Леон Аббаккио — частный детектив

Времена были тяжёлые и многим приходилось несладко. Потому бедность местного населения резко контрастировала с богатством туристов, которые приезжают в местный эдем. Но жизнь в этом эдеме вовсе была не райской для коренных жителей, вынужденных за гроши работать с утра до вечера, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Маленький Карлос ненавидел туристов. Ненавидел и в то же время жутко завидовал их модной одежде, дорогой технике, вкусной еде, когда как Карлосу приходилось перебиваться пиццей приготовленной по исконному рецепту — на лепёшку клали то, что посребли по коробу. И больше всего на свете он хотел жить так же как они. Потому он презирал свою мать. Дура, могла же богатого окрутить, тем более в молодости она была первой красавицей на деревне. Но нет, она вышла замуж за соседского рыбака и после его смерти она вынуждена чистить унитазы в местной гостинице. — Карлос, сделай мне чай. Мальчик взглянул на свою мать. Теперь не осталось и следа от былой красоты, перед ним стояла оплывшая женщина с крысиным пучком на голове. Старая, глупая женщина! — Сама себе сделай! — Карлос, я выбиваюсь из сил, чтобы прокормить нас, а тебе влом даже чай приготовить! — А если бы не была такой дурой, мы бы жили хорошо! — Карлос, не говори такие вещи. Господь даёт нам трудности, чтобы испытать нас. — Бога нет, мама! Его нет! И рай после смерти — это всего лишь сказки, чтобы утешить таких нищебродов как ты! Мол терпи и за терпение воздастся! Не воздастся! И мама, которая до этого смиренно сносила его оскорбления и унижения, влепила ему смачную пощёчину. — Не смей такое говорить! И мужчина погладил ту щёку, по которой тогда ударила мать. Были границы, за которые не стоит заходить. Однажды Карлос вопреки запретам матери слонялся по улице поздно вечером и обнаружил во время прогулки человека лежащего на дороге. Он был мёртв. Карлос стал шарить по карманам, чтобы найти чем поживиться. К его разочарованию у него не было ничего, кроме зажигалки зажатой в его руке. «Быть может я смогу её продать» — подумал он и чиркнул зажигалку. — La notte si avvicina. La fiamma traballa. Вот тогда и произошло событие, которое по мнению Карлоса изменило его жизнь в лучшую сторону. Он не любил вспоминать своё прошлое до Black Sabbath, но та песенка, которую любила напевать мама, словно завязла в зубах. В очередной раз поймав себя на этом он нахмурился. Мимо него прошла женщина с коляской. — La mucca nella stalla. La mucca e il vitello, Затем эта женщина поздоровалась со стариком, который приходился соседом. — La pecora e l’agnello, La chioccia con il pulcino,

***

Леон Аббаккио сортировал содержимое почтового ящика. Рекламный мусор сразу отправился в корзину, газеты — в журнальный столик. Потом он открыл конверт от Джорно. Он написал, что им удалось победить маньяка со стендом и теперь они собираются домой. Судя по дате, он уже приехал из командировки. К письму прилагались фотографии, где кроме Джорно и Джотаро был его родственник Джоске со своими друзьями. Аббаккио никому бы не признался, но ему было приятно. Было ещё кое-что, кроме этого — открытка. Леон нахмурился и поднял картонку на уровень глаз. На ней изображен букет цветов, жанр которых относился к малым голландцам. Кроме того, открытка сделала из плотного, рельефного и уже желтоватого картона, значит это антиквариат купленный в каком-нибудь букинистическом магазине. Но кто бы мог быть её адресатом? Предварительный вывод — у адресата был неплохой вкус и он хорошо обеспечен, так как открытка довольно дорогая. Аббаккио перевернул её и прочитал послание. «Добрый день. В силу обстоятельств я был вынужден покинуть тебя, но скоро мы встретимся. Подпись: Церебро». Этого. Не. Может. Быть. Проклятая! Что же, и этого не хватит? Скоро криком издерётся рот. Слышу: тихо, как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот, — сначала прошёлся едва-едва, потом забегал, взволнованный, чёткий. Теперь и он и новые два мечутся отчаянной чечёткой. Рухнула штукатурка в нижнем этаже. Нервы — большие, маленькие, многие! — скачут бешеные, и уже у нервов подкашиваются ноги! Леон отбросил открытку, словно ядовитого паука. В шаблонных фильмах про убийства персонаж, обнаружив труп, начинает орать как резаный. Вот только Аббаккио не кричал, потому что он не мог просто сделать полноценный вдох, да и труп вряд ли бы его напугал — сколько он их перевидал за всё время работы? А вот оживший мертвец будет пострашнее чем сотня трупов. Он хватается за телефон. — Джорно, приезжай срочно, умоляю! — Аббаккио что случилось?! — Приедь, п-пожалуйста, приедь поскорее! Джорно! Мне страшно! — голос взвился до высоких, почти визгливых нот. — Ты где? — Дома!

