***
Когда капитан приходит за ним, Сапнап дошел до такого состояния, что проделывает дыру в полу общей кухни. Джордж, как обычно, его игнорировал, Ант и Сэм явно решили не вмешиваться, но Карл и Бэд все равно его подбадривали. — Я имею в виду, что это не конец света в любом случае, малыш, — утешающе сказал Бад, помешивая смесь для кексов, которую он приготовил, составляя компанию своему сыну. — Просто сейчас у тебя стресс, и это вполне объяснимо. Я знаю, что был в замешательстве, когда подошла моя очередь сдавать экзамен. — Ты также можешь отказаться от полевых работ, если они тебя слишком напрягают, — предложил Карл, сидя на своем месте и рассеянно постукивая по бумаге. — Мне очень нравится работать в Королевском архиве. — Нет, я хочу заниматься полевой работой, это просто…. — Сапнап оборвал себя стоном, не находя слов для выражения того, что он испытывал. Жужжание ос в его кишечнике, грозящее сожрать его заживо. Мягкий гул симфонии в голове, играющей тихую мелодию, словно проигрыватель старой, давно забытой песни. Тяжесть пустых глаз капитанской маски и пустого взгляда короля за полированным черным стеклом. Желание проявить себя, сражаться, охотиться и преследовать, адреналин и огонь, бьющие по венам. — Многовато, вот и все, — сказал он, и это прозвучало для его ушей очень грубо. Бад сочувственно хмыкнул, бросив на него мягкий взгляд. Карл встал. — Сап, ты же знаешь, что мы у тебя есть, несмотря ни на что, — успокаивал он, держа своего жениха за руки. — И эй! Ты всегда сможешь сдать его снова! Ты же знаешь, что капитан не будет держать на тебя зла - черт, он, наверное, будет рад еще одному шансу устроить Манхант. — Да, я знаю, просто... это неловко, — пробормотал он, чувствуя себя ребенком. — Ну, ты бы провалил прославленную игру в пятнашки на глазах у всего города, так что возможно, — апатично сказал Джордж, даже не отрываясь от своего телефона. — Джордж! — прошипел Бад. — Не помогаешь! И не будь неуважительным! Манхант - это старая традиция... — Да-да, неважно. — Кто-то сказал "Манхант"? — весело сказал капитан, проходя через открытый дверной проем и останавливаясь прямо внутри, положив руки на бедра. — Какое совпадение! Сапнап простонал, нервно глядя на капитана. — Правда?… — Пора поговорить с королем, да, — по крайней мере, в его голосе звучало сочувствие. — Пойдем, поговорим по дороге. Сапнап последовал за ним, а Бад и Карл выкрикивали ему вслед слова поддержки, что согревало его сердце, но не мешало ему быстро биться. — Я расскажу тебе все подробности об Манханте после, не волнуйся, но королю нужно начать весь процесс официально - традиции и все такое. — Капитан бодро зашагал по направлению к тронному залу. — Ты получишь благословение от Дримвивера, они пожелают тебе удачи, а потом мы сможем заняться подготовкой, чтобы подготовить тебя в последнюю минуту. Эта часть - просто показуха, не волнуйся. — Честно говоря, я чувствую, что мне действительно понадобится и благословение, и удача, — нервно рассмеялся Сапнап, проведя рукой по волосам. — Я так чертовски нервничаю, чувак. — Не стоит! Серьезно, оставь свои переживания на потом, — сказал Дрей, похлопав его по плечу. — Честно говоря, тренировки в последнюю минуту, вероятно, будут намного сложнее, чем Манхант. — Это не так уж и успокаивает, знаешь. — А что ты ожидал от меня услышать? Что я буду полегче с тобой на экзамене? Подумай еще раз, рядовой. Они подошли к огромным дверям, ведущим в тронный зал, и, кивнув стражникам, стоящим снаружи, открыли их. Тронный зал был, одним словом, великолепен. Стены покрывали разноцветные витражи, а пол и потолок - блестящая мозаика, доходившая до высоких альковов, переходящих в драматичные арки. Свет лился в комнату и попадал на хрустальные люстры, рассеивая свет во все уголки помещения и освещая разные цвета призматическими узорами. Красная бархатная дорожка вела к единственному трону, стоящему в дальнем конце зала у стены, за которой развевались огромные флаги