Welcome to Arizona!

— Ты… никогда меня не перь-репьешь! Отвеч-чаю! У тебя нет, ик, никаких ш-шансов, — Минхо виляет перед своим носом граненым олд-фэшн, на дне которого плескаются остатки темного рома и тычет пальцем в сидящего рядом. Глаза шлют друг друга на противоположные полюса, но он старательно строит угрожающее выражение лица. Трое альф, что сидят рядом гыгыкают, словно подростки, хотя у всех цифра в паспорте подбирается к тридцати годам. — Хо, — подбадривающе бьет его по спине Бан Чан, и подавшись вперед от удара, Минхо расплескивает драгоценные остатки алкоголя на барную стойку, — ты не обязан с каждым походом в бар доказывать, что ты алконавт номер один, мы все это итак знаем! Но вместо того, чтобы выпить, Ли срывается с высокого стула и быком идет на старшего. Получается весьма убедительно-грозно, даже несмотря на неровный, пьяный шаг. — Я т-тебе щас… — замахивается. Хохот друзей перебивает музыку в небольшом баре. Видеть, как еле стоящий на ногах Минхо пытается врезать старшему по возрасту и званию — та еще комедия. Ребята наблюдают ее не в первый раз, но от этого менее смешно не становится. Пока Бан ловит хаотично летающие вокруг него кулаки Ли, двое за баром звонко чокаются стаканами с выпивкой и выкрикивают: «За новое назначение!». Сегодня группа сослуживцев отмечает перевод в США. С тех пор как Южная Корея и Америка подписали договор содружества, в силу вступила программа обмена военными. Ребят из Штатов присылают на базы с красным уровнем опасности, граничащие с Северной Кореей, а корейских военных — на «новую землю», в не менее горячие точки. Уже третий месяц на границе с Мексикой происходят беспорядки, которые по всем прогнозам политиков и военных экспертов вполне могут перерасти в гражданскую войну. Внутренние разборки в соседней бедной стране великую державу не особо беспокоят. А вот участившиеся незаконные пересечения границы группировок с оружием, вооруженные грабежи да перестрелки в граничащих с Мексикой городках, что повторяется все чаще — считают непозволительными. Именно поэтому на военной базе Сантэго, что находится в Аризоне, как раз возле эпицентра событий усиливают оборону и регулярно проводят боевые учения. И сегодня утром на базу Сеула «Пханмунджом» поступил документ о переводе четырех сослуживцев в жаркую Аризону: майора Бан Чана, капитана Ли Минхо, старшего лейтенанта Со Чанбина и еще одного старшего лейтенанта Ким Сынмина. Когда генерал зачитывал назначение парням, они слушали с каменными лицами, как подобает служащим армии. Но внутри каждый ликовал. Эти четверо альф — друзья. И этот перевод, какой бы исход он в себе не таил, казался им сродни совместному отпуску. Сынмин дает знак бармену наполнить опустошенные стаканы и разворачивается лицом к залу, локтями оперевшись на барную стойку. Альфа осматривает помещение, набитое людьми. — Оу, смотри, какие симпатичные омежки, на три часа, — кивает в сторону диванчика, на котором двое миловидных парней цедят из трубочек очевидно сладкие, розовые коктейли. Чанбин поворачивается в указанном направлении. — Слышь, Ромео, нам завтра в 8 утра быть на аэродроме, если ты проспишь… — Чего это я просплю? — удивляется младший. Он не отводя взгляда от намеченной добычи, подкатывает рукава рубашки, и поправляет волосы, убирая рыжую челку со лба. Хищник на низком старте. — На двоих нужно вдвое больше сил, — хмыкает с надменной улыбкой. — Дружище, как два пальца об асфальт, — бросает Ким и уверенно шагает в сторону диванчиков. — Кобелина, смотри не сломай свои два сегодня внутри кого-нибудь! — выкрикивает Чанбин вслед альфе и смеется. Сынмин не останавливаясь разворачивается и играючи тычет запястья с оттопыренными средними пальцами в ответ. Чанбин только закатывает глаза и давит ухмылку. Этот блядун неисправим. Чан силой усаживает скрученного Минхо на освободившийся слева от Бина стул. — Успокоился, боец невидимого фронта? — держа заломленные руки младшего за спиной Бан заглядывает в скривившееся лицо. — Да, да, хён, отпусти! — скулит. Минхо вспыльчивый, но только когда выпьет. Альфа в таком состоянии может бросаться и на своих — это просто канон во время совместных посиделок в барах, но никто не воспринимает его наезды всерьез. За четыре года совместной службы парни свыклись с причудами друг друга и уж точно не обижаются на подобные выходки. — Умница, — Бан одобрительно взъерошил волосы Хо на макушке, и голова альфы падает на руки, сложенные на стойке. Скорее всего Ли сейчас тут и уснет. Тоже, стандартная схема. Чан усаживается рядом с Со с другой