Гранатовые яблоки 🍎

Они сошлись: Волна и камень, Стихи и проза, Лед и пламень. - Что ты сказала? - ещё раз переспросила зеленоглазая. Фатьма растерянно забегала глазами, то и дело поглядывая на заметно побледневшую калфу, которая медленно махала головой в стороны. - Сказала то, что ты уже давно должна была знать. Никогда не понимала для чего вся эта ложь. Вы с Баязидом дети одной вшивой наложницы, которая когда-то посмела нагло встать между повелителем и моей валиде - пренебрежительно проговорила и сразу же развернулась, быстро удаляясь в другую сторону. - Вы тоже обо всём знали? - спросила Кёсем, глядя на Сечиль и Бюль-бюля. Те не осмелились произнести и слова, да и не нужно было. Всё и так стало понятно. Боль, досада и горькое разочарование слились воедино, едва ли не сбивая девушку с ног своей пугающей силой отчаянных чувств. Теперь всё становилось на свои места. Прежде зеленоглазая никак понять не могла почему же мать так жестоко обходится с собственным ребенком в угоду двух других. Даже не двух, её младший брат Баязид так же всегда шёл по остаточному принципу после Ахмеда. Это, конечно же, тщательно скрывалось, но истинное отношение чувствуется всегда. Но с ним Сафие султан была всё же обходительнее, он ведь шехзаде, хоть и не её. В голове назойливо кружило множество вопросов, кто их настоящая мать, что с ней произошло, да и почему всё это скрывали, почему нельзя было рассказать правду сразу? Отныне в Топкапы у Кёсем не осталось ни одного по-настоящему родного человека. Сафие и Фатьма теперь точно враги, милая Хаяль ещё слишком молода и наивна, а отец... Отец великий султан, повелитель половины мира. Ему не до этого. Ему, верно, никогда дела до неё и не было. Единственным человеком, которому всё ещё доверяла Кёсем, был её муж. Кеманкеш появился в жизни султанши не так давно, но стал настолько родным и близким, что, по итогу, лишь ему она сейчас могла излить душу. Только он один в силах залечить её раны. - Локман! - раздался басовитый крик на всё огромное правое крыло резиденции. - Да, господин, - евнух бежал так быстро, как только мог, впервые услышав настолько гневный возглас молодого визиря. - Кто входил в мой кабинет? - этот вопрос прозвучал уже куда спокойнее, но тон его голоса всё ещё невольно вызывал страх. - Господин, простите, но когда именно? - переспросил, наспех припоминая всех, кто был здесь не только в последние дни, но и с момента приезда нового господина. - Меня интересует вчерашний день - строго проговорил, постукивая пальцами по резной деревянной шкатулке. - Кёсем Султан только, вчера девушки даже убирать не заходили. - Не может быть, ещё кто? Вспоминай, Локман, вспоминай! - Паша стукнул кулаком по столу, уже начав выходить из себя, как вдруг в памяти замелькали отрывки вчерашних событий и он задумчиво повертел маленький серебряный ключик в руках. Глаза евнуха сильно увеличились и тот нервно сглотнул. Он уже видел этот ключ в руках своей госпожи и та строго-настрого приказала забыть об этом. Ага приложил максимум своих усилий чтобы вернуть самообладание, но его волнение, появившееся всего на мгновенье, не осталось незамеченным для визиря. - Тебе что-то известно, Локман, и я это знаю - приблизился к аге, тряся ключом перед самым его носом - скажи всё, что тебе известно. - Я ничего не знаю, господин. Видел вчера здесь только вас и Кёсем Султан. Я пойду, простите - махнул головой и ушёл прочь, явно предчувствуя что-то нехорошее. Паша опустился на стул, ещё раз осматривая каждый ящик своего рабочего стола. Ничего не вызывало подозрений, всё находилось на своих местах. Единственное, что указывало здесь на непрошеное вмешательство - это маленький кусочек воска на краю печати. Мужчина застыл, неотрывно глядя на пустую стену, пока