Л'манберга, герб династии Эрет и герб Дримвивера. На единственном троне восседал не кто иной, как король - король, королева и монарх - Эрет XXI. Трудно было определить их рост, пока они сидели, но у них были волнистые каштановые волосы длиной до плеч, идеально уложенные, на голове красовалась золотая корона, а глаза скрывали большие очки с черными линзами. Их черные брюки, красный бархатный фрак, который был достаточно длинным, чтобы считаться юбкой-шлейфом, сапоги на каблуках и белая рубашка с рюшами были вычищены, отглажены и начищены до блеска. Они выглядели в полной мере монархом. Если честно, это немного пугало Сапнапа. Капитан преклонил колено, и Сапнап немедленно последовал его примеру. — Капитан Дрей Паркер. Рядовой Сапнап Хало. Добро пожаловать. — Король Эрет произнес торжественный, но добрый голос. — У вас будут довольно напряженные следующие несколько недель, рядовой Сапнап. — Уверен, мы не понимаем, о чем вы, ваше величество, — пошутил капитан, и Сапнапу захотелось застонать от этой старой шутки. — Ах да, конечно, конечно, — сказал король, подыгрывая ему, — ведь, по традиции, вы и понятия не имеете, что здесь делаете. — Конечно, ваше величество, — сказал Сапнап, решив, что лучше согласиться с убогой шуткой короля и капитана, которую, как он точно знал, они проделывали с каждым стажером. Некоторые традиции были крайне скучными и довольно глупыми. — Понятия не имею. — Ну что ж, тогда, — провозгласил король самым царственным голосом, на какой только был способен, — рядовой Сапнап, вы будете главным охотником на следующем ежегодном фестивале Манханта и сопутствующих Манхантов. Капитан толкнул Сапнапа локтем, и тот решил, что это его реплика. — Ваше величество, это так неожиданно и беспрецедентно, — монотонно произнес он. — Для меня большая честь быть выбранным. Дрей явно смотрел на него под маской, но король рассмеялся над его абсолютным отсутствием энтузиазма по поводу этой шутки. — О, Дрей, успокойся, молодой человек слишком нацелен на успех, чтобы выдержать такую старую шутку. — Не волнуйся, — сказали они, обращаясь непосредственно к Сапнапу. — Я знаю, что тебе предстоит много приготовлений, поэтому я буду краток и мил. — За вами наблюдали в процессе обучения, и было решено, что вы готовы принять участие в Манханте в качестве последнего экзамена перед тем, как вы сможете вступить в Гвардию в качестве полноправного члена. У вас будет один месяц на подготовку к Манханту, в течение которого капитан проведет с вами соответствующую подготовку, необходимую для прохождения испытания. Они жестом указали на кого-то в конце комнаты, и верховная жрица Дриста III вышла вперед, поклонилась королю, а затем повернулась к двум коленопреклоненным гвардейцам. — От имени Дримвивера, Ночного Паука, Охотника и Охотницы, Бога Жизни и Дикой природы я дарую вам благословение на удачу, скорость и ловкость, чтобы вы могли исполнить волю Бога и порадовать его охотой в его честь, — произнесла она, шагнула вперед и нежно приложила руку к его лицу, где должна была находиться маска королевского гвардейца, если он пройдет испытание. Когда ее пальцы коснулись его лба, по телу прошла дрожь, а рот непроизвольно растянулся в улыбке, хотя ничего особенно смешного в этом не было. Он пошатнулся, немного растерявшись, и она заметила это, улыбнувшись ему. — Улыбка - хороший знак, - тихо прошептала она ему. — Бог, улыбающийся через тебя, - это бог, улыбающийся тебе. Хорошее предзнаменование сразу после того, как его благословили на охоту? Он снова улыбнулся, но на этот раз по собственной воле, чувствуя, как в нем расцветает надежда. — Это... это хорошо. Спасибо, ваше преосвященство. Она кивнула ему, а затем вернулась к королю. — И по традиции, — сказал король Эрет, послав ему мягкую улыбку. — Желаю тебе удачи, рядовой Сапнап. Да улыбнется бог твоей охоте. Сапнап глубоко поклонился. — Для меня большая честь получить вашу поддержку, ваше величество. Благодарю вас. Я не разочарую