирал, где родиться. Не выбирал у кого. И власть я тоже не выбирал, на революции не мог повлиять, ни в одну, ни в другую сторону. Но почему-то это так…будто кто-то крадёт себе кусок твоей жизни, присваивает, хвастается и измазывает в грязи, топчется, глумится. А ты можешь только смотреть. И не важно даже, влияет ли это на тебя или ты продолжаешь существовать вне этого. Воланд смотрит понимающе и, страшно подумать, сочувствующе. — Напишите книгу, творец. Выплесните эмоции. — И кто же будет читать рукопись нечисти? — с горькой улыбкой спрашивает Мастер, думая, что его вопрос скорее риторический. — Книга всегда находит своего читателя. А что до нечисти… Многовековой опыт подсказывает, что люди гораздо страшнее всякой нечисти. Воланд отходит от него и Мастер чувствует опустошение, какое он чувствовал после снятия постановки о Пилате. Всё вокруг возвращает его в прошлое, в его жизнь, как бы показывая, что история удивительно и омерзительно циклична. Свет приглушён. Азазелло, Фагот и Бегемот смотрят какой-то документальный фильм про животных, явно договорившись о том, что именно включить. Воланд скрывается в спальне, а Гелла и Марго располагаются за столом и с интересом и явным задором смотрят в экран, подобный телевизору. Вот только внизу ещё и множество кнопок, чем-то отдалённо напоминающих клавиши печатной машинки, которые они периодически нажимают, хихикая. Они все чувствуют себя уютно и только Мастеру нет покоя. Мысли крутятся в голове, как заржавевшие шестерёнки, топорно и чрезвычайно медленно. Он ищет причину и не находит. Хочется той пресловутой свободы, которую он ощущал в аду, лёжа на постели рядом с Марго и смотря в никуда. Хочется…взлететь и почувствовать, как воздух хлещет лицо, как мышцы напрягаются с каждой секундой, чтобы потом расслабиться так же резко, погружая тело в блаженство. Хочется неизвестно чего. Он опирается на стену и закрывает глаза, сосредотачиваясь на звуках и запахах. И темноте. Что-то странное происходит с его телом. Руки и ноги ощущаются иначе, будто вывернутыми наизнанку. Попытка облизать губы безуспешна, язык щёлкает по чему-то твердому, а из горла вырывается странный звук. Он открывает глаза, резко, поражённый. Машет своими некогда руками, а теперь крыльями, и поднимается вверх, взлетая к потолку. Мечется по комнате, то ли желая вылететь вон, то ли не решаясь приземлиться наконец. Ровно до тех пор пока в гостиную не входит Мессир, маня его к себе рукой. Он только и может, пусть и неловко с непривычки, приземлиться на руку Дьявола, впиваясь в рукав его халата своими когтями. — Лорд Аморт познал прелесть трансформации, — объявил он с гордостью. — Он нервничал, — серьёзно отвечает Марго, развернувшись к Воланду, — А после — испугался себя же. Воланд качает головой и чуть улыбается, перемещая Мастера в облике птицы на своё плечо. Он скрывается в спальне, плотно закрыв за собой дверь.