в голове прокручивал каждую секунду их встречи с Кёсем в этом кабинете. Её слишком уж умело подавляемое волнение, которому вчера вовсе не придал значения, ни разу нерасжатые ладони и кафтан... да нет, быть такого не может. Но странных нюансов слишком уж много, чтобы списать их на случайное совпадение. Чужих во дворце не было, из прислуги никто бы и не осмелился, всех ведь заменил ещё в первый день после никяха и те, если уж не из верности, то хотя бы из-за страха не посмели бы сделать ничего против своего господина. Все, кроме Айше и Локмана, но и те до смерти верны его жене. Все пути ведут к ней. - Ах, Кёсем, ах, зачем ты это сделала - осознание случившегося предательства росло, а вместе с тем и глубочайшая досада. Как оказалось, больнее всего ранят именно те, кого ты пускаешь в своё сердце и позволяешь коснуться души. Вдруг раздался стук в дверь и та приоткрылась, приковывая к себе тяжёлый взгляд мужчины. - Кеманкеш, можно? - негромкий голос зеленоглазой мягко зазвучал, разливаясь по комнате. - Входи - произнёс довольно строго, пренебрежительно осматривая девушку, вовсе не обращая внимания на её встревоженное состояние - где ты была? - К валиде ездила, хотя, как оказалось, она и не... - Так значит ей ты отвезла слепок моей печати? - вопрос прозвучал настолько грозно и Визирь столь резко с угрожающим видом встал из-за стола, что султанша замерла, словно статуя, и крепко зажмурила глаза в ожидании физического продолжения его негодования. Его чувства сейчас, кстати, были вполне оправданными и Кёсем это понимала. Хотела сама всё рассказать, объясниться, но не успела. Неужели Локман проболтался? - Не отрицаешь даже, значит мои догадки верны - заложил руки за спину и величественно подошёл к ней, очень близко, глядя прямо в лицо - я ведь до последнего не хотел в это верить, думал, ну не может Кёсем так со мной поступить. Всю ночь размышлял над тем, почему же моя жена убежала прошлым вечером, оттолкнула меня, хотя каждое её движение, взгляд, даже вздох говорили об обратном. Совесть всё же есть или так хорошо играешь? - двумя пальцами сжал её щёки и вновь направил лицо госпожи на себя, когда та отвернулась. Его действие было таким уверенным и твердым, но при этом осторожным, он не хотел причинять ей боль, будь он даже в тысячу раз злее, не посмел бы. - Я и не смогла, Кеманкеш, - прошептала девушка, пока её прекрасные зелёные глаза наполнялись слезами - валиде шантажировала меня, она обещала что расскажет повелителю об одной моей тайне, если не принесу твою печать. Да, я сделала слепок, но не смогла, не смогла так поступить с тобой - хватка визиря ослабла и он отпустил султаншу, молча глядя на неё - я немного исправила отпечаток так, чтобы Сафие султан сразу ничего не заметила, но попади поддельные документы в руки падишаха или других Пашей, они сразу поймут что это фальшивка - её голос дрожал и сбивался. С каждым новым её всхлипом сердце Кеманкеша сжималось от боли. Она не смогла пойти на предательство. Значит её вчерашняя растерянность и слёзы были вызваны шантажом собственной матери. - Ты могла мне всё рассказать. Сразу - произнёс уже тише и куда спокойнее, вновь направляясь к рабочему столу - я бы нашёл выход и тебе не пришлось бы делать это - небрежно бросил печать Великого Визиря и та, громко стукнув, покатилась по идеально ровной деревянной поверхности, красуясь перед султаншей маленьким кусочком белого воска, застрявшим между бороздами, который она, в спешке, не успела убрать - ты так и не поняла, что мне можно доверять, я не желаю тебе зла - его голос был таким разорванным, разочарованным в ней, что девушке хотелось закричать от отчаяния. "Поняла! Я знаю это. Ты едва ли не единственный, кому я вообще могу доверять!" - её мысли так и рвались, а