вас. — Сомневаюсь, что ты сможешь разочаровать меня, даже если попытаешься, — сказал он, голос внезапно стал далеким. — Вы можете идти на тренировку. Капитан и Сапнап снова поклонились. — Благодарю вас, ваше величество. Когда они выходили, Сапнап в последний раз оглянулся и увидел, что король рассеянно трет ладонью грудь и смотрит ему вслед с нечитаемым выражением на лице. Сапнап опустил глаза и отвернулся, глядя вперед. Капитан подтолкнул его, и он обернулся, вопросительно подняв бровь. — Тренировки начинаются сейчас, — только и пробормотал он, а затем сорвался с места. Сапнап усмехнулся, потуже затянул бандану на лбу и пустился в погоню.***
Когда в одиннадцать пятьдесят пять вечера прибыл груз Шлатта, Квакити громко и отчетливо прочитал "иди нахуй", содержащееся в выполнении его требования, но решил, что злонамеренное выполнение в конце концов все равно остается выполнением, и Шлатт будет избавлен от его гнева. Пока что. К сожалению, это означало, что расплачиваться придется кому-то другому, потому что он был на взводе, и доставка в последнюю минуту не помогла, и если он не выкрутится, то следующий завсегдатай, который попытается это сделать, окажется на другом конце стеклянной бутылки в его голове. Пурплед уже начинал казаться подходящим кандидатом на то, чтобы надрать ему задницу, хотя дух любимого монаха из приюта Квакити напоминал ему, что он не может бить ребенка. Проклятый отец Джером и его чертов моральный компас. Если кто из детей и заслуживал того, чтобы его отшвырнули, так это Пурплед. — Не мог бы ты немного посидеть в баре, пока мы уберем груз? — прокричал Квакити, перекрикивая шум многочисленных посторонних звуков казино и направляя просьбу - не совсем просьбу, скорее приказ, если честно - на мальчика, уставившегося в свой телефон, который снова был одет в толстовку вместо рабочей формы. Парень даже не поднял глаз. — Тебе еще нет двадцати одного, Квакити. Я ухожу через четыре минуты, и по закону ты не можешь заставить меня остаться позже этого времени. Найди кого-нибудь другого. Глаз Квакити дернулся. Чертовы подростки и их проклятые... — Я могу это сделать, мистер Квакити де лас Невадас! — Чарли поднял голову, показавшись над коробками, которые они таскали. — Я очень много работал над своими навыками миксологии и почти освоил водочный кран! — Это... это здорово, Чарли, — сказал Квакити, пытаясь ободрить, хотя мысленно он был в отчаянии. В водке было всего два ингредиента. Квакити даже не представлял, как можно испортить водку. Но Чарли старался изо всех сил, и Квакити поддержал его усилия. — Знаешь что, ты можешь сделать это сегодня вечером, когда ажиотаж утихнет, чтобы ты немного попрактиковался под моим присмотром, как насчет этого? — Он пошел на компромисс, стараясь не вздрагивать от беспорядка, который ему придется потом разгребать после того, как его самый невежественный работник окажется на свободе в баре. Чарли ухмыльнулся и показал ему большой палец вверх. — Большое спасибо! Жду с нетерпением! Теперь ему предстояло разобраться еще с одним делом. И ему все еще нужен был бармен, потому что Ханна отпросилась на целый день. И за Чарли нужно было присматривать, пока он убирал спиртное. Бляяяяяяять. Он замешкался, прежде чем снять рацию с пояса и включить ее. — Эй, Майк, не мог бы ты помочь Чарли с грузом, пока я займусь баром? Я знаю, что ты занят из-за беспорядка в игровом зале, но, клянусь, там всего четыре коробки, которые нужно разгрузить; это займет минут двадцать, не больше. Рация затрещала. — Да, конечно, дай мне пять минут. Квакити опустился на пол, с облегчением проводя рукой по лицу. — Спасибо, я твой должник. Он сунул его обратно на пояс и повернулся к Чарли, указывая на него предупреждающим пальцем. — Не трогай ничего, пока не придет Майк, хорошо? Чарли кивнул, и Квакити направился к бару, проскользнул за стойку и вымыл руки, прежде чем приступить к выполнению заказов. Ему очень нужен был еще один бармен. С тех пор как Сэм