стороны и потягивает ром. Он выпил в разы меньше, чем все в компании, как обычно. Майору нужно оставаться внимательным, чтобы следить за ребятами. Несмотря на то, что они в увольнении, Бан, как старший, всегда чувствует на себе ответственность за сослуживцев. Он на секунду задерживает взгляд на Сынмине, что уже умостился между омег и по-хозяйски закинул руки им на плечи, будто эти двое — его. Парни совсем не против, они хихикают и с широко распахнутыми глазами внимают байкам, что ведает им рыжеволосый альфа. — Ким неугомонный… — закатывает глаза старший, — готов поспорить, рассказывает им о том, что завтра уезжает на какое-то секретное госзадание мир спасать. Тупенькие омеги всегда на это ведутся… — Завидуешь, хён? — хихикнул Со. — Вот еще, — фыркает и отворачивается к бару, — а ты чего такой хмурый? Все окей? — Я не хмурый, все нормально. Просто, думаю… — О чем? — О назначении. Чувак, штаты… Там же все совсем по-другому… — Переживаешь? — Бан делает большой глоток и немного кривится. — Нет. Хотя… Да! Это так волнительно. Я гуглил про Аризону. Там жара 35 градусов, пустыня, кактусы. А Сантэго, на которой мы будем — самая большая летная база США. Это… Интересно. Я только в фильмах такое видел. — Мы все такое только в фильмах видели, Бин. Все будет зашибись, мы же вместе. Чанбин улыбается старшему и согласно кивает. Он, наверное, больше других в предвкушении от предстоящей поездки и особенно рад тому, что окажется там с друзьями. Со стороны Чана в барную стойку впечатывается незнакомый омега и чуть ли не переваливаясь за деревянный барьер машет занятому на другом конце гуру напитков. Парни невольно окидывают омегу взглядом. Симпатичный, разгоряченный блондин, явно выпивший чуть больше своей нормы, сверкает хитрыми глазками и не может удержаться от пританцовывания под бит музыки. Кожаные штаны обтягивают ягодицы, а майка подчеркивает рельефный торс и острые ключицы. Взгляд Бана задерживается на аппетитных выпуклостях незнакомца, и недолго думая, он засовывает два пальца в рот, издавая громкий свист, а после поднимает руку, на что сразу обращает внимание бармен и подбегает к ребятам. — Что ты пьешь? — Чан спрашивает у омеги, заинтересованно приподымая бровь. Со давит смешок и прикрывает ехидную улыбку стаканом. Ясно, еще один пошел в нападение. — Маргариту, — лепечет блондин и расплывается в довольной улыбке. Бармен принимается смешивать жидкости, а омега тянет руку Бану, — очень мило с твоей стороны, спасибо за угощение. Я Хонджун. — Крис, — улыбается в ответ старший и притягивая ручку омеги целует запястье. «Ооо… Понятно», — Бин ведет бровью вверх. Чан решил не отставать от Сынмина. Если старший пускает в ход свое второе имя и галантность, то он мысленно уже уложил этого омегу на лопатки. — Крис… Мммм… — Хонджун мычит, слегка прикусывая губу. В веселых глазках вспыхивают огоньки возбуждения и голова одобрительно склоняется на бок, — сексуальное имя. Омега получает свой коктейль и игриво слизывает кончиком языка соль с краешка бокала. Крис довольно хмыкает и пододвигается ближе, реагируя на откровенное поведение парня, а Чанбин понимает, что и майору сегодня перепадет. Почему у его друзей с противоположным гендером все так просто, по прямой, без каких-либо зигзагов? Увидел, захотел, взял… Все происходит в один момент, по щелчку пальцев. Чанбин был не таким. Нет, он не аутсайдер и не девственник. На Со с интересом засматриваются не реже, чем на его сослуживцев. Еще бы… Накачанному телу старшего лейтенанта завидуют все в его окружении и регулярно напрашиваются с ним на тренировки, чтобы хоть немного приблизиться к такой идеально развитой мускулатуре. Характер у него складный, не вспыльчивый, поддержать беседу он умеет, и шутит смешно. И тактика обольщения у старшего лейтенанта другая. Он не корчит из себя самоуверенного самца. Любит поболтать, рассмешить, вызвать настоящую симпатию, а не просто животное влечение. У Со не возникает желания поиметь каждого первого встречного омегу, как у Сынмина, или желания раз в пару месяцев провести ночь с незнакомцем, чтобы спустить напряжение, как у Чана. Иногда разрядка нужна, конечно. И тогда Бин ведет себя очень выборочно. Его омеги всегда красивы, но как во всех случаях, когда соглашаются на разовый секс без обязательств — пустоголовы. Дольше, чем до утра, в своей постели такого держать не хочется, поэтому Чанбин повторяет за друзьями — спроваживает, как только представляется первая возможность и ничего не обещает. Но, делать ему это все не нравится. Альфа прибегает к таким