Гранатовые яблоки 🍎

Полюбить - значит принять Высокая тонкая фигура, облачённая в непроглядно-чёрное одеяние, вдруг упала и по маленькой комнатушке на вершине смотровой башни разнёсся жутковатый глухой звон от удара коленей о мраморный пол. - Гюнеш султан, - прошептала Хаяль и уже сделала шаг вперёд, чтобы помочь женщине подняться, как вдруг была остановлена ели слышным, но очень строгим шёпотом матери. - Хаяль, стань на место - зашипела хасеки. В её глазах не было видно и капли жалости. Младшая госпожа приняла прежнее положение, стараясь сдержать нахлынувшие слёзы. Почти что немой крик вырывался из груди несчастной и такие же тонкие, безжизненно бледные пальцы этой женщины всё ещё цеплялись за решётку окна, за которым на площади у главного входа Топкапы двое шехзаде и двое Пашей несли черный, только что заколоченный гроб. Все присутствующие склонили головы, отдавая дань памяти усопшего, а великий правитель султан Мурад Хан неотрывно смотрел на то, как в деревянной коробке медленно отдаляется неподвижное тело его второго сына. Ибрагим. Он мёртв. *** Месяцем ранее Дворец в Манисе За окном стоял яркий солнечный день, а в гареме - звонкий хохот девушек. Здесь не было столь строгих правил, как в Топкапы, а Валиде Гюнеш султан была достаточно доброй и мягкой, чтобы держать всех наложниц в узде. Калфы, подчиняющиеся ей, порой были куда более требовательными, ведь определённые порядки соблюдать всё же было необходимо. Шехзаде Ибрагим вот уже несколько недель обещал матушке совместный ужин, но никак не удавалось воплотить это в жизнь, ведь сил на душевные беседы после тяжёлых управленческих дней не оставалось вовсе. Но сегодняшний день стал исключением. До вечера особых дел не было, а невероятно приятная погода так и располагала к проведению тёплого семейного обеда. Стоило молодому шехзаде ступить на порог гарема, как в нём тут же нависла необычайная тишина. Все наложницы, калфы, евнухи встали со своих мест, застыв в поклоне. Все, кроме одной. Девушка с удивительно голубыми глазами, которые ещё больше выделялись на фоне её смуглой кожи и тёмных длинных волос, бесстыдно смотрела прямо на Ибрагима. Её уверенность просто обескураживала. Незнакомка взяла ягодку сладкого винограда из тарелки, стоящей на столе перед ней, и не отрывая цепкий взгляд от шехзаде, медленно положила себе её в рот, при этом соблазнительно облизнув кончик пальца. Ибрагим ещё долго не мог забыть, как её пухлые губы скользили вдоль чего-то продолговатого, ту смелость и похоть, которая пылала в глазах красавицы. Все робели при виде его, кто от страха, кто от стеснения, но она... Она сумела запомниться. Её образ запал куда-то очень глубоко. - Эйджан, кто эта девушка, как она здесь появилась? - Гюнеш султан не выдержала и решила поговорить с главной калфой, когда её сын, полностью позабыв свою прежнюю фаворитку, уже четвертую ночь подряд звал к себе голубоглазую Озлем. - Её ещё несколько лет назад купили на невольничьем рынке и определили сюда на услужение. Вы же сами сочли её подходящей для гарема шехзаде Ибрагима, когда знакомились с жителями этого дворца - любезно напомнила Эйджан. - Ах да, здесь столько девушек, не удивительно, что не могу припомнить каждую - валиде в замешательстве потёрла лоб и опустились на тахту. - Вас что-то беспокоит, султанша? - встревоженно спросила калфа. - Да, Эйджан. Ибрагим так сильно увлекся этой Озлем, боюсь такая привязанность плохо на нём отразиться. Султан Мурад так поверил в него, назначил в санджак-наследник, значит полагает на Ибрагима большие надежды, а этот мальчишка так ударился в любовные игры - с досадой проговорила женщина. Внутри она ощущала сильнейшую тревогу и не на шутку беспокоилась о судьбе сына, ведь она, как никто другой знала что значит соперничать с Сафие султан. Эта женщина не упустит и малейшей возможности очернить Ибрагима, чтобы на его место посадить одного из своих сыновей. - Госпожа, шехзаде влюблён и в этом нет ничего дурного - калфа говорила очень мягко с лёгкой улыбкой, пытаясь успокоить валиде султан - он ведь не лишился разума, занимается делами Манисы, вы слышали, что о нём местные жители говорят? - Слышала, - не скрывая гордой улыбки, ответила Гюнеш - слухи и до дворца доносятся, а главное - только хорошие. - Значит наш шехзаде выбрал верный путь - женщина успокаивающе коснулась руки султанши - а любовь, если она настоящая, делает человека только сильней. - Вот именно, Эйджан, если она настоящая - произнесла уже не так радостно, медленно кивая головой. Тихая звёздная ночь тёмным полотном нависла над Манисой, погружая всех её обитателей в глубокий сон. Молодой шехзаде крепко спал, прижимая к себе нагое безумно привлекательное тело своей самой любимой бесстыдной фаворитки. Его ровное тихое сопение вдруг прервалось странными хрипами, а непрекращающийся приступ кашля вынудил Ибрагима проснуться. Он нервно цеплялся за собственную шею, ведь по ощущениям её словно сдавили, издевательски-медленно перекрывая поток воздуха, но ничего не нашёл. - О...