§
Хёнджин нервно расхаживает по комнате общежития перед мирно сидящим на кровати Феликсом, грызя ноготь на большом пальце. Объявление о дате старта олимпиады «Царство Растений», вывешенное утром вместе с листком для записи желающих, должно было обрадовать Джисона больше, чем что-либо. Только вот — в свете последних событий и состояния самого Хана — сложно сказать, как тот отреагирует теперь. Расстроится сильнее? Впадёт в панику? Снова придётся бежать за снотворным в медицинский корпус? — Хёнджин, прошу тебя, присядь. У меня уже голова кружится от тебя, — подаёт усталый голос Феликс, утомившись картиной мельтешащего друга перед глазами. — Я уверен, что Джисон… — А что если он бросит свою мечту победить?! — резко тормознув и расширив глаза до предела, вскрикивает Хван. — Он такое чувство вины в себе взрастил, что того гляди придавит на смерть! Нервы уже сдавали. Он искренне переживал за друга и хотел помочь, чем мог. Слишком неожиданной стала смена настроения, вечно бурлящего энергией, омеги. Минхо видно только мельком, Феликс не распространяется о состоянии брата, а Джисон рыбой молчит о себе. Хёнджин места не находит от всего этого цирка. — Хёнджин, — поймав руку Хвана, — я уверен, что Джисон и Минхо разберутся. Давай сменим тему и просто спросим его, как только увидим? Где он, кстати? Феликс только сейчас понял, что не видел Хана весь день. Утром он сам был занят уроками, Хёнджин ходил на занятие по йоге. У Минхо было спрашивать бесполезно — очевидно, тот точно не в курсе. Со вчерашнего вечера их общий друг не подавал признаков жизни. — Ушёл рано к озеру, сказал, что нужно подумать. Твой рассказ о Минхо нас поразил. Мы проболтали всю ночь тогда, после твоего ухода. Впервые он столько со мной говорил…после их ссоры, — понурив голову, Хёнджин приземляется подле Феликса на кровать и цепляет руки в замок. — Мне кажется, вы очень драматизируете. Ну, поссорились немного. Джисону просто нужно подойти к Минхо и извиниться. Я уверен, Минхо всё понимает. Просто он сейчас очень занят подготовкой к экзаменам. Это логично. М? — Феликс всегда улыбается так солнечно и от души, что тревоги смывает океанской волной, он поднимает голову Хвана за подбородок, заглядывая в глаза. — Всё наладится, вот увидишь, — уверенность Ли в положительном исходе ситуации крепка, что волей-неволей передаётся и Хвану. — Да, ты прав. Спасибо, Феликс, — немного отпустив напряжение, Хёнджин укладывает голову на плечо друга и прикрывает глаза. Посидеть немного в тишине оказывается необходимым. Успокоиться, подумать и укрепить собственную веру в лучшее. В конце концов — не конец света. А впереди вообще предстояли праздники, на которых хотелось хорошенько повеселиться и отдохнуть, за все усилия, что были приложены во время учёбы. На «Бал Состоявшихся» приглашали всех желающих, чтобы ученики могли отдохнуть вместе с выпускниками, и поздравить тех вне церемонии вручения дипломов. Перед ним предстояло пережить «День семейного единства» и олимпиаду, на которой решится, можно сказать, судьба друга. А кроме того… Чувства Впервые встретив Феликса, Хёнджин и подумать не мог, что умеет ощущать такой спектр эмоций (что вообще кто-то умеет, кроме Джисона, естественно). Ли обладает удивительной способностью находить нужные слова, нежен, когда дело касается другого маговека, и воспитан просто безукоризненно. Даже его маленькие, если можно так сказать, недостатки — чудовищная неуклюжесть и наивность уровня Верховных — очаровательны и милы. Хёнджин, когда понял, что статус «друг» далёк от того, чтобы достаточно описать весь спектр испытываемого по отношению к Феликсу, откровенно трухнул и быстро переключился на проблемы Джисона, отвлекаясь, как мог. Но с каждым днём что-то мягкое, плюшевое и непременно розовое росло с такой небывало скоростью, что грозилось придавить собой Хёнджина. — Феликс, — внезапно подаёт голос Хёнджин, спустя пару минут уютной тишины, что парни делят между