«Нетрудно понять, как сильно должна была она пожалеть о своем выборе, увидев меня!» © «Грозовой перевал»
Он приходит, когда стрелка настенных часов слегка перевалила за полночь. Бесстрашная, закутанная в лёгкий плед, сладко сопит, мягкое, по-детски наивное, лицо уткнуто в край покрывала, руки мерзляво сжаты в кулачки, переплетённые друг с другом. Эрику раньше казалось, что невозможно совмещать в одном теле сильную, гордую и мудрую женщину с ласковым беззащитным ребенком, но у Мии это получается. Он шёл сюда выжечь её самомнение и самолюбие, в очередной раз попытаться указать на её место во фракции, в мире и в его жизни. Но Лидер отмечает, что соревноваться с ней в силе, показывая своё превосходство, больше не хочется. Хочется только закрыть окно, из которого летний, но холодный ветерок проникает в комнату, а ещё хочется укрыть девушку дополнительным одеялом. — Додумалась же! — Шёпотом произносит, двигая раму, прокручивает ручку. — И так отмороженная на голову, ещё и простынешь. Лечить тебя потом… — Озирается по сторонам, убеждаясь, что бесстрашная по-прежнему спит. Дёргается от своих мыслей. — Вот ещё! — Выдавливает шёпотом пренебрежительно, потому что так нужно, потому что он так привык. Мия хмурит брови, почесывает лицо о мягкий край подушки. Мужчина не отводит взгляд от женского силуэта, подсвеченного тусклым светом ночника. Кажется, Младший Лидер поплыл, как сопливый мальчишка. «Невозможная» — лично вынесенный диагноз бьётся набатом о стенки черепа. Мужчина размашистыми шагами, но непривычно тихо для себя, проходит на кухню, всё-таки задевает парочку предметов, мирно стоящих в темноте на полке, сщурившись оглядывается, не проснулась. Когда Мия садится на кровати, потирая заспанные глаза пальцами, в комнате пахнет сигаретами и пирогом, который вчера она так и не смогла нормально поесть. Бесстрашную уже не удивляет присутствие Эрика во временных апартаментах, она знала, что придёт. Было варианта: либо он понял и услышал её, либо накроет её лицо подушкой поплотнее, преграждая путь кислорода в лёгкие за излишнюю дерзость и отстранённость. Скользя по кровати, она медленно сползает, опираясь ступнями на холодную поверхность пола. Подходит еле слышно, незаметно, на столе две кружки свежезаваренного чая, два блюдца с разогретыми кусочками сладости, мужчина смотрит на циферблат наручных часов, выверяя минуты. Кажется, урок был усвоен. Девушка мягко кладёт руки на его плечи, но всё равно неожиданно для бесстрашного. — Господи, блять! — Лидер дёргается, ударяясь об угол коленом. — Как ты там говорил? Хм, не он, конечно, — Мия показывает пальцем наверх, пытаясь скопировать одну из арсенала его ухмылок. — но тоже можешь помолиться передо мной на коленях. А Эрик отмечает мысленно, что готов молиться за это лицо вечно. Но бесстрашный никогда не скажет об этом вслух. Она и не требует. *** Они выдвигаются достаточно поздно в медпункт умников. Не включают свет, чтобы не спалить своё присутствие. Нужно в конце концов проверить, кто сюда шастает каждую ночь. На стенах висят различные картинки и инструкции по сохранению своего здоровья, что-то из разряда «Берегите себя и своих близких». Взгляд цепляется за таблицу, которую почти не видно в тусклом свете, падающем из окна в помещение. — А это что такое? — Бесстрашная тыкает пальцем, показывая на распечатку. — Я думал, ты не лишена интеллекта, но твой вопрос заставляет отогнать теперь эту мысль подальше. — Усмехается, наблюдая, как с лица девушки слетает наивное любопытство, а на его место приходит выражение из разряда «пошёл-ка ты нахуй». — Таблица химических элементов. — Поясняет раньше, чем она успевает изогнуть бровь, нахваталась, понимаешь ли, его мимических привычек. — Не забывай, откуда я. Пока ты просиживал жопой стул в комфортном классе, меня читать, считать и писать учила женщина из Отречения прямо на улице. Мы из разного теста. То, что ты, Лидер, — Темноволосая выделяет это слово слишком резко. — знаешь больше, чем я — заслуга больше системы, чем твоя лично. — Кажется, мужчина снова хочет проломить ей череп или просто хочет её. Сам не понимает, что именно испытывает. — Когда-нибудь я сломаю тебе челюсть, чтобы не пиздела. Месяц твоего молчания дороже всего на свете. — Ты слишком любишь этот рот, — Она показывает на слегка выпирающие губы, улыбаясь. — чтобы так сделать. И в этом девушка права.Острые черты девичьего лица, словно из мрамора, ослепляют. Куда-то скатывается отброшенная таблица с синего стола. Темные волосы рассыпаются от резкого движения, стягивающего черную резинку. Мужские руки проходятся по её спине, поднимая края футболки, освобождает худощавое тело от лишней ткани. Невозможная. Ему безумно мало прикосновений.
