***
Рейнира Когда Рейнира слезла с Сиракс в Драконьей яме, она почувствовала, как на нее нахлынуло облегчение. Осторожно отстегнувший от седла своего дракона, она удивилась тому, как послушно Сиракс вела себя во время полета, особенно когда с ней был Эйгон. Она была такой еще до того, как узнала о ее беременности: казалось, дракон почувствовала присутствие сына и подстроился под него, оставаясь неподвижной и спокойной, чтобы обеспечить их безопасность. Даже Караксес, который любит крутиться и поворачиваться, когда он летит, осторожничает, когда Эйгон рядом с Деймоном. Рейнира расстегнула ремни, прикреплявшие Эйгона к груди. Ткань перевязи, удобная и растягивающаяся — она появилась еще до Рока, древняя, но прочная, — плотно облегала их обоих, а усиленные кожаные ремни обеспечивали дополнительную поддержку и амортизацию для ее малыша. Эйгон крепко спал на протяжении всего полета, но когда они спустились, он проснулся, его глаза расширились от удивления. Он закричал, когда Сиракс полетела вниз, но вместо того, чтобы заплакать от страха, его смех наполнил уши Рейниры, согревая ее сердце. Освободив одну руку от перевязи, Эйгон крепко вцепился в отворот ее костюма, и его волнение стало ощутимым. Он не переставал смеяться и кричать от восторга, не переставая при этом ломано говорить, как это делают малыши. Деймон тут же оказался рядом с ними, освободил Эйгона от ремней и поднял его на руки. Она отдала маленького дракона в свободные руки и расседлала Сиракс, которая один раз зарычала, а затем медленно последовала за Хранителями Драконов в пещеру, которую они делят с Караксом, постоянно оглядываясь на них. Теперь их драконов не держат на цепи, она поговорила со всеми Хранителями, что Сиракс и Караксес могут свободно приходить и уходить, а купол, когда они будут здесь, будет открытым. Младшие Хранители протестовали, говоря, что если не приковывать драконов, то они могут улететь куда-нибудь, где они будут представлять опасность, а старшие, особенно те, кто жил во время правления короля Джейхейриса, говорили, что приковывание драконов замедляло их рост, и эта вновь обретенная свобода будет для них только благом. Она не задерживается, ей все равно, что они думают, лишь бы слушались ее приказов. — Принцесса Рейнира! Она подняла голову и увидела королеву Лейну, одетую в свой коженый костюм для полетов, и улыбнулась ей. — Ваша светлость! — воскликнула она. — Они наконец-то разрешили вам посетить Вхагар? Лейна закатила глаза, но обняла ее. — Я пригрозила, что Вхагар приземлиться на Башню Десницы, если они не позволят мне прийти к ней. Она улыбнулась. — Очень хорошо, Ваша светлость. Сплетни и слухи могут удовлетворить вас лишь в малой степени, иногда необходимо прямое нападение. Королева хихикнула, как девчонка, которой она до сих пор является. — Я специально пришла сюда, чтобы сказать вам кое-что, принцесса. Кое-что важное, — прошептала она. Она посмотрела на нее и увидела, насколько серьезным было ее выражение лица. Она позволила Деймону проводить ее к королевской карете и взяла у него Эйгона, и они начали свой часовой путь из Драконьей ямы в Красный замок. Он слышал, как Штормовое облако громко рычал на Деймона за то, что тот не пускает его в карету, но один резкий приказ ее мужа и рык Сиракс утихомирили его. Теперь птенец был размером с большую собаку, и он будет жить в повозке с приставленным к нему хранителем дракона. — Расскажи мне, — сказала она. — Они остановили все проекты королевы Алиссаны, — к ее ужасу сказала Лейна. — Что? Каким безумием был поражен мой отец, что он согласился на это? — сурово прошептала она, переходя на родной язык. Эйгон хныкал от ее грубых слов, его подбородок дрожал. Она успокаивала его, поглаживая по спине и убирая волосы с лица. — Прости меня, любовь моя! Я не сержусь на тебя, обещай. Тише, тише, Мунья так любит тебя. Эйгон уткнулся лицом в ее шею, но он продолжал