собой. Он ощущает приятный аромат, исходящий от друга. Омега поднимает голову и бесстыдно тонет в светло-карих глазах, искрящихся искренней поддержкой и вниманием. Феликсу можно довериться, не сомневаясь в том, что тебя примут, быть собой. Поэтому, помимо высказываний беспокойств о друге, Хёнджин решил поинтересоваться тем, что его самого беспокоило некоторое время. — Прости, если вопрос бестактный, но… Ты… Ну… Твой запах…и ты, ну, альфа, — ладошки потеют безбожно, вынуждая проходиться ими по ткани брюк, а смотреть глаза в глаза становится сложнее. Красноречие и того хуже, покидает в такой важный момент, дезертируя буквально. — Да, альфа, — и если Феликс и удивился акценту на очевидное, то виду не подал. — Знаю, запах путает, но так и есть. А о Минхо уже и так всё Училище в курсе, — мягко улыбнулся Ли. Хёнджин обомлел. Он?! Феликс умел выглядеть мило и невинно, мог показаться капризным или избалованным, иногда излишне ответственным и неуклюжим. Редко, но всё же, представал в образе эдакого плохиша в рваных джинсах и косухе, но это совсем уж в исключительных случаях. Вторичный пол можно было определить по запаху, но тогда нужно было принюхаться, подойти вплотную. Некоторые запахи сбивали с толку. Внешне это сделать было практически невозможно. Отсюда возникали определённые трудности, но, как правило, можно было просто спросить у маговека. Вопрос не считался чем-то сверх неприличным, а вполне в порядке вещей при знакомстве. Хёнджин же считал подобного рода информацию личной и, исходя из собственных ощущений, старался не лезть не в своё дело. Любопытство по поводу вторичного пола Феликса терзало Хвана с самого начала знакомства. Он сам был омегой и иногда был твёрдо уверен, что Феликс тоже омега, судя по характеру, но друг его удивил. — А ты? — склонив голову к плечу и выпятив губы. Вид Феликса заставил Хёнджина рассмеяться и расслабиться. Чего это он нервничает так сильно? — Омега, — шепчет в ответ Хван, сконфужено втягивая голову в плечи. Грудной смех Феликса обескураживает сильнее. Хван теряется и удивлённо, с долей обиды, насупившись, смотрит на друга. — Прости, прости, — отсмеявшись, спешит успокоить Ли. — Ты очень мило смущаешься, я не удержался. Всё в порядке? Тебе лучше? Ты улыбнулся. Альфа так участливо ведёт себя, что Хёнджин почти обмякает, пока его не заставляет вздрогнуть открывшаяся дверь, за которой появляется Джисон и… — Мистер Хан! — восклицает омега и кидается к родителям Джисона, снося того по дороге в сторону. — Йа! Это, между прочим, мои родители! — возмущается Хан, уставившись на друга в объятиях родственников. — Хван Хёнджин, ты расцветаешь на глазах! — восхищается и воркует папа Джисона. — Посмотри на эти волосы, Хосок, а глаза! — тиская щёки омеги. — Юнги, — забавляясь, посмеивается старший альфа. — Отпусти ребёнка! — Хосок отрывает супруга от омеги и сам приобнимает друга сына, с теплотой прижимая к себе. — Я так рад вас видеть! — Хёнджин плавится от отношения родителей Хана и их любви. Когда Хан и Хван только познакомились, оказалось, что родители обоих парней некоторое время работали друг с другом, ещё со времён Училища. После выпуска, их пути разошлись и встретились вновь лишь благодаря детям. — Как твои родители? — усаживаясь с омегой на кровать Хана, спрашивает Юнги. — Давно не было слышно твоего папу, надо бы ему позвонить, мой отец разработал новое зелье и нам просто необходим опыт Уёна в подобном исследовании! Пока омеги увлекаются друг другом, весело щебеча о том о сём, Феликс ошалело таращится на всё происходящее, замерев каменным изваянием, пока к нему не подходит Хан. — Привет, — поджимает губы омега, — прости за это, сейчас я тебя представлю, — говорит Джисон, оборачиваясь на отца. — Отец — это мой новый друг Феликс, я о нём рассказывал. Он изучает магоживность и учится с нами на одном курсе. Он брат…брат… — Хан сдувается тут же, будто серея на глазах, при вспоминании о Минхо неприятно тянет под