Welcome to Arizona!

— Ахуеть… — вырывается у Минхо, когда он делает первые шаги по широкому трапу из самолета. Необъятная оранжевого цвета земля разрезана асфальтированными взлетно-посадочными полосами вдоль и поперек. Жаркое солнце светит ярче, чем когда-либо ощущал альфа. Если смотреть вдаль, то может показаться, что возле земли воздух плавится волнами, размывая очертания ангаров, идущих на взлет истребителей, проезжающей военной техники и оборудования. За пределами аэродрома острые пики рыжих гор четкой границей врезаются в насыщенно синее небо. «Аризона — выжженная земля», — Минхо вспоминает устоявшееся изречение об этом штате, и понимает, что тот, кто так назвал этот край — ничуть не преувеличил. Они в пустыне, вокруг нет никакой жизни, кроме той, что создали и построили люди. Песчаники и оранжевая глина бесплодны для зелени, здесь выживают только самые стойкие — кактусы, сухие кустарники и перекати-поле. Пространство разрезает громкий, даже немного болезненный звук пролетающего совсем низко истребителя, и парни задирают головы, прикрывая глаза ладонью от ослепляющего солнца. «Ох, мне бы прокатиться на этой пташке» — завороженно улыбается Минхо, провожая взглядом рассекающий небо General Dynamics F-11. Парень только читал и смотрел видео об этих истребителях — таких на вооружении Корейской воздушной обороны нет, а теперь он видит его вживую. Альфа — военный летчик 2го класса. Не самый выдающийся, но бесконечно влюбленный в небо и ощущение полета. У него немало опыта — больше четырехсот налетанных часов, но только на тяжелых моделях военных самолетов, а вот таких — сверхзвуковых опасных красавчиков ему еще не доверяли. — Пиздец, как жарко, — хэкает Сынмин, и тянется расстегнуть свою куртку, но тут же получает рык от майора. — Отставить. Ким кривит недовольную морду, но слушается. Стоило пройти всего десять метров до припаркованного бронированного тактического внедорожника Humvee, и по вискам и шеям ребят уже стекают струйки пота. Солнце палит безжалостно сверху, а от асфальта отражается жар в лицо. Впечатление, что ты находишься в накаленной до предела сауне, ступаешь по углям, а не по земле. Сухой воздух моментально выжигает слизистую, будто дышишь прямо над костром. Состояние не улучшает довольно плотная и темная ткань формы, береты не спасают лицо от обжигающих лучей, и в тяжелых кожаных берцах ноги уже дали испарину. Военные, которых ребята успели заметить вокруг одеты совсем по-другому: на них костюмы песчаного цвета с высоким воротом, который прикрывает шею сзади, ботинки тоже светлые со вставками из ткани, на головах кепки с козырьком. — Добро пожаловать на Аризонскую землю! — перекрикивая шум еще не заглушенного двигателя самолета парням салютует альфа лет сорока типичной американской внешности, а после тянет руку впереди остальных идущему Бану, — капитан Брэдли Купер. Можно просто Брэдли, — улыбается голубоглазый мужчина. — Майор Бан Кристофер Чан, — жмет ему руку альфа, — можно просто Чан. Это Ли Минхо, Со Чанбин и Ким Сынмин, — быстро представляет остальных, и все по очереди здороваются с американцем. — Ого, мне нужно будет постараться, чтобы не сломать язык о ваши имена, — смеется мужчина, оголяя идеально ровные, неестественно белоснежные зубы. Чан улыбается в ответ и задерживает внимание на внешности капитана. Ему непривычно. Такие светло-голубые, ясные глаза, на загорелом лице трехдневная щетина, за которую, видимо, тут не наказывают. Да, это будет однозначно интересный опыт, служить в армии другой страны. — Запрыгивайте в машину, парни, отвезу вас на базу, — не теряя времени, Брэдли кивает в сторону броневика, а сам запрыгивает на водительское место. Мощный двигатель заревел, и капитан вдавил педаль газа. — Как прошел перелет? — Купер практически кричит, чтобы его было слышно. Этот транспорт не предназначен для комфортабельных лакшери поездок: металлический тяжелый корпус грохочет, оборудование и портативные рации внутри дребезжат, мотор низко гудит, да и ветер, задувающий в открытые боковые панели, создает дополнительный шум. — Все отлично, отоспались немного, — с таким же надрывом в голосе отвечает Бан, что сидит на переднем пассажирском. — О, отмечали новое назначение вчера? — улыбается американец, внимательно осматривая выезд с летной базы на дорогу. — Так точно, — с легкой ухмылкой. Крис и Купер перекрикивая окружающий их шум беседуют, а парни разглядывают местность. Броневик рассекает пустыню по одной единственной, бесконечно прямой асфальтированной дороге. Справа и слева, словно океан — рыжая песчаная равнина, окруженная оранжевыми голыми горами. Вообще, ландшафт скучный и унылый. Они едут уже десять минут, а картинка вокруг будто застыла. Но всем альфам видеть такой пейзаж настолько непривычно, что они с интересом рассматривают это мертвое однообразие. В песчаниках только изредка мелькают высоченные кактусы, похожие на столбы с руками. Увидев эти растения впервые близко возле дороги, все парни машинально охнули. Некоторые кактусы высотой больше пяти метров. ⁃ Это кактусы Сонора, — поясняет Брэдли, — они — национальное достояние. За вырубку или повреждение тюремный срок на 25 лет. Я не шучу! О, и интересный факт: чтобы вырастить одну ветку, мы их называем «руки», кактус тратит 40 лет. — Ого! — не сдерживает удивления Бин, — это сколько же лет… Вот этому, — пальцем тычет в окно на только что промелькнувший мимо них колючий зеленый столб с тремя «руками». — Больше ста лет, — гордо отвечает американец, наблюдая за всплывающим удивлением на лицах парней. Он привык к иностранцам и их реакции на Аризону. — Тут всегда такая жара? — Сынмин все же не выдерживает, и расстегивает куртку. Он ловит на себе осуждающий взгляд Бана, но ему все равно. Пот стекает по лбу, шее, и мокрая майка уже облепила тело второй кожей. — Да, днем — всегда. Но будьте осторожны, как только солнце садится, температура опускается быстро