Precious

      Сегодня роскошь была их подругой, а красота — ближайшей родственницей.       Время переваливает за одиннадцать ночи, но их это не особо волнует. Рука Сумина покоится на талии Джиншика, пока он увлечённо пытается сфотографировать звёзды. Новый айфон блестел нетронутым покрытием. Сумин улыбается, когда вспоминает, что в машине лежит ещё один подарок для его драгоценного (во всех смыслах) парня.       — Сумин-и, я хочу посмотреть на звёзды поближе! Почему мы не поехали на смотровую площадку?       Полукапризный тон выводит Сумина из его мыслей и ему приходится пару раз проморгаться, чтобы более осознанно посмотреть на Джиншика. Тот всё ещё ждал ответ, встав в позу.       — Прости, Звезда моя, не подумал. Но мы до этого были в кино, а теперь вышли из ресторана. Ты не устал? Не хочешь чего-нибудь?       Взгляд Джиншика смягчается, и он не сразу находится с ответом. Сумин только продолжает улыбаться, поглаживая своего парня по спине и периодически целуя в висок (иначе макияж смажется, Сумин-и!). Успокоить Джиншика можно было очень легко и быстро. Но у вас не получится сделать это, если вы не Сумин.       — Ну ладно, — лениво отмахивается, будто не он пару минут назад чуть не устроил очередную истерику, — в следующий раз едем смотреть на звёзды, хорошо?       — Обязательно. Но я вот каждый день смотрю на одну и мне хватает.       Сумин смеётся, когда Джиншик, расплывшись в смущённой улыбке, начинает в шутку бить его по плечу. Перехватывая за талию, Сумин поднимает Джиншика над землёй и бежит, слушая нечленораздельные маты сверху.       Они дурачатся ещё какое-то время: Джиншику удаётся слезть и вот тут уже убегать приходится Сумину, который растрепал ему всю укладку.       — Шик-и, ты и так всегда красивый! Дай миру отдохнуть, он не выдерживает!       — Ни за что, Сумин-и! Не дождёшься. А то знаю я вас, художников. Расслабишься на день, и вы уже другую музу себе нашли.       Джиншик показательно дуется, запрыгивая на лавку. Сумин подбегает и останавливается рядом, пытаясь отдышаться. Джиншик смотрит на него сверху вниз, стоит весь такой в своей любимой позе: руки на груди скрестил, нос вздёрнул и глядит из-под ресниц, мол, и что ты ответишь на это?       — Любовь моя! Не знаю, о чём ты таком говоришь. Это всякие другие художники муз меняют, как перчатки. А с тобой я навсегда, не смей даже сомневаться в этом, понял?       — Да что ты? И чем докажешь?       Сумин хмыкает и качает головой, вздыхая. Ну любил Джиншик всё выпрашивать: комплименты, поцелуи, признания в любви, подарки. Сумин говорил ему всё это чаще, чем можно было подумать. День начинался и заканчивался одной и той же фразой — «люблю тебя, Джиншик-и».       Джиншику надоедает стоять и он хочет спуститься, но Сумин и тут опережает его действия: осторожно подхватывает под коленями и поперёк поясницы, чтобы взять парня на руки. Джиншик снова издаёт какой-то писк, но, когда чувствует опору в виде Сумина — успокаивается, нежно улыбаясь.       — Слушай, когда в начале отношений ты обещал мне, что будешь носить меня на руках, я сначала не верил.       — Вот и зря. Ты знаешь — всё ради тебя.       Джиншик слишком сильно плывёт от таких слов, потому что Сумин знает, в какой именно момент их надо произносить. Они молча смотрят друг другу в глаза какое-то время, пока Джиншик не начинает смущаться сильнее. Сумин с тихим смехом подставляет своё плечо, чтобы парень уткнулся в него, спрятавшись.       — Такой ты…       — Какой?       — Невыносимый. И люблю же тебя, пабо.       — Хэй! Я тоже тебя люблю, вообще-то!       Их губы находят друг друга быстрее, чем они сами успели об этом подумать.       Джиншик целует резко и напористо. Он всегда действует быстро и настойчиво. Вот и сейчас: цепляется за шею, жмётся ближе и неусидчиво ёрзает на руках. Сумин же отвечает медленно и постепенно, улыбаясь на нетерпеливого парня. Лишь держит крепче, чтобы Джиншик, не дай бог, не упал.       Дыхание очень скоро сбивается сразу у двоих. Пальцы Джиншика слишком ловкие: скользят по подбородку, шее и плечам, бегут ниже, хватаясь по пути за всё, что могут. Сумину становится немного тяжело, но он всё равно делает несколько шагов ближе к машине. Джиншик слабо мычит на то, что он идёт с ним на руках.       