***
Это стало своего рода традицией. Они встречались в баре или около входа, порой даже не заходя внутрь. И для каждого это было своеобразным хождением по лезвию - оба аккуратно обходили темы, которые могли вывести на что-то "опасное", но при этом неумолимо сближались, с каждой проведённой ночью, словно прокрадываясь под кожу друг друга. Они практически ничего не знали друг о друге, но до мелочей знали друг друга. Любимый вид кофе и предпочтительная температура воды в душе. Кому на каком боку удобнее спать и кто не любит яйца на завтрак. Одна сотня оттенков смеха и ещё три - всевозможных улыбок, которые можно было расшифровывать, словно практикуясь в криптографии. Гарри много улыбался, а Том шутил, что мог бы составить таблицу. Улыбка "мне нравится, что ты это делаешь, но я ни за что этого не признаю вслух, потому что считаю, что это неправильно" или "а вот это я готов признать очаровательным, но тогда не понравится тебе" или "я скажу это вслух именно потому что тебе не понравится". Последняя обязательно в сочетании с дерзким взглядом, полным поистине героической решительности идти до самого конца, даже если речь шла про что-то столь банальное, как выбор меню на ужин. Гарри определённо нравилось его дразнить. Тому нравилось позволять ему все это. Они встречались подобным образом уже два месяца. И каждое утро среды Гарри с определённым усилием заставлял себя уходить. Рон и Гермиона были вынуждены привыкнуть. Гарри уходил вечером и возвращался утром, на его коже каждый раз была россыпь меток, красноречиво свидетельствующая о том, как он провел время, но они об этом не говорили. Поттер только бросал на них очередной взгляд, как будто со сдержанным вызовом - да, уходил, все нормально, я снова здесь, можно идти дальше, что-то не устраивает? Гарри ничего больше не рассказывал о своем загадочном Томе, ребята - не спрашивали, пару раз наткнувшись на полные холода взгляды. Рон переживал за сестру и за друга, которого могут поймать, пока он бродит непонятно где в одиночку, Гермиона - за то, что Гарри отдаляется от них, в итоге разговоры не клеились. Но в этот раз Гарри вернулся особенно задумчивым и без новых отметин. Вот это было уже странно. - У меня для вас кое-что есть, - Гарри окинул взглядом друзей, даже не пожелав доброго утра, и вытащил из-за воротника цепочку с подвеской, снял и протянул ее Гермионе. - Это знак неприкосновенности. На случай, если найдут егеря. Пожирателей Гарри решил не упоминать всуе, даже без того подарок был крайне ценным в сложившейся ситуации. И странным. А волновать друзей дополнительно Гарри не хотел. - Неприкосновенности? Гарри, где ты это взял? - Гермиона нахмурилась. - Где-где, у этого, Тома своего, - мрачно фыркнул Рон. - Так ведь? Не поинтересовался, откуда у него такое? А может это вообще маячок, который тебе на шею повесили и теперь непонятно, кто в курсе нашего местоположения! - Он работает в Министерстве, - сдался Гарри. - И дал эту вещь, чтобы помочь. - Действительно, министерские же все как один жаждут нам помочь, - всплеснул руками Уизли. - Гарри, не будь таким наивным! Надо бросить эту штуку в ближайшее озеро и уходить как можно дальше, пока сюда гости не пожаловали! Гермиона не спешила говорить что-то. Она взяла подвеску, внимательно изучая её, и через несколько минут выдала свой вердикт: - На ней точно нет никаких следящих чар. Только Защитные, причем весьма сильные. Даже от прямого попадания спасут, а может и не раз, - это плетение было слишком сложным, чтобы она разобрала его целиком, но даже по общей фактуре была понятна направленность. - Ну, все не все... Гарри только с одним встречается, - она отмахнулась, продолжая вглядываться в переплетение серебряных линий, - Он выглядит как-то знакомо, но не могу понять, где я видела такое. Вряд ли он связан с французским модным брендом? Шутка, видимо, должна была немного разрядить обстановку, но вышло средненько. Рон только фыркнул, а Гарри и не нуждался в успокоении. - Думаю, ты спокойно можешь это носить, - девушка пожала плечами, оборачиваясь к Рону, - А ещё думаю, что давать Гарри что-то со следилкой совершенно дурацкая мысль, когда можно просто поймать его в одну из их встреч. Гарри знал, что Гермиона боялась за него. Каждый вечер вторника она провожала его встревоженными взглядами, но ни в чем не упрекала и не пыталась отговорить, за что он ей был искренне благодарен. А потом облегченно выдыхала и крепко обнимала, когда он возвращался невредимым и счастливым. И с каждым разом чуточку более живым. То, что подвеска не является маячком, Гарри знал и без проверки, поэтому только кивнул Гермионе благодарно - подруга у них в последнее время была островком адекватности. - Том не собирается меня ловить, - Гарри пожал плечами, не забирая у Гермионы подвеску. - Оставь у себя. Если что-то пойдет не так, у тебя больше всех шансов придумать дельный план и вытащить нас. Однако и двигаться им тоже было необходимо. Нужно было понять, где искать остальные крестражи, но пока это дело практически стояло на месте. А Гарри раз в неделю исправно уходил и пропадал на всю ночь со своим загадочным Томом-из-Министерства. Странное переплетение геометрических фигур, выведенное на странице сборника сказок, разгадке не поддавалось. Гарри тоже несколько раз прочел книгу, но толку не было никакого, к тому же, он догадывался, что подарки директора связаны между собой и с их миссией, но не