уехал, все пошло кувырком. А прошло уже... немало времени. Он посчитал, удивляясь самому себе. Неужели прошел целый год? Его внимание привлек клиент, и он выпустил его из виду. Ход времени стал проблемой для будущего Квакити. Он метался от стакана к стакану, поддерживая вежливую беседу с посетителями и слегка посмеиваясь над более разговорчивыми, полностью изображая обслуживание клиентов, хотя все, чего он хотел, - это дать волю боксерской груше и вздремнуть, черт возьми. В конце концов толпа поредела, и в ней остались только пьяницы и азартные наркоманы, с последними справлялись серверы, закрепленные за различными секциями казино, а у первых в любом случае нужно было конфисковать ключи. Он уже собирался выйти из-за барной стойки и отправиться на свой чертовски долгожданный перерыв, когда позади него раздался голос. — Не против принять последний заказ перед уходом? Он закрыл глаза и помолился Кроуфазеру о терпении, после чего нацепил улыбку и повернулся. — Конечно, что я могу... — Он поднял глаза и поперхнулся. Янтарно-карие глаза за кудрявой бахромой и круглыми очками, а на лице - зубастая ухмылка одного из самых высоких ублюдков, которых Квакити когда-либо встречал. Высокого ублюдка, которого он, к сожалению - черт бы побрал его везение в последнее время - узнал. "Длинные руки обхватили его, одна поползла по спине, другая спустилась к заднице... ...бедра прижались друг к другу, как два кусочка головоломки, только что вынутые из коробки... ...вгрызаясь в чувствительную кожу до синяков..." Глаза Квакити опустились на шею мужчины, и, конечно же, под челюстью у него красовался внушительный засос, который не могла прикрыть ни одна водолазка в мире. ЧЕРТ. Это было официально - ему снова нужно идти в храмы, срочно. Очевидно, кто-то из богов на него разозлился, и ему нужно было отстоять свою чертову правоту, потому что дело зашло слишком далеко. Мужчина оперся локтями о столешницу, дружелюбно улыбнулся и сверкнул глазами так, что Квакити совершенно не понравилось. — Так-так-так, — произнес он с уверенным мурлыканьем, его шикарный акцент перекатывал слова во рту, как конфеты. — Разве это не совпадение? Ни одна косточка в теле Квакити не верила, что это было совпадением, не с такой уж дерьмовой ухмылкой на лице этого человека. Но он был на работе. Этот человек загнал его в угол за барной стойкой в своем заведении, и хотя он был боссом, это не означало, что он мог делать все, что ему вздумается, если он хотел сохранить свой бизнес. Он принужденно улыбнулся. — Похоже, что так, — сказал он, желая, чтобы его зубы были достаточно острыми, чтобы его улыбка была чертовой угрозой. — Что я могу вам предложить, сэр? Мужчина окинул его чертовым взглядом. У него руки чесались придушить его, поставить ему новый синяк на шее, но он вздохнул. Ну, по крайней мере, парень был менее склонен к тому, чтобы выбить ему свет на публике за то, что он почти домогался его в переулке. Он испытывает чувство вины, которое быстро проходит, когда мужчина открывает рот. — Я возьму "Blowjob" — сказал он, полуприкрыв глаза и опустив голову на одну длиннопалую руку. Его взгляд скользнул вниз, к рту Квакити. — Если вы согласны. Квакити собирался выяснить, кто, черт возьми, изобрел этот напиток, и помочиться на их чертову могилу. Зная, что все, что он скажет в ответ на это, будет ловушкой, он просто натянуто улыбнулся и достал кофейный ликер. Пока он наливал, мужчина, не мигая, наблюдал за ним: глаза мелькали по его телу, словно он подвергался какой-то проверке. — У вас твердые руки. — Приходится, — коротко ответил Квакити. — Барменство обходится гораздо дороже, если руки трясутся. — Вы выглядите взволнованным, — заметил мужчина, которого, казалось, не беспокоило напряжение собеседника. Подперев голову рукой, один из его пальцев безучастно играл с губами. Квакити вспомнил, какими мягкими были эти губы. Он решительно отвел глаза. — Пенни за твои мысли? Квакити фыркнул, услышав эту устаревшую фразу. — Мои