***
Горы трупов. Непрекращающийся лязг металла. Он убил каждого, кто относился с пренебрежением к Пенелопе. Южное крыло дворца Императрицы в котором жила Пенелопа, превратилась в кровавую баню. Никто не вышел живым, за исключением его. Злодея, как считают все. Звон колоколов начал пробуждать столицу после окончания расправы. Два дня этот колокол беспрерывно звонил. Два дня. Первый день предназначался Пенелопе, следующий – людям, которых он убил в тот роковой день.***
Похороны Пенелопы Регулус прошли на третий день. Аристократы пришли лишь ради того, чтобы завоевать расположение императора, ведь теперь когда тот был официально холост, аристократы как и низших, так и высших сословий попытаются приблизиться к императору, то есть, к власти. Как жаль, что Каллисто Регулусу, на них было всё равно, ведь в ближайшее время, он жениться не собирался, если когда нибудь вообще жениться. Каллисто краем глаза заметил герцогскую семью, и недобро улыбнулся. Дойти до них было испытанием, навязчивые дворяне, которые окружили его, буквально не давали прохода. Он окинул их всех недобрым взглядом, и бесцеремонно пройдя, пошагал к герцогской чете. – Я думал, – начал Каллисто, отряхивая воротник чёрного пиджака от невидимой пыли, – вы не придёте. – С чего бы нам не приходить? – резко спросил Деррик, на что получил предупреждающий взгляд от герцога. Каллисто это развеселило. – Приветствую солнце империи, – коротко поклонился герцог, равнодушие к императору так и чувствовалось. Молчание между ними затянулось. – Правда ли то, – герцог откашлялся, – что Пенелопа родила ребёнка? – А если и правда, захотите встретиться? – нахмурился Каллисто. – Ничего плохого в этом не вижу, – уклончиво отметил герцог. – Если бы здесь была ваша дочь, то она бы ни за что не позволила вам встретиться со своей дочерью. – холодно отметил Каллисто. – Вы знали её так хорошо, чтобы рассуждать с её точки зрения!? – сорвался Рейнольд. Только сейчас Каллисто заметил его опухшие красные глаза. Лицо побагровело от злости и слёз. Каллисто впервые видел в таком состоянии второго сына герцога. – Рейнольд! – шикнул на юношу герцог. Нижняя губа Рейнольда задрожала, он стиснул зубы и кулаки, и спрятал лицо за розовыми волосами. Каллисто не видел такой реакции, когда умерла Ивонн. Хотя телом Ивонн и завладела Богиня. – Мы оставим вас, Ваше Высочество, – кивнул герцог, уводя сыновей прочь. – Рад был поговорить, – с сарказмом в голосе, процедил император. Подойдя к надгробию Пенелопы, Каллисто вновь попрощался с ней. Если бы год назад, ему сказали что он будет плакать из-за смерти Пенелопы, он бы рассмеялся ему в лицо. Но сейчас он готов смеяться над собой и своей глупой эгоистичностью.***
Теперь Каллисто стал отцом. Упрямым отцом. Когда он спустя некоторое время после похорон, чтобы прийти в себя, решил зайти в комнату своей дочери, он увидел интересную картину. – Бароннесса? – осторожно позвал Каллисто свою няню. – Ваше Высочество, – коротко поклонилась пожилая женщина. Молодой император с любопытством посмотрел на бутылочку в руках Баронессы, и то, как соску этой бутылки жадно сосал маленький комочек, звуки, которые она издавала, были похожи на что-то, подобно угукунью. Каллисто захлопал глазами, и протянул руки к няне. – Не стоит, Ваше Высочество, я сама. – повернулась спиной к императору женщина. – Я настаиваю, – нахмурился Каллисто. Он услышал вздох женщины. – Я сделаю это быстрее, – мягко отказала она. Каллисто всё ещё непоколебимо стоял, держа ладони в воздухе, Баронесса с тихим вздохом, аккуратно переложила девочку на руки к её отцу. Золотые брови нахмурились, когда у неё отобрали еду. – Вот так, Ваше Высочество, вы взяли на руки, а теперь вы должны голову чуть.. – осторожно командовала няня. – Я умею, – невозмутимо сказал император. – Ничего вы не умеете, Ваше Высочество, – покачала головой женщина. Каллисто всмотрелся в большие красные зеницы, и черты его лица заметно смягчились. Мужчина услышал едва слышный детский лепет, и его губы изогнулись в улыбке. Маленькое тело поёрзало, и победно достала ладошку из укутавшего её, свёртка. Она энергично помахала ею, на что в сердце Каллисто разлилось невообразимое тепло. Он поднёс губы к ладошке девочки, и оставил нежный поцелуй, отчего малышка довольно захихикала. Ребёнок, лежащий на руке Каллисто, голова которого была на локте мужчины, (если бы кто увидел эту сцену, то сразу бы догадался о том, что император выучил эту позу не самостоятельно, а с помощью одной ворчливой женщины рядом) издавала мягкое лепетание. Как только Каллисто хотел накормить дочь, (что он явно не умел) баронесса рядом в ужасе сглотнула, увидев, с какой резкостью он собирается накормить её. – Ваше Высочество! – шикнула женщина на императора, отчего он действительно перепугался. – Как вы можете так резко совать эту бутылочку ей, она же совсем маленькая! Каллисто растерянно заморгал, пока няня объясняла, как ему нужно кормить дочь.***
