Когда речь идёт о профессии, неважно о какой, о хирурге, продавце или даже кристаллографе, все хотят услышать что-нибудь эдакое. Даже сериалы грешат этим и показывают работу как череду событий одно чуднее другого. Если это сериал про полицию, то преступники будто бы стараются убить жертву как можно изощрённее. Если это сериал про врачей, то больные как будто бы разучились болеть самыми банальными болезнями, типа повышения давления или болей в спине, у всех как на подбор редкие заболевания с причудливыми симптомами, в реальной жизни встречающиеся с частотой один на миллион. Оно и понятно — большинству хочется интересную историю, а не документальное кино о буднях. Но Аббаккио не стремился ловить маньяков, потому скучные будни его вполне устраивали. К нему обратились родители пропавшего подростка Дина Эйка. Они утверждали, что его не было дома в течение трёх дней. Загулял где-нибудь, такое бывает. После обеда Леон Аббаккио направился в школу, где он учился. Он сел на скамейку и смотрел на группу школьников, игравших в баскетбол. Резиновый мяч стучал по песчаной насыпи, и как любая подвижная игра, это сопровождалось громкими возгласами и гиканьем.
— Добрый день, Аббаккио, — к нему подошёл Джорно.
— Добрый, — кратко ответил он.
— Что ты тут делаешь?
— Да вот ищу блудного сына и собираюсь вернуть его в лоно семьи.
— А что тебе понадобилось в школе? Ты же можешь…
— Я знаю, что могу, — нетерпеливо перебил детектив, — но надо соблюсти внешние приличия, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Пусть подростки потом скажут: к нам подходил хмурый патлатый дядя и спрашивал о тебе.
— Ну, а чего тогда сейчас сидишь?
— Проблема в том, что я не люблю детей, а они это чувствуют и не очень-то хотят откровенничать, — сказать он мрачно.
— Я мог бы тебе помочь.
Аббаккио посмотрел на него удивлённо.
— Ладно, помоги тогда.
Леон сказал ему, как зовут беглеца. Джорно подошёл к игровой площадке.
— Привет, ребятки! Можно с вами поговорить?
— Чего тебе надо? — крикнул один, явно недовольный тем, что их прерывают.
— Вы знаете Дина Эйка?
— Ну знаем и что?
— Он пропал.
— Как пропал?! — подростки, наконец, остановили игру и сгрудились возле незнакомца.
— Его же несколько дней не было в школе?
— Да, но мы думали, что он болел!
— Нет, он уже три дня не ночевал дома, и родители не знают, где он.
Аббаккио присоединился к Джорно.
— Скажите, детки, у Дина плохие отношения с родителями?
— А чего вы у нас спрашиваете?
— Ага, конечно они мне признаются в том, что они не ладят!
— Ну вообще-то да, Дин жаловался, что они всё время пилят его.
— Понятно, вероятнее всего он сбежал от своих родителей. Скажите мне, куда бы он мог пойти?
— То есть?
— Представьте себе, что к вам подошёл друг и сказал: «Я в пух и прах разругался со своими предками и убежал из дома и мне нужно где-то перекантоваться». Вы по доброте душевной пускаете к себе. Через сколько дней ваши родители начнут вам капать на мозги, что пора бы вашему другу вернуться домой?
— Моя мама бы наверно даже не пустила бы его на порог, не то что остаться с ночёвкой, — один из подростков почесал затылок.
— Вот я о том и говорю — у кого бы Дин мог жить достаточно долгое время, ну не знаю там, родители уехали в длительную командировку и оставили квартиру на одного? Где бы после нескольких дней посиделок ему бы не сказали ему янки гоу хоум?
— Если б знали такого друга, мы бы сами к нему ходили!
— Или у кого достаточно мягкотелые родители, которые не могут ни в чём отказать?
Подростки стали наперебой предлагать варианты.
— А может, его похитили?