мысли стоят гораздо дороже, приятель. — Его взгляд метнулся к покровителю. — А если я кажусь взволнованным, то просто в последнее время мне пришлось иметь дело со многими сложными людьми, так что это была просто долгая пара недель. Одним из таких трудных людей являешься ты, - четко прозвучало в подтексте его слов, когда он потянулся за кремом, откручивая верхушку. Мужчина хмыкнул. — О, у меня было много таких дней. Трудные люди, трудные ситуации, столько стресса. Иногда напряжение просто накапливается, накапливается и как бы... выплескивается на ближайшего человека. Квакити дернулся, едва не испортив свою наливку. — Это один из вариантов, — нейтрально сказал он. Мужчина слегка фыркнул. — Конечно, это всегда вызывает такой беспорядок, — посетовал он, резко вскинув руку. — Многим не нравится, когда все это обрушивается на них лицом вперед. Квакити знал, что делает. Он не был глупцом. Но, к сожалению, в этих двусмысленных словах была доля правды, и это не могло не злить его еще больше. Он отвернулся, чтобы убрать крем, и схватил емкость с кремом для взбивания с чуть большей силой, чем нужно. — Получить такую пощечину от чужих проблем, — продолжал он, голос его был непоколебим и легок, — и все это напряжение просто запихнуть им в глотку - для многих это непосильная задача. Когда Квакити обернулся, он случайно попал в прямой зрительный контакт. На него смотрели темно-карие глаза, и в слабом свете бара казино они казались кофейным ликером на дне рюмки мужчины, скрытым под слоем тяжелых алкогольных сливок. Мужчина улыбнулся ему, зубы слегка блеснули в слабом свете, и от этого самодовольного взгляда у него закипела кровь. — Мне говорили, что я отлично справляюсь со всем, что мне поручают люди, — пробормотал он, свободной рукой рисуя на столешнице нежные фигуры кончиком среднего пальца - прикосновение было таким легким, что не издавало ни звука. "...пальцы грубо схватили его и притянули ближе…" Кряхтя, он грубо встряхнул банку со взбитыми сливками и выплеснул немного в стакан, не желая демонстрировать ничего особенного - от досады и чего-то еще, что он отказывался назвать. Он подтолкнул его к мужчине. — Ваш напиток, — хрипловато сказал он и понадеялся, что тот воспользуется советом и просто уйдет, потому что Квакити вот-вот вскипит. У него был такой длинный день. Шлатт игнорировал его всю ночь, оставив вариться в собственном стрессе, он все еще должен был помочь Чарли с его навыками бармена, у него было столько разгневанных клиентов, которых нужно было отговорить, его бумажник пропал, Пурплед действовал ему на нервы, а его чертов партнер по бизнесу просто облажался и бросил его год назад барахтаться, пока он ходил и искал себя в гребаной королевской гвардии. Ему уже почти все надоело. Мужчина посмотрел ему прямо в глаза. Он встал с барного стула и сцепил руки за спиной. У Квакити отпала челюсть. Мужчина наклонился, обхватив стакан всем ртом, и одним плавным движением откинул голову назад. Его горло вздыбилось, когда он проглотил всю порцию, и, когда все до последней капли напитка вытекло из бокала в рот, только тогда он осторожно опустил бокал обратно на столешницу, не сводя глаз с бармена. Его губы слегка оттолкнулись от бокала, и он облизнул губы с хмыканьем, а глаза на мгновение закрылись. Челюсти Квакити сомкнулись, во рту пересохло. Глаза мужчины открылись, и он с ухмылкой посмотрел на коротышку. — Я знаю, как правильно пить, душка, — самодовольно заявил он, почти упрекая его за недоверие. Квакити взвизгнул. Схватив мужчину за воротник этого дурацкого пальто, он потащил его к ближайшему шкафу с припасами, вбил код в механизм замка, а затем рывком открыл его и без лишней мягкости зашвырнул долговязого ублюдка внутрь. Он захлопнул дверь, а когда мужчина попытался подняться с земли, с силой толкнул его на колени. Мужчина выглядел совсем не расстроенным таким поворотом событий, его самоуверенная ухмылка превратилась в улыбку, похожую на искренний