хныкать. Она спела ему валирийскую песню, который Деймон пел ей, когда она была расстроена, и это подействовало. Он достаточно успокоился, и она позволила ему поиграть с золотыми пуговицами. — Лейна, скажи мне еще раз. О чем думал мой отец? Королева сокрушенно вздохнула. — Отто Хайтауэр предложил передать всю благотворительность короны под надзор Веры. Он сказал, что это нужно, чтобы умиротворить их в связи с твоим тайным браком с Деймоном. Он убедил твоего отца, что Семерка очень обиделась на то, что дядя женился на племяннице, и что это самый быстрый способ остановить очередное восстание Воинствующей Веры. — Король, кажется, забыл, что его родители, бабушка и дедушка были родными братьями и сестрами, и что за обида? Разве здесь или где-нибудь еще было восстание? Лейна пожала плечами. — Я никогда ничего не слышала от стражников и купцов из Высокого Прилива, все это — из отчетов Отто. — Конечно. — Она хотела фыркнуть. - Похоже, мой отец в последнее время ничего не может сообразить сам. Лейна вздохнула и опустилась на сиденье. — Я пыталась взять на себя ответственность за проект, как и положено королеве, но Великий мейстер сослался на травматический опыт моих родов и сказал, что это может помешать моему исцелению. Ради всего святого, моей дочери уже шесть лун, а я полностью исцелилась! — Спасибо, что сказали мне, моя королева. Я… что-нибудь придумаю, — сказала она. — Простите, что не могу помочь, — сказала Лейна, глядя в окно. Контраст между роскошью их кареты и нищетой окрестностей был разительным. Снаружи узкие переулки были оживлены: матери звали своих детей, смех подростков разносился эхом по воздуху, грубые звуки мужчин, ссорившихся из-за импровизированной игры в кости. В выражении лица королевы отражалась смесь грусти и сочувствия, когда она наблюдала за борьбой простых людей. Рейнира чувствовала душевную боль своей подруги, ее желание облегчить бремя тех, кто живет в таких суровых условиях. Это было ярким напоминанием о неравенстве, существовавшем в королевстве, напоминанием о том, что не всем повезло наслаждаться комфортом королевской семьи. Карета проехала мимо группы мужчин, затеявших жаркую драку и опрокинувших ящики, служившие импровизированными столами для их игр. В воздухе послышался звук выхватываемых стражниками мечей, и Рейнира почувствовала, как сердце сжалось от страха. Но стражники быстро вмешались и твердой рукой разняли драку, восстановив порядок в хаотичной сцене. — Я думала, что смогу что-то изменить, понимаешь? — Лейна посмотрела на нее, горько улыбнувшись. — Когда отец сказал, что я стану королевой, как и должна была стать много лет назад, я думала, что стану следующей доброй королевой Алиссаной, создавая безопасные места для женщин, очищая помои, которыми является Королевская Гавань, давая советы в зале Совета. Представьте себе мое удивление, когда каждый раз, когда я задумывала какой-нибудь проект, мне на каждом шагу отвечали отказом. Мне разрешили драгоценности и дорогие ткани, но не право голоса. — Вот что они делают здесь, в Королевской Гавани. Они отбирают у матерей блестящих девиц и делают их несчастными, тенью самих себя, пока их скудный свет не погаснет окончательно. Так поступили с моей матерью, так поступили с Алисентой, и, боюсь, так поступят и с тобой. Королева улыбнулась ей. — Можешь не беспокоиться обо мне, я — всадница Вхагар, самого большого дракона в мире. Меня так просто не запугать. Она улыбнулась в ответ, но внутренне вздохнула. Драконы действительно были символом власти и силы, но, как показала трагическая судьба ее дяди, даже они не были непобедимы. Эйемон Таргариен, легендарный всадник на драконе, погиб от стрелы убийцы, а его дракон, не подозревая о надвигающейся опасности, пировал овцами неподалеку. Именно поэтому Караксес яростно оберегал Деймона. Рейнира знала, что в мире, где вероломство и обман были постоянной угрозой, полагаться