и сильно. Если сейчас +34, то ночью будет где-то +7, а может и того меньше. Новенькие часто простужаются. Необычные факты о новом месте службы все больше будоражат сознание парней. Они воодушевлены и взволнованы. Каждый с восторгом ожидает всего, что с ними будет происходить дальше. — Брэдли, покажешь, куда нам дальше, когда приедем на базу? Нам нужно получить документы, пройти медосмотр… — начинает перечислять Чан, но капитан его перебивает. — Сначала поселим вас в казарму, сходите в душ, — с сожалеющей ухмылкой осматривает в зеркало заднего вида взмокших пассажиров, — выдадим вам новую форму, и я проведу вам экскурсию по базе. А с завтрашнего дня начнете заниматься организационными моментами. — База большая? — тут же интересуется Чанбин, чуть вылезая вперед, чтобы его вопрос услышали. — О, да! Сантего — второй по величине военный полигон в США. Это практически город. Ребята заулыбались. Они в предвкушении увидеть свое новое место жительства. — А омег много у вас служит? — перелезает вперед через Чанбина Сынмин. Он считает свой вопрос важнее того, что задал Со. Естесственно. Купер громко смеется. — Много, интернациональный коллектив, на любой вкус и цвет есть! У Кима загораются глаза, он расплывается в довольной улыбке, будто дите, которому родители только что сказали, что они едут в Диснейленд. — Сынмин… — Бан поворачивается и кидает предупреждающий взгляд на лейтенанта, но тот уже отвернулся в окно, замечтавшись. Чан снова обращается к водителю, — мне бы встретиться с генералом Гослингом, обсудить назначение. — Райана сейчас нет. Он улетел в Вашингтон по делам. На носу День Вооруженных Сил США. Ему нужно быть там. Не переживайте, полковник Лето за старшего, он найдет куда вас пока определить. — А есть еще корейцы на базе? — вдруг интересуется Минхо. — Ага. Есть ребята. Вы в любом случае познакомитесь. Почти приехали! Купер сворачивает с асфальтированной дороги на грунтовую, и останавливается перед пропускным пунктом. Возле высоких железных ворот в стене, тянущейся куда-то вдаль пустыни двое военных в полной экипировке с оружием. Капитан слегка притормаживает и салютует ребятам, они перекидываются парой фраз и броневик заезжает на территорию. — В Сантэго одна главная улица. Сауз. Ведет через всю базу — она тянется до гор, — рассказывает Брэдли, пока они не спеша катятся по дороге, — по левой стороне улицы расположено все для подготовки военных. Такой себе тренировочный лагерь и полигон, — парни послушно поворачивают головы в указанном направлении, — есть площадки на открытом воздухе, есть в ангаре, в зависимости от вида деятельности. Альфы видят, как на огороженном участке поля одна группа солдат стреляет по мишеням, дальше зона, где солдаты в спаррингах отрабатывают приемы борьбы. После площадка с припаркованными военными вертолетами, где группа пилотов получает инструктаж возле железной птицы с пропеллерами. Где-то на горизонте, подымая клубы пыли с земли несутся несколько бронетранспортеров. Тут и там маршируют роты солдат, направляясь, видимо по своим назначениями. В небе пролетают самолеты. Гул техники, топот ботинок по земле, разговоры, крики, слышится какое-то объявление из вышки, что стоит чуть дальше, в центре базы — все это выглядит масштабно. — По правой стороне, — все поворачивают головы, — мы уже проехали столовую — завтрак в 9, обед в 2 часа, ужин в 6. Вот тут казармы… — корейцы обращают внимание на длинные панельные одноэтажные здания с размашистыми крышами, выстроенные одно за другим, — омеги живут вот в этой, альфы в тех двух. Туалеты есть внутри, но душевые отдельно, вон — два здания рядом с резервуарным комплексом. — А это что за домики, — переспрашивает Чанбин, обращая внимание всех на совсем маленькие и чуть больше строения, похожие на дачные домики. — В тех что больше — живет командирский состав. Полковники, генерал-майоры, генерал-лейтенанты, сам генерал. В таких одна комната, кухня, ванная… По здешним меркам — люксовый номер, — в улыбке капитана мелькает нотка зависти. Все согласно кивают. Понятно. Чем выше шишка — тем больше удобств. Это нормальная положение вещей. — Те что меньше — под гон и течку для солдат. — О, а можно в этот домик с омегой в гон? — чуть ли не выпрыгивая с сидения задает вопрос Сынмин. Купер в ответ заливисто хохочет и кидает сидящему рядом с ним Чану «А он у вас шутник». Сынмин с лицом полным недоумения заглядывает в глаза друзьям. — Чего он смеется, — младший на корейском переспрашивает у Минхо, — я же серьезно спрашиваю… — Сынмин-а, — глаза Хо закатываются глубоко за веки, — когда ты уже начнешь думать мозгами, а не яйцами? Конечно нельзя туда с омегами… — Это административный корпус, — отсмеявшись, Купер тычет пальцем в сторону большого трехэтажного здания, единственного на территории всего комплекса построенного из бетона, — а вот тут медцентр и лаборатория. — Лаборатория? — удивляется Бин. — Да, у нас проводятся некоторые исследования, — быстро отвечает американец, — нам вообще в администрацию, но я хочу еще прокатить вас по соседней улице, показать территорию досуга. Парни тут же оживились. Зона отдыха — это хорошо. Брэдли прокрутил руль на ближайшем повороте и выехал на менее широкую асфальтированную дорогу, что тянулась параллельно той, что Сауз. — Бейсбольное поле, футбольное поле, — разъясняет, проезжая огромные площадки, на которых солдаты в штанах и майках, а кто-то вообще с голым торсом гоняют мяч, — вот это здание — местное кафе, по вечерам он же бар, — трое альф на заднем сидении довольно загалдели, — это прачечная, вон спортзал, — Чанбин заинтересованнее других посмотрел на небольшое здание, — а это клуб досуга. Тут бильярд, настольный теннис, настольный футбол, библиотека, несколько игровых автоматов, приставки. А в этом ангаре иногда ставим стулья, натягиваем экран и показываем кино… — У вас столько всего тут… — поражается Минхо. — Конечно. Парням нужно развлекаться