методам крайне редко, когда уже совсем тяжко самому справляться. На самом деле, Бин ждет чего-то особенного. Чувства, или человека, который в него поселит искорку и раздует ее в пламя… Любви? Наверное… А может, просто сможет принять изъян, с которым альфа живет, сколько себя помнит. Все эти абстрактные мысли крутятся в голове неразборчивым роем каждый раз, когда он видит, как кто-то из друзей уводит очередного омегу из клуба. Но Бин никогда не говорил об этом ни с кем. — Хонджун, какого черта ты тут делаешь? — рядом появляется сбитый темноволосый альфа и грубо хватает омегу за руку, от чего тот проливает немного маргариты на себя. — Субин! Ты охренел? Посмотри, что ты наделал! — хмурится Хонджун, стряхивая с себя капли. Чан окидывает взглядом обиженного омегу, встает со стула и ровняясь с незнакомым альфой требует: — Извинись перед ним. В этом весь Бан. Он — защитник. Не терпит, когда омег обижают, всегда становится на их сторону, потому что рос в семье единственным альфой. Так сложилось, что с малых лет ему пришлось заботиться и о собственном папе, который не отличался сильным характером и о младшем брате-омежке. — Тебя забыл спросить, что мне делать, не лезь к моему омеге… — рычит в ответ и угрожающе морщит переносицу. Незнакомый распускает едкий запах костра, стараясь подавить агрессию Чана, но его попытки и выеденного яйца не стоят, даже несмотря на то, что Крис почти не пахнет. Военные на постоянной основе пьют небольшие дозы подавителей. Это общепринятая практика. Иначе, в казармах находиться было бы невозможно, альфы сходили бы с ума и грызлись друг с другом, да и вряд ли могли бы контролировать себя в присутствии омег-сослуживцев и наоборот. Чанбин спокойно наблюдает за происходящим. Майору Бану помощь в стычке с каким-то нахохленным альфой не нужна. Старший одним ударом может расколоть его черепушку, как гнилой орех. Но ноги Со спустились с подножки стула на пол и он отставил стакан. Если понадобится, друг готов включиться в любой момент. — Хонджун, это твой альфа? — не отводя грозный взгляд от незнакомца Чан адресует вопрос омеге. Он знает, что нет. Хонджун пахнет бергамотом, ни капли не костром. — Ничего подобного, — хмыкает, — мы просто пришли в одной компании, он достает меня весь вечер… — Ты хочешь вернуться к ним? — еще один вопрос Хонджуну, который в ответ молчит. — Понял? — Бан вскидывает бровь и нагло улыбается уголком губ альфе, — проваливай, тебе тут ловить нечего. — Закатай губу. Я пришел не спрашивать, чего он хочет, а забрать, — альфа игнорирует указ Криса и снова тянет за руку Хонджуна, но Бан его отталкивает пихнув в грудь. Субин отшатнулся на несколько шагов, а Крис собой загораживает омегу. — Я сказал, вали нахер отсюда. Пока по-хорошему, — рычит Чан. В глазах альфы мелькает ярость, он скалится, закатывает рукава и делает несколько уверенных шагов вперед, замахиваясь, но Крис, вставший в стойку не успевает ничего сделать. В челюсть Субина впечатывается кулак внезапно прилетевшего на конфликт Минхо. Посторонний альфа бессознательно валится на пол. — Ты на кого замахнууууулся, мразота! На моего хёнаа? — пьяный в зюзю Хо путается в собственных ногах, пытаясь удержать равновесие и угрожающе тычет пальцем Субину, который уже погрузился в мир Морфея, — только я могу на него руку подымать! Понял? Ик… Люди вокруг оборачиваются на происходящее. Кто-то глазеет и начинает шептаться, кто-то поняв, что это очередная, ничем не примечательная стычка из-за омеги переключается обратно на выпивку, танцы и болтовню. — Минхо, ну какого черта… Это же гражданский… — старший шлепает себя по лбу и сползает рукой к подбородку. Из-за его спины выглядывает ополоумевший Хонджун. — А хули он лезет… ? — Минхо, осторожно… Бин тянется к другу, но не успевает. Незнакомый альфа разворачивает Ли за плечо, и коленом бьет в живот. Хо скручивается и его ведет куда-то в сторону, а к Крису уже подлетели еще двое альф. Видимо, подтянулись друзья Субина. Чанбин за секунду оказывается возле Чана и перехватывает одного из нападающих, оттягивая за шиворот в сторону. Начинается потасовка. Парни машут кулаками, прикладывая все силы, но попасть ни по Бину ни по Крису не получается. Не на тех напали. Военная подготовка, рукопашный бой, бокс, постоянные спарринги — у ребят слишком много опыта в том, как защищаться и отражать удары. Можно было бы закончить этот каламбур быстро, как сделал это Минхо с Субином, но так делать нельзя. Если на них вдруг накатают заявление в полицию с фиксацией побоев — карьере военного можно помахать белым