рёбрами. — Я Ли Феликс, — встав, протягивает руку Хосоку Феликс, спасая Джисона. — Ли Минхо, если вы о нём наслышаны, мой двоюродный старший брат. Большая честь познакомиться с вами. Папа Минхо и мой в восторге от ваших работ! Феликс легко и непринуждённо улыбается, поклонившись в конце, и спешит приободрить Джисона. Альфа тянет друга ближе и, закинув руку на плечи, произносит, гладя на него, но обращаясь к Хосоку: — Джисон потрясающий и я рад быть его другом. К тому же, на следующей неделе олимпиада «Царство Растений», уверен, он одержит победу! Как только Феликс упоминает олимпиаду, он жалеет тут же, и понимает, почему Хван так нервничал. Звуки в комнате стихают, словно и нет тут никого. Увлечённо болтающие между собой Хёнджин и Юнги, синхронно оборачиваются на троицу. Юнги мгновенно сияет деснёвой улыбкой, а у Хёнджина испаряются все краски с лица. Джисон, буквально, белеет. Всё тело омеги сковывает, глаза расширяются, стекленеют. Весь он, кажется, холодеет и мертвеет. — Это здорово! Сынок, я тобой горжусь, — Хосок треплет Хана по плечу, не замечая состояния сына, и обращается к Феликсу. — Рад познакомиться с тобой, Феликс, и мне приятно ваше восхищение, но не стоит. Я, в свою очередь, наслышан о ваших родителях с Минхо и счастлив, что в научном сообществе маговеков работают такие достойные профессионалы, — Хосок весь прям лучится, отдавая вдвое больше положительной энергии, чем посылали ему. — Мы с Юнги наслышаны о Минхо, кажется, это он победил на прошлой олимпиаде. Не так ли, Сони? Джисон содрогается всем телом, пеплом под ноги осыпаясь, но насильно себя вытягивает в реальность. — А? Д-да, верно, — прикусывая нижнюю губу, шелестит. — Тогда, как насчёт того, чтобы он помог тебе с подготовкой? Вы, вроде как, подружились. Хёнджин рассказывал, — отец так воодушевляется собственной идеей, что пропускает изменения в голосе и поведении сына. — Пойду…спрошу, — Джисон стрелой вылетает из комнаты, сломя голову устремляясь к доске объявлений, чтобы самому убедиться. Все присутствующие в комнате удивлённо таращатся на дверь, пока Феликс — осознавший свою ошибку — предпринимает попытку разрядить обстановку. — Мистер Хан, — обращаясь к папе Джисона, — позвольте представиться…§
Минхо, откровенно говоря, устал. Подготовка к экзаменам, подача заявления на определение специализации (с котором сам альфа определился давно, и предстоит только подтвердить это, сдав тесты), давление со стороны преподавателей по поводу «третий курс станет решающим для всех вас, будьте готовы!», волнение по поводу почти случившейся вспышки при Джисоне, да и сам…омега. Всё это почти убивало нервную систему, выжигая её дотла. Единственное, что помогало справляться — поддержка брата и то, что вообще свалило наповал своей внезапность, участливость Сынмина, невольно заметившего поникшее состояние своего помощника и друга. Парни держали в тонусе Минхо. Феликс прекрасно забалтывал, Ким заваливал работой и помогал в подготовке к экзаменам. Формулы, основы магии, практические занятия, концентрация на внутреннем резерве, казалось, что они с Сынмином изучили всю программу предыдущих годов заново. И тем не менее, оставаясь один на один с собой вечерами, Минхо возвращался мысленно к ссоре с младшим, с покорной смиренностью принимая тот факт, что…совершенно не злится на Джисона. Его слова ранили альфу, но не то, чтобы он готов был пойти топиться, бить кому-то морды или впадать в глубокое отчаяние. Наоборот, те горящие глаза омеги, когда он с такой маниакальной страстью пытался выбить из Ли правду, одному Хану известно какую именно, та энергия, что хлестала из младшего и запал, почему-то зацепили Минхо и не желали отпускать. Он даже несколько наслаждался тем, что кто-то умеет столь рьяно добиваться чего-то. Энергетика омеги была потрясающей, пьянящей и будоражащей. Вместе с тем, в тот день Джисон был в уязвимом состоянии и магия самого Минхо отозвалась на состояние Хана, но