Комната около Комиссии по алхимии

Волк изобилия вгрызается в правую ногу и среди всех остальных звуков удается четко расслышать чавканье, с которым клыки входят в плоть, рвущуюся ткань одежды и даже глухой неслышный стук, когда его зубы достигают кости, намного более заметный в вибрации, отдавшейся по скелету выше. Как когда врач сверлит эти самые зубы, но Келус никогда не лечил зубов и не знал этого ощущения. Сяо Чжунь буквально пару часов назад рассказывала, что сами жители Сяньчжоу вывели этих животных, ещё во времена цветущего древа. Хотя, какое сейчас всё это имеет значение… Всё это просто большая и нелепая случайность. Этого не должно было произойти. Он выполнял самое обычное, рядовое задание от канцелярии Обители божественного предвидения. На Лофу Келус успел свыкнуться с ролью Безымянного, с путем Первопроходца, успел изучить себя достаточно, чтобы открыть неуемное любопытство и дополняющий его альтруизм. Бегая по кораблю, он, словно маленький ребенок, что стремится изучить мир - с которым его постоянно сравнивал Дань Хэн - влезал в каждый разговор, что слышал на улицах, и подходил изучить всё и всех, что неровно лежит. Желание исследовать больше не ограничивалось мусорными баками Белобога и забытыми подворотнями - оказывается, интересное и тайное можно найти буквально где угодно. Прошло больше четырёх бесконечно длинных месяцев с момента, как Март 7 и Дань Хэн нашли Келуса на “Герте”. К этому времени команда экспресса уже добралась до Пенаконии и оказалась в очередной раз втянута в разборки. Но, между решением загадки грёз и поиска Часовщика, все безымянные продолжали свободно путешествовать по посещенным ранее точкам, на которых успели активировать пространственные якоря. Келус не единожды возвращался на Сяньчжоу и продолжал исследовать корабль и его жителей. Кажется, уже весь Лофу знал его в лицо или хотя бы видел однажды. За это время Келус успел помочь огромному количеству людей и нелюдей, даже тогда, когда никто и не просил вмешиваться. Первое время Обитель составляла официальные обращения, но вскоре сам Генерал попросил “не тратить лишней бумаги” - тогда канцелярия начала выдавать задания в устном и неформальном формате. Милейшая Сяо Чжунь, что ребячески хихикает и улыбается с ямочками на щеках каждый раз, когда Келус приносит ей очередной стаканчик любимого бабл-ти со звёздным таро. Кажется, это единственный человек на его памяти, кому действительно нравится этот чай, но Келус не осуждает за вкусы. Сяо Чжунь, работающая в канцелярии не первое столетие, встречала его уже как старого друга. Она же и дала сегодня это поручение. Ничем не примечательное. Около Комиссии по алхимии засекли нехарактерно много зверей изобилия, гончих и волков в частности, словно кто-то специально приманивает их сюда со всего Лофу. Нужно было разобраться в причине их появления тут и, естественно, убить столько мерзостей, сколько получится. Сяо Чжунь выдала наводку и уже знакомого дитина Обители, при беге весело позвякивающего медальеном с выгравированном на сяньчжоуском “Пылинка”. Странная кличка, Келус ещё при первой встрече с ним спросил о её истории. Оказывается, канцелярия случайно нашла Пылинку в архиве после генеральной уборки. Непонятно, сколько он там пролежал, но никто из сотрудников уже и не знал, как бионический щенок попал сюда. С большим трудом, но в старых документах сама Сяо Чжунь смогла откопать, что Пылинка был списан и должен был отправиться на утилизацию. Только из-за обновления всей техники в Обители, хотя сам по себе он был всё ещё в рабочем состоянии. Но, спустя столь долгое время без работы, он не включился. Знакомый из технического отдела за “всего-то один ужин вместе” согласился просто посмотреть его и оказалось, что дитин не включался из-за слоя пыли на нефритовых счетах внутри. Чтобы почистить пыль не потребовалось даже второго ужина - и вот, Пылинка стал личным дитином канцелярии. Одним из самых счастливых дитинов на Лофу, простым щенком, получающим любовь и ласку от всего отдела и весело гоняющим зябликов во внутреннем дворе Обители. Единственная работа, которую ему поручали - отнести документы от одного стола до другого. С появлением Келуса жизнь Пылинки тоже