Гранатовые яблоки 🍎

Силу и уверенность стоит искать в себе. Они там всегда были День у повелителя семи континентов начался с непреодолимого желания прокатится верхом. Собрался выходить даже без завтрака, как в дверях застал кое-кого. - Повелитель, позвольте, - в проходе застыла фигура пожилой калфы. - Входи, Сечиль-хатун, у тебя что-то срочное? - пропустил женщину внутрь, подмечая тревогу на её лице. - Этим утром успело случится кое-что и я считаю, мой долг сообщить вам об этом. *** - Аллах, Кеманкеш, вставай! - зеленоглазая вскрикнула и в ту же секунду вскочила с кровати. Девушка подняла с полу платье, которое не так давно в порыве неудержимой страсти было сорвано с её тела, и пару секунд повертев его в руках, тут же бросилась к шкафу в поисках чего-то более подходящего. Правильно затянуть корсет - дело вовсе не быстрое, наспех аккуратно этого не сделаешь, по этому решила выбрать вещь более простую. Пока султанша в панике металась по комнате и наспех подбирала новое одеяние, Кеманкеш Паша продолжал всё так же лежать, с лёгкой полуулыбкой наблюдая за госпожой и совсем не разделяя её суетливости. - Помоги мне - султанша подошла к ложу, на котором лежал мужчина, когда её попытки застегнуть пуговки на спине не увенчались успехом - ты всё ещё лежишь? Кеманкеш, вставай, ну же! - начала сердится и с усердием потянула его за руку. У мужчины подобное действие вызвало только смех. Добрый, вовсе не насмешливый. - Милая моя жена, что с тобой? Почему ты так всполошились? - наконец поднялся и став за спиной зеленоглазой, нежно провёл пальцами вдоль её соблазнительно оголённой спины - твой отец сам сказал, что ждёт внуков. Думаешь, он не знает откуда дети берутся? - из его уст вновь донёсся смешок, но мужчина всё же неспеша принялся застёгивать платье, оставляя невесомые поцелуи на пока ещё открытом плече зеленоглазой. Султанша на мгновенье застыла, его руки, тихий томный голос и эти поцелуи просто сводили с ума. Если бы не отец-повелитель в саду, то она тут же набросилась бы на него, тем более что Паша до сих пор не удосужился даже штанов надеть. Его твердая горяча плоть упиралась в её ягодицы, вызывая приятные покалывания внизу живота. Тело девушки помнило то сладостное наслаждение и настырно просило ещё. - Конечно же он знает это - негромко ответила, нехотя вырываясь из того омута, в который Мустафа её втягивал - но он не просто мой отец, он падишах. Мы должны проявлять уважение, так что помоги мне и выходи - голос султанши из мягкого стал скорее требовательным и она обернулась, строго глядя на мужа. - Дорогу! Султан Мурад Хан Хазретлери! Громкий вопль Локмана заставил супругов встрепенутся, госпожа всучила в руки визиря его одежду и указала на террасу. Паша вынужден был согласиться и последовать туда, ведь встречать халифа обнажённым было не совсем в его статусе. Девушка наспех расправила верхнее одеяло на ложе и застыла в поклоне, пока её сердце бешено колотилось в груди. Для зеленоглазой отношения с Кеманкешем лишь начинались, их чувства были чем-то особенным и очень сокровенным, не смотря на то, что эта парочка перед всей империей уже имела официальный статус. Всё случилось не по желанию, а из необходимости следовать правилам. Она хотела привыкнуть к нему, в полной мере насладиться тем таинством, прежде чем объявить всем вокруг о том, что женаты они не только на бумаге. Дверь открылась, повелитель вошёл и тут же остановился, рассматривая погром вокруг. Султанша не мелочилась, когда крушила комнату в порыве нахлынувших эмоций. - Ты кое-что узнала, дорогая моя, - спокойно произнёс султан и неспешно ступил вперёд, продолжая осматриваться - осмелюсь предположить, новость тебя поразила. Девушка недовольно скривила губы, уловив нотки сарказма в его голосе, и продолжила молча наблюдать за тем, как отец медленно двигался по комнате, переступая разбросанные предметы вокруг. Повелитель остановился у небольшого дубового стола. Крепкий, но довольно изящный. На гладкой деревянной поверхности покоились аккуратно сложенные свертки, что выглядело весьма вычурно на фоне общего состояния этих покоев. Под документами виднелся уголок какой-то книги. Он был совсем неприметным, но рука падишаха сама потянулась к нему, хватая твёрдый перелёт. - "Гранатовые яблоки" - прочёл заглавие и зажмурил веки, сжав пальцы на