***

Джорно не только явился по первому зову, но и привёл с собой Драйзер. Леон сидел на полу, раскачиваясь взад-вперёд «он жив… он жив… он жив…». Было жутко видеть, как умный, сильный и саркастичный детектив в мгновение ока превратился в дрожащее подобие себя прежнего. — Кто жив? — спросил Джорно. — Он жив. — Леон, я не понимаю о ком ты говоришь! — Он тебя не слышит, — сказала Дамира, — как бы не пришлось вызывать психиатрическую бригаду. — Что это с ним? — Джорно спросил обеспокоенно. — Что-то очень сильно напугало его. — Но что же могло его так напугать? — Кажется я догадываюсь, — ответила немка, — но это только предположение. Для начала надо бы его привести в чувства. Дамира схватила его за запястья и её голос стал глубоким и проникновенным, словно заговорила сама мать-земля: — Ты не там, ты здесь в безопасности среди друзей, которые не дадут тебя в обиду.

***

— Кто жив? — Церебро. — Кто такой Церебро? — спросил Джорно. — Тот самый маньяк, который держал меня в плену. Он называл себя Церебро. — С латыни «cerebrum» значит «головной мозг». — Угум. Он любил козырять своей образованностью, то и дело декларировал стихи Петрарки, Боккаччо, Данте, водил меня в музеи и читал лекции не хуже музейных работников… — Почему ты был уверен, что Церебро мёртв? — Я в него разрядил весь пистолет! — И всё-таки если есть труп, то полиция обязана провести расследование и найти убийцу. Но нет сообщений, что на такой-то улице обнаружили труп такого-то и тебя ни разу не вызывали на допрос. Почему? — Не знаю. — Дальше мне всё время казалось, что в деле об убийстве Безликой что-то было не так. И только сейчас я поняла где несостыковка. Как Циммерман заставил Лоренцо убить Безликую? — Ты хочешь сказать, что его стенд не способен на такое? — спросил Джорно. — На такое и мой стенд не способен. Я не смогу заставить человека спрыгнуть с крыши, если у него нет желания совершить суицид. — Но ты можешь внушить ему, что за барьером бассейн и убедить его искупаться. — Вот только для этого для начала затащить его на крышу. Но если Циммерман на такое не способен, он вполне мог найти и нанять человека с нужными способностями. — Только надежда, что этот ублюдок наконец-то сдох давала мне силы вставать по утрам! Всё напрасно… напрасно. Он может нагрянуть в любой момент.

***

Безусловно это плохо пользоваться чужим положением, но какая-то часть Джорно радовалась, что теперь Аббаккио нуждался в его помощи. — Ognuno ha il suo bambino, Ognuno ha la sua mamma, E tutti fanno la nanna! — Джованна, что ты делаешь? — А? Да вот что-то песенка застряла в голове, видимо я слышал её по радио или телевизору. — Наверно из телевизора, — Дамира произнесла слова так, словно в чем-то сомневаясь.