После упорной работы с Баронессой, Каллисто устало откинулся на спинку стула, и с протяжным стоном закрыл лицо ладонями. – Портер, – позвал он Седрика, стоявшего рядом. – ты когда нибудь имел опыт с детьми? – Было дело, – задумчиво ответил он. – И как это было? – с интересом спросил император. – Это было волнующе, интересно.. – начал перечислять Седрик, с каждым словом загибая палец, как тут же был грубо оборван. – А если на чистоту? – Это было ужасно, – обречённо сказал Седрик, поправив очки на переносице. Оба мужчины вздохнули.***
Каллисто решил зайти в комнату Пенелопы в её крыле. Он медленно осматривался, по просьбе Пенелопы, он выделил ей комнату с большим доступом к солнечному свету. Комната находилась на верхушке башни в крыле. Он дал ей разрешение реконструировать комнату как ей угодно. И теперь его взору предстала необычайно светлая комната, чей потолок был сделан полностью из стекла. Полностью. Теперь он понимал Пенелопу, почему ей так нравилось сидеть в дождливые дни в этой комнате. То, в чём он никому, никогда не расскажет, это то, что он дал Пенелопе самую большую комнату во всём дворце императрицы. Самую большую и просторную. Он медленно открывал один ящик за другим. Пока не нашёл блокнот, из которого вывалился маленький листик, который совсем не соответствовал размеру самого дневника. Почерк, принадлежащий Пенелопе. Он начал вчитываться в записку. Если Ваше Высочество читает это письмо, то прошу вас, позвольте герцогской семье навещать Джудит. В особенности Рейнольду. Пенелопа Регулус. Второй сын герцога был прав. Он не знал её хорошо, чтобы рассуждать с её точки зрения.***
Каллисто никогда бы и не подумал что будет читать сказки вслух и петь. Только вчера он бессознательно убивал всех, кто стоял у него на пути, а сейчас мягко качает колыбельную из сторону в сторону, поя при этом какую-то незамысловатую колыбельную. Он не мог поверить, что прошло уже так много времени с той кровавой расправы. Через день, будет первый день рождения его дочери. Он до сих пор знает, что она родилась в жаркий августовский рассвет. Его дочь родилась между днями рождения своего отца, и своей матери. Удивительно.***
Он был с ней, когда она впервые начала ползать. Был с ней в её первые шаги. Он был с ней, когда она произнесла своё первое слово, от которого он почувствовал себя самым счастливым человеком во всей вселенной. То самое слово, мягкое и визгливое, сказанное с подпрыжкой и поднятыми ручками, слово, сказанное с особой интонацией, принадлежащей только ему. – Папа! Было её первым словом.***
Когда наконец наступил долгожданный день, которого ждала буквально вся страна, на улицах были пляски. День рождения наследной принцессы, которую наконец покажут народу. Каллисто расслабленно сидел в кресле, пока его дочь подготавливали к церемонии. Она сидела на кресле, и периодически бросала на него умоляющие взгляды, как-бы говорящие: "Забери меня". Отчего Каллисто было смешно. Её маленькие золотые крылья были опущены, под стать её подавленному настроению. – Закончили? – раздался жёсткий голос Императора. Слуги подпрыгнули на месте и с опаской взглянули на него. – О-осталось только волосы расчесать и всё готово.. – Дай сюда, – он жестом приказал привести к нему дочь, отчего она радостно захихикала, а её крылья высоко взмыли. Каллисто перехватил дочь и нежно поцеловал её в лоб, растрёпывая ей волосы. – Папа! – слово, от которого сердце молодого императора таяло каждый раз, стоило его дочери произнести его. Он был готов подарить ей весь мир, лишь бы слышать это слово из её уст. Удобно устроившись на коленях у отца, Джудит махал ногами из стороны в сторону. Каллисто мягко провёл расчёской по мягким вьющимся золотым волосам дочери. Как бы они не были похожи, волосы у них по текстуре были разными, если у Каллисто – жёсткие и прямые, то у Джудит наоборот – мягкие и кудрявые. "Вся в маму" От этой мысли в сердце стало невообразимо больно. Каллисто стиснул зубы, придерживая улыбку на лице. Проведя расчёской по золотым волосам в последний раз, Каллисто повернул дочь к себе лицом. – Готова, принцесса? – Угу! Каллисто подхватил дочь на руки, как делал это множество раз, и повёл её в сторону большого балкона, из которого виднелся обзор как и на выступающего, так и на народ. Солнце стояло высоко в небе. На улице было безумно жарко. Каллисто мысленно съежился от такой жары. Начав и закончив свою вступительные речь, Каллисто перешёл к тому моменту, которого очень долго ждал. – А теперь, поприветствуйте наследную принцесса Империи Инк, наследную принцессу Джудит Регулус. Он взял с рук няни дочь и высоко подняв её, показал империи. Джудит зашевелилась, и распахнула золотые крылья, что были спрятаны на лопатка. Повсюду послышались вздохи и тут же начавшиеся сплетни. Каллисто не опускал дочь, он хотел чтобы все увидели из будущую Императрицу, которая возглавит эту страну.***