книге так сильно, что те побелели. Перед глазами султана замелькали сотни воспоминаний и по движению мелких мышц на лице было понятно, что даются они ему крайне непросто. - Ты права, Кёсем, имеешь право злится. Я должен был всё рассказать раньше. - Кем была моя мать? После полудня ярко-красный подол из немыслимо дорогой ткани мелькнул около одной из живых изгородей в султанском саду. Там, за высокими кустарниками шиповника, в тени, скрывшись от любопытных глаз, хасеки султана Мурада любила проводить свои тайные встречи. - Всё готово, Ильяс-паша? - нетерпеливо спросила, едва ли не подпрыгивая на месте от предвкушения. - Да, госпожа, - мужчина вынул из рукава свёрток, который протянул султанше - это письмо бейлербею Амары, санджака на границе с Персией от имени Великого Визиря. В нём говорится что весь налог, собранный с тех земель и окрестностей отныне становится личной собственностью Кеманкеша Паши - зловещая ухмылка растянулась на губах мужчины. - Сама вижу что говориться - Сафие недовольно скривилась и тряхнула листом, после чего подняла взгляд на собеседника - ты уверен, что этого будет достаточно для устранения Кеманкеша? - Не уверен что этого будет достаточно для решения о его казни, но после такой наглости и алчности со стороны второго человека империи, повелитель непременно лишит его всех титулов и состояния. А потеряй он хоть каплю своего влияния, вам ничего не стоит раздавить Великого Визиря словно мелкую никчёмную букашку, султанша, - Паша лебезил настолько усердно, что ему самому на мгновенье показалось, что перебарщивает. Но тщеславная госпожа даже не обратила внимания. Она была так увлечена призрачной перспективой избавиться от своего самого сильного врага, которого сама же и взрастила, что и думать о чём-либо другом была не в состоянии. - Иншалла, Ильяс-паша, иншалла - из маленького кармана платья достала такой же небольшой мешочек с печатью - вот, поставишь её и сразу неси повелителю, не медли. Мужчина протянул руку и с интересом заглянул внутрь. Внешне печать была совсем простая, из какого-то тёмного металла, ни капли не похожа на подлинную, даже внешний вид которой говорил о высоком статусе её владельца. - Госпожа, простите - тон Паши стал серьёзнее, как только тот принялся рассматривать сам отпечаток - вы уверенны, что это именно то, что нам нужно? - О чём это ты? - Сафие многозначительно подняла бровь и уставилась на мужчину. - Простите, но если слепок окажется не настоящим... - Да как ты смеешь?! - возмущенный возглас султанши прервал рассуждения Ильяса - ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я не понимаю серьезности нашего дела? Или я маленькая, чтобы думать, что смогу избавиться от Визиря с помощью поддельной печати? - Сафие так вышла из себя, что вена, которая выступила на её лбу от злости, казалось вот-вот лопнет от напряжения. - Простите, султанша, - мужчина поклонился так низко, словно от глубины этого жеста напрямую зависело эмоциональное состояние женщины - я всё сделаю. Сегодня же. - Я имею право знать какой женщиной была моя мать! - голос зеленоглазой дрогнул и сорвался на крик, не от злости, а скорее от переполняющего отчаяния и обиды. Падишах понимал это и совсем не винил дочь. Данная тема и в нём самом затрагивала давно забытые и от того болезненные чувства. Халиф ещё немного полистал найденный на столе сборник сказок, на ощупь изучая почти каждую его страницу, а после сел на край ложа и постучал ладонью по месту рядом с собой, призывая девушку сделать то же самое. - Твоя мать была лучшей женщиной из всех, что я знал - заговорил, как только дочь заняла своё место. Его голос зазвучал так спокойно, мягко, даже взгляд изменился, он был безмятежным и каким-то лучистым. Султан был словно не здесь, его с головой поглотили воспоминания, к которым он сам себе не позволял возвращаться долгие годы - её имя Анастасия. Помню как впервые увидел её в гареме. Юная, стройная гречанка с длинными русыми волосами и огромными голубыми глазами, в глубине которых я утонул в первую же секунду знакомства. На лице халифа застыла тёплая, добрая улыбка, насквозь пропитанная горькой тоской. Кёсем сидела беззвучно, внимая каждому слову отца. Ей было ужасно интересно хотя бы из чьих-то рассказов узнать побольше о своей родной матушке. - Как ты, наверное, уже