только на силу драконов недостаточно. Они должны быть бдительны, осторожны, предвидеть опасности, которые таятся за каждым углом. Рейнира поцеловала Эйгона в макушку, пока он, пуская пузыри, показывал ей пуговицы на костюме. Она улыбнулась ему и кивнула, а затем повернулась к выходу, когда он удовлетворился ее вниманием. Она не могла наплевать на жителей Королевской Гавани. Это те же самые люди, которые устроили бунт, когда дорогая, милая, бесполезная королева Хелейна покончила с собой, как будто она сделала в своей жизни хоть что-то полезное, кроме того, что выкармливала детей для своего насильника. Это те люди, которые убили всех их драконов и разорвали на части ее храброго Джоффри. Будь ее воля, она бы сровняла Блошиное дно с землей и построила на пепелище что-то лучшее. Но проекты королевы Алиссаны — это наследие, которое она хотела продолжить. Может, она и не заботится о простых людях, но она знает, что должна дать им хоть какое-то подобие счастья, чтобы они были спокойны. Еды раз в день, питьевой воды и развлечений будет достаточно, чтобы удовлетворить их. Эйгон чихнул и хныкнул, когда он зажал нос маленькими ладошками. Лейна тут же закрыла окно кареты и дала ей надушенный платок, который она положила сыну под нос. Он пах цветами, а не ванилью и вишней, как она предпочитала, но это лучше, чем терпеть вонь Королевской Гавани. Прошел долгий час, прежде чем они въехали во Внешний двор. Она вздрогнула, увидев почти весь двор с отцом и Советом во главе. Лейна улыбнулась ей в знак извинения и первой вышла из кареты. Она подождала, пока Деймон заберет у нее Эйгона, и еще не успела как следует разойтись, как король уже заключил ее в свои объятия, крепко обнимая. — Моя драгоценная дочь! Мой наследник! — сказал он, держа ее лицо на обеих руках, как любил делать Эйгон. В его глазах стояли непролитые слезы, и ей захотелось закатить глаза. Вместо этого она поцеловала его в обе щеки и сделала глубокий реверанс. — Отец, я вернулась, — просто сказала она. — Ваша принцесса вернулась! — и, словно на репетиции, все закричали и зааплодировали ее имени. — Приветствуйте принцессу Рейниру! Она приятную улыбнулась, но повернулась к мужу, который изо всех сил старался не рассмеяться в истерике, вместо этого он подбадривал Эйгона, чтобы тот присоединился к ликованию. Ее драгоценный сын ликующе закричал и захлопал в ладоши. Прошло несколько минут, прежде чем энтузиазм толпы пропал, и король отпустил их, пообещав, что завтра вечером на пиру по случаю открытия будет подано самое роскошное угощение. Король повернулся, чтобы забрать Эйгона у Деймона, но ее муж отвернулся от него. — Он немного темпераментный, Ваша светлость, я не хотел бы подвергать вас его истерикам. Король натянуто улыбнулся, но все же сдался. — Что заставило его быть таким вспыльчивым? — Ему не нравится вонь Блошиного Дна, — сказала она и вернула платок королеве. — Его маленький носик и легкие не привыкли к загрязнению города, Ваша светлость. Король поморщился, а затем нервно рассмеялся. — Его надо показать мейстеру? — У нас есть свои доверенные мейстеры и целители, — сказал Деймон. — А вот и они! — сказал он, глядя на повозки и кареты, которые только что въехали во двор. Первым вышел лорд Бартимос, он чихнул в рукав, а затем попросил одного из пажей вымыть ему руки водой. С ним были ее фрейлины Селена Селтигар, Лиарра Карстарк, Элинда Масси, Анелла Стронг, Аллана Тирелл и Джоанна Вестерлинг. В повозке ехали мейстер Герардис, три его помощника и два целителя из Эссоса — бравосская повитуха-целительница Алия и пентошийская хирург-целительница Элен. Они также привезли с собой двадцать рыцарей и сотню домашних стражников во главе с сиром Харвином Стронгом. Они пробудут здесь всего месяц, но Деймон хотел показать королю и Веларионам, что они не являются силой, которую можно растоптать. Они уже отправили вперед своих слуг, которые