хоть как-то. Из-за сурового климата и накаленной обстановки у многих сдают нервы. В увольнение пускают редко, и до города ехать два часа. Так что приходится придумывать что-то, чтобы солдаты не поубивали друг друга от перенапряжения. Все одобрительно заугукали. Парням нравится такой подход. Во время службы на родине у них таких плюшек не было и Америка в этом плане гораздо толерантнее. Территория действительно показалась парням громадной. Купер закончил экскурсию только через полчаса, и затем подвез ребят к административному зданию. — Выплевывайтесь, и за мной. Все послушно вылезли из машины и подхватив сумки направились ко входу. Альфы ловили на себе заинтересованные взгляды солдат вокруг. «Новенькие», «Еще корейцев привезли» — слышалось шептание со стороны. Но на это никто их тех самых новоприбывших не обращает внимания. Купер провел парней на второй этаж. Кафельный пол, белые стены, кабинеты, принтеры, стопки бумаг, компьютеры на столах и стеллажи с папками. Если бы не сотрудники, что одеты в военную форму, это помещение легко можно было спутать с обычным офисом где-то в центре любой бизнес-столицы. Американец дал команду парням присесть на стулья, выстроенные в ряд у стен коридора возле одного из кабинетов, а только схватился за ручку, но не успел открыть. Дверь резко распахивается с той стороны и в Брэдли влетает парнишка. Он, видимо, сильно торопился, и не думал смотреть перед собой, выбегая из кабинета. От столкновения с высоким, крепким альфой, который даже не пошатнулся, толстая кипа документов, что была в руках у незнакомца с шелестом разлетается по коридору, круглые очки с лица падают на кафельную плитку и разбиваются, а сам парнишка отшатывается назад, врезаясь спиной в косяк двери. Альфы удивленно смотрят на него. Стройный, даже немного худощавый русоволосый кореец, в испуге прислонил руки к губам и охнул. Явно омега. — Ой, простите, капитан Купер, — лепечет тот, падая на колени и поспешно собирая бумажки. Пальчики парнишки дрожат, старательно подхватывая листочки, что нехотя отлипают от кафельного пола. Он неразборчиво бормочет себе под нос, стараясь быстрее собрать весь беспорядок, что образовался по его вине, а Купер снисходительно смотрит сверху вниз на копошащегося у его ног. Парни слезают со стульев, тут же подключаясь к сбору документов с пола. — Джи, ну ты как всегда, — вздыхает Брэдли. — Привет, ты не ушибся? — слегка улыбаясь заговаривает с ним Чан на корейском. Омега поднимает прищуренные глазки, пытается разглядеть человека перед ним, и не похоже, что у него это получается. — Здравствуйте, — смущенно отвечает омега на английском с непривычным британским акцентом, — извините, я не говорю на корейском. — Ты не ушибся? — альфа переходит на английский, на что тот отрицательно мотает головой. — Это Джи Хан, — поясняет капитан, переставляя имя и фамилию в непривычном для парней порядке, но так, как положено у американцев, — он наш стажер из Британии. Занимается документооборотом и всякой бумажной волокитой, — ходячая катастрофа, да, Джи?.. — Еще раз прошу прощения, — оробев еще больше, с едва тронувшей губы грустной улыбкой бормочет Джи. Бумажки подняты с пола и переданы омеге, что теперь стоит и прижимает обеими руками кипу листов к груди. Он по-прежнему сильно щурится, всматриваясь в лицо Купера. — Ты подготовил документы для группы из Сеула, я тебя вчера просил, помнишь? — Я… Замотался, капитан, п-простите… Дайте мне пару минут, мне только н-нужно отнести эти отчеты майору… — мнется с ноги на ногу, на лице вся вина этого мира. — Мы торопимся, без направления я не могу отвести их и за униформой, ни в казарму определить. Ты должен был это сделать вчера, — Брэдли говорит строго, но не жестко, скорее поучает, нежели ругает. Но бровки Джи сползаются домиком, плечи, будто под грузом тонны тяжести опускаются и он роняет печальный выдох. — Я… Я прямо сейчас сделаю, подождите тут две минуты, я быстро, — с этими словами парнишка залетает обратно в кабинет и захлопывает за собой дверь. Бредли отходит к кулеру с водой и передает всем по стаканчику. Утолив жажду, парни снова присели. Как и обещал Джи, он возвращается через пару минут, передавая в руки капитану папку. — Вот, п-простите, — немножко заикается Хан, пряча глаза. — Спасибо, — роняет американец и разворачиваясь, зовет парней идти за ним. Все по команде подымаются и двигаются следом за Купером, кроме Минхо. Он подходит к омеге, который сморщившись, крутится вокруг своей оси, в поисках еще чего-то на полу. — Вот, — альфа протягивает большие очки, которые когда свалились с лица Джи, прикатились ему прямо под ноги, — надеюсь, у тебя есть запасные, у этих линзы разбились. — Ой… — печально поджимает губки парень, а затем растягивает их в отчаянной улыбке. Получается очень криво и неестественно, — спасибо большое, извините… Минхо разглядывает парня перед собой, и совершенно не может понять, почему тот без конца извиняется. Перед Минхо то за что? Омега теребит в руках такой необходимый аксессуар, которому теперь место в мусорном ведре, и глазками щелочками, в которых даже не разглядеть зрачков пытается рассмотреть человека перед собой. Ли ловит момент и тоже разглядывает личико британца. Молоденький. Сколько ему? Года 22? 