платочком. Поэтому приходится увиливать от ударов и наблюдать, как противники злобно пыхтят, и вкладывают все больше силы в удары по воздуху. Бин скручивает одного и больно опускает его лицом в барную стойку. Чану приходится немного сложнее, на него нападают двое. Он уклоняется от бог знает какого по счету удара, но отвлекшись на испуганного Хонджуна, встречает чужой кулак лицом. Крис только на мгновение теряет контроль, но тут же приходит в себя, резко мотнув головой. На того, кто достал лицо майора набрасывается сзади отдышавшийся Минхо и берет в удушающий, а Чану всё-таки приходится заехать другому в солнечное сплетение кулаком, чтобы обездвижить хотя бы на время. Он понимает, что сейчас нужно срочно оттягивать главного драчуна Ли от жертвы, а то точно задушит, и проблем им не избежать. — Хо, отпусти его, пусти тебе говорю! — Бин уже занимается тем, к чему Чан только идет, но Минхо не слушает. Хватка мертвая, удушающий — его любимый прием. В альфе бурлит кровь, перемешанная с ромом и адреналином, он хочет отомстить за себя и своего хёна. — Ли отставить! Отпусти немедленно! — рявкнул Чан так громко, что у стоящих рядом зазвенело в ушах, и кажется, приказ старшего немного отрезвил альфу. Он отпускает руки, и парень с залитым красным лицом вырывается к барной стойке, жадно хватая воздух ртом. Напавшие не решаются снова повторять то, с чего начали. — Сваливаем отсюда, — майор хлопает набыченных Бина и Минхо по плечам, выталкивая в сторону выхода. Сам делает шаг к уже открывшему глаза, но все еще не поднявшемуся с пола Субину и присаживается над ним на корточки. — Если омега говорит тебе нет — это значит, что нужно оставить его в покое, придурок. Не доводи до того, чтобы снова пришлось объяснять тебе это прикладным путем. Альфа только моргнул несколько раз, но ничего не ответил. Чан поднимается и встречается взглядом с Хонджуном. — Ты идешь с нами или остаешься? Омега, кивает и вплетается руками в предплечье Криса, позволяя себя увести. На улице Минхо обнимает столб, прижимаясь щекой к леденящему железу, а Чанбин заботливо накидывает на него пальто. — Где Сынмин? — спрашивает присоединившийся к ним Чан. — Его нет в клубе. Наверняка уже кувыркается с теми двумя омегами. — Ясно… Ничего нового. Завтра будет снова ныть, что пропустил драку. — Тоже мне, драка… — фыркает Хо, не отлипая от холодненького столба, что сейчас делает ему так приятно. — Я с тобой еще завтра поговорю, пьянь, — недовольно рычит майор, — и не отвертишься, нам предстоит долгий перелет, будешь слушать, пока не усвоишь наконец, что бить гражданских нельзя! — Ой, отвали, — машет рукой Хо, а Крис порывается схватить, чтобы выкрутить пальцы, да побольнее, но на себя обращает внимание вышедший из клуба Хонджун. — Я забрал куртку… — омега смущенно заглядывает на альфу и его друзей, втягивая руки в рукава, — простите, что все так вышло, я не хотел испортить вам вечер. — Все окей, — улыбается Чан, — ничего страшного не произошло. — Он разбил тебе губу… — Хонджун виновато опускает глаза после того, как замечает небольшую трещинку с запекшейся кровью на нижней губе Криса. Альфа касается пальцами места, где немного щиплет. Он на это и не обратил внимания. В сравнении с травмами, что у него были за время службы, это все равно, что порез от бумаги. — Все в порядке, не переживай, пожалуйста, — старается успокоить. — Наверное, лучше обработать? — омега делает несколько шагов вперед и останавливается тогда, когда между ним и альфой всего несколько сантиметров, — может, я могу помочь? У тебя дома есть перекись? — шепчет. Альфа понимает, что Хонджун предлагает. Он слышит усилившийся запах бергамота, от которого начинает немного кружиться голова. Крис и Хонджун молча изучают лица друг друга. Руки Чана властно обхватывают талию блондина, на губах застывает вопрос, на который альфа уже видит положительный ответ в сверкающих желанием глазах Хонджуна. Неловкая тишина затягивается. Чанбин, зависший вместе с героями этой романтической сцены вдруг будто просыпается и прокашливается. Надо бы тактично свалить, оставить этих двоих наедине: — Я отвезу Минхо домой, хён. Завтра в восемь? Но двое завороженных близостью даже ухом не повели. — Завтра в восемь… — Крис шепчет в губы Хонджуна, а Со удаляется, утягивая за собой еле волочащего ноги Минхо. Перед тем как сесть в машину, что стояла в конце блока, Бин обернулся. Майор жадно прижимает к себе омегу, сминая ягодицы и развязно выцеловывает его губы. Видимо, завтра в самолете будут отсыпаться все, кроме Чанбина.