Оз... Озлем, помоги мне... Оз... По щекам девушки катились крупные слёзы, пока до её ушей доносился этот душераздирающий предсмертный хрип, но она не повернулась. Даже не двинулась, руками сильно до побеления костяшек сжав шёлковые простыни. Как только струйка из белой пены засохла около губ Ибрагима, его грудная клетка перестала вздыматься, а кожа стала мертвецки-бледной, голубоглазая Озлем, словно тот самурай, перерезала собственное горло прямо на этом же ложе. Её обескровленное тело упало рядом с телом юного шехзаде. На следующее утро стены дворца Манисы содрогнулись от неистового крика испуганной служанки, обнаружившей тела несчастных и убитой горем матери, которая без устали винила себя за нерасторопность, ведь всё это время сердцем чувствовала неладное. *** - Я же говорила! Говорила тебе, Кеманкеш, она не остановится! - в истерике кричала зеленоглазая, продолжая ходить по кругу в центре одной из комнат мраморного павильона - почему ты молчишь? Опять собираешься сказать, что я лезу не в своё дело? - бросила гневный взгляд в мужа, который застыл у двери. - Кёсем, прости меня - проговорил негромко, почти безэмоционально, но очень уверенно. - Что? - султанша расслышала, но словам не поверила. - Прошу, прости меня, я был не прав. Сафие султан играет с нами, играет по-крупному. Она не остановится, а я выбрал сторону. *** Чуть больше месяца назад Стамбул. Резиденция Великого Визиря Дверь открылась с едва слышным скрипом, всего на мгновенье запуская внутрь кабинета Визиря тонкую полоса света из коридора. Внутри от кромешной темноты спасало лишь слабое свечение не полной луны в небе. Зеленоглазая, войдя в кабинет, растеряла весь свой серьезный настрой, как только увидела спящего на тахте мужа. Опять эта его оголённая грудь и крепкие мышцы, купающиеся в свете луны. - Аллах, Кеманкеш, неужели так тяжело спать одетым - недовольно пробормотала и прошла к его рабочему столу, который располагался как раз напротив окна. Султанша упёрлась руками в твердую поверхность и уставилась в ночное небо через большое стекло. Он ушёл, так и не выслушав. Наверняка подумал, что девушка хочет использовать его в собственных корыстных целях, подобно тому, как это когда-то делала Сафие султан. Но ведь в мыслях зеленоглазой ничего подобного не было. Её волновало лишь благополучие родного брата, от которого названная мать вскоре захочет избавиться. В этом сомнений больше не было. Не смогла уснуть, пришла чтобы объяснить всё и найти поддержку в любимом человеке. Только вот при виде того самого человека мысли султанши ринулись совсем в другом направлении. - Теперь тебе нужна моя печать, чтобы посадить Баязида на трон? - Кёсем дрогнула от испуга, когда в полнейшей тишине прямо над её ухом вдруг раздался голос мужчины. - Кеманкеш, - прошептала его имя, понимая что оказалась зажата между столом и телом мужа - ты не так меня понял. Я не хочу никого убивать ради трона и тебя об этом просить бы не стала. Я уважаю решение отца о назначении Ибрагима правителем Манисы и падишаху желаю долгих лет жизни, он ведь мой отец - её голос стал прерывистым, когда ладони мужчины заскользили вверх по её телу, подбираясь к груди, а после и к шее, несильно сжимая её - я хочу... - Чего же ты хочешь? - спросил томным шёпотом, сминая подол её платья. - Я хочу... чтобы ты... стал на защиту Баязида... когда придёт время - запиналась, утрачивая нить разговора, когда рука Визиря оказалась под платьем и поползла вверх по внутренней стороне бедра. В ту же секунду почувствовала как её лоно намокло, а внизу живота так сильно заныло, что впервые в жизни у госпожи потемнело в глазах от нахлынувшего желания. Развела ноги чуть шире, позволяя ему действовать дальше. - Ты могла даже не просить об этом. Я обещал повелителю