23? Кожа тепло-карамельная, волосы красивого пшеничного цвета. Кажется, что они такого оттенка, потому что их выпалило жгучее солнце пустыни, хотя, наверняка, он просто их покрасил. Пухлые щечки подпирают глаза, на переносице и между бровями собрались морщинки, а верхняя губка чуть приподнята, из-за того, что омега все еще напрягает взгляд. Альфа еле сдерживает смешок от этого милейшего зрелища. Несмотря на то, что парень одет в военную форму, как и все, кто находится на базе, более серьезного вида это ему не придает. Эти камуфляжные шмотки и грубые берцы на омеге смотрятся немного нелепо. Он выглядит хрупким и абсолютно безобидным, совсем неподходящим этому месту. Такой должен сидеть в уютной квартирке на своей мягкой кровати в окружении подушек с кисточками и плюшевых игрушек, с розовой чашкой какао в руках. Так было бы гораздо гармоничнее, — думает Минхо. Как этот бедолага оказался на самой крутой военной базе Соединенных Штатов Америки? Хо инстинктивно потянул носом, приблизившись к омеге на неуловимый сантиметр. Не пахнет. Логично. Как и все военные. Но почему-то сильно захотелось узнать, какой запах у этого Джи. А еще захотелось обнять, что альфа тут же скидывает на безобидное желание приободрить человека, у которого, видимо, не задался день. — Минхо, ты идешь? — в конце коридора показался Чан, который потерял одного из своих. Ли встрепенулся, взвалил на себя сумку, и направился к старшему, а перед тем, как скрыться за углом коридора, обернулся. Опустив голову, Хан печально рассматривал поломанные очки в одной руке, а тыльной стороной другой водил по шмыгающему носу. Губы Хо тронула легкая улыбка. Такое милое и невинное очарование он встречает впервые в жизни. Ребята получили новую униформу — такую же светлую, как и у всех военных на базе. В комплекте стопка белых маек, несколько штанов и специальных дышащих легких курток на смену, две пары летних берцев, кепка. Парням так же выдали нашивки с их именами, написанными синим, что определяет их, как альф. У омег нашивки с именами — красные. Учитывая то, что подавители зачастую практически полностью скрывают запах военнослужащих, такая система гораздо упрощает определение вторичного гендера на службе. Не нужно оценивать внешность и строить догадки, кто перед тобой. Видишь цвет имени, и сразу все понятно. Эти нашивки крепятся к груди на липучке, точно так же, как и с обозначением званий, что нужно будет прилепить на предплечья. Кроме одежды, в комплекте полотенца. Чанбин с волнением проводит пальцем по вышитым красно-синим полоскам и звездам на кармашке куртки, что держит в руках. До сих пор не верится, что он тут и будет служить в Американской армии, пусть и ненадолго. Друзья, кажется, на эту деталь и не обратили никакого внимания, запихали одежду в пакеты, что им выдали и быстро зашагали за Купером, который, кажется, торопится расправиться со всеми делами, связанными с иностранцами поскорее. Но Бин запоминает этот момент. На его форме теперь будет красоваться флаг другой, куда более свободной в своих нравах страны. Это заставляет улыбнуться. Капитан отвозит альф к казарме и заводит их в здание. В огромном, просторном помещении возле стен наставлены в два ряда двухъярусные кровати. Возле каждой небольшие шкафчики и крючки, прикрученные к стене. Тут помещается, наверное, человек 40, не меньше, но сейчас в помещении пусто. Кроватей много, и все они идеально застелены серыми одеялами. Тут ничего нового. Корейские казармы выглядят практически так же. — Ваши кровати, — американец указывает на две рядом стоящие двухэтажные койки, — думаю, вам не нужно объяснять, что всегда должен быть идеальный порядок, никаких разбросанных вещей… — Обижаете, капитан, — обрывает его напутствие Бан. Удовлетворенный такой реакцией, Купер продолжает. — Там, в конце — туалеты и умывальники. Душевые — следующее помещение, справа от вашей казармы. Раскладывайте вещи, сходите в душ, переоденьтесь. Вот общий свод правил, что действует на базе, — выдает каждому несколько скрепленных листов бумаги, — прочесть до завтра и подписать внизу. Через час вернусь и отвезу в столовую, как раз будет время ужина. Успеете? На услышанное единогласное «Да, сэр» (именно так отвечают военные в американской армии), Брэдли довольно кивает и поглядывая на часы на запястьи выходит из помещения. Оставшись наедине, парни взволнованно переглядываются. День начался совсем недавно, а у них уже столько впечатлений. В глазах каждого застыло общее воодушевление, а на губах легкие улыбки. — Ну что, кто где будет спать? — первый интересуется Минхо, переводя взгляд на майора. Чанбин так же уважительно ждет решение хёна, а Сынмин заваливается на нижнюю койку. — Это мое место! — с наслаждением потягивается младший. — Ноль воспитания… — фыркает Бин, но Бан не обращает на это внимания, у него слишком хорошее настроение. — Я могу наверх, — Чан закидывает сумку на верхний ярус над Кимом. — Минхо, ты где хочешь? — Со по-прежнему уступает старшему. — Мне без разницы, — пожимает плечами, — я тоже могу наверх, — и повторяет за Чаном. Парни быстро раскладывают вещи из сумок в шкафы и специальные именные ящики, что находятся под кроватями, и взбудоражено обсуждают то, что успели сегодня увидеть. У них остается полчаса до назначенного времени, поэтому, не задерживаясь они берут полотенца, новую форму и спешат в душевые. В таком же одноэтажном помещении, что и казармы воздух наполнен удушающей горячей влагой. Ее даже можно увидеть дымкой под потолком. Возле входа вдоль кафельных белоснежных стен расположены ящички и скамейки, прям как в школе. Там можно сложить вещи. А дальше, справа и слева от прохода — перегороженные невысокими стенками душевые. В помещении с десяток парней, кто-то намывается в одной из кабинок насвистывая незнакомую мелодию себе под нос, кто-то с полотенцем, повязанным вокруг бедер шлепает к скамейке с вещами, кто-то и вовсе не стесняясь, в чем папа родил бреется возле умывальника. — Ну наконец-то душ… — Сынмин срывается к шкафчикам, и быстро начинает сбрасывать с себя вещи в первый свободный. Друзья располагаются рядом с ним и тоже раздеваются. — Когда ты уже сведешь эту пошлятину? — Минхо кривится, глядя на уже голого Кима, а точнее, на татуировку чуть выше лобка с надписью «Самый вкусный леденец в твоей жизни там» и стрелочкой вниз, — ты же не восемнадцатилетний озабоченный альфа… — Озабоченный — как раз таки самое правильно определение для Сынмина, — хмыкнул Чанбин, закручивая полотенце вокруг бедер. — Да, Сынмин-а, — смеется Чан, стягивая майку, — какой толк от этого тату