***

Чанбин приехал на авиабазу Чхунджу за полчаса до назначенного времени. После клуба он задремал только к раннему утру, но все равно проснулся в шесть. Внутренний будильник сработал по графику несмотря на практически бессонную ночь. Эта привычка иногда кажется такой дурацкой. На завтрак, как всегда — любимый кофе, и в путь. Со получил отчетный лист у командира полка и прыгнул в служебный карт, который подвез альфу к ангару номер семь. Чанбин одернул вниз немного задравшуюся камуфляжную форму темно-зеленого цвета, поправил бордовый берет и взвалив свой необъятный баул с вещами на одно плечо направился в павильон. Помещение заливает яркий дневной свет со стороны, где вместо стены выезд для военной техники. Солнечные блики отражаются от гладкого пола и сначала приходится щуриться, чтобы четче разглядеть обстановку. В ангаре много людей, они копошатся вокруг огромного, разукрашенного цветом хаки грузового военного самолета Loksheed C-5. «Как мило», — думает Бин, «американцы прислали такси, чтобы забрать приглашенных на свою землю. Прям как настоящее свидание». С одной стороны сотрудники авиабазы грузят железные контейнеры в багажный отсек самолета, с другой трое парней еле справляются с подключением шланга, чтобы заправить птичку, кто-то просто болтает, отлынивая от работы, а в углу на деревянных ящиках с надписью красным «Взрывоопасно!» разлегся Сынмина. Старлей так же как и Чанбин — в высоких, до блеска натертых черных берцах, камуфляжных штанах, затянутых кожаным ремнем на бедрах, но только в черном танк-топе обтягивающим торс. Куртка и берет небрежно валяются на сумке, а Ким смело поставил одну ногу на ящики, другую свесив, не отвлекается от пролистывания чего-то в телефоне. Бунтарская и хамоватая натура Сынмина проявлялась во многом. В том числе, в саботировании устава. В служебных помещениях ты должен быть одет, как полагается — в форменной куртке, штанах, соответствующей обуви, обязательно в головном уборе. В Корейской армии с этим все строго и Ким об этом знает, но такое впечатление, что намеренно игнорирует правила. Вот он лежит в майке, с растрепанными волосами, и побивает пяткой по ящикам, из-за которых в любой момент это помещение со всеми его обитателями может взлететь в воздух. Порой беспрекословно следующий армейским законам Чанбин не понимает, за что Киму сходят с рук все его выходки. Но потом вспоминает, что Сынмин первоклассный снайпер, которого днем с огнем не сыщешь, альфа отслужил в нескольких отрядах спецназа, выдавая на заданиях стопроцентный результат, а в добавок к своим заслугам, он высококвалифицированный спец по огнестрельному оружию. Такие на вес золота. — Сынмин, слезь с ящиков, сейчас какой-нибудь командир будет проходить, по шее надает, — Чанбин подошел ближе и положил сумку на пол. — Бин, такое прекрасное утро, не воняй, а? — младший фирменно закатывает глаза. Он никогда не слушает Со. Принципиально или нет, Чанбин не может разобрать, но их общение всегда на грани дружеской ссоры. Игнорируя просьбу, Сынмин тычет в нос старшего телефон с текстом, который Бин не успевает разобрать, — ты знал, что база Сантэго — интернациональная? — Знал, и что? — не понимает воодушевления Со. — А то, что там могут быть омеги из любого уголка мира! Представь: французы, итальянцы, бразильцы… — мечтательно протягивает список национальностей рыжий. Старший рассматривает царапины, укусы и засосы на шее, ключицах и руках парня. — У тебя сегодня ночью был секс с двумя омегами, Мин, ты хотя бы пять минут в сутки можешь не думать о том, чтобы кому-нибудь вставить? Фу таким быть, — кривится. Ким только открывает рот, чтобы что-то возразить, но сзади появившийся майор Бан пальцами впивается в его шею: — Слезь с коробок, идиот, ты читать не умеешь? Написано же «Взрывоопасно!», хочешь, чтобы нам всем выговор прилетел? — Бан силой оттягивает в сторону шипящего от болючей цепкой хватки лейтенанта, а Чанбин смеется. Справедливость восторжествовала. — Я же говорил, старший по шее надает! — Со не может не съязвить, с наслаждением наблюдая как берца Криса раз за разом пинает по увиливающей заднице Сынмина. — Да все, все! Прости, кэп! — ноет рыжий, и Чан его отпускает, отряхивая руки. Чанбин обращает внимание на темные очки-авиаторы на глазах Криса и несколько багрово-синих меток на шее. — Как Хонджун, хён? Я смотрю, последствия вчерашней ночи ты скрыть даже не попытался. Крис перекидывает языком зубочистку, что торчит изо рта справа налево, и расплывается в довольной улыбке. Потягиваясь, он усаживается на свою сумку и поднимает очки на