«Не думал, что мне предстоит еще когда-нибудь сюда прийти», — подумал Вокс, скучающе разглядывая окрашенные в нежные оттенки кремового камня стены и потрескавшиеся от времени двери, которые приветливо раскрывались, точно приглашая найти свет и покой в святом убежище. Вот только искал Вокс далеко не давно потерянную святость, а покой он видел лишь в жидком и разлитом по бутылкам виде.
Ступая по каменному полу через скромные деревянные скамьи, он морщился от отвращения. Если просто люди вызывали в нем неприязнь, то от этих прихожан с их пресными, переполненными верой лицами его буквально воротило. Было стойкое желание взобраться на кафедру, оттолкнуть темнокожего проповедника и поведать этим идиотам, что их на самом деле ждет по ту сторону.
Однако приходилось терпеть и держаться, чтобы не заткнуть уши от льющейся, как помои из ведра, проповеди. Он присел возле дамы с грудным ребенком и поинтересовался, кто же этот «красноречивец», который терзает ему слух, да еще и постоянно заикаясь.
— Пастор Дуглас, — шепнула женщина, покачивая на руках ребенка. — Он живет недалеко отсюда. Робок по характеру, есть жена и два сына. Старший учится в Калифорнии, младший заканчивает школу, а миссис Уайт работала раньше секретаршей, и…
Вокс был доволен, что подсел именно к этой даме, явной любительнице почесать языком, которой было абсолютно безразлично на чьи свободные уши присесть. Но главное он выведал, поэтому скрепя сердце усидел до конца проповеди и по ее окончанию, вытерев руки после общей молитвы, стремительно подошел к пастору.
— Очень вдохновляющее выступление, — он улыбался во все зубы, обращая на себя дерганое внимание мужчины. — Я безмерно проникся Вашими словами о…
— О том, что помогая ну-ну-нуждающимся, мы по-помогаем самим ангелам? — продолжил тот, корча лицо при заиканиях. — Все-всегда рад новым при-прихожанам. Вы откуда, лю-любезный?
— Вы там, точно, не были, — неоднозначно ответил Вокс с лучезарной улыбкой. Он приобнял пастора за плечо и незаметно отвел подальше от любопытных глаз, завлекая беседой. — Честно, меня заинтересовал фрагмент «Ибо я был алкающ, и вы дали мне пить…» Хорошие слова, Вы не находите? Мне кажется, очень актуальные в современных реалиях.
— Чт-что Вы им-име-ете в виду? — пискнул мистер Уайт, поднимая на Вокса потерянный взгляд. Они отошли достаточно далеко, и теперь не было проблем убеждать громче, тверже и увереннее.
— Я о том, что люди страдают, — он печально вздохнул и на секунду прочистил горло. — В эти непростые годы, когда очень нужны расслабление, спокойствие и краски, нас этого лишают. Разве Вы не заметили, как исчезли цвета жизни на улицах?
Вокс вспомнил слова Аластора про то, что раньше в городе было куда громче и оживленнее.
— Д-да, но это из-за э-эконо…
— Поверьте, друг мой! Дело не только в финансах, — Вокс рукоплескал и плавно менял интонации. — Народ изнывает от жажды, ведь спасительного напитка нигде нет. Почти нигде.
— В-Вы хотите сказать… — от шока мужчина не сумел закончить вопрос. Глаза Вокса впились в него хищным взглядом.
— Люди нуждаются в том, что есть у церкви, — елейность и бархатность голоса смешивались с пропитанным дурманом воздухом и отражались от высоких стен. — А церковь поощряет помощь нуждающимся. Разве это не замечательно?
— Так нельзя! — пастор воскликнул без заикания и судорожно начал крутить головой, либо ища помощи, либо убеждаясь, что этот диалог не был кем-либо услышан. — Закон запрещает про-продажу алкоголя! А… эт-то вино… для об-обряда… я-я не могу! Это грех!
