Мне нравятся блестящие вещи, но я бы женился на тебе с бумажными кольцами.
Да, точно.
Дорогой, ты единственный, кого я хочу.
Я ненавижу случайности, за исключением того момента, когда мы превратились из друзей в это.
Да, это так.
Дорогой, ты тот, кого я хочу.
В бумажных кольцах, в рамах для фотографий, в грязных снах.
О, ты тот, кого я хочу.
• Бумажные кольца, Тейлор Свифт (Возлюбленный)
—
6 месяцев спустя
— Что, если он скажет «нет»? — Ага, конечно, — Хан наклонил лицо Сынмина вправо, прикусывая нижнюю губу, размышляя, стоит ли ему выбрать более светлый розовый оттенок или немного мерцающий. Возможно, он мог бы сделать и то, и другое. Было бы преступлением скрывать естественный румянец Сынмина под слоем пудры, которая не отдает должного его лицу. Хан слегка покрутил кисточкой над блеском, прежде чем нанести его на бледные щеки Кима, мгновенно удовлетворившись тем, как он дополнил румянец, уже проступающий на коже под ним. Сынмин снова повернулся лицом к Хану как раз в тот момент, когда парень отложил кисточку и стал рыться в сумке в поисках плойки для сушки феном. — Что, если он подумает, что я тороплю события? Что, если он не хочет этого? Хан вздохнул и собрался сказать Сынмину, как он напрасно беспокоится, когда Феликс щелкнул языком с другой стороны стола. Он закинул ногу на ногу и посмотрел на Кима со смесью раздражения и жалости. — Сынмин-a. Если ты думаешь, что Хенджин скажет «нет», то ты действительно недостаточно хорошо его знаешь. — Обиженная гримаса, которую Сынмин послал в его сторону, только заставила Феликса раздраженно вскинуть руку в воздух. — Не могу поверить, что все это время он сам тебя не спрашивал! Он всегда смотрит на тебя такими глазами, — пробормотал Феликс, когда его взгляд вернулся к телефону в руках, и Ли набрал ответ на серию сообщений Чанбина. Сынмин издал горлом разочарованный звук, который заставил Феликса снова поднять взгляд. — О каких глазах ты вообще говоришь? Я сейчас так нервничаю, а вы, ребята, совсем не помогаете! — Глаза, которые говорят, что, будь его воля, он бы никогда не переставал трахать тебя, — Хан ухмыльнулся и потянул плойкой прядь волос Сынмина, придав им мягкую волну, как его учил Джонхан. Академия макияжа в городе, в которую он поступил три месяца назад, постоянно заставляла его изобретать свой стиль с каждой задачей, но его сердце всегда тянулось к очарованию простых, но сексуальных стилей, о которых Джонхан давал ему советы. Хан поправил волосы Сынмина как раз в тот момент, когда друг снова застонал и закрыл лицо руками. — Эй, эй! Не три лицо! — Хан убрал руки и наклонился, чтобы проверить, не испортил ли Сынмин его усилия за последние полчаса. Он вздохнул и отпустил руку, когда увидел, что непоправимый ущерб нанесен не был. Джисон ухмыльнулся и щелкнул Сынмина по уху, которое было тревожного оттенка красного, наслаждаясь взволнованным выражением лица своего друга. Его взгляд скользнул от Сынмина к Феликсу, который снова печатал на своем телефоне, и он злобно усмехнулся, нападая на свою следующую жертву. — Что все-таки происходит между тобой и Чанбин-хеном? Феликс оторвал взгляд от телефона. — Что ты имеешь в виду? Ничего не происходит, — он нервно рассмеялся, когда увидел, что оба его друга смотрят на него, сузив глаза от подозрения. Наконец, Ли сдался и пожал плечами. — Ладно. Мы трахаемся и ходим на свидания. А потом снова трахаемся. Хан издал звук «ха» и замахнулся на него кисточкой. — Так ты влюблен в него! Я знал это! — Я никогда этого не говорил, — Феликс немедленно выпалил в ответ, отчего ухмылка Хана только стала шире. Сынмин склонил голову набок, и легкая улыбка заиграла на его губах, когда он рассматривал медленно разрушающуюся внешность Феликса. — Ты сейчас пишешь ему смс, не так ли? — спросил Ким, и Феликс покачал головой от внезапной атаки, которой он подвергся с обоих концов. — Да, но это просто… — Феликс слегка взмахнул руками, стараясь не казаться взволнованным под их вопросительными взглядами. — …мы будем ужинать с его мачехой, и я просто расспрашиваю его о деталях. Вот и все. — Уже