голову. Глаза красные, видно, что сна у альфы не было от слова совсем, но настроение прекрасное — значит, ночка была хот. — А чего мне их скрывать то? — хмыкает и откидывается на руки. — Я так понимаю, что твою разбитую губу он отработал, — хихикает Со, усаживаясь рядом. — Ох, дружище, мне нужно ему доплатить за переработку… — Разбитую губу? — включается Сынмин, — я что, снова пропустил драку? — он недовольно упирает руки в боки и дует губы. — Сымин-а, поверь, ты ничего не пропустил. И если ты сейчас же не оденешься, я тебе гарантирую еще пару синяков на твоей костлявой заднице. А нам лететь десять часов. Подумай, как сидеть будешь, — Бан угрожающе рыкнул, на что младший огрызнулся только в своих мыслях, и нехотя отправился к своей сумке. — Так и что теперь? — задает вопрос Чанбин, на который майор вопросительно хмурит брови. — М? Ты о чем? — Ну, с Хонджуном. Как вы дальше будете? — В смысле? Никак… — Бан равнодушно пожимает плечами, наблюдая, как Сынмин борется с кнопками-пуговицами на куртке. — Мне показалось, что он тебе понравился. — Нуууу, понравился, — тянет безэмоционально, — мне много омег нравится, Чанбин, особенно, если они сами в штаны прыгают. Это ничего не значит. Сексуальное влечение, перепихон на одну ночь, не более. Не встречал я еще такого омегу, с которым бы хотелось что-то дальше. — Так какой он должен быть? Тот с кем захочется? — младший любит разговоры на тему отношений. Только вот вести их пытается с теми, у кого опыта в этих делах ноль. — Понятия не имею. Я не думал об этом. Зачем? Меня и так все устраивает. — Ты хоть сказал ему, что уезжаешь сегодня? — Нет, — снова безразлично поднимает плечи к ушам, — я Хонджуну ничего не обещал, зачем объясняться? — Хён, я готов поспорить, что парнишка в тебя влюбился, а ты… — Бинни, — Крис кладет руку на бедро младшего, останавливая надвигающееся нравоучение, — ты слишком много думаешь об омегах, которые подставляют зад другим альфам. Забей. Тут не о чем говорить. Со видит такую реакцию не в первый раз, но почему-то снова и снова это его раздражает. — Я поражаюсь, Чан, — Чанбин упирается локтями в коленки и укладывает подбородок на кулаки, — в один момент ты ведешь себя как настоящий джентльмен. Загляденье просто. Защищаешь омег, так трепетно к ним относишься, ручки целуешь. И вдруг, тебя будто Сынмин покусал и заразил аномально повышенным либидо. — Чего? — Чан начинает откровенно ржать. Так его еще никто не упрекал в связях на одну ночь. — Эй, все в порядке с моим либидо! Оно на высоте! — к ребятам возвращается уже одетый по уставу Сынмин. — Вот именно, Ким, я об этом и говорю — оно у тебя улетело в космос. Падать будет больно! — Куда падать? — хмурится рыжий. — Туда! — Чанбин встает и обращается к обоим, — доиграетесь, что ты хён, что ты, потрахушник, — тыкая в грудь младшего, — влюбитесь в какого-нибудь омегу, который в вашу сторону даже носом не поведет, а потом страдать будете с непривычки получив отказ. — Да нахера мне это твое «влюбитесь», когда я могу каждый раз, как вчера? Да вам засосы в тех местах, где мне их ставили даже не снились! Вот, смотрите! — воодушевленный Сынмин хватается за пряжку ремня, расстегивая, а парни вдвоем орут «Нет!» и руками закрывают лицо, спасая глаза от травмоопасного зрелища. — Чего вы так орете? — за Сынмином появляется Минхо. На голове гнездо, куртка застегнута на две пуговицы косо, шнурки на одном берце волочатся по полу, глаза заплывшие, а цвет лица альфы болезненно зеленый. — Они отказываются заценить мои засосы на мошонке! — Сынмин поворачивается, гордо произносит то, что в принципе, произносить неприлично и тут же шарахается, — матерь божья, в каком болоте ты ночь провел? — Я никуда не полечу… — скрипит Хо, пропуская мимо ушей комментарий Кима, — если вы заставите меня сесть в эту махину, я за свой желудок не ручаюсь… Чан и Чанбин поднялись с пола и подошли к другу. — У меня есть с собой сорбент, давай выпьешь? — предлагает Бин, перестегивая куртку альфы. Минхо кривится и отрицательно машет головой. От мысли, что ему нужно будет проглотить какую-то мерзкую жижу подступает рвотный рефлекс. — Ты дома рыгал? — интересуется Бан опускаясь на корточки и завязывая шнурки на обуви уничтоженного похмельем друга. Снова отрицательное мотание головой. — Понял. Сынмин, подай воду, — командует старший, и в его протянутой руке тут же оказывается литровая бутылка, — пошли на процедуры, больной, — Крис разворачивает Минхо и тащит куда-то в сторону. — Куда мы, — альфа-военный хнычет как ребенок. Каждое движение дается с трудом