понимал, как именно, и чем дальше, тем тяжелее было сохранять хоть какой-то энтузиазм. Пару раз у Гарри мелькала мысль спросить о символе Тома, но он решил не рисковать - мало ли, что это могло означать. Они действительно пытались. Гермиона в миллионный раз читала оставленную Дамблдором книгу, подмечала каждую деталь вплоть до подчеркиваний, но это ничего не давало. Точнее, зацепка была, но самостоятельно раскрыть знак символа, не имея никакого доступа к другой информации было невозможно. В общем, Гермионе они с Роном старались не мешать - если у кого-то и были шансы разгадать этот ребус, то это у нее. Иногда Гарри и Гермиона садились вместе, от скуки пытаясь разобрать символ на подаренной подвеске. Поттеру он тоже казался знакомым. Нет, ну он же не мог правда быть просто похожим на дурацкий лейбл, которым так хвасталась его тётушка? Гарри отлично помнил эту сумку, всю украшенную знаменитыми двумя буквами. И тётю Петунию, которая непрестанно щебетала о том, как престижно иметь вещь от бренда Луи Витон. Но вот эти две буквы явственно угадывались. Гермиона несколько раз перерисовала этот символ, пытаясь разобрать его на части, а после сдалась, отделив "L" и "V". Гарри бросил быстрый взгляд в ее блокнот. Он бы скорее просто порисовал. Осталось две линии, в форме заглавной "Т". Или же они могли быть просто соединительными. Или нет. Гермиона снова выписала все три буквы, а потом замерла. Гарри старался не лезть под руку, но когда заметил, что подруга сидит и едва не с испугом смотрит на результат своих действий, не смог не вмешаться. - Все нормально? - Поттер заглянул через плечо Гермионы в лист, окидывая взглядом разбросанные по бумаги значки и буквы. Нахмурился, пытаясь понять, что именно ее так смутило во всем этом. L, V, T. Гарри, честно сказать, даже не пытался собрать из этого что-то, имеющее смысл, но сейчас, именно в такой последовательности, эти буквы выглядели... знакомо. Они ведь уже знали одного человека, сложившего из своего имени анаграмму, которой сейчас боялась вся Англия. Вполне в его стиле было пересобрать это в буквы, верно? Перед глазами всплыла выведенная в воздухе надпись, которая перемешалась из имени в псевдоним, который теперь никто не осмеливался произнести. С событий, произошедших в Тайной комнате, прошел не один год, но эту картину Гарри помнил так хорошо, будто видел ее только вчера. Том Марволо Реддл. Том. В груди все свернулось в холодный скользкий клубок. Сколько людей по имени Том в магическом Лондоне? Сколько из них ходит в бары? Сколько ходит ровно в тот самый бар? И именно по вторникам? Гарри был уверен, что таких найдется достаточно, так какого же черта его угораздило встретить того самого единственного, с кем он предпочел бы не встречаться никогда или же встретиться только однажды, чтобы живым с места встречи ушел только один из них! Гарри медленно сцепил руки в замок, чтобы не было заметно, как они дрожат. Он переспал с Волдемортом. Не один раз. И отсосал ему буквально сегодняшним утром. Ему понравилось. Волдеморт подарил ему розу, гладил его по голове, дал то, что могло защитить даже от Пожирателей. У Гарри в голове не укладывалось, как все это произошло, почему, а главное, что теперь с этим делать. У Гермионы тоже дрожали руки. Но заметив выражение разбитой потерянности на лице Гарри, она попыталась успокоиться. Выдохнуть и осторожно обнять друга. Гарри не пропустил ни одного вторника. И тема Тома-из-Министерства в их компании поднималась минимально, потому что отказываться от этих встреч друг точно не собирался. Категорично. Гарри возвращался каждую среду, ещё активнее пытаясь сделать все, что могло приблизить их к победе. Он подпитывался этими встречами, набираясь в них сил. Гарри хотел вернуться к Тому. Живым, победителем. Чтобы построить что-то другое, более правильное. Но теперь это все оказалось осколками разбитого стекла, которые никак не собирались в свою изначальную форму. Гарри медленно качнул головой, обнимая подругу в ответ. Это была полностью его вина, его ошибка, которая только чудом не вышла боком им всем. Мысль, что он из-за своей глупости мог подставить под удар друзей, пугала. Что было бы, если бы Волдеморт понял, кто именно попал в его руки, даже думать не хотелось. - Прости, - тихо произнес Гарри. - Я должен был прислушаться к вам. Вы ведь говорили, что с ним может быть что-то не так, а я отмахнулся. Он не сдержал нервный смешок. Оказывается, то, что с Томом "что-то не так" - это мягко сказано! - Это поправимо, - тихо шепнула Гермиона, - Он не знает кто ты, как ты выглядишь. Он не сможет найти. Да, они все подозревали, что что-то могло быть не так. Но в конце концов, эти встречи длились больше двух месяцев, и после каждой из них Гарри возвращался счастливым и спокойным. И все было хорошо! Так что даже уже немного расслабился и перестал ждать подвоха. А он все же был... - Не грызи себя так сильно. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно! - девушка очень старалась, чтобы её голос не дрогнул. Рону об этом всем говорить точно не стоило. Какими же идиотскими казались Гарри сейчас его угрызения совести. Ах, я не сказал Тому, как меня на самом деле зовут, какой я плохой. Ха. Да если бы сказал, сейчас сидел бы не здесь, с друзьями, а как минимум в какой-нибудь камере. Если вообще был бы жив. Хорошо, что он слишком долго сомневался и подбирал слова, а в итоге так и не решился признаться и снять гламур. И сейчас это, если подумать, давало ему небольшой козырь. - Я уже кое-что придумал, - хмыкнул Гарри, выпуская Гермиону из рук. - Я приду к нему снова. В последний раз. Спрошу про символ, который нам оставил Дамблдор, невзначай как бы. Пусть напоследок хоть какую-то пользу принесет нашему делу. - Ты уверен, что это хорошая идея? Гермиона беспокойно посмотрела на него, сомневаясь, что Гарри стоило идти туда, откуда он мог не вернуться. Но по полному решимости взгляду сразу поняла, что переубедить друга не выйдет. Как и напоминать о том, чем обычно Гарри занимался со своим Томом-из-Министерства. И что если эта встреча пройдёт по другому сценарию, это может насторожить. Гарри в очередной раз хотел поблагодарить ее за тактичность. - Просто будь осторожен, ладно? До вторника оставалось чуть меньше недели. Гарри уверен не был ни в чем и обещать тоже ничего не стал. Он прекрасно знал, что лжец из него не лучший, а сдерживать эмоции вообще было для него довольно сложной задачей, но все же упускать возможность узнать хоть что-то об этом странном символе не собирался. У него было время относительно успокоиться и продумать, как себя вести и что говорить, а там... Ну, в крайнем случае, он просто аппарирует оттуда, куда глаза глядят. В итоге вечером вторника он появился около бара в условленное время. Не нервничать не выходило, но Гарри старался держать себя в руках и вести себя естественно, чтобы Волдеморт ничего не заподозрил. Юноша несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы угомонить зачастившее сердце, и толкнул дверь бара. При виде Тома, который уже ждал его, сидя за стойкой, в груди защемило. Гарри помнил каждую их встречу, прогулки, шутки, ласковые прикосновения, жаркую близость, и все это до такой степени не вязалось с истинной личностью этого мужчины, что хотелось счесть это дурным сном. Вот же, Том, такой знакомый, привычный, оборачивается, мягко улыбаясь, тянется обнять. Он не может, просто не может быть Волдемортом, это какая-то глупость. Наверное, ту подвеску когда-то конфисковали у кого-нибудь из пойманных сторонников Темного Лорда, так она и попала к Тому, а потом он решил подарить ее Гарри, чтобы обезопасить. - Привет, - Гарри сам потянулся к мужчине, обнимая его, уткнулся в плечо. - Я соскучился. Том о внезапных изменениях не знал. Он выглядел расслабленным и слегка уставшим, привычно курил сигарету, изящно и легко держа её пальцами. Он как обычно отвёл руку с ней в сторону, чтобы случайно не задеть Гарри, когда притянул его к себе в объятия. - С каждым разом мне все сложнее терпеливо дожидаться новой встречи. Гарри зажмурился. Он и сам каждый раз только что часы не считал до вечера вторника и действительно скучал по Тому, разве что перед этой встречей чувства были куда более противоречивыми, чем прежде. Но самое ужасное - его все еще тянуло к Тому, даже теперь, когда Гарри догадался о том, кто он. Они были так близко, что Том легко мог почувствовать, как быстро бьётся сердце Гарри. - За тобой снова кто-то гнался? Не то чтобы у меня с собой была аптечка, но, кажется, скоро я начну её носить, - в магическом мире, где можно было расширить даже обычный карман куртки или пальто, это не являлось проблемой. - Нет, никто, - Гарри качнул головой, не сдержав слабую улыбку. - Все в порядке. Я цел. Физически - да. А о том, что сердце разваливалось на куски от мысли, что он два с лишним месяца бегал на свидания к своему врагу, Тому было знать не обязательно. Том скользнул пальцами по его щеке, успокаивающе поглаживая, и заглянул в глаза. - Со мной ты в безопасности, дорогой. Хочешь остаться или пойдём домой? Ласковое прикосновение делало только хуже. Гарри чувствовал, что еще немного, и он просто не выдержит, сломается. В безопасности? С тем, кто не раз пытался его убить? Домой? С каких пор то место стало их общим домом? Гарри хотелось зажмуриться, чтобы не видеть эту смесь тепла и беспокойства в светлых глазах, потому что да, ему с Томом было спокойно. Безопасно. Он хотел возвращаться домой и знать, что там - Том. - Пойдем домой, - чуть слышно отозвался Гарри, не отводя взгляд. Если сегодня они виделись в последний раз, он хотел это запомнить. Том неопределённо качнул головой, явно не готовый согласиться с тем, что все было в порядке. Но он не стал озвучивать свои сомнения. - Сделаю вид, что поверил, - он усмехнулся краешком губ. Отодвинул недопитый напиток, выложив несколько монет в оплату. Они привычно вышли из бара и Том аппарировал их домой. Действительно, домой. За эти два месяца Гарри успел увидеть не только спальню. Да, в первые встречи они оттуда не выбирались, но потом их отношения стали понемногу выходить за рамки просто постели. И как-то незаметно добавились вечера у камина в гостиной, прогулки по саду при особняке, совместное приготовление завтраков на кухне - как будто между ними все было просто и серьезно, по-настоящему. И как быть со всем этим теперь, Гарри понятия не имел. Потому что отлично знал, что это поместье, в котором обитал Том все это время, тоже стало казаться живым лишь пару месяцев назад. Когда в нем появился Генри. Когда их отношения перестали быть встречами лишь для секса. Когда появились домашние ужины - исключительно по вторникам, потому что в остальное время Том с лёгкостью забывал об этом в угоду работе, исследованиям или ещё чему-то другому. Вилки, его домовой эльф, каждый раз жаловался, что