должны были подготовить апартаменты королевы для их семьи. У них было свое хозяйство здесь, в Красном замке, но большинство слуг перебралось на Драконий Камень, и она не хотела нарушать привычный уклад Эйгона, вводя в его окружение новых лиц, тем более что, по ее мнению, отец снова убедит ее продлить их пребывание, если не переехать в Красный замок насовсем. — Мой король! Позвольте мне взглянуть на вас! — гневно сказал лорд Бартимос. — В последний раз я осмотрел вас во время вашей коронации, и тогда вы были вдвое меньше, чем сейчас! Король шутливо рассмеялся вместе с ним. — Ах, лорд Бартимос, как получилось, что вы осчастливили нас своим присутствием только сейчас? — Король Джейхейрис изгнал меня из Города, когда мне было всего пятнадцать, сказав, что у меня слишком острый язык. — Старший мужчина сказал это без всякой злобы. — Смею сказать, я почти не узнал город. Да Блошиное Дно грязнее, чем рынки рабов в Эссосе! Не хватает только людей, распятых на кольях в доках! — сказал он и громко рассмеялся. Десница выглядел заметно расстроенным, а король нервно смеялся вместе со старым лордом. Леди Селена встревоженно посмотрела на нее, но она лишь пожала плечами. Ее отец должен услышать честного человека, который расскажет ему, что происходит в его собственном Городе. Возможно, лорд Бартимос станет тем, кто заставит его увидеть то, что скрывает от него Совет. Но она в этом сомневается: трудно разбудить того, кто притворяется спящим.***
Деймон Он раздраженно вздохнул, ожидая, когда Рейнира будет готова. Был уже поздний вечер, когда гонец из Дома Веларион потребовал их присутствия в королевской палате. Кормилицы отнесли дремлющего Эйгона в детскую, которую он делил с принцессой Рейной, и он смотрел, как Штормовое облако идет позади них, не позволяя будущему всаднику уйти из поля зрения. Двое приставленных к нему хранителей драконов ждали у дверей. — Как ты думаешь, чего хочет лорд Корлис? — спросил он Рейниру, когда служанки помогали ей облачиться в толстый ночной халат поверх шелкового спального одеяния. Чтобы обеспечить ее скромность, служанки тщательно застегнули рубиновые пуговицы, украшавшие халата от груди до середины бедер. Каждая пуговица, сама по себе сверкающая драгоценность, придавала одеянию особое великолепие. На рукавах, изящно ниспадающих до пола, золотыми нитями были вышиты замысловатые узоры, изображающие огненные маргаритки, к которым швея пришила мельчайшие рубины. Для многих дворян такая экстравагантность была уделом официальных мероприятий или грандиозных праздников. Но здесь, в уединении своих покоев, Рейнира надевала этот изысканный наряд для ночного отдыха. Это было напоминанием о ее статусе, о роскоши, подобающей ее положению принцессы королевства. Рейнира отказалась от предложения переплести волосы в новую косу и ушла с длинной толстой косой через правое плечо. Вытерев ее лицо водой комнатной температуры и нанеся на него немного масла, они были готовы к выходу. — Лучше бы это была ситуация жизни и смерти, иначе я лично убью его, — пробормотал себе под нос Деймон, в его словах слышался намек на сарказм. Он поднялся со своего места, отвергнув попытки одной из служанок, Валеаны, помочь ему с одеждой. Когда она попыталась завязать его халат, он оставил его висеть распахнутым — тонкое проявление пренебрежения к ограничениям, налагаемым его положением. Предложив Рейнире руку, Деймон повел ее по тускло освещенным коридорам к королевскому соляру, а сир Дарклин и сир Джоффри Аррен шли позади них. Присутствие сопровождающих всегда раздражало его — постоянное напоминание о том, что его положение требует пристального внимания. Но он понимал, что Рейнира как принцесса Драконьего Камня заслуживает самого пристального внимания и заботы, даже если для этого придется терпеть удушающее присутствие служанок и стражников. Рейнира даже не расчесывает волосы сама — она, конечно, умеет, но