К вечеру, в тот же день, в первый день рождения Джудит, Каллисто вновь поднялся на балкон, и запустил фонарик с нарисованным на нём, солнцем. Вся страна наблюдала за этим. За этим олицетворением любви к своему ребёнку. И это стало традицией как и для императора, так и для народа, в каждый день рождения наследной принцессы Джудит, запускать в ночное небо фонарики, с нарисованным солнцем.***
Он не был удивлён, когда спустя время во дворец объявилась герцогская семья. Каллисто был недоволен, очень недоволен. И это мягко сказано. Он не мог не выполнить просьбу Пенелопы, которую она оставила в записке. Поэтому с горем пополам ему пришлось смириться с этим. Он медленно направился в гостиную, крепко прижимая дочь к себе. Джудит играла с мягким золотым драконом, которого связали специально для неё. Золотой дракон с крыльями, с красной чешуёй и красными глазами. Дойдя до двери, Каллисто медленно отворил её, и царственно вошёл. Все находящиеся там, первым делом, естественно, поздоровалась поклоном. Он удержался чтобы не закатить глаза. – Давно не виделись, – в своей привычной манере начал Каллисто, все ещё прижимая дочь к себе. – Не могу не согласиться, – кивнул герцог, удерживая взгляд на девочке в руках императора. Каллисто инстинктивно прижал дочь ещё сильнее к себе, что не укрылось от герцога. Император сел на диван, закинув ногу на ногу, и ожидающе смотря на герцога, двое его сыновей сидели молча, также смотря на Джудит. Большее внимание герцогская семья удаляла её крыльям. Каллисто вздохнул. – Доча, – нежно позвал он дочь, на что она оторвавшись от дракончика, перевела взгляд на отца, и тут же улыбнулась. – познакомься, – процедил он с улыбкой, бросая взгляд на семью напротив. – дедушка, – указал он на герцога, который смущённо откашлялся. Каллисто еле как произнёс это слово, ведь у него язык не поворачивался сказать что-то такое. – и дяди, – указал он на двух сыновей герцога. Джудит задумчиво смотрела на них, приставив палец к губам. – Дада? – спросила она. – Дада, – вздохнул Каллисто, соглашаясь.***
Встреча прошла более менее нормально. С герцогом они вроде как нашли общий язык. Деррику и Джудит было некомфортно друг с другом, Джудит, что обычно могла что-то лепетать без умолку, странно молчала, а Деррик просто был не в привычной ему обстановке. Но вот с Рейнольдом дела обстояли совсем по другому. Рейнольд был так счастлив что наконец встретился с племянницей, что постоянно о чём-то говорил с ней и играл. Каллисто был в шоке от того, насколько бурной была фантазия второго герцогского сына, ведь игры что он придумывал буквально из воздуха, получали сиюминутное одобрение от Джудит. К концу, когда они должны были уходить, Джудит так не хотела прощаться с Рейнольдом, что устроила целый сеанс слёз.***
– Ваше Высочество! – в двери, ведущие в комнату императора, сильно стучали, и, получив короткое: "Войдите", в комнату вбежал Седрик, Баронесса, и Марианн. Каллисто был несколько удивлён такому составу. – Наследная принцесса, она.. пропала! Для Каллисто это было трагедией. Громом, среди ясного неба. Он кинул документы на стол, и пулей выбежал из кабинета. За ним побежал Портер. – Везде смотрели? – спросил Каллисто у бегущего рядом Седрика. – Да, Ваше Высочество, всё кроме.. – он поджал губы. – Кроме? – терпение императора было на исходе. – Кроме южного крыла дворца императрицы. – вывалил Седрик. Каллисто тут же поменял курс. Дойдя до нужного места назначения, Каллисто стоял, равня дыхание. Он смотрел на дверь в комнату Пенелопы, в которую приказывал никого не пускать. Три года прошло с того момента как он запретил кому либо вход сюда. И все эти три года он посещал эту комнату, нарушая свой же приказ. Он медленно отворил дверь. В комнату вливались лучи солнца со всех сторон, а на большой кровати на которую падал свет, он заметил свою дочь, лежавшую в позе звезды, что очень развеселило Каллисто. На её отросшие длинные золотые волосы падал солнечный свет, и в который раз Каллисто убедился в том, что природа одолжила их семье все золотые катушки с нитками для создания их волос. А затем поместила в их глаза самые ярчайшие и чистейшие рубины, и поместили их, им в глаза. Он медленно подошёл к кровати, и аккуратно взял свою дочь на руки, отчего она зашевелилась и захныкала. Он похлопал её по спине, и она вновь заснула. Каллисто поцеловал её в лоб. Он знал, что его дочь чувствовала свою мать в этой комнате, он знал, что эта детская интуиция вела Джудит к матери, и от этого осознания в его сердце распласталась горечь и сожаление.