Ведьмы – исчадие Дьявола

      Высоко в небе раскинулась россыпь блестящих звёзд. Голые ступни покалывало осыпавшейся хвоей, и сами мохнатые ветки деревьев скрывали маленькую тропинку, ведущую в глубину леса.       Возможно, скоро пошли слухи, куда же я пропадала каждое полнолуние, и, скорее всего, меня сожгли на костре из-за колдовства, которое, к их превеликому сожалению, не удалось доказать. И если это сделали мужчины, то я уверена, что мои сёстры им отомстили.       Пробираясь сквозь лес по той самой тропинке, я вспоминала, не оставила ли дома горящий огонь. Все в деревне должны были поверить, что я сплю. Нет, костра из-за колдовства я не боялась вовсе. Я просто хотела подольше наслаждаться собраниями нашего ковена по полнолуниям.       Где-то вдалеке уже был виден огромный костёр, свет которого так красиво сочетался с лунным.       Я вдохнула полной грудью – ночная свежесть всегда мне нравилась, а лес завораживал. Ночь – единственное время суток, когда мы – ведьмы и простые женщины, – могли быть самими собой, не боясь осуждения Церкви, мы могли творить всё, что вздумается, и тьма ночи покровительственно уносила это с собой, когда наступал рассвет.       Я отвела ветвь величественной ели от своего лица и чуть не упала, наткнувшись на выпиравший из земли корень. Не любила я ходить незнакомыми тропинками, особенно без освещения, но ради личной безопасности и безопасности ковена приходилось пытаться не заблудиться в лесу каждую неделю. И не всегда это получилось сделать удачно.       – Чёрт, – прошипела я в темноту, потирая ушибленный о ствол дерева локоть.       Луна светила всё ярче, и в лесу поднялся слабый ветер. Он игрался с верхушками стройных сосен и многолетних дубов, лавируя между листами. Тишина, прерывавшаяся лишь тихим уханьем совы и шелестом травы, успокаивала натянутые за день нервы. Она окутывала мозг лёгким туманом и сбивала мысли, смешивала чувства, прося остаться с ней здесь, присесть на землю и уснуть. Но я встряхнула головой и продолжила быстро шагать по траве. Магия – вот что это было. Верховная совершенно не хотела, чтобы нас прервали заблудившиеся романтики, вышедшие погулять ночью для предложения руки и сердца, поэтому всегда накладывала защитные чары на несколько километров вокруг места действий.       Совсем скоро травяной покров сменился ещё одной тропинкой, и я с облегчением скинула тяжёлый шерстяной плащ, оставшись в одной белой сорочке. Многие из деревни говорили, что ведьмы – исчадие Дьявола, грешники и соблазнительницы, – проводили свои сборища совершенно нагими, танцуя под музыку бубна. Но это была наглая ложь, придуманная Церковью для запугивания людей и осквернения образа ведьм.       В воздухе витал запах магии. Он опьянял, и я побежала. Ступни колола опавшая хвоя, в лицо лезли ветки, но я не останавливалась. Главное, чтобы Верховная не начала без меня.       Лес закончился, и в самой середине поляны я увидела большой костёр. Искры от него поднимались высоко в ночное небо, сильно контрастируя с особенно яркими звёздами.       Вокруг костра, встав в круг, стояло около десятка женщин. Они тихо переговаривались и сильно жестикулировали, но, как только подошла я, резко замолкли, синхронно повернув головы к рыжеволосой девушке.       Верховная. Так звал её весь ковен – она была его главой. Высокая, с ярко-рыжими кудрявыми волосами и глубокими завораживающими глазами, Верховная было живым стереотипом ведьмы по представлению Церкви. Её голос был манящим и таинственным, и двигалась она с грацией кошки, вышагивающей по самому краю крыши.       Верховная подняла обе руки и вскинула голову. Огонь заплясал на дровах с удвоенной силой, расползаясь по траве.       – Сёстры мои, – крикнула Верховная, одним взмахом останавливая танцующие языки пламени, – Церковь долго издевалась над нами, и мы стойко это выносили, лишь калечив мужчин! – Мы согласно закивали, некоторые перебросились короткими фразами. – В этот раз я желаю, наконец, остановить истребление женщин, принеся Маре первую жертву!       По моей спине пробежал холод. Жертвоприношения никогда мне не нравились – слишком громко и грязно, – но Мара была богиней смерти, разумеется, ей нужны были жертвы. И, конечно, принести мы должны были ей не зерно и то, что растёт в огороде.       Верховная зловеще расхохоталась.       – Не бойтесь, сёстры мои, – продолжила она, – вас она не тронет. – Верховная взмахнула рукой и из части появилось нечто. Когда это подплыло ближе, я заметила служителя церкви в моей деревне. Он был связан по рукам и ногам, во рту был кляп. Паря над землёй в нескольких метрах, мужчина извивался и что-то яростно мычал. Я разобрала лишь отрывок молитвы и проклятия в наш адрес. – Знакомьтесь: святой отец Иван, лично сжёг ковен Западного Ветра. – Она подошла к мужчине и провела острым ногтем по его щеке. – Какой беспомощный и жалкий: мне нравится. – Верховная отступила на несколько шагов, и Иван поплыл дальше, прямо к огню. Он закричал, но языки пламени уже охватили его брюки. Огонь быстро поглотил всю его одежду, но Иван всё не замолкал, и Верховная вскричала: – О богиня Мара, прими же наше подношение и мою жизнь! – Из её рукава выпал кинжал, и она воткнула его в свою грудь. В последние минуты на её устах играла усмешка, и в воздух поднимались чёрные искры, когда из огня выходила сама Мара.       Верховная была прекрасной женщиной и невероятно умной. Но в тот день она совершила самый глупый поступок за всю свою жизнь – освободила неконтролируемую богиню смерти, оставив её нам.