здесь? Ее только мы прочесть можем… — Вы правы, парни, как же я об этом не подумал… — Ким завис, внимательно рассматривая свой лобок и хозяйство. Альфы переглянулись. Неужели Ким решил их послушать? — нужно набить чуть ниже перевод на английский и парочку других языков… Минхо снова закатил глаза, Чан прыснул в кулак, а Чанбин не удостоил кимову глупость своей реакцией, влез в шлепки и первым направился в душ. Он включает довольно прохладную воду, чтобы освежиться и принимается намыливать голову шампунем. — Вот это бицуха у тебя, чувак, — слышится откуда- то сбоку. Со слегка приоткрывая глаза, чтобы пена не попала, и видит как из соседней душевой на него глазеет чернокожий альфа. Чанбин его не разглядывает в ответ и слегка хмурится. Зачем вообще эти перегородки, если они не выше, чем по плечо? И вообще, кто ведет себя так бестактно, и сыпет комплиментами незнакомому альфе и его фигуре, когда находится голый в душе? Но, Бин сдерживает недовольство и лишь сухо говорит «Спасибо». — По какой программе занимаешься? — не унимается незнакомец. — Я сам занимаюсь, — не отвлекаясь от процесса вспенивания волос на голове. — Иди ты! — громко вскрикивает тот, широко распахивая глаза, от чего Со слегка шарахается, — слушай, приходи завтра в зал в 4, у меня как раз день рук, покажешь, что делаешь? Кстати, я Монти Блэр, 7я рота, — парень выключает воду и закидывает полотенце на плечо. Но не уходит, ждет ответ. — Эм… Я не знаю на счет завтра… Я только приехал. — А, китаец? — не снимая с лица улыбку спрашивает Монти. — Кореец, — еще больше насупившись отвечает Бин. — А, ну ок. В любом случае, если получится, приходи. Хорошего дня. И чернокожий альфа присвистывая выходит из душевой. Чанбину понадобилось лишних пару минут, чтобы кроме пота смыть с себя еще и неприятные ощущения от внезапного разговора. Когда все снова собрались возле шкафчиков, Со рассказал ребятам об этом нелепом знакомстве. — Я бы не позволил себе вот так разглядывать незнакомого альфу… Еще и китайцем меня назвал, — жалуется Бин, натягивая трусы. — И мне сделали комплимент, моей татуировке! — довольно ухмыляется Сынмин. Кажется, у него абсолютно противоположные ощущения от того, что его тело оценивает кто-то посторонний. — Слава богу я остался без внимания… — с облегчением выдыхает Хо. — В этом нет ничего такого, — начинает пояснять старший, стирая полотенцем остатки воды с груди и рук, — для американцев ничего не стоит начать не несущий никакой смысловой нагрузки разговор с незнакомцем. Это менталитет такой. Сначала это кажется странным, но потом привыкаешь. И зачастую, они глуповаты. Так что не воспринимай это всерьез, Бин, я уверен, этот Монти ничего плохого не имел ввиду, — хён хлопает младшего по плечу и берется натягивать штаны. Со ничего не отвечает, но берет слова старшего на заметку. Нет оснований не прислушаться к тому, что говорит Чан. Он, единственный из всех, кто до этого бывал в штатах. Наверняка он знает и понимает гораздо больше об этих людях. Парни надели выданную одежду и оценивающе осмотрели друг друга. Непривычно. В американской форме они выглядят совсем по-другому. Но по довольным мордам можно понять, что всем нравится их новый прикид. Сынмин оставил куртку нараспашку, и на замечание майора тыкнул пальцем на прогуливающихся по улице солдат в таком же виде. Чан перечить не стал, видимо, тут так можно. А выйдя на улицу, и снова ощутив тридцатипятиградусную жару, взял пример с младшего, расстегнул куртку, оголяя обтянутые белой майкой мышцы груди и пресс. По-армейски ровно, через 59 минут и 59 секунд возле казармы их поджидал капитан Купер. Он подвез парней в столовую. Опять огромное помещение, в начале которого длинная фуршетная линия с разнообразием еды. Возле нее змейкой проходят солдаты с подносами, набирая в тарелки то, что каждому нравится. Все оставшееся пространство занимают длинные скамейки и столы. Столовая забита военными. Тут очень шумно. Гул голосов и смеха окутывает со всех сторон, поэтому Брэдли приходится объяснять на повышенном тоне. — На ужин дается час. За собой убирать все вон туда, мусор сортируем, — указывает на тумбы с грязной посудой далеко в углу и разноцветные мусорные баки, — бесплатно — чай, кофе, вода, молоко. Газировка и другие напитки — в автомате за деньги. В казарму еду таскать нельзя. За это будете отбывать наказание. Купер отвлекается на то, чтобы поздороваться с несколькими проскакивающими мимо него ребятами, и возвращает внимание к новеньким. — После ужина у вас свободное время. Отбой в 12. После этого времени нужно быть в казарме. Подробнее о режиме у вас написано в своде правил. Завтра в 7 утра быть готовыми на медосмотр. С собой все документы. Все понятно? — Да, сэр! — снова хором. — Отлично! — Брэдли наконец широко улыбнулся, — отдыхайте, ребята, до завтра! Капитан пожал всем руки и отправился восвояси. — Я умираю с голоду! — Чанбин поспешил встать в очередь. Пока ребята продвигаются по линии выдачи еды, загребая блюда на подносы, Минхо жалуется на то, что в столовой только вилки и нет палочек, Сынмин бурчит, что отбой в 12 ему не подходит, мол, слишком рано, а Чан уже заводит знакомство с каким-то альфой позади себя. Бина же в данный момент интересует только еда. Он набрал себе несколько видов белка — куриные наггетсы и жареную свинину, огромную миску овощного салата, макароны. Раз уж им дали свободное время, он потратит его на любимое занятие — качалку. А для того, чтобы мышцы росли правильно — нужно хорошо кушать. С полными подносами вкусно пахнущей еды парни застыли перед залом. Где-то солдаты сидят группами, где-то по одиночке или парочками. Омеги и альфы шумно разговаривают, смеются, спорят, шутят, и на новеньких никто не обращает внимания. Достаточно свободного места, чтобы комфортно сесть вчетвером они пока не видят, а вклиниваться в чужую компанию как-то не хочется. — Смотрите! — Сынмин светит счастливой мордой и кивком