их отголоски раскатистым громом били по всей голове, но вслух смогла произнести лишь пару несвязных слов. - Кеманкеш, я... - несмело сделала шаг вперёд, желая вновь сократить расстояние между ними - я... - Нам больше не о чем говорить. Можешь идти. Это прозвучало так холодно, что ноги Кёсем подкосились и она ухватилась за дверцу шкафа в попытке вновь обрести равновесие. Его слова подкосили даже больше, чем внезапное утреннее известие. Кеманкеш интуитивно двинулся, чтобы поймать девушку, но сразу же погасил свой порыв, увидев, что госпожа удержалась. Глаза прекрасной султанши стали серыми, наполненными такой печалью и болью, что всё то же самое ощутил и мужчина, сидевший напротив. В просторных светлых покоях, которые принадлежали госпоже этого дома, царила некая суматоха. Три старательные девушки спешили изо всех сил, наводя там порядок. Приятный теплый ветер с террасы разносил по всей комнате утонченный аромат огромного розового букета, который зеленоглазая госпожа пожелала оставить на тумбе около своего ложа. Солнечная погода дарила служанкам приподнятое настроение, которое тут же поутихло, как только зеленоглазая госпожа переступила через порог. - Пошли все вон! - закричала, остановившись где-то посреди комнаты и тяжело дыша. Не долго думая, толкнула высокую подставку, на которую девушки только-только аккуратно сложили немалое количество украшений султанши. Те с грохотом упали. Не все из них сумели перетерпеть такую встряску , маленькие зелёные бусины и светлый жемчуг покатились по полу, украшая теперь его. Девушки непонимающе переглянулись, ведь подобное поведение было несвойственно их госпоже, но Айше махнула рукой, что бы те уходили, а сама подошла ближе. - Госпожа моя, - произнесла совсем тихо, словно боялась спугнуть, и легко коснулась её предплечья. - Я же сказала оставить меня! - резко рванула рукой и закричала так, что несчастная блондинка вжала голову в плечи и попятилась назад, поняв, что эту просьбу лучше исполнить немедленно. - Что вам всем от меня нужно, чего вы хотите?! - гнев зеленоглазой лишь нарастал и на глаза попала та самая ваза с цветами от мужа - я же сказала оставить меня! Султанша мгновенно подлетела к тумбе, схватила вазу и, что есть силы, бросила её прямо в дверь, едва не зацепив убегающую Айше. Хрустальный сосуд разбился в дребезги и вот удивительной красоты белоснежные розы уже лежат на полу среди разлитой воды и острых осколков. Белокурую служанку пробрало крупной дрожью. Чего только не пережила Кёсем Султан за все годы их знакомства, но в подобном состоянии ещё не пребывала ни разу. Девушка поспешно закрыла за собой дверь и оперлась на неё, переводя дыхание, пока впереди не увидела высокий силуэт. Султанша вышла из кабинета мужа ещё несколько минут назад, но перед его глазами всё стоял её взгляд. Он был таким, что пробирал до костей. Она точно сожалела и была подавлена. Кёсем сама пришла к нему, явно желая поговорить, а он даже не попытался выслушать. Вышел, направляясь в покои жены, но по пути встретил перепуганных служанок. - Что там происходит, Айше? - спросил, услышав очередной грохот за дверью. На этот раз это было что-то тяжёлое. - Господин, сейчас туда, наверное, лучше не входить - глубоко вдохнула чтобы успокоится. - Я всё же попробую - за руку отвёл девушку от двери и, открыв её, ступил внутрь. Несколько мгновений мужчине потребовалось на то, что бы оценить масштабы погрома, а после он уверенным твердым шагом направился в сторону жены. - Я хочу побыть одна - безучастно проговорила зеленоглазая, увидев мужчину. Но тот полностью проигнорировал её слова, будто даже не услышал. Остановился в паре сантиметров от неё, запустил ладонь в копну её волос на затылке и, оттянув голову немного назад, яро впился с