не злостью в попытке защитить Ли, а напротив, в попытке подтолкнуть альфу к омеге и защитить его. Это показалось Минхо странным и более важным фактором, чем слова младшего о каком-то злом умысле со стороны Минхо. Он действительно хотел просто сблизиться и выяснить, каким может быть Джисон, как они смогут вместе взаимодействовать и общаться. Что ж, выяснил, и добавить нечего. Отношение Джисона теперь ставило в настоящий тупик, как подступиться к нему Минхо откровенно не знал, и потому дал себе и младшему время поразмыслить над сложившейся ситуацией. Заботиться и узнавать об омеге мелочи ему понравилось. Открытие новых сторон Джисона будило в нём азарт, а докопаться до сути такого не однозначного персонажа хотелось с около исследовательским интересом. Младший его взаправду заинтересовал. Насущные же вопросы разрывали его голову надвое: почему Хан так себя повёл на самом деле? Откуда подобного рода подозрения? Ведь ему действительно импонировал Джисон, пусть они и спорили много раз на уроках, и младший всеми силами старался показать, что лучше старшего. Своим умом, любознательностью и живостью Хан умел поднять настроение и боевой дух, даже не преследуя такую цель. Только вот, чем же сам Ли так не угодил Хану — оставалось загадкой для старшего. Феликс пытался подойти поговорить, но короткое пояснение ситуации сухим: «мы поссорились, прошу не влезать» отбило желание брата совать нос в дела Джисона и Ли, и брату пришлось просто быть рядом, чтобы в случае необходимости подставить своё плечо. Разобраться в их отношениях с Джисоном Минхо обязан сам, он больше не позволит кому-либо влезать в свои отношения с другими маговеками, кем бы они для него не были. На самом деле, альфа даже скучал по их совместным занятиям. Джисон преображался наедине, становился, как будто, мягче. Смешно насупленные брови и надутые губы, взлохмаченная шевелюра и уставшие зевки, время от времени, рождали уют и тепло внутри Минхо, расслабляя и успокаивая после тяжёлого учебного дня. При этом омеге не нужно было даже говорить с альфой или обращать на него внимания. Джисон в обычной жизни был настоящим бедствием, но вместе с тем мог создать вокруг себя ауру дома. Погружая всех рядом находящихся и умеющих увидеть в состояние безмятежности. Они не сблизились за совместно проведённое время как-то особенно сильно, но Минхо казалось, что общие занятия позволили чуть лучше узнать друг друга, наблюдая. Например, Минхо понял, почему Хан так напоминал квокку. Младший любил набивать щёки снеками и грызть кончик карандаша, чуть не съедая и его за компанию к закускам. Ли пару раз просто-напросто отбирал письменную принадлежность, опасаясь за её сохранность и сохранность зубов Хана. А ещё забавляла прыгучесть омеги. Создавалось впечатление, что уровень энергии в теле младшего неиссякаем. С Джисоном обнаружился комфорт. Пусть тот и шипел, кусался словами, не доверял или просто игнорировал попытки вывести на диалог. С Ханом было по-настоящему хорошо рядом. Спокойно и лампово, душевно. Ли почти поверил в то, что они смогут найти общий язык, поскольку пусть они мало общались, но вполне могли сосуществовать вместе и спокойно учиться, время от времени помогая друг другу с заданиями, пока Джисон почти не разрушил всё своими словами о каком-то скрытом умысле в голове Минхо. Ли оставалось хрупко верить, что Хан не разрушил всё до основания. Особенно себя. Наверняка ведь переживает и, на это уже хочется просто наивно надеяться, обдумывает произошедшее. С какой стати он так решил? А главное, с какой целью Ли мог так поступать с младшим, по мнению Хана? Может кто-то надоумил младшего? Если Минхо найдёт того гения, кто вложил это в голову Джисона, он порвёт его на куски… Альфа медленно брёл в сторону главного корпуса, отчаянно стараясь собраться в кучу для очередного потока заданий и проверок перед предстоящими итоговыми экзаменами, когда заметил, как Джисон несётся в здание Училища, не видя