встречаешься с матерью? — сказал Хан, ухмыляясь Киму. — Сынмин, а, ты слышишь вдалеке свадебные колокола? — Я слышу их громко и ясно, Хан-а. Этот день уже не за горами, — Сынмин рассмеялся, когда Феликс фыркнул и выпрямился, его шея и лицо покраснели от смущения. Он не был влюблен в Чанбина, и никакие ухмылки или изогнутые брови не заставили бы его признать это. Ли не собирался думать о женитьбе на парне, который ему раньше нравился, потом возненавидел, а потом снова немного понравился, и все это в течение полутора лет. Конечно, Чанбин казался достаточно серьезным на свиданиях, на которые они ходили всякий раз, когда у них было время, и был более чем серьезен, когда эти свидания заканчивались тем, что они вместе ложились в постель. Но даже если сердце Со колотилось, а внутренности таяли от каждого взгляда и прикосновения, он не был влюблен в этого парня. Ему нравился Чанбин, но о браке не могло быть и речи. Или могло? Феликс покачал головой и помахал телефоном перед друзьями, пытаясь придумать удовлетворительную версию всего, что происходило у него в голове, которая никоим образом не подразумевала «любовь». — Я… я не… Хан рассмеялся. — Не могу поверить, что он потащился с тобой в Германию! — Джисон изогнул брови. — Я могу только представить, что там произошло. Сынмин рассмеялся во весь голос, и узел нервозности, стягивающий его грудь, медленно распутался. Не было лучшего лекарства от твоей собственной нервозности, чем видеть, как нервничает кто-то другой. Особенно, если он твой друг. — Не могу поверить, что Минхо-хен сделал кровать, чтобы трахнуть тебя на ней! — Феликс выпалил в ответ, и Хан немедленно закрыл свой хихикающий рот. Ли ухмыльнулся и скрестил руки на груди. — Я могу только представить, что там произошло. Хан брызгал слюной от возмущения. — Он соорудил кровать не для того, чтобы трахать меня! Мы просто не смогли найти хорошую кровать для дома. Феликс склонил голову набок и нахмурил брови, глядя на Сынмина, который наслаждался каждой секундой происходящего. — Сынмин-а, поправь меня, если я ошибаюсь, но разве Джисон не прятался в твоем доме в тот день, когда Минхо-хен закончил мастерить кровать и пошел покупать «самый мягкий матрас во всем мире»? — Он точно был у меня, — Сынмин рассмеялся и медленно подвинул свой стул на несколько дюймов к Феликсу. — Минхо-хену пришлось прийти и уговорить его выйти, а потом он хромал по крайней мере два дня после этого. Хан бросил обвиняющий взгляд на Сынмина, который в ответ только пожал плечами. Скрывать было нечего. Все они видели, как Хан хромал по кафе, и все, включая миссис Ли, подавляли смешки, когда Минхо зашел после работы и подхватил его на руки, чтобы отнести домой. Это было милое зрелище, еще более милое из-за того, что Хан бросил на Минхо язвительный взгляд и получил в ответ любящую улыбку. — В любом случае, ребята, вы придете на мое выступление в эту субботу? — Феликс вздохнул и снова облокотился на стол, очевидно, на время прекратив дразнить Хана. — Может, мне записать вас, ребята, на четверых? — Пусть будет шесть, — сказал Сынмин, убирая прядь волос с лица и глядя на свое отражение в большом освещенном зеркале. — Мистер Хон и Джонхан-хен тоже хотят пойти. — Они придут? — брови Феликса удивленно взлетели вверх. Он не мог поверить, что менеджер и ассистент фотографа были заинтересованы в разговоре о пространственных когнитивных способностях врановых птиц. С другой стороны, он знал, что его друзья пришли туда только за бесплатной едой и чтобы смутить его перед аудиторией. Сынмин пожал плечами. — Ага. Хотя я думаю, что Джонхан-хен всего лишь хочет отдохнуть от работы и провести время с мистером Хоном, даже если для этого придется половину времени спать у него на плече. Джошуа и Джонхан начали встречаться вскоре после того, как Юна выписали из больницы, и конфликт между беззаботным отношением Джонхана и жестким характером Джошуа был постоянным источником веселья для всех них. Но каким-то образом у них двоих все получилось, они даже зашли так далеко, что стали жить вместе в квартире Джонхана. — Сынмин-a? Готов