поцелуем. Очень настойчиво, жёстко, не терпя и капли возражений. Но она и не собиралась противиться, жадно захватывая его губы своими. - Ты что делаешь? - прерывисто спросила, когда всё же оторвались друг от друга. - Если я оказался не прав и ты крушишь покои не потому что влюбилась в меня и сожалеешь, что пошла на поводу у матери, то скажи, я уйду. - Не уходи - раздался её едва слышный шёпот, но для Кеманкеша эти слова прозвучали громче пронзительного крика. Тонкие пальцы султанши заскользили по щетинистой щеке мужчины, осторожно коснулись его губ, рисуя на их поверхности невидимую линию. Визирь не удержался и оставил цепочку нежнейших коротких поцелуев по всей ладони девушки. Зеленоглазая неспешно опустила руку вниз, касаясь шеи мужа и так же спокойно расстегнула пуговицы его кафтана. Она не спешила, неотрывно смотрела и поглаживала каждый сантиметр его мускулистого тела, словно изучала. Мужчина прикрыл глаза, наслаждаясь её мягкими прикосновениями ровно до тех пор, пока госпожа вскользь не коснулась его затвердевшей от дикого возбуждения плоти. Это было как бы случайно, через не слишком уж тонкую ткань штанов, от чего визиря словно молнией поразило и это отозвалось приятным покалыванием по всему телу. Не успел он опомниться от этих ощущений, как последний предмет одежды на нём ослабил свою хватку и быстро упал на пол. Глаза возлюбленных снова встретились, и если в карих теплилось наслаждение, то зелёные пылали огнём. - На этот раз ты стоишь оголенный передо мной, теперь всё честно - султанша лукаво усмехнулась, вспоминая прошлый вечер в хамаме. Она сделала шаг назад, бесстыдно осматривая мужчину, несколько раз задерживаясь взглядом чуть ниже пояса. Кеманкеш переступил свою одежду и босой ногой сделал шаг в сторону девушки, как вдруг в его кожу впился крошечный осколок стекла, напоминающий про недавний её прилив злости. - Моя маленькая дьяволица - мгновенно сократил то небольшое расстояние между ними и резко потянул шнурки её корсета. Крепкие мужские пальцы нещадно растягивали жёсткую ткань, освобождая хрупкие плечи и прекрасную объёмную грудь госпожи. Сдерживать себя становилось куда сложней, по этому Кеманкеш рванул платье вниз, которое и так держалось только на бёдрах зеленоглазой и подхватил её, укладывая на кровать. Границ больше нет, никаких запретов и угрызений совести. Глупо отрицать те чувства и безумное притяжение, которое становилось только сильней с каждым новым днём, да и не за чем. Отдаваться ему куда приятнее, куда лучше находиться во власти его рук и ощущать эти пошлые ласки. Визирь жадно целовал каждый сантиметр бархатной кожи султанши, упиваясь её неземным ароматом. Эта женщина пленила его и сейчас доводит до исступления тем, как чувственно извивается под его телом. Кёсем же накрыло волной сильнейшего возбуждения и в то же время удушающей нежностью, пока Паша покрывал поцелуями линию её ключиц, при этом очень страстно, но бережно сжимал её бедра. Никогда ещё в жизни зеленоглазой близость не была столь приятной и желанной. Кеманкеш наконец добрался к груди, уверенно сминая её и подмечая невероятную упругость. Губами плотно обхватил сосок, а языком быстро стал двигать из стороны в сторону, срывая с уст зеленоглазой красавицы первый слышный стон. Глаза Айше, которая всё ещё стояла под дверью покоев, приложив к ней ухо, увеличились раза в два точно. Девушку так беспокоило состояние её госпожи, что просто уйти она не смогла. Звуки погрома давно прекратились, слышала, что супруги о чём-то говорили, но слов разобрать не сумела. А вот стон услышала слишком уж чётко. Это определённо был стон наслаждения и щёки служанки враз запылали, как только до её сознания добралось понимание того, как именно Паше удалось усмирить султаншу. Девушка тут же