поняла, дорогая, - обратился к зеленоглазой - я влюбился с первого взгляда - девушка лишь смущённо закивала головой - но Анастасия была непреклонна. Она называла османов варварами и даже укусила меня за палец, как только мы впервые остались наедине. Кёсем прикрыла рукой рот в попытке скрыть подступающий приступ смеха, но ей это плохо удавалось, да и султан Мурад находил ситуацию забавной и впервые за этот разговор так широко и искренне улыбнулся. - Со временем мне конечно же удалось добиться расположения столь строптивой госпожи, она так же полюбила меня. Очень сильно, по-настоящему, самоотверженно - лицо мужчины вновь стало более печальным, горечь утраты, как оказалось, он испивал по сей день - я дал ей имя. Махпейкер. - "Луноликая" - прошептала зеленоглазая, пытаясь откопать в закоулках памяти хотя бы примерный образ матери. - Именно так, она была очень красивой - качнул головой и вновь обернулся к дочери - первой родилась ты, милая моя, - мягко приподнял лицо девушки за подбородок - ты так похожа на неё, так сильно, что долгое время меня это лишь ранило. - А как же Сафие султан? - зеленоглазая неожиданно решила сменить ход разговора - она ведь появилась раньше. Ахмед и Фатьма старше нас с Баязидом. - Да. Сафие дочь крымского хана, она прибыла сюда уже будучи госпожой и её судьба заранее была предопределена. - Приехала, чтобы стать женой падишаха - девушка неожиданно для себя громко вздохнула и опустила глаза в пол. Она и раньше осознавала жестокость гаремной жизни для женщин, попавших туда, но сейчас ощутила это особенно остро. - Вот и Махпейкер реагировала точно так же - коснулся руки дочери, что бы приободрить её - ты правда, у меня уже был шехзаде. Когда ты родилась, твоя матушка сильно переживала из-за того, что не смогла подарить мне сына. Думала, не буду любить тебя, потому что ты девочка. Какая же глупость - вновь засмеялся - как я могу не любить своё дитя, ещё и подаренное любимой женщиной. Знаешь, что значит твоё имя? - султанша махнула головой. - "Самая любимая" - тихо ответила - знаю, есть и другие значения, но это... - Это самое верное - прервал падишах - именно это я и имел ввиду, нарекая тебя им. "Самая любимая", чтобы Анастасия и думать не смела, что я не люблю наших детей. На лице Кёсем невольно растянулась улыбка, которую никак не удавалось убрать. Султан Мурад впервые заговорил о своей любви со дня её смерти, впервые настолько приблизился к дочери, которую всю жизнь избегал, ведь она так сильно похожа на ту единственную женщину, сумевшую затронуть сердце великого правителя. - Через два года родился и Баязид, мы были счастливы всё это время до тех пор, пока в столице не началась эпидемия оспы. Я принял все меры, чтобы обезопасить дворец, но несколько наложниц заразились и твоя мать тоже. Она не справилась с болезнью, хотя я приставил лучших лекарей - голос величественного падишаха дрогнул. Такое случилось едва ли не впервые. Ему больно до сих пор, он всё ещё винит себя. - От тяжёлой болезни ничто уберечь не в силах, значит такой была её судьба. Не вини себя, прошу - зеленоглазая несмело коснулась большой ладони отца, боясь быть отвергнутой, но тот наоборот сжал хрупкую руку дочери, показывая таким простым жестом, как нуждается в поддержке и понимании. - Я знаю о чём ты хочешь спросить. Сафие. Как так вышло, другая женщина после столь сильной любви - султанша не ответила, продолжая смотреть на отца. Её и правда волновал этот вопрос, только озвучить нечто подобное она ни за что не осмелилась бы - Сафие долго злилась на меня за то, что полюбив Махпейкер, полностью отстранил её от себя. И я её понимаю, но ничего сделать не мог тогда. Моё сердце принадлежало одной. Но после её смерти, Сафие проявила небывалую мудрость. Она оказалась рядом в самый тяжёлый момент, поддержала меня, помогла не увязнуть в той пропасти, напомнила, что я повелитель половины мира и не имею права на слабости. Зеленоглазая лишь раздражённо закатила глаза в ответ на эти слова. Она уже видела какое коварство, двуличие и беспринципность скрываются за довольно милым лицом этой госпожи. Сафие осталась отвергнута как женщина и, зная её характер, Кёсем была уверена, что действия султанши уже тогда были продиктованы вовсе не любовью. Она привыкла добиваться своих целей, не брезгуя ни одним из доступных