начать? Слова Хана вернули его после короткого перерыва, который устроили ему нервы, и Сынмин почувствовал, как его ладони снова вспотели, когда он теребил галстук. Ким нервничал больше, чем в тот раз, когда впервые оказался рядом с Хенджином, и не помогло то, что он был в той же студии, где они встретились. По какой-то неизвестной ему причине Хван захотел сфотографировать их вместе, и Сынмин, наконец, смягчился, когда парень заскулил, что хочет сделать профессиональную фотосессию с Сынмином. Ким уже не в первый раз задавался вопросом, какое безумие заставило его выбрать именно этот день из всех дней для предложения руки и сердца и десятикратно усилить свою нервозность, когда она уже переступила порог. Он сунул коробку в карман, ощупывая ее выступы и канавки для удобства, прежде чем выпрямиться на своем сиденье и кивнуть. — Я готов. Наверное. К чему он не был готов, так это к темноте. В тот момент, когда Хан и Феликс вытолкнули его из гримерной, он провалился в полную темноту. Его руки немедленно обхватили боковые стены для опоры, и он моргнул глазами, чтобы приспособить их к внезапному отсутствию света. Что происходило? Где был Хенджин? Хван готовился к съемкам в другой гримерной и сказал ему, что будет ждать его, но там никого не было. Или никого, кого он действительно мог видеть. В большой комнате было тихо и, казалось, пусто, и в комнате было так темно, что он подумал, что на мгновение ослеп. — Хен… — начал звать Сынмин, когда слева от него с громким треском зажегся свет, и он прищурился от внезапной яркости. Его зрение прояснилось, и глаза расширились от удивления, когда в поле зрения появились первые горшки с маргаритками. Их было так много, желтые и белые светились на темном фоне, но прежде чем он успел что-либо сказать, загорелся другой огонек. А потом еще один. И еще. А потом ему не нужно было ничего говорить. Его окружали сотни — нет, тысячи — ромашек, и он почувствовал, как его сердце забилось сильнее в груди, когда их нежный аромат и ослепительные цвета ударили в него отовсюду. Ошеломляющее зрелище вызвало слезы на его глазах, и его рот раскрылся от благоговения только тогда, когда он увидел освещенную дорожку перед собой, петляющую через сад и ведущую к центру. Человеку, который ждет его там. К Хенджину. У него перехватило горло, и Сынмин медленно побрел по тропинке, прежде чем его шаги ускорились, и он почти пробежал остаток пути к Хенджину, который только ухмыльнулся и поймал его, как только тот оказался на расстоянии. — Тебе нравится? — спросил Хван и вытер большим пальцем уголок глаза Сынмина, откуда скатилась случайная слеза. — Я… я… — у Кима перехватило горло, и он посмотрел на Хенджина, удивляясь, как, черт возьми, он вообще мог нервничать из-за своего решения сделать предложение. — Мне очень нравится… Я не знаю, что сказать… Ты сделал это для меня. Я никогда раньше не чувствовал себя таким счастливым. Хенджин приподнял бровь. — Даже когда тебе наконец удалось приготовить кимчи рагу правильно? Сынмин улыбнулся и слегка хихикнул, но его сердце продолжало биться чаще. Ему казалось, что он вот-вот расплачется, а он даже не достал коробочку из кармана. — Ты выглядишь прекрасно, — Хенджин убрал прядь волнистых волос с лица Сынмина, заправив ее за розовое ухо. Черный костюм и сияние на лице и глазах Кима придавали ему неземной вид, перед которым хотелось преклонить колени. Так вот что сделал Хенджин. Прежде чем Сынмин смог сделать больше, чем резко выдохнуть от удивления, Хван взял его за руку и опустился перед ним на одно колено. — Хенджин, что… Щелчок коробки заставил его замолчать, и его рот открылся и снова закрылся, вместе с горлом, когда Хенджин посмотрел на него улыбающимися глазами, протягивая два маленьких кольца, положенных на плюшевый бархат. Ладони Сынмина снова вспотели, а от запаха цветов у него немного кружилась голова, но, казалось, ничто не имело значения, кроме выжидающего взгляда Хенджина, устремленного на него. Хван прочистил горло, пытаясь унять дрожь в голосе. — Сынмин, выйдешь ли ты… — Да, — ответ парня прозвучал