почему-то не должна этого делать. Прибыв в королевский соляр, Деймон окинул взглядом открывшуюся ему сцену: лорд Корлис Веларион и Рейенис Таргариен сидели вместе, король и королева — на тронах, а Лейнор и леди Сэм — за соседним столом. Осанка леди Сэм была жесткой, словно вместо позвоночника у нее в спине были стержни. Предоставив жене возможность обменяться приветствиями с королевской четой, Деймон опустился на ближайшую кушетку, притянув Рейниру поближе, чтобы она прислонилась к его груди. — Почему нас разбудили в столь поздний час? — раздраженно спросил он. Все взгляды с любопытством обратились к нему. — Я думал, это вы созвали эту встречу, принцесса, — вмешался лорд Корлис. Его жена отрицательно покачала головой. — Мы уже легли спать; Эйгон только что заснул. Он еще не привык к новому месту. — Простите за это, Ваша светлость, — вмешалась леди Сэм, ее тон был уважительным, не извиняющимся. — Я знаю, что вы бы не пришли сюда, если бы я не создала впечатление, что принцесса созвала эту встречу. Принцесса Рейнис заметно вздрогнула от намека на манипуляцию. — Это большая наглость, миледи! — ответила она, ее разочарование было ощутимо. Затем она повернулась к королеве и королю, выражая сожаление. — Мне очень жаль, что я не научила мою хорошую дочь основам приличия. Рейнира, как всегда миротворец, попыталась разрядить напряженность. — Я уверена, что леди Сэм ничего такого не имела в виду. Я ничуть не обижена, принцесса Рейнис. Король, почувствовав серьезность ситуации, вмешался. — Вы, должно быть, хотите сказать что-то очень важное, если так старались собрать нас. Леди Сэм встретила его взгляд с непоколебимой решимостью. — Да, Ваша светлость, — ровно ответила она. — Я хотела бы попросить о разводе. Ее слова повисли в воздухе, наполненные тяжелым смыслом, и в комнате воцарилась тишина, каждый осознавал масштабы того, о чем только что она попросила. — Леди Саманта! — прогремел голос лорда Корлиса. — Что за безумие нашло на вас? Король, пытаясь сохранить порядок, вмешался как посредник. — Моя добрая леди, — начал он размеренным тоном, — на каком основании вы просите о разводе? Леди Саманта встретила взгляд короля с непреклонной решимостью. — Прошло уже больше года, мой король, с тех пор как мы с Лейнором поженились, — объяснила женщина, и в ее голосе прозвучала грусть. Она взглянула на мужа, который оставался бледным и склонился в поклоне. — Мы испробовали все, от зелий плодородия до приглашения других в нашу постель, и все же… — Ее голос прервался, и слова повисли в воздухе. — То, что происходит в вашей супружеской постели, не должно быть предметом, о котором так легкомысленно говорят в присутствии короля и королевы, леди Саманта! — гневно вмешалась принцесса Рейнис, ее неодобрение было очевидным. — Вы так говорите, миледи, потому что не вы подвергаетесь такому унижению! — воскликнула леди Сэм, по ее лицу потекли слезы. Принцесса Рейнис слегка отпрянула от вспышки леди Саманты, но выражение ее лица смягчилось, когда по лицу расстроенной женщины потекли слезы. Эмоции, прозвучавшие в словах леди Саманты, словно ножом прорезали напряжение в комнате, обнажив всю глубину ее страданий. Лейнор протянул руку, чтобы утешить жену, но она отшатнулась, ее страдания были ощутимы. — Я люблю тебя как друга, Лейнор, правда люблю, — прошептала она, ее голос дрожал от волнения. — Боги знают, что мы испробовали все способы зачать ребенка, но это не в твоей природе. Я не могу больше выносить унижения, — продолжала она, ее голос дрожал от волнения, — когда другой мужчина… когда другой мужчина ложится с тобой, чтобы… чтобы возбудить тебя настолько, чтобы… чтобы проникнуть в меня. — Она замолкла, на ее лице отразилась боль, ее уязвимость была выставлена на всеобщее обозрение. — Это бесчеловечно! — закричала она, ее голос возвысился от страдания. — У меня мурашки по коже от осознания того, что кто-то