никого по пути. Тот казался взволнованным, слишком бледным для его бронзовой кожи и несколько…отстранённым от мира. Это было непривычно. Хотя бы потому, что в нормальном своём состоянии Джисон яркий и неугомонный, шумом своего голоса оповещающий всех вокруг о своём появлении. Последнее время он, конечно, поутих, но всё равно вид младшего обеспокоил Минхо. Незаметно следуя за омегой — Ли сам не понял, зачем так делал — они оба оказались у доски объявлений, где ярко выделялся флаер:«Спешим сообщить о приёме заявок на олимпиаду «Царство Растений», где достойнейшие студенты смогут проявить свои знания!»
Снизу был прикреплён листок с ручкой для записи своего имени. Как правило, проверить свои силы мог кто угодно, но желающих проверяли на успехи в учёбе и после этого приглашали в качестве участников олимпиады. Занимала подготовка около недели, а значит, уже на следующей пройдёт церемония начала и участники смогут сразиться между собой. Вспомнив прошлое своё участие с омегой, альфа усмехнулся. Ту феерическую победу и два часа проведённых у директора, слушая лекцию о правилах поведения, не забыть вовек. Парни оказались тет-а-тет и Ли смог заметить, что Хан…дрожит. — Эй, квоккс, — как можно мягче, чтобы не напугать и так стрессующего омегу, подал голос Минхо. Джисон вскинулся и затравленно уставился на Ли. — Что с тобой? Реакция была не понятной. Да, они поссорились, но Минхо не травил Хана — и не собирался — для такой-то реакции. Глаза Хана судорожно метались по лицу Ли, будто не веря, что тот стоит рядом, лицо осунулось. Кажется, он даже похудел за месяц. Руки одолел тремор и в грудине кольнуло острое желание подхватить ладони младшего, чтобы согреть в своих. Джисон громко сглотнул, всё ещё таращась на Минхо, словно тот на него с топором мчится. Чёрт… Они не виделись месяц наедине и именно сейчас, когда Хан в самой заднице и стоит перед выбором: ступать на тропу борьбы за первое место или трусливо сбежать, признав, что он позор семьи, Минхо решил объявиться?! — Хан, откуда такая паника? — Ли нахмурился, серьёзно глядя в зелёные глаза, наполненные страхом. Джисон украдкой бросил взгляд на доску с именами желающих принять участие и вновь перевёл на старшего. — Дело в олимпиаде? Ты так боишься участия? — попытался догадаться Ли. Омега молчал. Тупо смотрел на старшего и молчал. Это начинало всё больше беспокоить. — Джисон, отомри и скажи по-маговечески, что случилось? — Ли сделал шаг к Хану, на что тот отшатнулся. — Так, Хан, прекращай. Я не какой-то монстр, чтобы так себя вести. Да, у меня неестественный цвет феромонов, и что? Я разве обижал тебя? Ты сам меня обидел, а теперь делаешь вид, что плохой тут я? — Минхо явно заводился, начиная паниковать. Снова. — Нет! — вскрикнул Хан и зажмурился, сжавшись всем телом. Минхо опешил. Что за чёрт? — Прости…дело не в тебе, но…в тебе, — тихо лепеча себе под нос, опуская голову и жмуря веки. Потрясающе. Такой конкретики и не хватало. Минхо вздохнул и подошёл ближе — несмотря на состояние Хана — взял его за плечи и чуть встряхнул. — Приди в себя. Всё в порядке, эй, — Минхо упрямо смотрел в глаза младшего, пока тот не открыл один глаз, боязливо поднимая голову. — Вот так. Расскажешь, в чём дело? — Олимпиада… Ты… — начал было Джисон, но вновь опустил голову. Минхо закатил глаза. — Ты не хочешь, чтобы я участвовал? Тишина. — Так, пошли, — Минхо осторожно подхватывает Хана за руку и чуть не волоком тащит того к озеру. Хан безвольной куклой плетётся следом, прожигая руку старшего не понятным — даже для себя — взглядом. Они останавливаются у озера, где тихо и безветренно. Водная гладь отражает лучи солнца, едва покачиваясь, а вокруг ни души. Минхо разворачивается к Джисону. — Садись, — старший указывает на излюбленное место младшего под ивой. Джисон осторожно усаживается, притягивая колени к груди и обнимая их руками, утыкается лбом в предплечья. Внутри полная неразбериха. Он сожалеет о своих словах, сказанных