бросилась прочь, по дороге едва не сбив с ног Локмана. Руки Великого Визиря властно сжимали тело возлюбленной, пока та нетерпеливо ёрзала бёдрами, ведь его нежные ласки уже давно превратились в сладостную пытку. Кёсем так сильно желала ощутить мужа в себе, что рукой ухватилась за его член, совершая поступательные движения. Паша усмехнулся, ему льстила её нетерпеливость. - Тише, красавица, - прошептал таким тихим бархатным голосом, что султаншу бросило в жар, не взирая на прохладу, доносившуюся со всё ещё открытой террасы. Визирь мягко обхватил ладонями лицо девушки и приблизился так, что теперь они почти невесомо касались друг друга лишь кончиком носа и немного губами. - Кёсем, я люблю тебя - зеленоглазую вновь пробрало, на этот раз не от его тембра, а от смысла сказанного. Догадываться, что кто-то в тебя влюблен это одно, а слышать заветные слова из уст самого дорогого сердцу человека, к тому же находясь в его трепетных объятиях - это совершенно другое. В такие моменты целый мир ощущается совершенно иначе, любые проблемы становятся ничтожно малы, душевная боль, терзающая долгие годы, наконец утихает. Ты чувствуешь себя так, словно до этого дня и не жил вовсе. - Я люблю тебя, Кеманкеш, - едва успела ответить, прежде чем разгоряченная плоть мужчины коснулась её лона - ты играешь со мной? - спросила довольно кокетливо и кончиком языка соблазнительно провела по своим губам. Конечно же Паша неотрывно следил за её действием, уже раздумывая над тем, стоит ли ещё немного насладится видом или прямо сейчас впиться в её губы. Кёсем того и хотела, она воспользовалась секундой замешательства мужа и быстро перевернула его на спину, ловко оказываясь сверху. - Это кто ещё с кем играет, жизнь моя, - ответил в той же манере, понимая как быстро и безвозвратно падает в её омут. Зеленоглазая не хотела дальше спорить, она имела существенный аргумент - поцелуй. Вкусный, затяжной, пьянящий. Девушка двигала тазом, лишь слегка соприкасаясь с запредельно твёрдым членом мужчины. С каждой секундой терпение Паши улетучивалось, пока не иссякло вовсе. Поиграли, подразнили друг друга, достаточно. Пора снова брать ситуацию в свои руки. Большие ладони Визиря властно легли на бедра султанши, сжимая их. Он сильно надавил вниз, буквально насаживая её на себя. Новый громкий стон эхом разнёсся по комнате. Для Кеманкеша пошлые возгласы её наслаждения были приятней самой красивой мелодии. Кёсем села ровнее, открывая изумительный вид на своё тело. Она откинула голову назад и получала невероятное удовольствие от каждого его нового толчка. Всё более сильного, резкого, такого, от которого голова шла кругом. Ещё немного и сладостное наслаждение достигнет своего пика, Паша понял это по сильно участившемуся дыханию и лёгкому подрагиванию девушки. Он притянул её ближе к себе, забирая в крепкие объятия, и вновь поцеловал. Так неистово, что это стало последней каплей. Приятные импульсы разошлись по телу обоих, даря невероятное наслаждение, не только физическое. - Так чем шантажировала тебя валиде? - решил вернутся к их последнему разговору, когда удалось немного прийти в себя. - Она кое-что видела. Я не особо хочу об этом говорить - зеленоглазая сильнее натянула на себя одеяло, желая избежать нежелательного разговора. - Ты мне не доверяешь? - спросил, заглядывая в её глаза. - Доверяю, но... Я сделала кое-что плохое - мужчина заметил волнение, с которым говорила султанша и привстал, немного нависая над ней. - Кёсем, милая, - мягко провёл кончиками пальцев по щеке девушки - я люблю тебя, а значит принимаю. Такой, какая ты есть. Со всеми твоими всплесками, с твоим прошлым, со всем, что живёт внутри тебя. Даже, если там тьма. - Я хотела убить Халиля - резко выпалила и поднялась, усаживаясь рядом - он