поменялась в лучшую сторону - теперь дитин мог бегать по всему кораблю и полностью использовать свой функционал, помогая усовершенствованным зрением, обонянием, химическим анализом и встроенным навигатором. Вместе с Пылинкой Келус без труда нашел учёного и самопровозглашенного последователя Санктус Медикус. Больше времени потребовалось на беготню по пустынным улицам и ликвидацию преграждающих путь мерзостей, чем на само расследование. Старый лис, которому в затылок уже дышала мара, в конце жизни решил найти источник бессмертия, но адепты Изобилия не приняли его в ученики. Хотя, казалось бы, Келус по своему опыту знает, что принимают они всех без разбора - должно быть, лис смог отличиться. Тогда он, этот самый лис, что имел пару научных степеней по алхимии, решил доказать свою пригодность. К сожалению, речь его была настолько далека от человеческой и так пестрела профессиональными терминами, что Келус, как ни пытался, не смог понять его гениального плана и зачем вообще всё это делалось. Понял только, что звери собираются тут из-за выведенного лисом зелья. Маловато информации, но, в принципе, не столь важно, если отдать неудавшегося ученика Комиссии десяти владык и проредить мерзостей. Один момент не удалось учесть. Пусть лис был уже одной ногой в статусе безумца, но здравомыслие его ещё не покинуло. Когда понял, что проигрыш неизбежен, он постарался не допустить, чтобы Келус выиграл. И смог опрокинуть его на стол с реактивами. Хлипкий стол разломался, Келус упал на пол, а на него полетели многочисленные колбы, обрезавшие осколками открытые участки рук и шеи и облившие жидкостью настолько резкой, что слезились глаза. В пылу битвы первопроходец и не обратил особо внимания на это, просто встал и стряхнул с себя стеклянную крошку. Без особого труда - за исключением ситуации со столом - учёный был скручен. После пары сообщений на счеты Ханья выслала ближайших Облачных Рыцарей для конвоя. Дело оставалось за малым - всего-то убить столько мерзостей, сколько Келус сможет найти. Но, то ли сегодня удача Акивили отвернулась от него, то ли попавшаяся в завтраке косточка, чуть не сломавшая пресловутый зуб, была дурным предзнаменованием, а может и ещё чего - всё пошло не по плану. Не Келус искал зверей, а они его. И они в этом преуспевали. Первое время ему ещё удавалось отбиваться, но мерзости всё прибывали и прибывали. Волки продолжали создавать клонов, гончие не переставали надрывно выть боевой клич, после которого особо свирепые сегодня псины атаковали с большей силой. Когда Келус понял, что не справляется, ему даже не удалось отправить экстренное сообщение, нажать всего одну кнопку, которую ему специально настроил в телефоне Дань Хэн. Бесконечно отбиваясь от нападающих со всех сторон зверей, он не мог потратить и секунды на то, чтобы достать злополучный телефон. Сила сохранения сейчас была бы как нельзя кстати, но на то, чтобы внутренне переключить себя между путями, требовалось хотя бы минимальное время и концентрация, которые сейчас так же были недоступны запыхавшемуся и начинающему нервничать Первопроходцу. Реактивы, оставшиеся невидимыми вонючими пятнами на одежде и коже, не просто приманивали мерзостей, а словно бы оскорбляли? Служили мишенью? Как ещё назвать проснувшуюся в них небывалую ярость? Удары, что раньше могли отправить шавку в полет и закончить битву, больше не действовали. Да, она отлетала, но сразу вставала вновь и рвалась в бой с большей силой, словно не чувствуя ни боли, ни страха. Изворотливость и оригинальное использование биты обычно позволяли Келусу обойтись минимальными травмами, но не сейчас. Клыки и ногти гончих словно стали острее. Они атаковали без разбора и тактики, но с таким напором, что обхитрить их не получалось, особенно при таком количественном перевесе. Один Келус и сколько там шавок? Десять? Пятнадцать? Больше? Перед глазами мелькала золотая дымка хвостов, искрило оружие в руках, когти клацали о камень, раздавался лай и скулеж, загнанное человеческое дыхание и болезненные стоны. Силы просто напросто заканчивались. К тому же, двигаться становилось всё больнее: раны относительно мелкие, но многочисленные и раздражающие. Одежда уже точно стала непригодной для