Вокс выпрямился и шагнул назад, давая мужчине чуть больше воздуха — мнимая благосклонность.
— Я понимаю, — сказал он слегка разочаровано. — И восхищаюсь Вашей… осторожностью. Однако, — он двинулся налево, с напускным интересом рассматривая выцветшие фрески, — разве церковь не желает помощи заблудшим?
— О чем Вы го-говорите? — получив больше пространства и лишившись внимания, пастор вдруг сам потянулся к Воксу и стал неотрывно за ним следить. Тот безмятежно пожал плечами и, немного обернувшись, вкрадчиво поправил:
— О
ком я говорю. Скажем, что плохого помочь заблудшей душе искупить грех, например, за… похоть?
— К-каким образом?
— Вы знаете, — он понизил тон и шагнул мужчине за спину. — Есть такая болезнь… Ее еще называют «Болезнь купидона». Очень опасна, рождается чаще всего как следствие похоти, но расплата… ужасна! Эти мерзкие высыпания распространяются по всей коже: ногам, рукам, лицу. Впоследствии человек теряет часть своего тела: отпадает нос или пальцы, — мистера Уайта при этих словах пробила дикая дрожь. — Все это сопровождается мучительными болями, и они не сходят вплоть до смерти!
— Н-Но если молиться! — начал было мужчина, но Вокс не дал ему договорить, крепко обхватив плечи и шепнув прямо в ухо.
— Это незавидная смерть, полная страданий и терзаний, — он медленно растягивал каждый слог, цитируя Валентино, обожавшего рассказывать о смертях зараженных проституток. — Но ее ведь можно облегчить, не так ли? Были бы средства! Если есть деньги, то течение болезни можно остановить. Как прекрасно, когда у людей есть такая возможность. Но что же с теми, кто не так… везуч? С теми, кто не способен даже
оплатить аренду?
Тут пастор не выдержал и, выпутавшись из чужой хватки, с вызовом посмотрел на науськивателя.
— Говорите прямо! — потребовал он, и глаза у него выжидательно сверкнули. — Го-говорите же…
Вокс изогнул верхнюю губу и оскалился. Его голос вновь стал напоминать бархатный, убаюкивающий шепот:
— Давайте поможем заблудшим душам пережить расплату за похоть, а вместе с этим поможем нуждающимся утолить свою жажду, — он сделал выпад, словно отвесил поклон, и направил на зажатого мужчину немигающий взгляд.
Выражение лица мистера Уайта стремительно менялось: вымученная уверенность сменилась недоверием, после — испугом, но, в конце концов, преодолев сомнение, оно застыло в отчаянном смирении. И, не выдержав этого демонического давления, он стыдливо отвернулся от перевернутого креста.
***
План был прост в исполнении. Облачившись в рясу, Вокс устроился в исповедальне, заменяя пастора Дугласа, который же, по его велению, ждал в пустой комнате — пустой за исключением спрятанных коробок с вином.
Вокс должен был принимать людей, слушать про их раскаяния, ошибки и грехи, а тех, в ком он видел потенциального клиента, направлять покупать спасительное средство. В Аду он имел множество дел с зависимостями: шлюхами Валентино, которых тот периодично накачивал наркотиками; клиентов «любовного зелья» Вельвет; ну и разумеется, своих чрезмерно преданных зрителей. Так что выявлять признаки ломки не составляло труда — более того, он сам выпил и распределил запах алкоголя по телу, чтобы следить за реакцией учуявших: голодной или осуждающей.
Однако самым большим пятном в этом плане была обязанность слушать треп и скулеж чертовых людишек. Сначала Вокс думал, что он справится, но спустя пару часов готов был выть и лезть на стену.
Измена. Воровство. Измена. Избиение. Измена. Аборт. Измена. Измена. Измена.
В какой-то момент Вокс и впрямь проверил свою голову, боясь, что она, как и в демонической форме, могла перегреться и заискриться. После каждого выслушанного человека (особенно, если доводилось понимать, что тот вряд ли стал бы покупать алкоголь) мужчину начинало буквально тошнить. А еще его раздражало, что даже после подобных пыток, в нем не просыпалась жажда убийств.