восторг. — Боже мой, дорогая, сегодня ты немного нахальна, а? — сказал он с горячим взглядом, почти непроизвольно проводя языком по губам, не сводя глаз с Квакити. Кряхтя, он расстегнул пуговицу на своих брюках, затем схватил мужчину за волосы и дернул. Тот громко застонал и едва не лишился костей, обмякнув в руках Квакити, глаза его затуманились, а у коротышки от этого зрелища перехватило дыхание. Господи, как же хорошо он выглядел на коленях. — Ты хотел похвастаться, — немного задыхаясь, сказал он, одним движением снимая с себя штаны и трусы. — Так положи свои чертовы деньги туда, где твой рот, ублюдок. Брюнет даже не колебался. Сцепив руки за спиной - Квакити даже не пришлось говорить ему об этом, что заставило его кровь потрескивать, как зажженный порох, - он наклонился и принялся за работу. Его рот скользнул вокруг Квакити, и он почувствовал, как в глазах вспыхнули звезды. Он покачивал головой вверх-вниз, провел языком под головкой члена и отстранился, чтобы крепко пососать его, а затем снова погрузился и вобрал его в себя до самого корня. Квакити почувствовал, как его язык коснулся места соприкосновения яиц с членом, и на мгновение испытал искреннее удивление, прежде чем снова соскользнуть с него с громким хлюпаньем и приливом ощущений, заставившим его откинуть голову назад, и стон вырвался из его горла. — Боги, мать вашу, — прохрипел он, и легкий смех вокруг его члена едва не заставил его глаза закатиться обратно в голову. Покраснев и почувствовав прилив ярости на самодовольного ублюдка, с такой легкостью держащего его за член, он на мгновение ослаб - грубость, откровенно говоря, за которую в нормальной ситуации он получил бы пощечину, и не без оснований. Он крепко сжал горло мужчины и впился в него, получая злобное удовольствие от того, как тот задыхается от удивления. Но не успел он расстроиться и извиниться, как мужчина застонал. Громкий, глубокий и такой, что Квакити не только увидел звезды, но и напомнил ему, что они находятся в кладовке, где нет никакой звукоизоляции, и что любой может войти и увидеть брюнета, стоящего на коленях с членом Квакити во рту. Это не должно было вызвать горячие искры в его позвоночнике и возбуждение в его нутре. — Боги, член - блядь - в твоем рту, а ты все еще не можешь заткнуться, блядь, — прошипел он, решив воспринять реакцию как поощрение, и снова вошел в его горло. И еще раз. И снова. Это было так чертовски приятно. Брюнет только хмыкнул, понурившись, а Квакити перестроился, чтобы занять более удобную позицию для более сильного толчка, и, блядь, да, это было оно. Судя по явному удовольствию стоящего на коленях мужчины, который не отказался от полного контроля и продолжал лизать и сосать изо всех сил, даже когда Квакити контролировал темп, он чувствовал то же самое. (Квакити отказывался признать, что язык мужчины ощущается чертовски волшебно, из вполне реального страха погладить и без того раздутое мужское эго). От бездумных толчков он потерял ощущение времени, осознавая лишь влажное тепло вокруг члена, мягкие локоны, зажатые между пальцами, и звезды, вспыхивающие перед глазами, но что-то наполовину вывело его из оцепенения. Руки. На его заднице. Побуждающие его двигаться вперед, сильнее насаживаться. Не задумываясь, он полностью вырвался изо рта брюнета и ударил его сзади, пощечина отозвалась чрезвычайно приятным эхом в одурманенном сознании Квакити. Брюнет моргнул, что выглядело как искреннее удивление, с его губ капала слюна и сперма, и Квакити откинул его голову назад, пока не установил зрительный контакт. — Кто, блядь, сказал тебе, что ты можешь двигать руками? — жестко спросил он. Глаза брюнета заметно расширились, а щеки залил румянец. Он облизнул губы. — Я так и думал, — пробормотал Квакити, дергая его на себя, пока тот не оказался прижатым к стене, от которой некуда было деться. — Так что руки прочь, заткнись нахрен и возвращайся к работе. Кряхтя, он снова погрузился в его рот и снова стал насаживаться на