способов. - Почему нас с Баязидом растили как детей Сафие султан? Зачем нужно было скрывать правду? - Это была идея Сафие. - Я даже не сомневалась - девушка и не заметила как фраза вырвалась из её уст. - Кёсем, - халиф посмотрел по-отечески строго - я понимаю твоё состояние, милая, но это не даёт тебе права проявлять неуважение к моей хасеки. - Прошу прощения - ели выдавила из себя. - Она сделала это, чтобы между Ахмедом и Баязидом не было разделений. Чтобы оба шехзаде росли в равных условиях, чтобы твой брат не чувствовал себя брошенным. Быть шехзаде не просто, на каждого наследника ложится бремя тяжёлой судьбы. - Как и на всех, кто родился под этим сводом - зеленоглазая не смола удержаться. Безусловно, быть наследником Османского трона не просто. Прежде чем занять это место, тебе предстоит не только многому научится, но и суметь выжить в кровавой борьбе с когда-то родными людьми. Только вот почему-то никто не говорит о том, каким жертвам подвергаются и другие члены великой династии. Родится девочкой - значит положить всю свою жизнь на жертвенный алтарь во имя благополучия любого из шехзаде. Или можно выбрать другую дорогу, пытаться отстоять своё право на счастливую, а главное, свободную жизнь. Но оба эти пути ведут к одному. К смерти. - Простите, отец, я всё поняла. Вы не увидите от меня неуважения - тут же добавила, ведь в спорах не видела смысла. - Я никогда в тебе не сомневался - вновь смягчился в голосе и немного наклонился, поднимая что-то с пола. Когда падишах сел ровно, в его руке девушка увидела то, от чего её словно молнией пробило и вогнало в дикое смущение. Шнурок от штанов Кеманкеша. - Передай своему мужу - плавно двигал рукой с зажатым в ней шнурком в такт каждому своему слову, посматривая в сторону террасы - что я жду его во дворце. Дела накопились - усмехнулся лишь уголками губ и широким шагом направился к выходу, оставив на ложе найденную вещицу. Как только дверь за султаном закрылась, Кёсем с облегчением выдохнула и схватила тот самый шнурок, не переставая застенчиво улыбаться. Отец пролил свет на прошлое и теперь зеленоглазая ощущала некое облегчение и досаду одновременно. Сафие не её мать, и хоть мозг прежде не допускал подобных мыслей, душа всё помнила. Сейчас тревожил только один вопрос - почему умерла именно её мать? Зачем судьба распорядилась так? Непродолжительные размышления испарились сразу же, как только на выходе из террасы нарисовался знакомый силуэт. Великий Визирь Османской империи несмело заглядывал внутрь покоев жены, придерживая собственные штаны, чтоб те не упали. Кёсем заливисто рассмеялась. - Кеманкеш Паша, не это ищите? - крутнула шнурок, который повис у неё на указательном пальце - кажется, отец всё понял. - Я же говорил, можно было и не прятаться, теперь выглядим как дети - вскинул плечами и, подойдя ближе, потянулся к султанше, чтобы забрать свою вещь, но в последний момент Кёсем завела руку за спину и отклонилась назад, из-за чего Визирь навалился на неё сверху. - Моя самая любимая - тихо проговорил и провёл кончиком носа по щеке девушки. - Ты всё слышал? - Да. И знаешь, я очень понимаю твоего отца - зеленоглазая вопросительно уставилась в карие омуты напротив - если ты и правда так сильно похожа на свою родную мать, то я очень разделяю эту слабость султана. В тебя же невозможно не влюбиться. Ты так сильно пленила, что я скорее готов буду с жизнью расстаться нежели с тобой - пока из уст лились сладкие признания, руки мужчины сами тянулись к её восхитительному телу, жадно сжимая и нащупывая каждый изгиб. - Не смей расставаться с жизнью, мы только-только обрели друг друга - прошептала, пока его горячие губы оставляли множество поцелуев на её лице и шее - отец-повелитель ждёт тебя, Кеманкеш, - отрываться совсем не хотелось, но слова правителя прозвучали вполне однозначно. - Ты права, но вечером... - Поспешите, Кеманкеш Паша, - усмехнулась, явно играя с терпением мужчины. - Ильяс-паша, неужели у вас есть что-то настолько важное, что не может подождать до Совета Дивана? - повелитель хотел навестить ещё свою самую младшую дочь перед тем, как погрязнуть в делах государства, но один из Пашей перехватил его около дворца и настойчиво твердил про что-то слишком срочное. - По моему скромному мнению вам лучше ознакомится с этим наедине - опасливо проговорил и