так сильно изводил меня, что каждую ночь я закрывала глаза и видела как веду острым лезвием по его шее, как вытекает ярко-красная кровь, а вместе с ней и остатки его никчёмной жизни. - Я понимаю тебя - так же сел, облокотившись о спинку кровати. - Нет, не понимаешь. Я хотела убить человека! Мне приносили удовольствие мысли об этом - зеленоглазую вновь одолели неприятные воспоминания, а вместе с ними и слёзы. - Тише, милая, - потянул её на себя, вновь забирая в обьятия - я уж точно знаю какого это. Я точно так же мечтал убить одного подонка. И даже почти сделал это. - Что? Кого ты хотел убить? - султанша вытерла мокрые дорожки со щёк и уставилась на мужчину. - Своего отца. Он был пьяницей, долгие годы изводил мать, мучил её, избивал, вгонял в долги, вынуждал тяжело работать. Однажды он побил матушку так сильно, что она больше не проснулась. Я помню как сидел над её остывающим, измождённым телом, плакал, тряс её и умолял открыть глаза, но этого не случилось. Тогда-то восьмилетний Мустафа и взял нож, твёрдо намереваясь воткнуть его в грудь виновнику её гибели - султанша смотрела на мужа глазами, полными ужаса и боли. Ей было так сильно жаль, жаль того маленького мальчика, которому довелось пережить нечто подобное - в тот вечер я ждал, сидел в темноте у его кровати. Хотел проткнуть тело отца ножом, когда тот уснёт, но его всё не было. Минуты тянулись, перетекая в часы, уже даже наступил рассвет, а он не вернулся - Кеманкеш хмыкнул, а его лицо исказилось горькой гримасой - его убили в пьяной драке те, кто многие годы были для отца дороже семьи. Вот так я остался сиротой и попал в янычарский корпус. Так что я очень хорошо понимаю тебя, прекрасная, - вновь оживился и, уже привычно, приподнял лицо девушки за подбородок - я знаю тебя, я тебя чувствую. Кёсем шумно выдохнула, уткнувшись лицом в грудь мужчины. Она только что словно избавилась от непосильной ноши. Он не просто понимает её, он словно является её частью. - Так это ты устроила похорон? - спросил, немного засмеявшись. - Нет - ответила с каплей досады - я не смогла. Подсыпала яд в его стакан, а потом сама же и опрокинула. Не знаю как, но валиде была там, она всё видела, а потом ещё и сказала что дела стоит доводить до конца. - Единственный верный совет, который она смогла тебе дать - подметил мужчина. - Она сказала, что если я не помогу ей уничтожить тебя, то отец-повелитель узнает о бо всём, только конечно же убийцей выставят меня. - Знаешь, я раньше сомневался, но теперь почти уверен. Твоя мать сделала всё за тебя. - Думаешь, она убила Халиля? - Паша махнул головой, соглашаясь - по этому ты сменил прислугу в первый же день, знал, что поступит так и с тобой? - Стоило мне один раз пойти против её воли, как тут же посыпались угрозы. Я был уверен, что и в этом дворце у нее есть свои люди. Кёсем вдруг засмеялась. - Только на этот раз проделки великой махинаторши обернулись против неё самой. Мало того, что человек, на которого она так рассчитывала не поддался её влиянию, так он ещё и влюбился в её нелюбимую падчерицу. - Падчерицу? - мужчина переспросил. - Да, я как раз хотела тебе рассказать по приезде. Фатьма не сумела держать язык за зубами и выпалила, что мы с Баязидом не дети Сафие султан, нашей матерью была совсем другая женщина. Недоумению мужчины не было предела. С одной стороны подобная новость казалась чем-то невероятным, шокирующим, но с другой - это то, что лежало на поверхности и объясняло многие странности и противоречия. Нежданный стук в дверь прервал оживленный диалог возлюбленных, а вскоре послышался несмелый голос. - Госпожа, позвольте.. - Не сейчас, Айше, не время - громко протянула зеленоглазая, даже не покидая объятий любимого. - Госпожа моя, простите, но в нашем саду повелитель.