из-за головокружения и тошноты. — Промывать желудок. Двое направились к выходу из ангара. — А когда ты начнешь омег трахать? — внезапный вопрос прямо над ухом заставил Чанбина подпрыгнуть. — Чего блять? Ким сложил руки перед собой и с подозрительным прищуром смотрит на тут же нахохлившегося Со. — Ну, я вот сейчас вспоминаю… — прикладывает пальцы к подбородку и потирает, рассуждая, — Бан таскает омег к себе по графику — раз в несколько месяцев, плюс в гон. Минхо, если не напивается до поросячьего визга, тоже довольно часто находит с кем скоротать ночку. А вот ты… За четыре года, что мы знакомы, я видел тебя с кем-то только раза три, не больше. Точно не больше. Почему? — Какое тебе дело, с кем и сколько я трахаюсь? За своим членом следи, нечего в мои трусы лезть, — резко отвечает Бин и присаживается к своей сумке, изображая, что он в ней ищет что-то важное. — Как ты проводишь гоны, чувак? — Отвали я сказал, свою личную жизнь с тобой обсуждать не собираюсь, — Чанбин начинает нервничать. Он усердно перерывает сумку, всем видом показывая, что не намерен продолжать этот диалог. — Может, ты по альфам? — выдает Ким, и не успевает сообразить, как рука Со оказывается на его горле, а лицо прямо перед носом. — Заткнись, еще раз ляпнешь такую глупость, я тебя тресну, понял? — шипит Чанбин. Сынмин поднимает в сдающемся жесте руки, и старший его отпускает. — Ну а что тогда? — бесстрашный рыжий не сдается. Он не боится Чанбина, прекрасно знает, что тот ему ничего не сделает. Несмотря на то, что их общение на 80% состоит из склок и подъебов, они, все же, друзья. — Ты же не отцепишься, да? — ехидная улыбка и любопытствующий взгляд Сынмина говорит, что нет, не отцепится. Старший тяжело вздыхает, — я еще ни разу не проводил гон с омегой. Кажется, я не могу не по любви, — Чанбин одновременно и соврал, и сказал правду. Дело в том, что у Чанбина еще ни разу в жизни не было гона. Так же, как и запаха, который так и не проявился у альфы. Но об этом абсолютно никто не знает. Ни в 15, ни в 16, ни в 17, когда у всех подростков начинается процесс бурления гормонов, появляется запах и сущность впервые проявляет себя гоном или течкой, заявляя о том, что началось половое созревание, у Чанбина не происходило ничего подобного. На всякий случай родители отвели сына к врачу, подростку сделали кучу анализов, и выдали заключение: «Полностью здоров. Ждите. Все проявится». Только вот время идет, близится восемнадцатилетие, а у парня все еще нет запаха. На это начинает обращать внимание окружение альфы. От одноклассников все чаще слышится вопрос: «Чем ты пахнешь? Почему я не чувствую?». Другие альфы в компании делятся друг с другом своими впечатлениями о первом гоне, а Чанбин молчит и просто кивает во время этих разговоров, будто он понимает, о чем речь. Стоит ли говорить, как такое положение вещей било по самооценке подростка? Парень ходил на свидания с омегами, которые ему действительно нравились. Случился даже первый секс, и все прошло хорошо. Но вот характерные признаки полового взросления так и не появились. Увиливать от вопросов на тему запаха становилось все сложнее, и Чанбин начал искать, куда бы примкнуться, чтобы об этом перестали спрашивать. Идеальный вариант — военная академия. Все, кто поступают на службу государству обязаны пить предписанные врачом дозы подавителей и блокаторов, что скрывают запах и притупляют чувствительность к гормональным перепадам. Это был идеальный вариант для Бина. Решение принято без раздумий. Он, будучи отличником в школе, без проблем поступил в Сеульскую военную академию. Постоянные физические нагрузки, спортзал, хорошее питание, сделали из него альфу-качка, и глядя на такого самца, никто даже и подумать не мог, что с ним может быть что-то не так. Приходилось только раз в три-четыре месяца запираться у себя в комнате на несколько дней, вводя в заблуждение окружение, мол у него гон. Оправдываться больше ни перед кем не нужно было и это немного успокаивало. После случилась армия, и Со решил не сворачивать с этого пути. И вот, альфе уже двадцать семь лет, но он все еще не знает, что такое гон, и какой у него запах. И Чанбин никогда никому об этом не признавался. Парень старается не думать о том, что с такой особенностью он вряд ли сможет найти свою пару и, скорее всего, не заведет потомство. В этом мире альфы и омеги находят партнера на всю жизнь именно опираясь на запах. Задрожала сущность, заерзала от дикого желания и любви, учуяв любимый запах — это твой человек. А если повезло, и в ответ твой избранник почувствовал