него, бедра почти не контролировали себя от того, как чертовски хорошо брюнет выглядел, стоя на коленях, раскрасневшийся, на щеке уже виднелся след, губы блестели и растягивались вокруг его члена, глаза были затуманены, но смотрели на него. Он выглядел востребованным. Он выглядел собственником. Что-то проснулось в груди Квакити, словно огромный дремлющий зверь, свернувшийся, темный и властный, как огромный обсидиановый дракон, и зарычало. Мой, мой, мой, мой, мой, Моймоймоймоймоймой… Каждый мускул в его теле напрягся, и он кончил с приглушенным криком, а мир стал нечетким и белым. Он надолго погрузился в белую мглу. Когда он пришел в себя, то нежно впивался в рот брюнета, который удовлетворенно хмыкал, плотно обхватив его ртом, как печатью, не желая выпускать ничего, а его собственные глаза были полузакрыты, затуманены и почти оргазмичны, словно это он сам только что кончил в мягкий, приветливый и послушный рот Квакити. Его бедра дернулись при этой мысли. В следующий раз, - проурчал зверь, почти удовлетворенный. А теперь заканчивай свои притязания. Квакити повиновался. Он вынул изо рта брюнета, слегка шипя от прохладного воздуха на своем сверхчувствительном члене, и, схватив мужчину за шею, дернул его вверх, а затем крепко сжал. Мужчина издал придушенный звук, руки взлетели вверх, но не вырвались из захвата. Просто держался. — Ты бродил по округе с моей меткой на горле, — пробормотал Квакити, не понимая, откуда взялись эти слова, но зная, что они звучат правильно. Его рука потянулась вниз, ухватившись за то место, где мужчина все еще был твердым в своих слаксах, и подавленный стон заставил его улыбнуться и крепче сжать обе руки. — Ты хочешь, чтобы все знали, что ты востребован, не так ли? — прошептал он на ухо брюнету, приблизившись губами к мягкому хрящу, чтобы поцеловать его. Так он и сделал. Он слегка прикусил мочку уха и потянул, чувствуя, как высокий мужчина извивается в его хватке, а из его рта вырываются звуки, звучащие удивительно... умоляюще. — Ты хочешь кончить? — сказал он почти сладко, насмешливо. Он усмехнулся, когда мужчина почти судорожно кивнул, насколько это было возможно при столь сильном захвате его шеи. Он провел большим пальцем по твердой линии в штанах. — Тогда кончи, милый, — прошептал он. Брюнет повиновался, но хватка на его шее была слишком крепкой, чтобы он мог издать лишь придушенные стоны и хныканье, когда он вывалился в штаны, закатив глаза. Он отпустил его шею и позволил мужчине опуститься на пол, задыхаясь. На мгновение он обратил внимание на то, в каком растрепанном состоянии находится мужчина; на его красный свитер, измятый до неузнаваемости и покрытый пятнами, которые невозможно объяснить. На его красное и потное лицо, на синяки, образовавшиеся на щеках и шее, на абсолютный беспорядок в его волосах, на беспорядок на подбородке. На абсолютно довольную, одурманенную улыбку на его лице. Зверь был доволен. Квакити был доволен. — Гордишься собой? — язвительно спросил он, приподняв бровь, не в силах ощутить прежнюю жгучую, кипящую ярость при виде такого самодовольного человека. Напряжение спало, как обезвреженная бомба, и теперь он чувствовал лишь смутную симпатию и веселье по поводу выходок другого человека. — Очень, — сказал он с довольным вздохом, еще больше вжимаясь в стену. Квакити не смог сдержать вырвавшийся у него почти смешок. — Ну, не устраивайся слишком удобно. Мне пора возвращаться на смену, а тебе нужно привести себя в порядок. Тебе повезло, что сегодня было довольно тихо, а то на твою позорную прогулку собралась бы целая толпа. Ухмыльнувшись, брюнет поднялся на ноги, слегка поморщившись от боли в коленях. — То, что ты называешь удачей, я называю несчастьем, дорогой, а то, что ты называешь прогулкой позора, я называю прогулкой победы. — Называй это как хочешь, слэм-поэт-подражатель, но только убери свою тощую задницу из моего чертова казино, — насмешливо сказал он, отворачиваясь от брюнета. — У меня есть дела. — Как