его нерадивый хозяин пренебрегает приемами пищи и отдыхом, когда Гарри нет рядом. Или когда в спальне появились вещи, которые Том сам не считал нужными и полезными, но они нравились Гарри, и поэтому они там были: несколько лишних подушек, из которых Гарри нравилось вить настоящее гнездо, небольшой пушистый коврик у кровати, пара настольных светильников, которые давали неяркий теплый свет. Когда несколько рубашек Тома стали принадлежать именно ему - взбалмошному мальчишке, просто потому, что ему нравилось по утрам разгуливать по дому в одной только чужой рубашке. Когда Том купил скоростную метлу, хотя сам никогда не увлекался полетами. Да и принес ее совсем не для себя. Или когда Том стал убирать все свои опасные эксперименты в сейфы и приучился не оставлять зелья открытыми, потому что у Гарри была феноменальная способность влипать в неприятности и он отвратительно сочетался с зельеварением. Потому что Тому не понравилось залечивать свежие ожоги, отвлекая своего Генри от боли ласковыми поцелуями после того, как он умудрился перевернуть на себя колбу с какой-то едкой гадостью. Это все происходило постепенно, но неуклонно, неотвратимо. Словно однажды соприкоснувшись обнаженными душами, они уже не смогли спрятать их в привычную броню. Нет, гораздо хуже. Никто из них двоих не желал этого делать, осознанно оставляя эту брешь. Гарри не отстранился от Тома, даже когда они оказались посреди гостиной, наоборот, прижался крепче. Оставил легкий поцелуй на шее. Ему было невыносимо больно сейчас - этот человек убил его родителей, а Гарри ластился к нему, наслаждался его прикосновениями и не мог остановиться. Гарри чувствовался осколками, острыми и отчаянными. Молча, прижавшись так близко, будто это было в последний раз. А дальше мир кончится, разрушив все, что было дорого. Том не отказывал ему в этом объятии. Держал, мягко поглаживая по плечам и спине. Ненавязчиво, успокаивающе. - Ты слишком много думаешь, - он говорил это не в первый раз. Изучить характер Гарри не было сложной задачей. Мальчишка был порывистым и деятельным, но иногда проваливался в пучину своих мыслей настолько сильно, что не заметить было невозможно. Обычно в такие моменты Том отвлекал его чем-то обыденным. Тем, что не требовало мыслей вовсе или же наоборот требовало сосредоточенности на чем-то простом. - Поможешь с ужином? Я только освободился, - можно было поручить это домовику, но им нравилось готовить вместе. Как тут можно было не думать? Гарри и рад был бы выбросить все из головы, но не мог, однако Том точно знал, как переключить его на что-то более спокойное. Юноша кивнул, соглашаясь, но сам так и не отстранился, однако выпустить Тома из рук все же пришлось. Не то чтобы Гарри умел готовить, но под чутким руководством мужчины вполне способен был ассистировать - нарезать что-нибудь, помыть или почистить. И это, как ни странно, не вызывало неприятных воспоминаний о времени в доме Дурслей, когда Гарри сам был кем-то типа домового эльфа. Может, потому, что они делали все вместе и Гарри знал, что это ужин для них, а не для людей, которые не вызывали у него ничего, кроме раздражения. - Переоденешься? - полуутвердительно кивнул Том, ласково взъерошив его волосы. - Я пока все подготовлю. Переодеться действительно не помешало бы - одежда Гарри была не в лучшем виде, как всегда, пыльная и потрепанная. Да и здесь, у Тома, юноша обычно не ходил в своих вещах, ему куда больше нравилось таскать чужие, тем более, Том не возражал. От его одежды вкусно пахло смесью дорогого парфюма и сигаретного дыма, ткань была безумно приятной на ощупь, так что Гарри просто наслаждался этими моментами, не испытывая ни малейших угрызений совести. Вообще у Тома был достаточно внушительный гардероб, чтобы пара-тройка рубашек не ощущались страшной потерей. Он кивнул еще раз, направляясь в спальню, к которой примыкала гардеробная. Собственные побитые жизнью одежки были бесцеремонно брошены на пол - можно будет почистить потом, пока у Гарри не было никакого желания с ними возиться. Белье он оставил, а вот от носков избавился, после чего, практически не задумываясь, стянул с ближней к дверцам вешалки рубашку - она была немного велика, как и все остальные, но это нисколько не мешало. Можно было выбрать хоть парадное облачение, вполне подходящее для приема у королевы, но у Гарри не было настроения перебирать наряды. Казалось бы, Том был здесь, рядом, буквально на соседнем этаже, но ощущение было такое, будто Гарри совсем один в большом и пустом доме. На секунду представилось, что Тома нет совсем - Гарри уже убил его. Нашел все крестражи, уничтожил один за другим, а потом убил, своими руками, избавив магический мир от монстра по имени Волдеморт. И теперь все, что осталось от Тома - вот эти рубашки. К горлу подкатил ком. Гарри зажмурился, прислонившись плечом к косяку двери. Нельзя было плакать, он и так вел себя слишком подозрительно, но ему было слишком больно. Быть одному было еще хуже, чем быть рядом с Томом, смотреть на него, ничего не подозревающего, и думать о том, что они проводят последний вечер вот так, вместе. Гарри медленно вдохнул и выдохнул, отлепляясь от косяка, заглянул на минуту в ванную, по-быстрому умыться, и спустился на кухню - как был, босиком и в одной рубашке. Том уже успел вытащить всю необходимую посуду и помыть овощи. Гарри прикусил щеку изнутри, чтобы отвлечь себя от душевной боли на физическую, подошел