то же самое, поздравляю, вам спокойно можно под венец и плодить детишек. Мысли о том, что его никогда не выберут, приводят Чанбина в глубочайшую депрессию, и он отвлекается службой, полностью посвящает себя карьере военного. Наверное, именно поэтому он единственный из компании друзей не создает проблем, действует всегда по уставу и имеет самую идеальную характеристику. Даже лучше, чем у майора Бана. — Только не обязательно об этом трындеть на всю роту, ладно? Я с тобой как с другом поделился, — продолжает пояснять Сынмину. Лицо Кима приобретает выражение легкого отвращения, как и всегда, когда он слышит слово на букву «Л», но он старается надеть на себя снисходительную улыбку. — Бин, не делай из меня трепло. Никому не скажу, раз ты просишь. Но я удивлен, что ты так разоткровенничался. Только по любви? Ты издеваешься над собой, дружище, — укладывая руки на широкие плечи старшего, — давай в твой следующий гон я помогу найти тебе на все согласного омегу, и гарантирую — ты быстро вольешься в нормальный режим — «новый гон — новый партнер». — Фу, Сынмин, тебя иногда послушаешь — уши в трубочку заворачиваются. Кто сказал, что твой режим «трахаю все, что движется» — нормальный? Дискуссия была прервана появившимся Минхо. Он вернулся уже больше похожим на человека. Цвет кожи стал снова карамельным, глаза красные, но он уже хотя бы может их открыть. Ли просит у Чанбина сорбент. — Напомни мне, с чего я так нажрался вчера? — интересуется, опустошая пакетик с лекарством. — Ты почему-то решил, что я соревнуюсь с тобой, кто больше выпьет. Хотя я только первый раунд закончил, а ты пошел уже на третий, — хмыкает Со, — ты потом еще драться полез, помнишь? — Опять? — вскрикивает Хо. Память снова его покинула, — господи, перед кем мне извиняться? Вообще, Минхо и алкоголь — несовместимы. Точнее, они совмещаются регулярно, но эффект от этого разрушительный. Стоит парню выпить чуть больше нормы, и вполне себе рассудительный и спокойный человек превращается в неадекватного, громкого и агрессивного альфу, который на любые действия или слова, что ему покажутся провокационными, начинает махать кулаками. Почему альтер эго капитана проявляется именно так — никто до сих пор не разобрался. Ему часто отшибает память, когда он под градусом, а на следующий день, когда узнает подробности своего поведения, Хо всегда искренне извиняется. — Перед гражданским, которого ты вырубил, — Чанбин давит смешок. — Бляяяяять… — стонет, — умоляю, скажи, что ничего серьезного? — Чанбин отрицательно машет головой, и Минхо облегченно выдыхает, — Чан мне мозг чайной ложечкой будет выколупывать весь перелет… — Будет. Держись, — похлопывает старшего по плечу. Рядом с парнями появляется полковник Чон вместе с майором Баном. Все натягиваются по струнке и салютуют. Взрослый седоватый альфа так же прикладывает ладонь ребром ко лбу в ответ, и отдает команду «Вольно». — Все получили отчетные листы? — парни хором отвечают «Так точно!», — хорошо, — кивает полковник, — по приезду на базу Сантэго вам выдадут американскую форму, нужно будет пройти медосмотр, и посетить тренинги по технике безопасности. Это требование американского управления. Там все устроено немного по-другому, так что нужно подстроиться под их правила. На обустройство, получение соответствующих документов и решение всех организационных моментов дается неделя, по всем вопросам обращайтесь к майору Бану, я более подробно ввел его в курс дела. Вы назначены под командование генерала Райана Гослинга. Он лично распределит вас по отрядам, как посчитает нужным. Все ясно? — Так точно, — снова хором. — И я вас прошу, — уже менее жестким, более умоляющим тоном, — ведите себя там прилично… — Так точно! — все как один. Седой альфа закатывает глаза. Знает, что это «так точно» не обещает ему ровным счетом ничего. Он поворачивается к Чану. — Бан, ты — ответственный. Удачи, — генерал не по уставу тянет руку, и Крис ее крепко пожимает, уверенно кивая. Командир удаляется из ангара, а Крис смотрит на троих друзей. Сынмин, с засосами на шее, беретом набекрень, расстегнутой на две верхние пуговицы форме стоит буквой «зю» и выковыривает что-то из-под ногтей, Минхо, проигравший вчерашний бой темному рому, снова зеленеет и борется с подступающим рвотным рефлексом, и Чанбин… Огромный качок-альфа с улыбкой задрота на лице, нетерпеливо постукивающий кулачками друг о друга, будто омежка в предвкушении поездки на Мальдивы. «На что я подписался…», — жалеет себя Бан и испускает мучительный вздох. — Берем сумки и в самолет, — командует майор.