Сумин опускает Джиншика осторожно, а потом прижимает прямо к машине. В силу возраста, конечно, своё средство передвижения иметь ему было ещё рановато. Зато богатых родителей — нет. Поэтому, успешно сдав на права и обрадовав этим не только Джиншика (который теперь на свободных правах пользовался услугой водителя-парня), но и родителей (Минги выдохнул только тогда, когда увидел водительское удостоверение), он получил своеобразный подарок в виде большого чёрного внедорожника.       Они продолжают целоваться, не боясь, что их кто-то может увидеть. Да и невозможно думать о чём-то и ком-то другом, когда такой красивый Джиншик почти лежит на капоте и томно смотрит из-под ресниц, облизывая красные опухшие губы.       — У тебя сегодня все дома?       О, Сумин слишком хорошо знал этот вопрос. Поправив вот теперь уже действительно растрепавшиеся волосы Джиншика, он кивает, тут же извинительно целуя.       — У меня тоже.       Джиншик недовольно дует губы, поглаживая волосы Сумина на затылке.       — Почему они подарили тебе машину, а не квартиру, — тяжёлый вздох, на что Сумин смеётся, — нет, а что! Я понимаю, что в двухэтажном доме хорошо, но всё равно!       — Звезда моя, я скоро заработаю нам денег на квартиру, не волнуйся. А пока давай продолжим?..       Сумин щурит глаза, пока Джиншик краснеет ещё больше, но всё равно смотрит с небольшой надменностью. Даже сейчас пытается показать, что держит ситуацию под контролем. Вот только руки Сумина, что давно пробрались под топ и оглаживали под грудью, говорят об обратном.       — И что же ты собрался продолжать?       Джиншик наклоняется к нему ближе, ухмыляясь. Сумин улыбается, когда чувствует пальцы на своём подбородке. Джиншик заставляет его смотреть только на себя, поглаживая большим пальцем нижнюю губу Сумина.       — Сейчас увидишь, Звезда моя.       Он снова подхватывает парня под бёдра, чтобы спустить на землю, и они идут к машине, держась за руки. Обогнув по прямой, Сумин открывает Джиншику дверь и ждёт, чтобы тот удобно разместился на пассажирском сидении.       Как только дверь за ним закрывается, Джиншик тут же лезет с очередным поцелуем, практически пересаживаясь на бёдра Сумина. В машине места много, им точно хватит с головой. Сумин позаботился об этом, когда выбирал машину из их огромного гаража (причём взял любимый внедорожник Юнхо!). Поэтому они продолжают горячо целоваться, обхватив шеи друг друга руками.       Сумин восхищается, когда Джиншик ведёт языком по челюсти и вниз, прихватывает зубами кожу возле ключиц. Отвлекает от самого интересного. Умелые пальцы уже расстегивают ширинку на брюках. Сумин упускает тот момент, когда ощущает возле паха горячее дыхание Джиншика.       Он стонет в голос, потому что парень не медлит. Руки слишком хорошо и быстро работают. Сумин моргает и чувствует, как его возбуждение уже ничего не сдавливает.       Облизнув по всей длине, Джиншик делает пару поступательных движений и вбирает сразу до середины. Блядские подведенные глаза смотрят снизу вверх, и Сумин задыхается. Вот всегда он так: никакой подготовки, лишь бы взять побыстрее…       Джиншик выглядит так, будто ничего вкуснее в своей жизни он не сосал.       Сумин поощрительно гладит Джиншика по голове, тянет волосы и продолжает стонать. Джиншик заглатывает глубже, пальцами второй руки сжимая полные яйца. У Сумина стоит колом.       Очередной стон срывается с губ, когда перед ним предстаёт следующая картина: головка его члена буквально сверкает от блеска с губ Джиншика. Помада смешалась со слюной и естественной смазкой.       Сумин ошалело наблюдает за тем, как Джиншик высовывает язык и играется с его членом, а потом пускает головку за щеку. Терпеть такое невозможно, поэтому Сумин нетерпеливо ёрзает и постанывает в голос, пока Джиншик продолжает играться с его членом и смотреть так, будто он самая дорогая блядь в этом районе. В принципе, так бы всё и было…       Тяжёлое дыхание смешивается с потом и духотой. Окна понемногу начинают запотевать, и Сумин безмерно этому рад. Меньше лишних глаз увидит то, что видеть им надо в последнюю очередь.       — Моему Сумин-и нравится?       Джиншик невинно хлопает глазами, и Сумин готов зарыдать в голос от этой смены настроения. Он так сильно возбуждён, да и Джиншик тоже — это понятно по напрочь сбитому дыханию и второй руке, которая находилась явно где-то между его ног. Но у парня всё равно были силы, чтобы дразнить и дразниться.       — Нравится. Только продолжай, пожалуйста. Или тебе нечем занять свой замечательный рот?       — Ммм, а если нет? Что ты сделаешь? М? Сумин-и?       Сумин тяжело выдыхает, стараясь взять себя в руки. Джиншик продолжает игриво смотреть на него снизу вверх и высовывает язык, обводя им член по всей длине. От этой блядской картины подгибаются пальцы на ногах.       Сумин хватает Джиншика за волосы и сжимает. Сразу с силой. Именно так, как хочет и просит Джиншик. Снизу слышится довольный приглушённый стон, а потом на Сумина смотрят горящие мокрые глаза.       — Ммм, мой Сумин-и злится… Ах, как же я хочу, чтобы он оттрахал мой непослушный рот…       Джиншик не угомонится сам, если не дать ему то, что он хочет. Поэтому Сумин с очередным стоном буквально насаживает парня на свой член, постепенно заставляя взять до конца. Джиншик даже не давится и умудряется улыбаться, мыча от наслаждения.       Дополнительная вибрация сводит с ума, и только многолетняя выдержка Сумина позволяет ему не кончить раньше времени. Продолжая сжимать и оттягивать волосы Джиншика, он пытается раздвинуть ноги ещё шире, чтобы парню было удобнее.       Сумин сам задаёт темп, под который Джиншик подстраивается сразу же. Он выпускает слишком много слюны, постанывает и кидает довольные взгляды из-под ресниц. Отстраняется только чтобы отдышаться, но и тогда сразу же тянется за слюной, что ниточкой повисает между ними.       Джиншик обводит языком старательно каждую вену, посасывает с головкой и давит языком на уретру, хихикая с реакции Сумина, который уже не знает, куда себя девать.       — Давай, любимый. Кончи мне на лицо. Смотри, теперь у меня на губах будет что-то получше блеска от стеллари, согласен?       Сумин в этот самый момент забывает абсолютно все. Кажется, блеск этот он дарил ему на их первую годовщину.       Джиншик снова вбирает до конца и позволяет Сумину толкаться в свой рот. Узкие стенки слишком хорошо обхватывают член, и Сумин еле успевает выйти, чтобы спустить Джиншику на лицо.       — Блять.       Сумин тяжело дышит, поправляя собственные волосы, а потом тянется к Джиншику, который довольно облизывался. Прямо как кот, который только что поел сметаны. Убрав мешающуюся чёлку с красивого лица, Сумин оставил целомудренный поцелуй на чужом лбу.        — Тебе понравилось?        — Очень, Звезда моя. Иди ко мне, тебе всё ещё нужна помощь.       Джиншик усмехается и кусает губу, приподнимаясь. Он поворачивается к Сумину спиной, облокачиваясь тому на грудь. Одна рука старшего тут же оказывается на возбуждении, пока вторая подтирает капли спермы.       — Достань пока салфетки, иначе всё засохнет…       — Двигай рукой, пожалуйста…       Они говорят одновременно и замирают, а потом начинают смеяться. Но Джиншик всё равно тянется к своей сумке, чтобы вытащить оттуда упаковку влажных салфеток, пока Сумин умело обхватывает его возбуждённый член и начинает двигать рукой.        — Хорошо постарался сегодня, Шик-и, ты молодец.       Шепчет прямо на ухо, проводя рукой по всей длине и ускоряясь с каждой секундой всё больше и больше. Он знает, что Джиншику после такого много не надо. Тот часто кончал без рук, потому что обожал делать Сумину минеты.       Вот и сейчас, доводя Джиншика до звёзд перед глазами, Сумин осторожно вытирает его лицо. Младший, содрогаясь в экстазе и достигая оргазма, вскрикивает имя Сумина и сорвано выдыхает, закрывая глаза.       — Умница. Такой красивый у меня, такой замечательный.       — Сумин-и, умоляю, заткнись. Я ничего не вижу и у меня гудит в ушах.       Сумин тихо посмеивается и зацеловывает лицо Джиншика, выкидывая очередную салфетку.       — Поехали домой, Звезда моя. Останешься у меня с ночёвкой.