протянул падишаху небольшой свёрток. Халиф раздражённо выхватил бумагу из рук мужчины и на секунду остановился, пробегая глазами по документу. Вскоре раздражение сменилось на гнев и султан Мурад резким движением одной руки за горло прижал Пашу к каменной стене. - Откуда у тебя это? - гневно вопросил. - П-п-повелитель, п-пожалуйста - захрапел и в панике ухватился за руку халифа. - Я спрашиваю откуда у тебя это? - отпустил настолько неожиданно, что мужчина не удержался на ногах и осел на пол. - Один из гонцов принёс мне это письмо. Великий Визирь в последнее время вёл подозрительно активную переписку с многими бейлербеями - быстро проговаривал, как только удалось откашляться. - Ильяс, ты же в Совете уже более десяти лет, неужели не сумел распознать мерзкую подделку? - Подделку? Повелитель, почерк ведь сходиться, да и печать... - Я сам лично утверждал оттиск печати для нового Визиря, ты думаешь, я не знаю как она выглядит? - голос падишаха сейчас звучал словно гром в ясную погоду, поджилки Паши затряслись, он понял как сильно ошибся, доверившись Сафие султан - как ты только посмел принести мне что-то, не убедившись в достоверности информации?! - закричал, тряся несчастным клочком пергамента перед лицом мужчины - стража! В темницу его! Несколько часов ожидания в тёмном сыром месте превратились в непрекращающуюся тревогу. От каждого звука и шороха за дверью Паша вздрагивал. Вот как бывает порой, копаешь яму врагу, а падаешь в неё сам. В одно из мгновений в замочной скважине всё же что-то зашевелилось и дверь открылась. - Ильяс-паша, - в звонкой тишине подземелья раздался басовитый голос Великого Визиря. - Кеманкеш Паша, - повторил в той же манере, не теряя достоинства. - Сам расскажешь где взял эту фикцию или мне придётся использовать свои методы? - произнёс это совершенно спокойно, демонстративно протирая лезвие кинжала кусочком мягкой ткани. Конечно же Кеманкеш знал кто так сильно постарался, чтобы раздобыть слепок его личной печати и знал благодаря кому столь коварный план провалился. Работа любимой жены визиря была очень тонкой, если уж даже советник Дивана решился преподнести это повелителю как гадкие доказательства. Цель сейчас была иная, узнать имена и других союзников неугомонной хасеки. - Ты думаешь я один считаю твоё назначение несправедливым? Женился на дочери султана и всё, этого хватит? Ты ведь можешь только угождать женщинам, на большее не способен - Ильяс хмыкнул, подмечая как Визирь теряет самообладание с каждым его словом. - Тогда тебе в двойне должно быть обидно, ты же не один десяток лет бегаешь за юбкой Сафие султан, а в должности так и не вырос - резко махнул кистью и небольшое, но острое лезвие по самую рукоятку погрязло в плече противника, принося тому жгучую боль. Усталость от трудного дня так же осела на плечи Паши, как и тёмная ночь накрыла собой город. В резиденции царила полная тишина и с каждым шагом Визиря охватывала ещё большая грусть. - Господин, - за спиной послышался шёпот Айше, как только мужчина притронулся к ручке на двери своего кабинета - Кёсем Султан велела накрыть ужин в её покоях. Она ждёт вас - мягко произнесла, скрывая напрашивающуюся улыбку, и быстро скрылась за одним из поворотом. - Ужин значит - проговорил про себя и направился к лестнице. Приятный полумрак, тихий треск свечей, запах ещё тёплой еды и её неповторимый силуэт на подушках, сердце воина едва ли не провалилось от нежности чувств, которые тот испытывал. - Ты ждала меня? - спросил, медленно приближаясь. - Разве могла не ждать? - плавно встала и положила ладони на плечи мужчины под кафтан, ловко скидывая его. - Кёсем, - её имя из его уст звучало как нечто прекрасное, самое идеальное слияние букв. Мужчина крепко прижал девушку к себе за талию. - Кеманкеш, что с тобой? - глазами так и бегала по его лицу, считывая каждую эмоцию - что-то случилось? - Твоя мать... Твоя бывшая мать... Сафие султан, она начала действовать - протянул жене тот самый пергамент. - Надо же как быстро она сообразила - вновь села на подушки, вчитываясь в содержимое письма - знаешь, я как раз хотела с тобой поговорить - потянула мужчину за руку, чтобы тот сел и придвинула к нему тарелку с едой - я сегодня думала кое о чём. - О чём же? - спросил, приступив к трапезе. - О троне. Следующим падишахом должен стать Баязид.