Договор

      Идти в город они всё же передумали. Вероятность найти там полезные для зимовки вещи не стоила такого риска. Всё, что было нужно они заимствовали по пути, да и начало осени задалось на редкость жарким, что окончательно лишало эту затею смысла.       Тренировку и проверку выдержки Чимин неплохо проходил и в сельской местности, где плотность зомбодуш на квадратный километр не превышала пяти-семи единиц. Юнги видел, как парень старается, как борется со своим внутренним страхом и становится сильнее, как физически, так и эмоционально. Хотя тот по-прежнему был мягким и покладистым, на замечания старшего не обижался, и терпеливо отрабатывал приемы до тех пор, пока не стало получаться почти идеально. Радовался каждому слову похвалы и дарил в ответ благодарный любящий взгляд. Теперь Юнги уже не воспринимал спутника, как беспомощного пострадавшего, не видел в нём ребенка и спокойно доверял прикрывать свою спину.       В редкие ночи близости, когда они могли позволить себе полностью расслабиться в надёжном укрытии чужих стен, Юнги открывал в себе бескрайние запасы нежности, которой в этом мире, казалось, уже нет места. После первых нескольких раз он перестал отслеживать и четко контролировать свои действия, сравнивать их с теми, что совершал в постели с женой. Теперь он доверялся зову тела и, не ожидая никаких подвохов, активно откликался на малейшие движения Чимина. Он разрешал порывам души управлять собой, когда неожиданно появлялось неудержимое желание ласкать, гладить, целовать, быть настолько нежным, что вспоминая об этом позже, где-нибудь в пути, Юнги сгорал со стыда перед самим собой. В животе блаженно ворочали цветастыми упругими крылышками те самые бабочки, что чуть не были иссушены прежде. Юнги улыбался им секунду, но потом накрепко закрывал этот маленький уголок в своей душе до следующей безопасной ночи. И возвращался в своё обычное состояние внимательного и практичного путника.       Они заложили угол сильно в сторону от столицы, и пошли на север, просто вперед, без конкретной цели. По пути с интересом осматривали новые места, выбирая нехоженые тропинки. Неспешно открывали удивительные красоты своей страны, планируя посмотреть и соседние. Карта была всегда под рукой, чтобы не слишком отдаляться от деревень и городков, ведь им нужны были хоть какие-то ориентиры, да и добывать пропитание в дикой природе они пока почти не умели.       Иногда удавалось встречаться с живыми людьми на своём пути. Как правило это были маленькие группки, обосновавшиеся в крепких домах. Люди были потрепаны, душевно надтреснуты, но всё же приветливы и, познакомившись, принимали путников за своим столом. Изредка встречались одиночки — дикие, ощетинившиеся ножом или дулом пистолета, они коротко отвечали на расспросы и, в итоге неуклюже, будто забыли как это делается, пожимали доверчивую руку Чимину. Он неприменимо был вежлив с каждым, здоровался, желал удачи, чуть ли не кланялся. Юнги эта его манера заставляла грустить. Он думал о том, что смысл во всех этих церемониях, вежливых словах и пожеланиях пропал безвозвратно. Если выживет их поколение, то сможет ли оно доходчиво объяснить новому, если то конечно появится, почему нужно соблюдать традиции, чтить старших, не грабить, не убивать… Полный бред. Теперь всё сломано, всё разгромлено под основание. Убийство теперь способ выжить. И непонятно, когда всё закончится и в чью пользу.       Не раз путникам приходилось сталкиваться и с мертвяками, порой даже с группами, но каждый раз парни выходили из схватки без единой царапины.       Такова теперь была их жизнь. Их новая рутина. Которая, всё же, приносила иногда радостные моменты.       Однажды, примерно через полтора месяца после того знаменательного дня в персиковом саду, они вышли на старую асфальтированную дорогу. И так как кругом был отличный обзор на обширные желтые поля, шли они бодро, громко разговаривали и смеялись. Редко можно было позволить себе такое беспечное поведение, но когда удавалось — удовольствие было особым.       — Я бы сейчас съел целого слона, — шагая задом на перед лицом к Юнги, мечтал Чимин.       — А слон-то в чем виноват?       — Ну ладно, не слона. Мне бы и пары кусочков самгёпсаля хватило. Хочу мяса, — продолжал накручивать себя младший.       — Сейчас ты не сильно отличаешься от них, детка, — хохотнул Юнги, кивнув куда-то в неопределённом направлении. Быстро прошил взглядом горизонт, убедился, что ни единого силуэта на нем не маячит и вновь посмотрел на беспечного спутника.       — Эх, да, сейчас я их очень хорошо понимаю, — не обиделся Чимин.       К милому прозвищу он уже давно привык, понимая, что Юнги использует это слово не как обозначение возраста или отсталости младшего, а как ёмкость в которую вкладывает всю свою нежность, обычно припятанную глубоко внутри. Слово это стало неким маячком, как бы индикатором того, что все чувства на месте, пусть сейчас Юнги серьезен, суров и требователен, но с теплой крупицей внутри него всё в порядке. Это радовало Чимина каждый раз, когда он слышал в свой адрес такое обращение.        Он развернулся, подправил на плечах лямки рюкзака, перехватил поудобней связку кольев и продолжил травить душу себе и своему спутнику.        — Сочная, ароматная свинина или шипящая на огне говядина, м-м… Так и чувствую, как она пахнет, тает во рту! Этот неповторимый вкус… Вот бы раздобыть немного, я бы приготовил тебе по фирменному рецепту отца. Пальчики оближешь!       Из-за этого ли разговора, или просто совпадение, но вскоре они увидели вдали прилипший к дороге небольшой комплекс строений. Было похоже на заправку с минимаркетом, и пристроенную к ним двухэтажную гостиницу. Возможно, когда-то давно, когда по этой дороге тёк большой поток транспорта к столице, это место пользовалось популярностью. Но потом, после постройки более удобных современных трасс, эта дорога пришла в запустение, а прибыли едва хватало на поддержание более или менее приемлемого вида.       Подойдя ближе, парни осмотрелись. Два брошенных автомобиля стояли рядом со входом в магазинчик. Двери были распахнуты, ключи торчали в зажигании, будто водители очень торопились, покидая транспорт. Над административным входом в гостиницу болталась вывеска: "Сдаются номера". Несколько букв мигало перегорающими неоновыми лампами.       — Тут есть электричество, — переглянулись они.       По опыту этого путешествия уже выяснилось, что электричество теперь стало огромной редкостью. А тут свет горел и внутри магазинчика, и огоньками на вывеске, и даже лампочками над дверьми номеров.       — Надо проверить всё, — понизив голос, сказал Юнги.       Отработанными движениями они открыли все двери этого комплекса, заглянули в каждый уголок, держа наготове тесак, нож и колья. Выяснив, что тут нет ни живых ни мертвых, парни закрылись внутри минимаркета, и обследовали полки со съестным.       — Холодильник всё еще работает, — позвав Чимина, сообщил старший. — И в нём есть… как думаешь, что? Правильно, мясо, — выжидательно смотря на спутника, он довольно улыбался.       — Промороженное, не свежее, — скривился тот, но потом расплылся в лучезарной улыбке: — Но всё равно мы можем… приготовим же? Да?       — Конечно, — отступая в сторону, отозвался Юнги. — Но пора уже учиться охотиться. Завтра же и начнём, договорились?       — Хорошо. Я готов.       Они пытались однажды добраться до козы, когда шли мимо одной из деревень, но в последний момент оба сжалились над животным и решили перекусить фруктами. А заходить в лес для охоты не решались. Это только в кино и книгах всё просто, на самом же деле в зарослях ничего не видно, дичь почему-то сама на нож не прыгает, да и опасность наткнуться на отщепенцев-зомбаков тоже немалая. Поэтому и Юнги и Чимин пока тянули с этим делом, хотя и признавали, что навык охоты им очень пригодится.       