Минхо тогда, но и стоит сейчас, будто на перепутье. Он вполне осознал, что его убеждения были ложными, не правильными, вот только новых, на которые можно было бы опереться, ещё не сформировал. Вместе с тем он буквально ждёт, когда Минхо взорвётся и наорёт так, что в ушах звенеть будет какое-то время, лишая возможности слышать внешний мир. Вот сейчас Минхо наорёт на него и выставить ещё большим идиотом. В целом, он будет прав, однако не хотелось бы слышать крики. Ещё и эта олимпиада. Как он успеет подготовиться, если осталось так мало времени, а голова забита совершенно другим?! — На, — Джисон поднимает голову, видя, как Минхо, сидя на корточках перед ним, протягивает свою руку, на которой частички фиолетовых феромонов словно порхают на ветру. Фиолетовые всполохи разного размера летают над ладонью альфы то закручиваясь вверх, то осенними листьями ниспадая к руке. Крупицы сияют при свете солнца, переливаясь, завлекая смотреть только на себя. Они чуть отличаются цветом и формой, будто вихрь, кружась в собственном танце. Такое явление лишает дара речи Джисона. Он задерживает дыхание, не смея оторвать взгляда от представления, которое устраивает ему Минхо. Это по истине удивительно и прекрасно. Контроль, о котором рассказывал Феликс, — вот что демонстрирует Минхо прямо сейчас в первую очередь. Тем не менее, не отметить красоту момента, затмевающую всё, Джисон не может. — Видишь, Джисон? — отвлекаясь от частиц на собственной руке, спрашивает Ли. — Да, — заколдованно шепчет Хан. Поразительно. Настолько контролировать сосредоточение своих феромонов пока просто невозможно для омеги. Слишком мало концентрации. Не выпускать их у всех на виду — да, но вытворять такие фокусы, точно нет. А Минхо… Минхо, казалось, играючи создаёт такое явление и даже не потеет. Грусть снова накатывает волной, заставив поникнуть Хана, что не остаётся без внимания Ли. — Рассказывай, — Минхо присаживается рядом с омегой, не соприкасаясь плечами, и повторяет позу младшего. Какое-то время вокруг воцаряется тишина. Альфа не торопит, но и сдаваться отказывается. Возможно, это шанс наладить их отношения и попробовать заново их построить. С другой же стороны, какое ему вообще дело до этого омеги? Но что-то внутри запрещает уходить. Хочется разобраться с тем, что тревожит в данную минуту младшего, помочь. Любопытство ли, обида и жажда справедливости, а возможно, даже капля наслаждения тем, что Джисону тоже плохо вместе с тем топят в себе альфу, и он насильно заталкивает все свои чувства под замок, чтобы не отвлекали. Обдумает потом. — Олимпиада через неделю, — тихо начинает Джисон. — Это не просто олимпиада для моей семьи. Она важна. Каждый, кто учился при Академии, побеждал в ней. Честно одерживая победу, гордясь ею и передавая бремя первенства следующему поколению. Не важно, в какой год. Сам факт был подтверждением того, что ты достойный член семьи Хан, — Джисон говорит спокойно, с теплотой в голосе рассказывая часть истории своей семьи. — А я… На первый раз никто даже внимания не обратил, да и в этот раз, если я… Только вот в следующий раз я могу быть слишком занят подготовкой к экзаменам и шансов будет ещё меньше… — с каждым словом затихая, заканчивает он. Минхо молчит. Переваривает и анализирует сказанное. Честно признаться, он…в шоке. Откуда в столь самоуверенном подростке столько…неуверенности и сомнений на свой счёт? — При чём же тут я? Ты сказал, дело не во мне и во мне, — Минхо смотрит вперёд, на воду, и внутри аж вибрирует от нетерпения услышать ответ. Возможно, в этот раз Джисон будет более открытым и сможет, наконец, объяснить своё поведение. — Я проиграл тебе желание, х-хён, — Джисон поворачивает голову в сторону старшего и, поймав его поражённый и сбитый с толку взгляд на себе, продолжает: — Я не выполнил его до конца. Подготовимся к олимпиаде вместе? — зелень горит отчаянием и мольбой…или же Минхо совсем поехал крышей от подготовки к экзаменам.§