ближе, привычно прислоняясь к нему боком, как кот, который выпрашивает, чтобы его погладили. Мужчина только улыбнулся, отвлекаясь от овощей и приобнимая его за талию. - Нарежешь все, я подготовлю соус? Гарри кивнул, напоследок чуть теснее прижимаясь к нему и прикладывая все усилия, чтобы не разреветься, когда почувствовал легкий поцелуй в макушку. Профессор Снейп порадовался бы, если бы увидел, как аккуратно Гарри нарезает баклажаны для рататуя - ровными колечками, одно к одному. Выбор блюда был очень удачным, процесс нарезки был отличной медитацией, так что спустя два баклажана и один помидор Гарри практически пришел в себя. Настолько, чтобы бросить на Тома осторожный взгляд. - Я тут нашел одну книжку, старый сборник сказок. Помнишь, мы обсуждали руны? Так вот, в этой книжке нарисован странный символ, но ни на одну из знакомых мне рун не похоже. У тебя в библиотеке ведь есть несколько книг на эту тему, можно я в них посмотрю, что он может означать? Гарри выглядел практически спокойным, некоторую нервозность можно было списать на изначально не слишком радужное настроение. А вовсе не на волнение из-за заданного вопроса. Все же медитативное занятие помогло немного взять себя в руки. И от того, как хорошо Том его знал, и как применял свои прекрасные аналитические способности, чтобы помочь ему, тоже становилось плохо. Потому что Том не так уж любил овощи в целом и рататуй в частности, но сейчас выбрал именно это блюдо, руководствуясь принципом "чем сложнее и однообразнее процесс приготовления - тем лучше". Просто потому что это могло помочь Гарри успокоиться. - Моя библиотека полностью в твоём распоряжении, дорогой. Но гораздо быстрее просто показать мне, - мужчина неспешно вытер руки белоснежным полотенцем, чтобы спокойно обнять юношу, зарываясь носом в его волосы на затылке. Гарри сейчас был бесконечно домашним. В рубашке Тома - единственной бордовой, и именно поэтому Гарри ее так любил, на кухне, пахнущий специями и самую малость перепачкавшийся в соке. И не имеющий никакого права находиться здесь. - Ты уверен, что это руна? Гарри прижался спиной к его груди, прикрывая глаза и отвлекаясь от нарезки овощей. Это было неправильно. Ему не должно было быть так хорошо в объятиях человека, которого он должен убить. Человека, который лишил его семьи. Прикосновения Тома были такими ласковыми, окутывали заботой и теплом, и от этого Гарри хотелось выть. - Нет, не уверен, - тихо отозвался он, качнув головой, и потянулся за ломтиком баклажана. - Вот такой знак. Гарри легко начертил его кончиком ножа - треугольник, кривоватый круг, вертикальная черта. Том потерся щекой о щеку Гарри, словно большой кот. Юноша всегда отзывался на прикосновения, откликался так, как не откликался на слова. Как-то Гарри сказал, что прикосновения для него честнее слов. Том тогда согласился лишь отчасти. Солгать телом было сложнее, чем речью, но это не было невозможно. Однако между ними это правило действительно работало. Оба скрывали себя, но оставались честны в касаниях. Том бросил взгляд на изображение. - Это знак даров смерти, - мужчина мягко забрал нож из пальцев Гарри, повторяя сделанные ими линии, - Мантия-невидимка, воскрешающий камень и старшая палочка. Сборник сказок барда Биддля? Сказка о трех братьях одна из самых популярных в магическом мире. Нет ничего удивительного в том, чтобы этот знак был нарисован на страницах книги. Гарри замер, наблюдая за тем, как Том рисует знак так же, как только что сделал он сам. Дары смерти? Звучало и правда скорее как сказка, чем как нечто реально существующее. Хотя, до одиннадцати лет Гарри и в магию не верил, но она ведь существовала. Что мешало существовать и этим дарам? Том убрал нож и положил ладони на плечи Гарри, мягко массируя и разминая уставшие мышцы. - У нас его связывают с фамилией Певереллов. Но этот род давно уже считается прерванным, даже наследников побочных ветвей нет. В Европе его сейчас знают, как знак Гриндевальда. Он был одержим идеей собрать все три дара, использовал этот символ, как личную печать, вместо круга рисуя букву G. Но вряд ли ты найдёшь что-то ещё интересное по этому поводу. Юноша кивнул задумчиво. Выходило, что эта ниточка вела в тупик, и от этого было обидно. Ну, зато он проведет с Томом еще один вечер, на прощание. Гарри прекрасно понимал, что больше прийти не сможет, у него никаких сил не хватит дальше притворяться. А значит, в следующий раз они встретятся только когда на Гарри уже не будет этого гламура, лицом к лицу на поле боя, и один из них этот день не переживет. - Почему он тебя так заинтересовал? - Том чуть отстранился. Закончил раскладывать овощи в форму, залил соусом, поставил в духовку и выставил таймер. - Просто странный знак, - Поттер повел плечами, провожая взглядом чашку. - Он был нарисован карандашом, знаешь, так иногда школьники подписывают книги, когда дают кому-то почитать, или чтобы не перепутать учебник с чужим. Но на подпись это не похоже, мне стало любопытно, что это может быть. Самая лучшая ложь - та, которая замешана на правде. Лгать Тому было физически тяжело, но Гарри справлялся и от этого чувствовал себя только еще более мерзко. И даже напоминание о том, что это не просто милый-хороший-заботливый Том, а лорд Волдеморт, который лгал ему нисколько не меньше, не помогало. Следующие несколько минут Гарри только слушал тихий звон посуды, а потом Том поставил перед ним чашку с чаем - ягодно-травяным настоем, без сахара, но с ложкой меда и лимонной долькой. Ровно такой, какой Гарри любил больше всего. Воцарившееся молчание не было тяжёлым. Скорее спокойным, но с непривычной ноткой горечи. Гарри она не нравилась. Рататуй получился замечательный, но кажется, ни одному из них не было дела до вкуса блюда. Оба были слишком поглощены своими мыслями, Гарри просто не знал, что говорить в такой ситуации и хотел сохранить хотя бы видимость того, что все хорошо, еще ненадолго. О чем думал Том он даже не брался угадывать. Рядом с ним мужчина обычно расслаблялся, но его привычка держать лицо, очевидно, настолько въелась в душу, что избавиться было сложно. Ужин прошёл в такой же атмосфере тихой задумчивости. Том иногда бросал взгляды на юношу, подмечая его состояние. Из кухни они перебрались в гостиную, с удобством устроившись на диване у камина. Гарри забрался с ногами, и Том притянул его к себе, обнимая. Они пролежали так несколько минут, прежде чем Том озвучил свою мысль. - Ты больше не придёшь, верно? Том, к сожалению, понимал все слишком хорошо. Гарри прижался к нему чуть крепче, не поднимая глаз. Ненавидел ли он Волдеморта? Конечно. Ненавидел ли он Тома? Нет. Просто не мог. - Не приду, - еле слышно выдохнул Гарри. - Я все же оказался для тебя слишком стар и мрачен? - с чуть кривой усмешкой вернул свои же слова Том, все еще беззлобно подшучивая над ним, как делал всегда. А потом крепче прижал к себе, обнимая так, будто всерьез рассматривал вариант не отпускать никогда. Гарри сам прижался крепче с горьким смешком. Том для него не был ни старым, ни мрачным, он был самым замечательным, но увы, он был не просто Томом. И это перечеркивало все, разбивая Гарри на тысячу осколков. - Останься со мной, - на грани слышимости выдохнул мужчина, - Ты не обязан все время скитаться, прячась от каждой угрозы. Подожди, нет, не перебивай, - он приложил палец к губам Гарри, когда тот вскинулся, чтобы что-то сказать. - Твои друзья не проблема. Я могу позаботиться не только о тебе. Что угодно не проблема, - он переплел их пальцы. Слова давались ему заметно тяжело. Том вообще ужасно не любил говорить о своих чувствах, предпочитая показывать что-то действиями, но никак не озвучивая словами и через рот. Он потрясающе флиртовал и шутил, оперировал своей речью так, словно она была идеальным инструментом в его руках. Легко и без малейших сомнений говорил о том, что его не устраивало и сразу разбирался с этим. Но как только речь заходила о чем-то более личном, то он терялся и предпочитал не говорить вовсе. Гарри каждый раз находил это очаровательным. А сейчас смотрел, как мужчина старательно подыскивает слова, чтобы убедить его остаться, при этом точно зная, что это не поможет. Том выучил Гарри от и до. Он не мог не понимать, что Гарри для себя все уже решил. - Оставайся, - Том сжал в своей ладони пальцы Гарри, потянулся вперед, легонько целуя костяшки, - Я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел об этом выборе. А еще он говорил все эти замечательные слова... не Гарри. Нет, он говорил это простому парню Генри, которого встретил в баре, а Гарри Поттера мечтал поймать, чтобы уничтожить. Гарри чувствовал себя вором, который берет то, что никогда не принадлежало ему, и это тоже убивало. Гарри хотелось, чтобы Том знал, чтобы Том, именно Том, а не лорд Волдеморт, любил его. У Тома и Генри все могло быть хорошо. Но ни Тома, ни Генри на самом деле не существовало. Том притянул его на свои колени, впиваясь в губы поцелуем, прикусывая и тут же зализывая, словно таким образом мог уничтожить горький привкус с языка. Не получалось. - Я не хочу тебя отпускать, - болезненно выдохнул он в губы мальчишки. И это звучало признанием. Он больше не говорил этого вслух, но каждое новое прикосновение было просьбой не уходить. Тщетной и бессмысленной, не озвученной, но искренней до последнего вдоха. Больше всего на свете Гарри сейчас мечтал остаться. Поверить Тому, принять его предложение, никогда больше его не покидать. Это было сущим безумием, Гарри ненавидел себя за эти чувства, но избавиться от них не мог. Бесполезный герой, который не сможет поднять оружие против своего врага. Гарри знал: когда они столкнутся, он не сможет убить Тома, не станет, и умрёт глупо и бесполезно. Том любит Генри. Гарри Поттер ему безразличен. Он отозвался на поцелуй, всем телом прижимаясь к Тому, цепляясь за его плечи, чувствуя, что по щекам сейчас покатятся слезы. Гарри понимал, что не расскажет правду. Ему нужна была эта ночь, эти последние несколько часов, а потом Генри просто исчезнет и эту тайну Гарри унесет с собой в могилу, причём очень скоро. Они целовались словно обезумевшие. Голодно, жарко, местами грубо, пытаясь запомнить. Словно этим можно было насытиться загодя. Словно потом от этого не стало бы ещё хуже. Том оставлял засосы на теле Гарри, и откидывал голову назад, позволяя вдоволь отметить себя. Укусы оставались прямо поверх ещё не до конца сошедших прошлых следов, и Гарри не мог не думать об этом. Никто из них никогда не убирал этих меток. Они так и остались на диване, даже не сменив позы. Том не стал снимать с Гарри свою рубашку. - Винный цвет ужасно тебе идет, - он хрипло выдохнул в самые губы, - Я каждый раз любуюсь этим сочетанием. Том забирался ладонями под мягкую ткань, оглаживая родное, знакомое до последней родинки тело. Медленно растягивал, словно никуда не торопясь. Словно