— Давайте надеяться на лучшее, что он просто сбежал.
Джорно и Леон пошли по дороге.
— Итак, теперь ты собираешься проверять всё что они сказали?
— Нет, конечно, но всё равно надо было поговорить. Ну, а теперь сеанс практической магии.
Они встали у подъезда. Аббаккио вызвал Moody Blues, и они увидели, как Эйк выскакивает из подъезда.
— Похоже, что у них была бурная разборка, — отметил Джорно видя, что подросток нёсся как ошпаренный.
— Пошли, проследим, куда он пошёл.
Далее стенд показал, что подросток целый день слонялся по городу. Маршрут пролегал по Майской улице — на улице, которую город как будто позабыл в своём росте. Майская улица, рождённая и воспитанная в Бауэри, смело устремляется на север, полная благих намерений.
Там, где она пересекает Сиреневую улицу, она с важностью мелькает одно короткое мгновение в блеске музеев и дешёвых театров. Она могла бы, начиная отсюда, стать равной своему высокорождённому брату бульвару, который тянется отсюда на запад, или своему шумному, многоязычному, широкогрудому кузену на востоке. Она проходит через сквер, и здесь копыта ломовых лошадей топчут её в унисон, вызывая в памяти топот марширующей толпы. Но вот подступают молчаливые и грозные горы — здания, широкие, как крепости, высокие до облаков, закрывающие небо, дома, в которых тысячи рабов проводят целые дни, склонившись над своими конторками. В нижних этажах помещаются только маленькие фруктовые лавки, прачечные и лавки букинистов. А затем бедная Майская улица впадает в одиночество Средневековья.
— Ему придётся куда-то пойти, в противном случае он будет ночевать на улице, — сказал Аббаккио, увидя, как он пошёл на окраину города.
Окраина представляла собой разительный контраст с роскошью и помпезностью центра. Ни один порядочный гид не приведёт сюда туриста и не покажет сюда дорогу, не только чтобы не развеялась магия Италии, но в целях заурядной безопасности, потому что оттуда в лучшем случае можно уйти без кошелька и полароида, в худшем же — на машине скорой помощи. Да чего уж говорить — и местные жители стращали детей не ходить туда, а дети не слушались родителей. Можно было сколько угодно говорить, что раньше и по крышам гаражей прыгали и на стройки лазили и играли в ножички, вот только тот, кто разбился насмерть или был убит, уже не будет презрительно фыркать, мол, слишком уж детей берегут. Аббаккио начал нервничать, подозревая какой оборот приобретёт дело. И точно — рядом с Дином остановился автомобиль и его схватили и затащили в салон.
— Вот так номер, чтоб я помер… — сказал детектив потрясённо.
— И часто у тебя такое случается? — спросил Джорно.
— Довольно редко, к счастью. Я ведь изначально не рассматривал возможность криминала.
— И что ты собираешься делать?
— Обратиться в полицию, — Аббаккио набрал номер, — доброго дня, господин Неро. У меня для вас очень плохие новости.
***
— Остаётся надеяться, что Дин всё ещё жив, — произнёс Ризотто, когда они сидели в полицейской машине.
— Не будем терять время, — ответил Иллюзо и завёл автомобиль.
Они ехали вслед за стендом Аббаккио. Им пришлось пойти на это, чтобы как можно скорее найти ребёнка. След их привёл в доки. Полицейские высыпали из автомобилей, держа пистолеты наготове.
— Хочешь тряхнуть стариной? — спросил Формаджо, увидев, что Леон надевает бронежилет.
— Давно об этом мечтал! — проскрипел детектив.
— Распределяемся по квадрату! Ищем ребёнка! И всем быть настороже — поблизости преступники!