головы указывает на одиноко сидящего в центральной части длинного стола парня. Вокруг него как раз есть место, чтобы поместиться вчетвером. Парни присматриваются. По характерным раскосым чертам лица, альфы сразу определяют, что тот кореец. И даже издалека видно, что парнишка очень хорош собой. Острый подбородок, выраженные скулы, большие темно-карие глаза красивой миндалевидной формы особенно выделяются на его медового цвета коже лица. Длинные светлые волосы, часть которых затянута на затылке в хвостик, на голове белая повязка, которая предназначена, чтобы сдерживать капельки пота от попадания в глаза, поверх нее выпущено несколько прядей челки. На шее свисает цепочка с армейскими жетонами. Парень сидит в одной майке, его куртка сложена рядом на лавочке. На руках напрягаются рельефные мышцы, когда блондин оперевшись локтями о стол, без особого энтузиазма тыкает вилкой в тарелку. Он выглядит чуть миниатюрнее, чем солдаты вокруг него. Скорее всего это омега. Мысленно это отмечают трое альф, а озвучивает только Сынмин: — Вот и первый на базе Сантэго, кто отведает мой леденец! Пошли! — Ким уверенно двигается в центр зала. Старшие не собираются его останавливать, знают, что бесполезно. — Прости, что заставил тебя так долго ждать, милашка! — Сынмин плюхается на скамейку напротив блондина, отставляя поднос немного в сторону от себя. Он давит свою самую очаровательную улыбку и пускает игривую волну бровями. — Привет, — справа от рыжего присаживается Чан, а рядом с парнем Чанбин и Минхо. Альфы осторожно здороваются все разом на корейском, не влезая в беседу, что начал Сынмин. Парнишка замедлился, пережёвывая салат и не приветствуя в ответ окидывает взглядом каждого по очереди. На его лице нет удивления или заинтересованности. Только оценка новоприбывших за его скамейку. Очевидно, сделав какие-то выводы о парнях, блондин возвращает свой взгляд на сидящего напротив Сынмина. Тот все еще ждет реакции и не перестает самоуверенно улыбаться. — Милашка? — спокойно переспрашивает не свойственным его внешности низким голосом блондин. Он пристально смотрит в глаза Кима, слегка приподняв брови. Он так же грузно опирается на локти и аккуратно облизывает вилку пухлыми губками. За соседними столами чуть стихли разговоры, солдаты начали шептаться и еле слышно хихикать. Но компания новеньких этого не замечает. Они увлеченно наблюдают за развитием событий рядом. — Могу называть тебя детка, малыш, котик, пупсик, как только пожелаешь, — мурчит Ким, укладывая руки перед собой на стол, — такому красавчику как ты грех не дать сладкое прозвище. Блондин внимательно слушает лепет Кима, не выпуская кончик вилки изо рта. Рыжий альфа снова тянет похотливую улыбку и подмигивает. Это вызывает у сидящего напротив едва заметную ухмылку. Краешек губ ползет вверх, он чуть склоняет голову на бок и слегка опускает веки. Его взгляд из безразлично-холодного меняется на томный, в глазах заискрился огонек. Чанбин тихонько цокнул и повернулся к своему подносу. Минхо традиционно закатил глаза и взялся намазывать крем-сыр на хлеб. Все понятно. Очередной омега повелся на Ким Сынмина. Классика. Только Чан не отрываясь наблюдает. Блондин слегка подается вперед, веки порхают, как крылья бабочки, не скрывая темные глаза до конца, улыбка становится хитрой. Сынмин уже чувствует победу и зарождающееся возбуждение внизу живота. Парнишка манит пальчиком, призывая придвинуться ближе. И в тот момент, когда самодовольный Ким тянется вперед, блондин резко встает и со всей силы вонзает вилку ему в руку, припечатывая к деревянной поверхности. От удара подносы, что стоят на столе подскакивают, вместе с сидящими рядом альфами. Ким в шоке и в таком ступоре, что даже не может выпустить из груди застрявший крик боли, только огромными глазами и открытым заглавной буквой О ртом таращится на нависающего над ним паренька. Кстати, такие же лица и у трех друзей, что сидят рядом с ошалевшим рыжим. — Слышишь ты, пупсик, — блондин практически рычит в лицо Сынмина. Он скалится, проговаривая каждое слово, а огонек в злобно прищуренных глазах превратился в уничтожающее пламя презрения, — если ты еще раз посмеешь ко мне подойти с таким словесным поносом, я оторву твои альфьи яйца, накручу твой член на эту вилку как спагетти и скормлю твои причиндалы койотам. Усек? Все, что осталось охуевшему Киму, это кивнуть. Кажется, остальные альфы тоже непроизвольно кивнули. Увидев нужную ему реакцию, парень резко убрал вилку, чтобы было больнее, тут же вернул лицу былое безразличие, и забрав свой поднос и куртку, спокойно удалился, под провожающие его взгляды новеньких. — Ааааааа-аййй, — альфа наконец верещит, схватившись за руку. С вопросом во все еще неестественно широко открытых глазах «Что блять это вообще было?» он ищет ответа на лицах друзей и сидящих вокруг. Сынмину крупно повезло, что вилки в столовой не сильно то и острые. На кисти четыре неглубокие точки от зубцов, из которых показались маленькие капельки крови. — С крещением, новенький, — выкрикнул кто-то из зала, и по столовой покатился смех сослуживцев, кто был свидетелем этого представления. Вероятно, они видят его не впервые. — Охуеть, — Чанбин хохочет и не находит, что еще сказать. Ему этот парень уже очень нравится. Да о чем речь, ему хочется догнать блондина и пожать ему руку за то, что проучил неугомонного друга. Если встретит его, непременно поблагодарит за это прекрасное шоу. Только не ему одному хочется догнать незнакомого парня. С момента, как Чан сел за стол, он смотрел на блондина не отрывая взгляд. Сначала он зацепился за почти черные глаза и глубокий взгляд, потом рассматривал веснушки, что усыпали щеки, не мог отвести глаз от пухлых губ, следил за меняющейся мимикой. Он, как и остальные, в какой-то момент подумал, что этот парень повелся на заигрывания Сынмина, и тогда немного расстроился. Но в следующую секунду, непредсказуемые действия блондина, его