коротким вздохом, и Хенджин удивленно поднял глаза. Он подготовил целую речь для Сынмина, чтобы убедить его сказать «да», и мгновенный ответ Кима заставил его почувствовать, что он спит. Может быть, ему действительно приснилось, и настоящего Хенджина наконец вырвало на пол перед парнем. Он снова рискнул начать, нерешительно. — Сынмин, ты уверен, что… — Да! Да, да! — Ким притянул Хенджина к себе, и слезы, наконец, свободно потекли из его глаз. Он схватил Хвана за лицо и на цыпочках подошел, чтобы поцеловать его. Сынмин услышал, как кто-то хлопает где-то вдалеке, но ничто не имело значения, кроме руки Хенджина, которые обхватили его и притянули еще ближе. Это, должно быть, сон, потому что такой мужчина, как Хенджин, ни за что не целовал его так лихорадочно, как будто он был ответом на все его молитвы. Такой мужчина, как Хенджин, ни за что не хотел жениться на нем. Но это было реально, и Сынмин давно научился не сомневаться в любви Хвана к нему. Рука на его талии только напряглась, когда Хенджин отстранился, его губы остались всего в нескольких дюймах от губ Сынмина. — У меня была запланирована целая речь, — Хенджин хрипло выдохнул, его глаза забегали по лицу Сынмина. — Тебе не нужна речь. Я уже твой, — сказал Ким и снова чмокнул Хенджина в губы. Он немного откинулся назад и улыбнулся, когда увидел, что уголки глаз модели немного потемнели. — У тебя действительно такие глаза. — Какие глаза? — сказал Хенджин и притянул Сынмина ближе, наслаждаясь теплом, которое исходило от тела парня и обвивало его собственное, окутывая их обоих пузырем тепла. Сынмин прикусил губу и наклонился вперед, чтобы прошептать что-то на ухо Хенджину. Глаза Хвана расширились, и он медленно моргнул, от слов Сынмина воротник его рубашки внезапно стал душным и горячим. — Это совершенно нечестно, — Хенджин прохрипел, в его горле внезапно пересохло, и он поднял руку Сынмина, чтобы прижаться губами к внутренней стороне мягкого запястья. Хван поднял глаза, его взгляд был более пристальным, чем когда-либо, прежде чем прошептать. — Ты ведь понимаешь, что должен взять на себя ответственность за это, верно? — он положил руку Сынмина на свое учащенно бьющееся сердце, и гул сердцебиения под тонкой тканью рубашки заставил младшего покраснеть. — У меня тоже есть кое-что для тебя, — сказал Сынмин, медленно убирая руку из хватки Хенджина и вытаскивая маленькую коробочку из кармана. Он прикусил губу, открывая конверт, и сердце Хенджина остановилось на секунду из двух, когда он увидел два кольца, лежащих там. — У меня нет подготовленной речи, но я действительно надеюсь, ты знаешь, что я отчаянно, горячо хочу провести с тобой остаток своей жизни. Я люблю тебя, Хенджин, но это слово даже близко не отражает всего, что я чувствую к тебе. Даже это кольцо не очень хорошо справляется со своей работой, но я надеюсь, ты его получишь, — он закончил неубедительно и бросил быстрый взгляд на Хенджина. Который начал плакать, как только Сынмин начал говорить. — Хенджин, я… — Ким нервно рассмеялся и вытер слезы с глаз Хенджина, которому удалось сдержать переполняющие его эмоции после неловкой минуты. — Надень это на меня? — попросил Хенджин и протянул руку Сынмину. Когда два кольца, наконец, оказались на безымянном пальце, он поднял его и с благоговением поцеловал холодный металл. Сынмин лишь покраснел и смотрел, как Хёнджин надевает ему на палец два кольца, серебристый металл которых сверкает на свету. Они с ухмылкой смотрели друг на друга, и Хёнджин уже собирался наклониться, чтобы снова прижаться губами к губам Сынмина, как вдруг откуда-то спереди раздался голос Чана. — Ладно, голубки! Время для настоящих съемок, — он поставил камеру на подставку и ухмыльнулся им двоим, снова крича. — Не забудьте пригласить меня на свадьбу! Хенджин улыбнулся и притянул Сынмина ближе, переплетая их руки так, что их металлические кольца звякнули друг о друга. Младший посмотрел на него с великолепным румянцем на лице и широко улыбнулся Хенджину, прежде чем вспышка камеры осветила все белым, и они не видели ничего, кроме друг друга.