— Тормози. А если кто-то зайдёт? — Мия упирается руками в мужские плечи, нехотя прерывает яркий поцелуй. — Тогда придется ловить преступника, будучи голожопыми. — Ну какой придурок, открыта новая сторона этого человека. Сторона, нравящаяся Мие больше, чем те, с которыми она познакомилась ранее. *** Во время третьей ночи, проведенной в медицинском кабинете, бесстрашные замечают медленно опускающуюся ручку. Мия встаёт совсем близко к дверному косяку, пока Эрик тянется за оружием. Мелкими шагами в темноте передвигается совсем маленькая фигура, воришка оборачивается, натыкаясь лбом на дуло пистолета. — Эрик, это ребенок! — Девушка успевает щёлкнуть выключателем, из-за чего посещение озаряет слишком яркий свет. Лидер поспешно убирает руку за спину, глядя на подрагивающие длинные ресницы и светлую макушку. Обращает внимание на старую, вышедшую из оборота синюю одежду, подмечая, что это не дитя умников, слишком неопрятная и чумазая. — Мышонок. — Произносит, тяжело вздыхая, темноволосая, успев рассмотреть испуганное детское лицо. Запирает дверь на ключ с внутренней стороны. — Кто? — Мужчина хмурится, не понимающе переводит взгляд. *** Следует часовое объяснение, после которого Лидер ещё долго будет в ахуе. Оказывается, «мышата» — осиротевшие дети афракционеров, которых взрослые умные дяди — изгои собирают в небольшие группы, отправляя периодически в здания фракций для краж, взамен предоставляя им еду. Этим пользуются редко, так как требуется предварительно достать одежду или форму, примерно соответствующую системе. Преимущество в том, что никто не приговорит дитя к смерти, а если и пристрелят, то не жалко. По улицам бегают ещё кучи таких ребятишек — мышат. Ещё есть «тараканы» — дети постарше, их учат обращаться с ножами и прочим, доступным на тот или иной момент, для афракционеров оружием. Тараканов отправляют для проверки и кражи более серьезных масштабов, они должны суметь убить человека, в случае своего обнаружения, так как в их головах слишком много информации о ближайших планах. Напуганная девочка, на вид лет семи, всё это время сидит на стуле, не шелохнувшись, как наспех её посадила Мия. Карие глаза наполняются тонкой пленкой слёз по мере того, как бесстрашная посвящает в курс изгойских дел мужчину. — Нет, нет, нет, всё хорошо. — Темноволосая присаживается на коленки напротив стула, чтобы её лицо было на уровне взгляда малышки. — Тебя никто не тронет здесь. — Она вытирает слёзы с пухлых щёк, вкладывает маленькую ладошку в свою. Успокоив девочку, которую, как они узнали, зовут Джесс, Эрик отводит Мию в сторону, таща за локоть. — И как ты предлагаешь мне допрашивать её? — Тяжело вздыхает, Младший Лидер понятия не имеет, как общаться с детьми. — Оставь это мне. Я попробую что-нибудь выведать. — Хорошо, я сообщу Максу.