резко сменившееся состояние, уверенность в себе, сшибающая энергетика сильного и способного постоять за себя омеги будто окунуло альфу в ледяную прорубь. В тот момент сердце Криса сделало кульбит, и вовсе не от неожиданности. Он такого никогда не видел. И не чувствовал. После ледяной проруби тело окатывает жаром. Игнорируя подкалывающих младшего Минхо и Чанбина, и самого с визгом возмущающегося Сынмина, Бан срывается с места и бежит на выход за незнакомцем. — Куда это он? — недоумевает Чанбин. Минхо только пожимает плечами. — Эй, стой! Подожди! — Крис бежит по улице, догоняя светлую макушку, — постой! Блондин разворачивается. На его лице раздражение. — А тебе чего? — бросает парень, складывая руки на груди. Он уже надел куртку, и теперь Чан видит красным вышитое имя Феликс Ли. Сердце альфы барахлит моторчиком. Будто это имя значит что-то крайне важное. — Я… Я хотел извиниться за Кима, — выдает первое, что приходит в голову. Он ведь и сам еще не понимает, почему побежал за омегой. Феликс очередной раз окидывает недовольным взглядом стоящего перед ним с ног до головы. — Ты что, его папочка? — в его глазах насмешка. — Н-нет, я… Он в моей команде, младший. Просто головой еще не научился думать. Я должен извиниться за его поведение. Прости. — Извинись перед своим другом, что у него вместо серой жидкости — сперма, — фыркает Феликс и разворачивается, и уходит, лишая альфу своего внимания, — я в твоих извинениях не нуждаюсь. Крис смотрит в спину идущего под палящим солнцем. Сердце никак не унимается, а ноги вросли в пыльную землю. Ладошки и подмышки вспотели, но это вовсе не из-за жары. Губы Чана расплываются в улыбке, и он начинает смеяться. Странное чувство, которого он раньше никогда не испытывал щекочет в груди. И ему это безумно нравится. Увлекательное обсуждение того, что произошло уже закончилось, когда Чан вернулся в столовую. — Хён, ты куда бегал? — Минхо закидывает последний кусочек мяса в рот. — Извиняться перед Феликсом, — Чан усаживается за стол, надев на лицо строгий взгляд и поворачивается к надутому Сынмину, — чтобы ты к нему больше не подходил, понял? — Пф… И не планировал… С психами дело водить не собираюсь. И на корейцев здешних больше не поведусь, — бубнит младший, потирая травмированную руку, — я сюда приехал за экзотикой… — Ты сюда приехал служить, — угрожающе поправляет его Чан. — Значит, его зовут Феликс, — Чанбин внимательно рассматривает лицо Бана с момента, как тот вернулся, — как он принял извинения? — Никак, можно сказать, что послал меня нахер. Майор даже не поднял глаза, буркнул ответ с полунабитым ртом и подавил улыбку. Тут же переводит тему. — Куда пойдем? Не хотите осмотреть территорию? — Я пойду в зал, — Чанбин жмакает свои бицепсы, будто проверяя, готовы ли они к работе. — Я бы прилег, у меня что-то голова разболелась, — Минхо устало потирает виски. — Я с тобой. Вчерашняя бессонная ночь и смена часовых поясов… Спать охота, — широко зевает Сынмин. — Но я хотел бы выпить сегодня, расслабиться. Давайте встретимся в здешнем баре вечером? В девять? — предлагает Ли. Все согласно кивнули. Небольшое празднование того, что они наконец-то в Штатах никому не навредит. — Я все же прогуляюсь, — решает Чан, — тогда до встречи вечером. База Сантэго уже погрузилась в полумрак. Солнце село, отдавая небу последнее, практически красное зарево над пиками гор, все вокруг наполнилось каким-то пустынным спокойствием. Самолеты и боевые вертолеты уже не разрезают реактивным звуком пространство, а вдоль улицы зажглись желтые фонари. Температура воздуха значительно упала, от раскаленной днем солнечными лучами земли уже не исходит жар и воздух наполнился прохладой. Как и договаривались, к девяти вечера Минхо и Сынмин подходят к бару. Наверное, это единственное место на базе, где сейчас кипит жизнь. Возле здания кучкуются военные. Звуки музыки перебивает галдёж тусовки, кто-то курит возле урн у края дороги, некоторые с пластиковыми стаканчиками в руках что-то громко обсуждают и весело смеются возле входа. Альфы заходят в бар, и кажется, что попадают в какой-то фильм в стиле вестерн. Заведение похоже на таверну: интерьер старенький, не понятно, то ли специально так оборудован, то ли помещение действительно построено много лет назад и в нем ничего не меняли. Стены, полы, из темных деревянных панелей, тяжелые столы и стулья — тоже, с потолков свисают лампы с крутящимися пропеллерами, по центру расположен бар с напитками, с двух сторон окруженный людьми. В углу стоит старенький проигрыватель с пластинками, закинув монетку в который можно выбрать понравившегося исполнителя. Помещение забито военными, как шпротами в консервной банке. За столиками на четверых мостятся по шесть человек, а то и больше, многие и вовсе стоя болтают, за баром вообще происходит какое-то столпотворение. Этот небольшой бар явно не рассчитан на то количество служащих, что находятся на базе. Но не похоже, что это кого-то тут беспокоит. — Сынмин, Хо! — послышался крик из глубины помещения. Оба альфы повернули головы в сторону, откуда доносились их имена. В углу, за высоким маленьким круглым столиком стояли их друзья. Парни начали протискиваться сквозь толпу к ним. — Мы вам взяли пиво, — Чан пододвигает два полулитровых прозрачных стакана ближе. — Пиво? — Ли кривится, — а чего-нибудь покрепче нет? — Отставить покрепче. Нам завтра на медосмотр в 7 утра. По бокалу, и идем в казарму, — Чан включил командира, и Минхо обреченно чокается стаканом с остальными. Бин поделился тем, как успешно он сегодня прокачал бицепсы, одновременно жалуясь на то, что тренажеры в зале довольно старенькие, Чан рассказал о полигоне, который успел посмотреть, и о новых знакомствах с несколькими ребятами. Еще пятнадцать минут беседы, и парни замолкают, потягивая пенистое и переключаются на изучение людей вокруг. Если Бин просто с интересом скользит взглядом по парням в помещении, а Сынмин, как