В корабельные доки ходят либо порыбачить, либо убивать или совершать прочие тёмные делишки. Малолюдное место со множеством ангаров, контейнеров и проулков неспроста пользовалось дурной славой. Аббаккио, Неро и Драйзер бежали по песчаной насыпи. Полицейские — один бывший, остальные действующие, — вертели головами, смотря по сторонам. Они услышали топот:
— За ним! — крикнула Драйзер и побежала вслед за пареньком, — стоять, полиция!
Парень в ответ заработал ногами ещё быстрее. Неро и Аббаккио замешкались на пару секунд, потому отстали от неё.
Выстрел, выстрел, ещё выстрел. Песок под её ногами взлетел мелкими вулканчиками.
— Драйзер!!! — Ризотто крикнул не своим голосом.
Из здания вышел парень, держа девушку на мушке. Собственно, это он стрелял, вынудив девушку остановиться. На его лице отпечатались следы всевозможных пороков и ему ничего не стоило застрелить незнакомого человека ради забавы.
— Ну что, девочка, решила поиграть в догонялки? — сказал преступник с мерзкой усмешкой, — вот ты и доигралась…
— Не делай этого или я пристрелю тебя! — кричит начальник.
— Слушай, дорогой, если ты не хочешь, чтобы я продырявил твоей девочке сиськи, лучше бы помалкивал.
Это был один из немногих моментов, когда Ризотто Неро был растерян. Растерян — и напуган до смерти. Неужели его подопечную убьют на задании?
— Используй Metallica! — кричит Аббаккио.
— Слишком далеко! — отвечает шеф.
И тут Дамира начала притоптывать на месте, словно древний шаман танцующий под удары бубна, а взгляд стал отрешённым.
— Кто убьёт душу не за душу, тот как будто бы убил всех людей. Жизнь человека — бесценный подарок, данный богом. А ты растратил её на всевозможные злодеяния и кроме того, ты собрался совершить непростительный грех — лишить жизни.
— Заткнись, дура!
— Тогда убей себя. Если ты хотел напугать меня — с тобой ничего не случится. Если же ты в самом деле хотел убить — ты подчинишься.
— Что ты несёшь?!
И тут его правая рука по своей воле поднялась вверх и приставила пистолет к виску.
— Ч-что… Что ты сделала?! Моя рука меня не слушается!
— Это не я сделала, это ты сделал. Я лишь обратила сделанное тобой зло против тебя же самого.
Аббаккио и Ризотто переглянулись.
— Что за на хрен? — спросили они друг друга.
Преступник безуспешно дёргал правую руку, пытаясь сдвинуть её с места, но та неумолимо держала пистолет у головы, и пальцы с минуту на минуту были готовы сжать курок.
— Пожалуйста! Пожалуйста! Прекрати это! — завыл он, падая на колени.
— Ты хочешь жить?
— Да!
— Докажи мне, что ты хочешь жить.
— Я сделаю всё что угодно, только не дай мне убить себя!
— Тогда ты положишь пистолет на пол и оттолкнёшь её ногой, а затем ты сдашься полиции и не будешь оказывать сопротивления при задержании.
— Но меня посадят!
— То есть ты предпочитаешь смерть тюрьме?
Пистолет упал, стукнувшись о землю. Ризотто и Леон немедленно скрутили преступника.
— Что это было? — Ризотто шипит в ухо Леона.
— Похоже у нашего подкидыша есть стенд, — Леон шипит в ответ.
***
— Как ребёнок?
— Жив, хоть и изрядно потрёпан, — говорит Формаджо, — теперь он на всю оставшуюся жизнь запомнит, что не стоит сбегать из дома.
— Такой себе способ запомнить это.
Аббаккио смотрел, как полицейский ведёт за руку плачущего дрожащего подростка, у которого на руках и лице было множество ссадин и кровоподтёков. Поодаль завывали сирены скорой помощи.
— Что-то не так? — спросила Дамира.
— Да… Если бы я не был трезвенником, я бы наверно напился до бесчувствия.
— Но ты знаешь, что от этого будет только хуже.