еще находится рядом и наблюдает за мной в самом уязвимом состоянии, чтобы мы могли… чтобы мы могли быть парой! В комнате воцарилось молчание, тяжесть слов леди Саманты повисла в воздухе. Каждый присутствующий ощущал исходящие от нее эмоции, глубина ее страданий вызывала чувство сопереживания и сострадания. Рейнира поспешила встать и заключить леди в объятия, где она тихо заплакала. Лорд Корлис прочистил горло, выражение его лица выражало сожаление и решимость. — Мой король, мне очень жаль, что вопрос о моем доме стал для вас неудобным. Но мы будем решать этот вопрос всей семьей. Леди Саманта запротестовала, в ее голосе прозвучали нотки отчаяния. — Нет! — воскликнула она умоляющим тоном. — Я знаю, что вы любите своего сына, лорд Корлис, но потворствовать ему — это часть проблемы! Разве не вы снабжаете его вином и элем, когда он развлекает своих любовников? — Ее обвинение повисло в воздухе, за ее словами чувствовался вес истины. Лорд Корлис попятился, его взгляд на мгновение опустился, прежде чем вновь встретиться с глазами леди Саманты. — Я бы довольствовалась быть лишь красивым украшением Высокого Прилива, — продолжала леди Саманта, ее голос дрожал от волнения, — но на кону стоит мое здоровье! Мейстер Теомор подтвердил, что зуд и бугорки в интимной зоне — это болезнь шлюх! Шок прокатился по залу, когда до них дошло откровение до леди Саманты. Она продемонстрировала свою уязвимость, обнажив свои самые глубокие страхи и неуверенность, и это вызвало смесь сочувствия и неверия. — У меня! — Она заплакала, ее голос срывался от страдания. — У верной последовательницы Семерых, у которой в постели был только муж, как бы неудачны ни были наши попытки, болезнь шлюхи! Мейстер сказал, что ею можно заразиться, только если у моего партнера будет несколько партнерш, и это правда! Лейнор развлекает не только сира Джоффри, но и сира Карла с его многочисленными оруженосцами, стражников, купцов и корабельщиков в Халле. Знаете ли вы, как унизительно было, что мейстер смотрел на меня, словно я блудница, а не жертва обстоятельств? Рейнис прочистила горло, и выражение ее лица смягчилось от понимания и сочувствия. — Миледи Сэм, — мягко начала она, — я могу лишь извиниться за то, что мы закрыли глаза на ваше бедственное положение. — В ее словах прозвучало сожаление, признание того, что мы не смогли распознать и обратить внимание на проблемы леди Саманты раньше. В комнате воцарилась тишина, тяжесть признания Рейнис повисла в воздухе. — Но развод — это не выход, — продолжила Рейнис, ее тон был твердым, но в то же время сострадательным. — Мы окажем вам самую лучшую помощь, на которую способны. Мы привезем целителей даже из Эссоса. Но подумайте о последствиях развода. — Она сделала паузу, давая своим словам осесть, а затем продолжила. — Не только на Лейнора будут смотреть свысока. Ни один мужчина не возьмет вас в жены, если узнает об этой… болезни. Истина в словах Рейнис бросила тень на комнату: последствия состояния леди Саманты донеслись до всех собравшихся. Леди Саманта отреагировала быстро, ее решимость была непоколебима. — Мой отец любит меня! — вызывающе заявила она. — Он заберет меня в свой замок. — А когда ваш отец скончается? — мягко вмешалась принцесса Рейнис, в ее тоне прозвучала нотка беспокойства. — Будет ли будущая жена вашего брата так добра, позволит остаться в доме гораздо более старшему члену его семьи, что будет угрожать ее положению как хозяйки дома? Ее слова повисли в воздухе, и намек на неопределенное будущее леди Саманты эхом разнесся по комнате. — Подумайте об этом, моя дорогая, — повторил лорд Корлис, его голос звучал торжественно. — Ни один мужчина не возьмет вас сейчас, если об этом станет известно. Они не поверят, что вы не спали с другими мужчинами. Ваша репутация будет разрушена. Его слова тяжелым грузом осели в комнате, и перед ними предстала суровая реальность положения леди