защищать всех шехзаде и продолжу делать это не смотря на проделки его невыносимой жёнушки - провёл языком вдоль шеи зеленоглазой и легко прикусил нежную кожу, вызывая тихий стон девушки - это всё, чего ты хотела, жизнь моя? - пальцами наконец добрался к влажной промежности и мягко погрузился в неё. - Я хочу больше - прошептала, глубже насаживаясь на его пальцы. От такого действия остатки самообладания мужчины развеялись. Он вдруг отнял руку и задрал подол платья так, что теперь округлая попа зеленоглазой предстала перед ним в полной красе. Девушка сильнее прогнула спинку и соблазнительно повела тазом, после чего ощутила жар от щелпка на ягодице. Кеманкеш сжал бёдра Кёсем и резко вошёл в неё, чем вынудил султаншу быстро ухватится за край стола, переворачивая идеально расставленные приборы для письма на нём. Каждым новым сильным толчком он выбивал всё более громкий стон наслаждения из её уст. Его мускулистая рука нагло пробралась к груди через декольте, жадно сжимая каждую, а после вновь легла на шею госпожи. Одним выверенным движением поднял верхнюю часть тела девушки и повернул её лицо в свою сторону. Как можно было только не целовать эти манящие алые губы? Сладкие, нежные, податливые настолько, что просто сводили с ума. - Я хочу ещё больше, милый, - прошептала сквозь поцелуй, одаривая мужчину лукавым взглядом. В её глазах горело такое желание и страсть, которых мужчина ещё в жизни не видел. Он намотал на руку тёмные локоны возлюбленной и потянув за них, властно уложил её на стол, вновь так же сильно прогибая в спине. На этот раз от нежности не осталось и следа, но все его грубые толчки, сильные сжатия бёдер и ягодиц, шлепки, абсолютно всё доводило султаншу до исступления. Её коленки тряслись, но полу сорванный голос от громких стонов всё ещё просил продолжения до тех пор, пока сильнейшая волна удовольствия не накрыла её с головой. Сделал ещё пару жёстких движений, пока белая теплая жидкость не наполнила лоно возлюбленной, а после одним движением развернул её и усадил на стол. - Моя жена хочет ещё чего-то? - улыбнулся и провёл большим пальцем по её лицу, убирая растрёпанные пряди волос. - Хочет спать - как-то очень мило, но в то же время соблазнительно закусила губу, всматриваясь в любимые карие омуты. Несколько дней спустя Темница Топкапы - Сафие! Сафие султан! Это она дала слепок - из последних сил закричал Ильяс Паша, глотая очередную порцию крови. Великий Визирь, не скрывая пренебрежения, разжал руку и пленник рухнул на пол, пока сам мужчина задумчиво уставился в стену. - Это я и так знал - обратил безразличный взгляд на Ильяса после недолгих размышлений. - Как? Откуда? - проговорил хриплым голосом. Вскоре недоумение на его лице сменилось неким безумством и мужчина тихо рассмеялся - значит ты пытал меня все эти дни ради информации, которую и так знал? - Я ожидал услышать большее. Другие имена, планы. Хочу знать как глубоко успела запустить свои щупальца эта женщина. - Насколько мне известно, из Совета Дивана пока только я имел с ней дела. И то, - Ильяс разочарованно хмыкнул - не от желания прислуживать ей, а из своих личных мотивов. - Мне известны твои мотивы, друг мой, - Визирь усмехнулся и одарил Пашу сверху вниз таким пренебрежительным взглядом, который задел бы гордость любого мужчины куда сильнее пощёчины - повелитель поручил мне распорядится твоей судьбой. Ты будешь казнён - последние слова бросил, словно мокрую тряпку в лицо и вышел, громко лязгнув металлической дверью. За одним из мрачных поворотов темницы послышался шорох, а на свету факела, который Визирь держал в руке, мелькнуло что-то яркое. Невысокий тучный силуэт, облачённый в разноцветные ткани. - Бюль-бюль, стой, пёс ты плешивый! - мужчина гаркнул так громко, что у несчастного евнуха сердце в пятки ушло и тот застыл, как вкопанный - ты что, следить за мной вздумал? - Кеманкеш Паша, что вы, как я могу... - натянуто улыбнулся и развёл руками. - Что же тогда тебя сюда привело? - вопросил куда более любезно, но так не искренне, что агу затрясло. - Я... Я просто... Мне нужно было... - Передай своей госпоже, пакость ты такая, - свободной рукой схватил евнуха за ворот и прижал к стене так, что тот вынужден был подняться на носочки - что её подельник приговорён к казни. Он назвал имя, но не выдам её повелителю на этот раз лишь потому, что в этом замешана Кёсем. Ещё одно глупое действие с её стороны и