носки, изорванная и заляпанная своей и чужой кровью. Потрепанный и уставший, он едва ли мог удержать наступающую панику от безвыходности положения. Нет, какая паника, ей нет места во время драки, иначе проигрыш обеспечен. Это же просто безмозглое зверье, разве может оно победить? Келус уже уйму раз бился с мерзостями и ещё ни разу не проиграл. Нет, конечно, он не обманывается собственной неуязвимостью, но обычно проигрывает соперникам более достойным. И всё же, как выбраться из этой ситуации? Нужно отступить, да, нужно. Но как, чёрт возьми, это сделать?! Очередная гончая завыла и псина Изобилия, широко раскрыв клыкастую пасть, бросилась Келусу прямо в лицо. В последний момент он успел остановить её, пихнув биту между челюстей. Держа оружие двумя руками за концы, первопроходец пытался устоять на ногах под весом прыгнувшей с разбега туши. Что делать, что?! Дрожащими от усталости руками он отбросил скотину и тут же ударил по морде следующую, параллельно пиная ногой в бок третью и следя взглядом за приближающейся четвертой. ЧТО ДЕЛАТЬ?! Он же тоже человек, ему тоже бывает страшно! И сейчас ему, блять, страшно! Их слишком много! Они теснили Келуса всё ближе к заброшенному причалу, к кромке вод Лунных глубин. Хорошо, что всей рычаще-воющей мельтешащей толпой они смогли выйти из ныне жилых кварталов, на открытом пространстве вести битву было гораздо легче. Легче, есть место размахнуться, но в то же время нельзя прикрыть себе спину стеной ближайшего дома, приходится постоянно крутится, следить за окружением и вслушиваться в клацанье ногтей о тротуар и лай за плечом. Одна ошибка, всё это нелепая случайность. Челюсть клонированного черного волка после удара биты выламалась из черепа и брызнула кровью прямо Келусу в глаза. Секундная слепота и вынужденное отвлечение, чтобы одним движением стереть кровь мерзости с лица и всё, это стало началом конца. Тварь подкралась со спины и укусила Безымянного за правую щиколотку. Слово “укусила” тут не очень подходит, слишком слабое для описания того, с какой мощью сомкнулись её челюсти. Буквально костедробящей мощью, ха. Келус уже успел разок сломать себе руку и пару пальцев, он уже знает, как ощущается перелом. Но, готов поклясться экспрессом - это не было настолько больно. Из-за боли и порванных связок он упал на колено здоровой ноги, опираясь на биту. В ту же секунду гончая прыгнула на спину, намереваясь прокусить плечо или шею, не так важно. От адреналина страх уступил место рациональности, боль отошла на задний план. Келус вскочил, сбрасывая зверя, но продолжить движение не удалось - даже не чувствуя боли, нога чисто механически не работала с разорванными в клочья связками, стопа волочилась, словно и не была никогда рабочей частью тела. От этой неожиданности Келус снова упал, теперь уже растянувшись на животе. Клыки впились в левое бедро, стремясь откусить большую его часть, а когти косой линией разодрали спину от самых плеч до копчика. Из всех чувств остался только инстинкт самосохранения. В ускользающем от болевого шока сознаниии, из последних сил и возможностей Келус совершил последний рывок к краю причала. Ограда здесь была сломана огромным корнем древа, поэтому за тротуаром сразу открывались Лунные глубины. Последний раз взглянув на чудесный пейзаж, Келус подумал о том, что встретит смерть здесь: под переливающимися лучами пробивающейся сквозь серые облака искусственной звезды, среди торчащих из воды корней древа Амброзии, между грязно-голубыми холодными волнами, под безразличные крики чаек и шум прибоя. Он не бросился, а скорее свалился вниз. Полсекунды влажный воздух целовал щёки. За это время в голову пришло осознание, что его смерть, должно быть, убьет весь Лофу, когда разорвётся стелларон в его груди, больше ничем не сдерживаемый. Но эта мысль уже не вызвала ни страха, ни гнева, ни сожаления. Холодная вода ошпарила тело, а течение подхватило и начало крутить, словно уже бездушную куклу. Келуса ударило головой и спиной обо что-то в воде - корни, камни или обломки той самой ограды - и последняя его мысль была: “Блин, как позорно. Не от мерзостей, не от утопления, а я умру всего-то от удара головой. Нда уж”. После этого его глаза закрылись.