Саманты. Когда леди Саманта снова разрыдалась, ища утешения в объятиях своего супруга, тяжесть их положения повисла в воздухе. «Конечно, они воспользуются этим, чтобы пригрозить девочке» — с горечью подумал Деймон, его разочарование несправедливостью, с которой сталкиваются женщины в Вестеросе, было очевидным. От улиц Блошиного Дна до самых высоких покоев знатных домов женщины слишком часто эксплуатировали и манипулировали в корыстных целях. Он бросил презрительный взгляд на Лейнора, который молчал, склонив голову. На его губах появилась усмешка, когда он задумался о человеке, которого Визерис когда-то посчитал достойным руки Рейниры. Он был настолько поглощен собственными желаниями и интересами, что не задумывался о последствиях для своей жены и семьи. Может, Лейнор и был искусным наездником на драконе, опытным полководцем и верным другом, но как наследник он был совершенно неумел. Если бы Великий Совет выбрал королевой Рейнис, пристрастия Лейнора ввергли бы дом Таргариенов в еще большую нестабильность. В Валирии подобные вопросы не имели особого значения. Валирийцы принимали любовь во всех ее проявлениях — мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, отдельные люди, любящие нескольких партнеров. Но строгие андальские традиции Вестероса резко контрастировали с ними, осуждая все, что выходило за рамки нормы, как греховное и ненормальное. Страх перед незнакомым привел к демонизации тех, кто осмеливался любить свободно, увековечивая цикл угнетения и предрассудков. В итоге они отвели леди Сэм к своим целителям. Он ушел, оставив жену с все еще расстроенной леди, а королева и принцесса Рейнис проводили ее в комнаты, которые заняли мейстер Герадис и два целителя-эссоси, которых он подкупил таким количеством золота, что они могут построить свой собственный дом врачевания, если захотят, только чтобы они перешли к ним на службу.***
Рейнис Рейнис ворвалась в покои сына, и она почувствовала ярость, когда увидела сира Джоффри, беспечно лежащего на кровати Лейнора. — Вон! — приказала она, ее голос был резким и властным. Молодой рыцарь поспешно собрал свои вещи и поспешно вышел из комнаты. — Матушка, как Сэм? — спросил Лейнор, и в его тоне послышалось беспокойство на фоне видимого безразличия. — Не делай вид, что тебе не все равно, Лейнор, — с горечью ответила она, ее гнев кипел в глубине души. — Ты даже не понял, что из-за твоей распущенности твоя жена заболела болезнью шлюх! Лейнор пристыженно склонил голову, его молчание было молчаливым признанием вины. — Я не знал, — тихо пробормотал он, и в его голосе послышались нотки раскаяния. — Потому что ты не пользовался ее доверием! — огрызнулась Рейнис, в ее голосе закипало разочарование. — Я взяла на себя вину за отчуждение девушки, но ты ее муж, Лейнор. Ты должен был видеть, как она несчастна. — Мне жаль, матушка, — ответил Лейнор, и его извинения прозвучали с оттенком сожаления. — Теперь это прекратится, — заявила Рейнис, ее тон был твердым и решительным. — Ты отправишь сира Джоффри и сира Карла обратно в замок их отцов. Больше никаких вечеринок, никаких оргий в тавернах. Ты будешь вести себя как подобает наследнику Дрифтмарка, которым ты и должен быть! Ее слова повисли в воздухе, в них ясно чувствовался вес ее ожиданий. Лейнор торжественно кивнул, выражение его лица выражало раскаяние и решимость, поскольку он принимал последствия своих действий. Она шла к своим покоям, сжимая в руками живот. Она помнила, как мейстер сказал ей, что из-за воспаления матки она больше не сможет иметь детей. Она до сих пор помнит вздох облегчения целительницы Элен, когда та сказала ее доброй дочери, что ее матка не воспалена и ее болезнь легко излечима при должном уходе. Она подробно описала еще одну болезнь любовников, которая сделает женщину бесплодной, и это было в точности похоже на то, что она пережила раньше. Она зажала рот рукой и сглотнула рыдание.