великую хасеки ждёт плачевный исход. Стоило визирю разжать пальцы, Бюль-бюль ага умчался так быстро, как только мог, едва не теряя свои такие же разноцветные остроносые тапочки. - Могу себе представить в каком гневе пребывала матушка - насмешливо проговорила Кёсем, дослушав рассказ мужа и отпила горячий щербет - но знаешь, я уверенна, что ответ от неё не заставит себя ждать. - Я тоже так думаю - согласился мужчина, ещё раз осматривая стол и раздумывая над тем, чего бы ещё съесть. - Кеманкеш, - зеленоглазая немного замялась, но всё же подсела ближе и продолжила - помнишь наш недавний разговор о Баязиде? - Конечно - мужчина усмехнулся, вспоминая ту самую ночь в своём кабинете. - Ты, наверное, меня не правильно понял тогда - мужчина вполне серьёзно посмотрел на девушку - то, что я не хочу проливать кровь и идти против отца это правда, но Сафие султан не успокоится. Я знаю эту женщину всю свою жизнь. Она сделает всё, что в её силах, чтобы посадить Ахмеда на трон, а я не могу допустить чтобы Баязид пал жертвой её амбиций. - Кёсем, послушай - Паше уже не нравился этот разговор, но вёл он себя спокойно - я дал слово повелителю оберегать всех троих его шехзаде, Ибрагима, Ахмеда и Баязида. Не нам решать кто следующим займет трон. - Я и не прошу ничего решать, я хочу заручится твоей поддержкой для брата! - зеленоглазая уже не выдержала и повысила голос - когда придёт время, мы должны будем его поддержать. - Я присягал на верность только одному правителю - Кеманкеш встал из-за стола и проговорил громко, отчеканивая каждое своё слово - и это султан Мурад Хан. Никому больше я подчинятся не стану, ни у кого не пойду на поводу. Даже ты, Кёсем, не сможешь мной управлять! - махнул в воздухе указательным пальцем, словно указывая жене на её место, после чего развернулся и направился к выходу. - Ты, верно, не понимаешь о чём идёт речь! - султанша просто закипела. Она закричала так, что мужчина остановился - Сафие султан не успокоится, пока не увидит своего единственного сына на троне и она не побрезгует ни одним из методов, Кеманкеш, ты же знаешь! Не получиться сохранить справедливость и быть хорошим для всех, пора уже выбрать сторону! Визирь ушел, но эти слова гулким эхом отдавались в его голове ещё много дней. А ведь правда, возможно ли всегда оставаться справедливым? Уместно ли строго соблюдать правила и жить по чести, когда твой враг готов спуститься к шайтану, чтобы заполучить желаемое? Сможешь ли ты победить или твоё поражение и станет победой, но для кого? Готов ли ты ради любви пожертвовать принципами или на самом деле эта любовь просто выносит наружу всё, что было внутри, даже если это не свет? А что есть свет, всегда ли он несёт добро? А тьма - это зло или просто нужно знать когда остановиться? *** Кеманкеш ступал медленно, постепенно сокращая расстояние между ними. - Я выбрал сторону, Кёсем. Прости, что так поздно - ненадолго остановился прямо перед ней, неотрывно всматриваясь в лицо султанши, словно считывал её реакцию и пытался услышать мысли, а после крепко обнял, чувствуя как хрупкое тело жены содрогается в его сильных руках от новых рыданий. - Когда мы из башни наблюдали за церемонией - вновь заговорила, немного успокоившись - я всего на мгновенье представила, что на месте Ибрагима мог быть Баязид. Мой единственный родной брат. Понимаешь? Я чуть с ума не сошла. Если такое случится, если ты не поможешь мне, Кеманкеш, клянусь, не прощу тебя ни за что! - её голос надломился. Султанша подняла голову и заглянула прямо в душу мужчине своими бесконечно зелёными и уставшими от слёз глазами, отчаяние из которых так и рвалось наружу. - С этой секунды и до последнего вздоха я на твоей стороне. Что бы ты не решила, чего бы не сделала. Только теперь он принял её окончательно. Понял, уловил ход её мыслей. Только сейчас по-настоящему полюбил не лишь тот невероятно притягательный образ и чистую, выстраданную часть её души, но и тьму. Тьму, которая кроется в каждом из нас. Тьму, которую всю жизнь взращивали и любезно подкармливали болью самые близкие люди. Глупо отрицать наличие мрака внутри и легко любить человека лишь за его хорошие качества. А ты попробуй, копни глубже и если сумеешь выдержать этот напор, если что-то внутри тебя отзовётся, если ваша тьма сливается так же, как и внутренний свет, только в таком случае это имеет право называться великой любовью. Истинным родством душ.