пожелаете, — насмешливо сказал он, отвесив драматический поклон. — Ваше желание - мой приказ. Но сначала! Квакити обернулся, чтобы обнаружить пачку денег, направленную в его сторону. — За выпивку. Она была восхитительна - свидетельство вашего барменского мастерства, — сказал он, скривив губы. — Придется зайти как-нибудь в другой раз, чтобы снова попробовать вас - то есть ваши творения. Квакити откровенно насмехался над этой фразой, но деньги взял. — Как скажешь, Ромео, убирайся отсюда. Он открыл дверь и жестом показал. — Пошел. Мужчина шагнул вперед, бросил на Квакити последний боковой взгляд и пробормотал — такой джентльмен, — после чего вышел из комнаты в большое казино. Квакити на мгновение взял себя в руки, провел рукой по лицу и на мгновение почувствовал себя почти неловко. Он не делал ничего подобного. Заниматься сексом в общественных местах, когда он должен был быть на работе, с абсолютно случайными людьми - черт, сам секс был для него крайне несвойственен. Когда он был со Шлаттом, все было довольно ванильно. Он ждал своего мистера Права и думал, что нашел его (спойлер: не нашел). Он был слишком погружен в магию брака, чтобы беспокоиться о чем-то еще, но семейная жизнь оказалась неудачной, и он получил развод и бывшего пасынка, который сбежал, чтобы стать независимым и жить лучшей жизнью вдали от обоих своих предполагаемых родителей. У него были Сапнап и Карл, и, несмотря на то что многие думали, они были скорее милыми, чем острыми. Они обнимались целыми днями, а не занимались чем-нибудь более пикантным, а когда это происходило, то всегда было до боли нежным и чувственным. Именно поэтому было так больно обнаружить, что они исчезли без всякого объяснения. Но сейчас... Это была страсть. Это был огонь, это было пламя, это была опасность, риск и адреналин, и это было грубо, как он чертовски старался не быть таким. Несмотря на то, что Карл и Сапнап были уже далеко в зеркале заднего вида, он так и не завел себе другого любовника - сначала от горя, а со временем из-за того, что мысль о том, что от него снова будут ждать нежности, была просто невыносима. Но этот мужчина (и, простите Кроуфатер, он до сих пор не знал имени этого человека, что было для него чертовски безрассудно) не только не просил его о мягкости - он хотел острых углов. Он видел короткий запал, и это только подстегивало его. Квакити не знал, что на это сказать. Он вынырнул из своих размышлений. У него была работа, и он должен был выглядеть прилично. Проведя руками по волосам, чтобы распрямить их, а затем заправить обратно в шапочку, он одел рубашку и убедился, что брюки на месте и на них нет никаких подозрительных пятен. Пошарив по карманам в поисках телефона и ключей, он почувствовал что-то странное в заднем кармане. Нахмурившись, он потянулся назад и вытащил его. Это был его бумажник. Он долго смотрел на него. Он был чертовски уверен, что этот ублюдок пропал по меньшей мере неделю назад, так что он никак не мог положить его в карман и просто забыть о нем. Так как же... Он замер. Он открыл его. Прямо рядом с удостоверением личности лежал маленький клочок бумаги, сложенный беспорядочно. Он выдернул его, затем проверил карман для денег. Там было пусто. Он посмотрел на деньги, которые дал ему мужчина. Пролистав их, он понял, что это гораздо больше, чем стоил напиток, но это была примерно та же сумма, что была в его бумажнике до его исчезновения. Он снова взглянул на свое удостоверение личности: полное имя, фотография, возраст, адрес и вся прочая идентифицирующая информация, которую мог увидеть любой желающий. Повертев в руках маленький бумажный листок, он все же смог развернуть его, хотя руки тряслись, а зрение окрасилось в красный цвет. Он прочел его один раз. Потом еще два раза. Он скомкал его в кармане и выбежал из кладовки. Но к тому времени брюнет уже давно ушел.***
" Утенок- Я слышал, тебе нужен бармен! Мы должны как-нибудь поужинать <3 Позвони мне xxx-xxx-xxx ;) -Люблю, Уилбур "