обычно, включил режим охотника и сканирует каждого сослуживца, у которого имя на форме пестрит красным, то Чан, развернувшись корпусом к залу, явно искал в толпе глазами кого-то определенного. И Со это заметил. — Кого это ты высматриваешь? — обращается к хену. — М? Что? — Говорю, кого надеешься увидеть? — Да никого, просто смотрю… — старший тут же перевел внимание на остатки пенки на стенках бокала. — Приветик, новенькие, — послышалась корейская речь сбоку и четыре удивленных пары глаз резко развернулись в сторону. Слева стоит очаровательный рыжий парень, он щурит блестящие глазки и с интересом разглядывает альф. Парнишка просто очаровывает. Невинное личико, такое доброе, с завораживающими ямочками на смуглых щечках и безупречной лисьей улыбкой. Куртка повязана на бедрах, майка обтягивает стройное, но проработанное в зале тело, на запястье одной руки болтаются браслеты из крупных цепочек — ею он держит стакан с темным напитком, а другую уверенно достает из кармана штанин и протягивает Сынмину, что стоит ближе всех к нему. — Ян Чонин. Омега. А тебя как зовут, красавчик? — подмигивает, оценивая взглядом такого же рыжего альфу. У Минхо вырывается нервный смешок, а Чан шепчет «Фига се» и запивает ухмылку хмельным. Ким с подозрительным прищуром осматривает заигрывающе улыбающегося ему парнишку. Но дырки от вилки на запястье все еще побаливают, напоминая о печальном опыте общения со здешними омегами, поэтому руку новому знакомому он жмет с опаской, очень осторожно. — Ким Сынмин. — Сынмиииин… — томно тянет Ян и не отпуская руку альфы, смело притягивает к себе. Он смотрит прямо в глаза, и слегка прикусывает свою губу, — послушай Сынмин, у меня есть ключи от одного из домиков. Как на счет провести ночь вместе? — наклоняется чуть ближе к уху и с обжигающим придыханием шепчет, — заставишь меня выкрикивать твое имя сегодня? Чанбин давится пивом, Минхо не отводя офигевших глаз от омеги начинает лупить друга по спине, в попытке помочь откашляться, а Чан прыскает в кулак. Неожиданный поворот. Сынмин слегка опешивши смотрит на парня, который стоит настолько близко, что стоит слегка податься вперед и они коснутся губами. На лице Чонина уверенный, похотливый взгляд, и альфа пытается сообразить, что происходит. Это прикол или его, действительно, снимают? Серьезно? Вот так просто, с места в карьер? Обычно это он в роли того, кто соблазняет таких невинных на вид омег. Прямолинейное предложение Чонина одновременно настораживает, приводит в недоумение и радует. Эго Кима ликует: среди толпы солдат в баре, и среди его четырех очень привлекательных альф-друзей, очаровашка-омега выбрал именно Сынмина. Самодовольство приятно щекочет внутри. Но все же странное чувство, что в этом есть какая-то подстава берет верх. — Не интересует, — безразлично отвечает и отворачивается к столику, гордо задрав нос. Парни переводят удивленные взгляды на младшего. Ким Сынмин только что отказался от секса? Это что-то новенькое. Но Чонина это нисколько не обидело. Даже повеселило. Омега хмыкнул, пожал плечами, мол «Нет, так нет» и обращается к друзьям недотроги: — А вы, ребята, кто-то хочет скоротать ночку в компании омеги? Бин снова пускает пиво носом, а у старшего даже рот немножко приоткрылся. Они думали, что парень на Сынмина запал, а тут вот что… Лапушка на вид омега, походу идет по головам, и его совершенно ничего не стесняет. Оторопевшие альфы отрицательно мотают головами, смущенно бормоча под нос «Нет, нет спасибо», «Спасибо за предложение, нет». — Я понял… Скромняжки приехали, — омега закатывает глаза и уходит от столика дальше. Четверо корейцев, все еще в состоянии шока от поведения нового знакомого, не могут отвести от него глаз. Они наблюдают, как Чонин заинтересованно заглядывая в толпу движется по залу, останавливается, подходит к столику и заговаривает с каким-то альфой-американцем. Так же мило ему улыбается, как и парням до этого, хихикает в ответ на что-то сказанное ему, стреляет глазками, а еще через секунд тридцать разговора они удаляются из клуба вдвоем под присвистывания друзей новой жертвы Чонина. - Все рыжие - блядуны? - хихикает Чанбин. — Тут все омеги либо бешеные, либо озабоченные, — фыркает Сынмин. Его брови съехались к носу, губы сузились в полосочку, тело напряглось. Посторонний человек даже не заметил бы, но вот друзья уловили в изменившемся состоянии младшего то, что он оскорблен. Потешенное до этого самолюбие опустили ниже плинтуса. Омеге было все равно, перед кем расстегнуть ширинку. Видимо, Ким просто первый попался под руку. Своим поступком этот Чонин показал, что альфа ничем не примечательнее друзей и других солдат, что находятся в помещении. — Шлюшка… — злобно выплевывает Сынмин, испуская воздух носом, словно скаковой конь. Альфа залпом опустошает оставшуюся половину бокала, и разминает шею, — меня не ждите, я пошел искать какого-нибудь аппетитного омежку на сегодняшнюю ночь. — Сынмин, — Бан успевает схватить того за локоть, — нам завтра на медосмотр рано. — Помню. Если что, приду сразу туда, не парься, кэп. Рыжий выдергивает свою руку из цепких лап хёна и исчезает в толпе. — Смотри-ка, а его нехило задело, — потешается Чанбин. — Нехер цену себе набивать, согласился бы. Красивый же парень, — пожимает плечами Минхо. — А сам чего тогда не пошел с ним? — у младшего тут же рождается резонный вопрос. — Устал, сегодня не до этого. И Чанбин, почему-то Минхо не верит. Ли никогда не бросался на омег, как младший, но и не жаловался на усталость, когда появлялась возможность кого-то подцепить. Парни выпили еще по одному хмельному напитку и к 11 ночи уже были в казарме. Потратив еще полчаса на знакомство с ребятами, с которыми они делят жилье, уставшие альфы улеглись спать. Чан слышал, как за пару минут до полуночи вернулся Сынмин. Сопровождая свое появление тяжелым печальным вздохом, Ким плюхнулся на скрипучую койку. Видимо, младший сегодня без улова.