«Серьезно, если это не помогает, то я, блять, святой!», — подумал он, когда за ширму уселся седовласый, усатый мужчина. Сквозь щели было отчетливо видно, как он облизнул пересохшие губы, а после лукаво произнес:
— А мне сказали, что это приличная церковь.
— Несомненно, — мелодично ответил Вокс, радуясь, что впервые беседа началась не с «простите меня, ибо я согрешил». — Она прилична так же, как приличны ее прихожане и их помыслы; прилична, как хорошее вино и как цены на него.
Прихожанин усмехнулся, и его густые усы задрожали. Пальцы периодически создавали складки на дорогих брюках, а звук, похожий на жадный глоток, заставлял кадык двигаться вверх-вниз.
— Что же, тогда не подскажите, как приличному писателю прилично очистить свои грехи?
— Следующая дверь справа подарит покой Вашей душе, сэр, — подсказал Вокс и с насмешкой добавил: — И надеюсь, Вы, как писатель, опишите в красках о всех прелестях этой приличной церкви? Мистер…
— Фолкнер, Уильям Фолкнер*. Что же, благодарю за исповедь. Полагаю, она будет не единственной.
— Не сомневаюсь, — тихо проговорил Вокс, с удовольствием отмечая, что давненько он не видал человека с такой обреченной скрытой зависимостью.
***
Купюры разных цветов и размеров дрожали в руках пастора Дугласа, а его невидящий взгляд так и замер.
— Н-не могу по-поверить… — пролепетал он, алчуще пересчитывая бумажки.
— А я думал, на этом и строится Ваша работа, — рассмеялся Вокс, позволяя мужчине сделать расчет в четвертый раз: пусть вкусит этот плод как следует и тогда уже не сможет остановиться.
— Тут хватит на оплату аренды за три месяца! — возликовал он, нервно хохотнув. Глаза его так и блестели от радости. И Вокс, наконец, сумел прервать его восторг, отбирая деньги и деля их на три части.
— Пока хватит и одного месяца, — сообщил он, возвращая треть обратно. — Часть причитается мне, а еще часть нужна для закупа вина.
— Н-но в церковь итак при-приходят пос-пос-поставки, — возмутился мистер Уайт, но был явно не настроен противиться чужим решениям.
— Ага, но их не хватит, у Вас же, наверняка, заранее составляется бюджет, — вздохнул тот, а потом ободряюще улыбнулся. — Все в порядке, я с этим разберусь. Доверьтесь мне, святой отец!
Скинув рясу с большим облегчением (в ней было ужасно неудобно и жарко), Вокс вдруг остановился и внимательно глянул на задумчивого пастора. Губы изогнулись в кровожадной ухмылке, и спустя секунду он приблизился к Дугласу так близко, что тот от страха выронил все купюры.
— Я надеюсь, — мягко начал он, и в шепоте слышались нотки предостережения. — Это останется нашим маленьким секретом? Потому что иначе… — он резко и грубо схватил пискнувшего мужчину за горло и вынудил встать на цыпочки. — …каждый в этом городе узнает, что жена местного святоши — дешевая сифилистичная шлюха. Не уверен, что это благоприятно скажется на Вашей репутации. Я ясно выразился?
Вся выстроенная, напускная любезность вскоре испарилась, и Вокс говорил с неприкрытой угрозой. Он чуть заметно вытянул голову вперед, и, наконец, получив испуганный кивок, ослабил хватку.
Мистер Уайт беспомощно рухнул на колени, от паники боясь даже вздохнуть. Его реакция более чем удовлетворила мужчину, поэтому он решил не задерживаться в этом угнетающем месте. Отвернувшись, беззвучной походкой его силуэт растворился среди прихожан. Было удобно, что, будучи демоном, он совсем не отличался от остальных людей.