бы все время мира было у них двоих, а впереди маячила вечность вместе. Словно на утро Гарри не собирался от него уйти, чтобы потом его же убить. У Гарри и без того не было ни единого шанса забыть - каждая их встреча бережно отпечаталась в памяти. Но он все равно с мазохистским наслаждением смаковал каждое мгновение этой близости, точно зная: у него не получится мучиться долго, а оставшееся время он будет помнить все до последней секунды. Каждый взгляд, каждое прикосновение, каждый разделенный на двоих вздох. Они оба, не сговариваясь, пытались не спешить, и в этом было столько взаимной нежности, что Гарри просто было нечем дышать от переполняющих его чувств. Он не отводил взгляд, не отпускал руку Тома, как будто стоило им только расцепить пальцы, как все должно было в тот же миг исчезнуть. К сожалению, до утра оставалось чудовищно мало времени. Когда удовольствие отняло у обоих последние силы, Гарри так и не отстранился, обнимая Тома так крепко, как мог. Как уйти от него, такого теплого, своего, любимого, даже представить было невозможно. Том наверняка чувствовал дрожь Гарри под своими пальцами. Он уткнулся в шею юноши, рвано, тяжело дыша, даже не пытаясь успокоиться. Даже не пытаясь отстраниться. Он тяжело поднялся, вместе с Гарри на руках, чтобы отнести его в спальню. На душ не было никаких сил, ни моральных, ни физических. Так что мужчина просто прошелся очищающими чарами, прежде чем уложить юношу в постель и лечь рядом. Гарри лежал, глядя на Тома и не в силах отвести взгляд. Протянул руку, осторожно зарываясь пальцами в его волосы. Сейчас он особенно отчетливо понимал смысл фразы "перед смертью не надышишься" - изо всех сил пытался ухватить эти последние часы, минуты, но все утекало песком сквозь пальцы. Гарри всхлипнул неслышно, слезы скатывались, впитываясь в подушку. Он безумно устал, и морально, и физически, но изо всех сил старался не уснуть, чтобы эта ночь длилась хотя бы немного дольше. Он не мог придумать никакого выхода. Они с Волдемортом давно и небезосновательно были по разные стороны баррикад, это невозможно было изменить по щелчку пальцев. Даже если бы Гарри признался сейчас, кто он на самом деле, Темный Лорд скорее всего просто разозлился бы на этот обман и это не привело бы ни к чему хорошему. В конце концов сон победил - Гарри задремал, по-прежнему прижимаясь к Тому и даже не думая выпускать его из рук. Как будто это могло что-то исправить. Спал Гарри крепко, но как-то тяжело - он не помнил ничего из того, что ему снилось, и все же когда он открыл глаза, ощущение было какое-то муторное. Юноша зажмурился, потер лицо руками, пытаясь прогнать остатки сонливости и это гадостное послевкусие, но к сожалению, стало только хуже. Во сне он по крайней мере не осознавал, что происходит, а вот в реальности себе такой роскоши позволить не мог. Гарри сел на постели, оглядываясь. Тома рядом не было. Его половина кровати была прохладной, значит, встал он достаточно давно, в доме было очень тихо. Гарри не нужно было обходить все комнаты, чтобы понять: Тома здесь вообще нет. Юноша зажмурился. Может, так и лучше - смотреть Тому в глаза он, наверное, не смог бы вообще. Уходить из пустого дома все еще было больно, но лучше так, чем видеть того, кого теперь нужно будет каким-то образом вырезать из сердца и записать во враги. Гарри поднялся с постели, кое-как умылся и даже не заглянул на кухню. Не хотелось вообще ничего - разве что вернуть прошедшую ночь, или хотя бы то блаженное неведение, когда он просто ждал нового вторника, чтобы увидеть того, кого он случайно встретил и случайно полюбил. Но это было невозможно. Все, что оставалось Гарри - собрать брошенные вчера в углу вещи, одеться и аппарировать к лагерю.***
А дальше? Что можно было сделать дальше?! Вариантов было множество. Сотни, если подумать. Но ни один из них теперь не устраивал. Мир, который раньше должен был успокоиться после смерти Гарри Поттера, теперь не мог существовать без него. Маленький храбрый львенок спал в его руках, измученный продолжительной борьбой с самим собой. Тому до глупости хотелось осторожно убрать чужой гламур, чтобы хотя бы сейчас в действительности увидеть что-то теплое на лице Гарри. А не представлять, как эти эмоции могли бы выглядеть. Гарри Поттер бы никогда не стал улыбаться Темному Лорду. Но он доверчиво спал на груди Тома, обнимая его так крепко, будто от этого зависело все. Будто бы он не сделал уже свой выбор, безжалостно рушащий все то, что выстроилось между ними. Том не желал знать конкретную причину. Он уходил, потому что нашел способ прекратить эту маленькую войну? Или потому что хотел героически умереть от его руки? В последнем случае его ждало бы разочарование. Том не мог причинить ему вред. И не мог позволить сделать это кому-то другому. Смысл был в том, чтобы Гарри был жив и счастлив рядом с ним. Всего три простых условия, но каждое отвратительно противоречило другим. Гарри Поттер мог быть живым и счастливым, но явно подальше от него. Он мог быть живым и рядом с Томом, но совершенно несчастным. Или же быть мертвым, но, возможно, счастливым и даже где-то рядом с ним в своем посмертии. Можно было бы сотворить нечто масштабное, заставив всю Англию забыть о существовании ее героя, а потом стереть память самому Гарри. И построить новую жизнь практически с чистого листа. Почти без лжи. Можно было подчинить его своим желаниям, убедив в том, что желания у них общие. И в этой иллюзии Гарри тоже был бы жив, счастлив и рядом с Томом. Он обнял Гарри крепче, не желая отпускать, но отлично понимая, что и насильно удержать не сможет. Было бы так легко его просто не выпустить. Запереть здесь, словно в прекрасной золотой клетке. Уберечь от всего, не позволяя новым шрамам появляться на его коже. А потом смотреть, как мальчишка лишь укрепляется в своей ненависти? Как раз за разом пытается сбежать, не желая находиться рядом ни минуты? Что-то внутри болезненно тянуло, не давая склониться ни к одному подобному варианту, хотя способов, самых разнообразных, было много. Том точно знал, что ни один из них не поможет. Что он сам же всегда будет знать и чувствовать фальшь, в каждом взгляде, в каждом прикосновении, в каждом слове. Том точно знал, что его не устроит никакая, даже самая качественная, подделка после того, как он во всех подробностях выучил оригинал. Хотелось глухо зарычать, вжать неугомонного мальчишку в себя, так чтобы он никуда не делся, вплавился под кожу, навсегда оставаясь рядом. Том знал, что не сможет поднять палочку на Гарри. Это было невозможно. Он уже был неприкасаемым в том самом вредноносном плане, который мог относиться к любому другому человеку. Может быть, то глупое пророчество было об этом? Может быть, Дамблдор со своими идиотскими речами был прав? И это отвратительное чувство любви могло победить? Последняя ночь, значит, да? А потом этот мальчишка продолжит свою самоубийственную затею, на этот раз особенно упорствуя в ней? Том не был готов отдать его хоть кому-то. Даже если речь шла о Смерти. Особенно, если речь шла о ней. Мужчина тихо выдохнул, практически не шевелясь, не желая разбудить Гарри. Мальчишка и без того слишком устал, чтобы лишать его еще и этих крох отдыха. И Том лишь едва ощутимо поглаживал его по волосам, пропуская непослушные пряди сквозь пальцы. И думал. Маленький храбрый львенок в его руках не хотел уходить от своего заботливого любовника, но страстно желал отомстить злейшему врагу. Том не мог его за это осуждать. Гарри был в отчаянии. Еще не на грани, но совсем близко к ней, в паре шагов. И Том понимал, что утром мальчишка просто не сможет от него уйти, если он будет здесь. А оставшись, будет ненавидеть и себя, и его, понемногу выгрызая свою душу чувством вины, пока не уничтожит полностью. Когда утро начало вступать в свои права, прокрадываясь пока еще бледными и слабыми лучами в незашторенное окно, Том осторожно отстранился, напоследок поцеловав Гарри в лоб. Уходить из собственного дома, оставляя там спящего Гарри, было странно. Это могло бы быть обычной картиной их общей жизни, но сейчас являло собой растекающийся по открытой ране яд. Том аппарировал почти наугад и лишь криво усмехнулся, оказавшись перед отлично знакомыми дверьми бара. Хорошо, что он был круглосуточным. Посетителей в такое время практически не было, и бармен - тот самый светловолосый и улыбчивый мальчишка - обернулся на звон дверного колокольчика, чтобы увидеть, кто пришел. Его темные глаза удивленно распахнулись, когда он опознал вошедшего. Том привычно опустился на высокий стул у стойки, несколько мгновений пусто смотрел на вручную выписанное меню, бессмысленно скользя взглядом по наименованиям. Нервно выдохнул и потянулся за сигаретами, чтобы прикурить сразу две. Крепкий дым обжег горло, но стало чуточку легче. И следующий вдох дался проще. - Двойной виски, - пальцы, держащие сигареты, едва заметно подрагивали. Бармен кивнул, принимаясь за заказ, но не удержавшись от быстрого взгляда на мужчину. Том бездумно смотрел, как юноша ловко вертит чистый бокал в руках, аккуратно наливает крепкий алкоголь, а после пододвигает готовую работу к нему. И ответил на невысказанный вопрос. - Он больше не придет. Когда первый бокал виски закончился, бармен молча поставил перед ним такой же, повторив заказ. Том криво усмехнулся. Не то чтобы он планировал напиваться до беспамятства. Во-первых, ненавидел не контролировать себя, а во-вторых, это все равно бы не помогло. Это лишь отсрочило бы неизбежное. Хотелось разнести все вокруг, отпустить бурлящую внутри силу, позволяя ей все. Но Том ничего не сделал. Смотрел на полный бокал виски, на плавающие в нем кубики льда, и думал. Все случилось слишком рано. Может быть, ещё месяц или два, и Гарри смог бы принять его настоящую личность. Может быть, за это время новый, нестабильный пока мир, над строительством которого работал Том, смог бы стать подходящим местом не только для тех, кто выбрал сторону Тёмного Лорда. Какой дешёвый сюжетный поворот. Привязаться к своему врагу и не иметь возможности быть с ним. Привязаться? Ха. Полюбить. Выучить каждый взгляд, каждое прикосновение, запомнить каждый миг, который они провели вместе. Чтобы потом вернуться в уже холодный, опустевший дом и ощутить эту утрату ещё явственнее. Том снова затянулся, вспоминая, как не так давно рассказывал Гарри о легенде про родственные души. Этот мальчишка ощущался именно таким. Своим. С самой первой встречи без лишних масок он был знакомым и безопасным. Тем, кого можно было подпустить ближе остальных. "Нить судьбы может растягиваться или сжиматься, но не рвется, для нее не являются преградой обстоятельства, время или расстояния. По прошествии времени эта нить начинает сокращаться до тех пор, пока двое не встретятся." Во всяком случае то, что им еще предстояло встретиться, не вызывало никаких сомнений.