Прибрав к рукам наиболее съедобные припасы, парни покинули магазинчик и устроились в самом труднодоступном номере отеля на втором этаже. До этого они нашли генератор, который питал комплекс электричеством и выключили его, чтобы свет не привлекал внимание. В комнате зажгли несколько коротких свечей, опустили жалюзи и задернули шторы.       — Здесь всё еще работает водопровод, — сообщил Чимин, покрутив краники над раковиной. — Правда вода только холодная.       — Она есть, а это главное, — обрадовался Юнги. — Я первый в душ.       Они несколько дней шли по необжитой местности, и с собой несли только питьевую воду, да и той не много. Солнце жарило изо всех своих сил, искушая путников то и дело прикладываться к горлышку. Поэтому теперь холодный душ стал для них настоящим праздником.       Плюхнувшись на чистую простынь, Юнги, завернутый в гостиничное полотенце, блаженно растянулся во весь рост. Мокрые волосы забавно торчали, выбритые щеки и подбородок придавали его лицу юношеское выражение. Чимин задержал на нем многозначительный взгляд, думая, что старший не заметит. Но тот заметил и сказал:       — Иди тоже. Так хорошо, я будто тонну пыли с себя смыл, — он взял из рук Чимина газовый баллончик, который тот пытался подключить к переносной конфорке. — Иди-иди, я сам всё подготовлю тут, — он махнул на устройство. — Выйдешь, и пожаришь нам мясо по отцовскому рецепту, или чего ты там хотел. Оно пока как раз оттает.       Чимин убежал в душ, а Юнги быстро закончив с настройкой жаровни, полез в рюкзаки за чистой одеждой и продуктами. Но едва он разложил на столике две упаковки мяса, как услышал шаги. Не шаркающие, свойственные всем зомби, но размеренные, крадущиеся, нарочно приглушенные шаги живого. Тот был близко. На узком балкончике, опоясывающем весь периметр второго этажа отеля. Юнги быстро задул свечи, подкрался к двери и прислушался. Шум воды и ворчание Чимина на холодрыгу были приглушены дверью, но всё же слышны в полной тишине комнаты. Это их выдавало, но уже ничего не поделаешь.       Шаги замерли. Юнги потянулся за ножом. Он прекрасно знал, что не все живые им друзья. За время своего одиночного блуждания в городе он успел столкнуться и с психами, и с агрессивными вандалами, и даже с убийцами. Тем было мало мочить нежить, они развлекались и охотой на живых.       И вот теперь Юнги задерживал дыхание, прислушиваясь, пытаясь разгадать, кто именно стоит за их дверью: такой же настороженный путник или припадочный маньяк. Тишина затянулась. Минута. Полторы. Ни звука. Он уже подумал, что шаги ему послышались, немного ослабил хватку и хотел было опустить нож, как вдруг раздался оглушительный, хотя сам по себе вполне обычный звук открываемой двери, а за ним возглас Чимина:       — Вода - это, конечно, хорошо, но я отморозил себе всё, что мож… — он застыл, увидев в свете своей свечи Юнги, прижимающего палец к губам.       Но было поздно. Во входную дверь уверенно постучались с что-то невнятно сказали. Голос мужской, низкий, но вежливый.       — Кто вы? — спросил Юнги бесстрастно, бросив укоризненный взгляд на спутника. Чимин виновато пожал плечами, понимая, что слишком расслабился, потерял обычную бдительность, но в следующий миг уже натянул штаны и, схватив мачете, встал по другую сторону от двери.       — Владелец гостиницы, — отозвался голос. — Вы не заплатили за номер.       — Утром оплатим в двойном размере, — не растерялся Юнги. — Оставить на ресепшене или в кассе магазинчика?       — Лучше сейчас, мне лично в руки, Мин Юнги, — в голосе за дверью послышались смеющиеся нотки.       Чимин выпучил глаза на спутника. Тот озадаченно нахмурился.       — Кто ты? Назови своё имя и я открою.       — Неужели не узнал меня, Сахарок? — хохотнул пришедший.       — Да ладно?! — лицо Юнги вытянулось, озарилось радостью узнавания. — Иди ты! Не может быть! — он бросил нож на столик, повернул защелку замка, снял цепочку и распахнул дверь. — Твою мать, Ким громила Намджун, как ты здесь?! — он кинулся обнимать рослого мужчину, чей силуэт загораживал собой изрядную часть темнеющего неба.       Чимин опустил оружие и отступил вглубь комнаты, чтобы не мешать. Но Юнги тут же повернулся к нему, и представил старому другу, который уже переступил порог и прикрывал за собой дверь.       — Намджун был моим коллегой сто лет назад, — говорил он, вновь зажигая свечи. — Меня всегда бесило, что он зовёт меня сахарком. Я тебе тысячу раз говорил, — он ткнул пришедшего пальцем в грудь, — терпеть этого не могу! Но видите ли, я слишком светлокожий и типа смазливый по сравнению с ним, так? — фыркнул Юнги, не сдерживая улыбки. Намджун кивал, так же радуясь встрече. — А потом мой товарищ так зазнался, что перестал появляться в нашей убогой студии, — закончил свою речь Мин, и еще раз обнял давнего друга. — Рад тебя видеть, зараза! Не надеялся уже.       — Не зазнался я, а просто женился, — оправдался тот.       — Ну-ну, — хмыкнул Юнги, поднимая свечу повыше. — Я вообще-то тоже женат был, но это не мешало мне работу работать и с другом тусоваться.       — Я так не мог, хён, сам знаешь, — на широком, интеллигентном лице появилась легкая улыбка. Но тут же погасла, и мужчина спросил: — Как твоя семья? Где они? Хосоки с тобой?       — Нет, — Юнги мотнул головой, как бы показывая, что дальнейшие расспросы не допустимы.       — Мне жаль, — потупился Намджун. — А твой друг, Чимин, правильно? Вы тоже коллеги?       — Мы вместе путешествуем, — сказал младший, чуть прикрывая собой Мина, словно желая защитить от чего-то.       — Путешествуете?       — Да, идем куда глаза глядят.       — А зачем?       — А что?       — Ну это… опасно и бессмысленно.       — И что с того? Сейчас всё бессмысленно, — тон парнишки повышался, окрашиваясь враждебностью.       — Погоди, Чимини, — Юнги потянул его за руку, призывая успокоиться. Он даже усмехнулся, поняв, что никогда еще не видел своего спутника таким дерзким.       Намджун кинул взгляд на мягкое соприкосновение их ладоней, удивленно приподнял брови, но вслух ничего не сказал.       — А Вы сами почему здесь? — спросил Чимин, чуть подавив необъяснимую неприязнь.       — Да, Джун, как ты тут оказался? — наклонив голову, прищурился Мин. — Мы осмотрели всё вокруг, прежде чем зайти. Тебя на горизонте не было.       — Нет, я тут и был… Лучше, наверное, с начала рассказать? — он присел на узкий подоконник. — Я вывез семью из города в первые дни… — мужчина попытался подобрать слова, — конца света. Дождался пока между входом в дом и машиной не будет ни одного мертвяка и быстро усадил жену, ее братишку и мать. Мы взяли всё что смогли и на всей скорости покинули город. Вожу я не очень, ну, ты в курсе, но тогда это было нам даже на руку. Я вихлял по дороге, удачно огибая всех оживших.       — То есть вы смылись из города и приехали сюда?       — Не сразу. Мы думали, что в родном городке свекрови будет спокойно. Но ошиблись. Заразу распространили даже по окраинам. Нам пришлось бежать. Проезжая мимо этой заправки, увидели, что тут пусто. Я наполнил бак, зашел в магазин. Там на меня накинулся мертвяк. Пришлось отбиваться… — он многозначительно умолк.       — Ты ждёшь восхищенных вздохов? — хохотнул Юнги. — Мы с Чимином каждый день рубим по несколько десятков.       — Как? Это же ужасно, — скривился Намджун. — Мне и одного хватило на всю жизнь. Я размозжил его голову кассовым аппаратом.       — Ни хрена себе!       — Мы не видели никаких следов, — заметил Чимин.       — Отойдя от шока, пришлось привести всё в порядок, — пояснил Намджун. — Жена предложила остаться здесь. Место отдаленное, полно припасов, есть где спрятаться и чем забаррикадироваться. А потом мы нашли подвал и последние сомнения испарились, — он пожал плечами.       — Подвал?       — Да, там за конторкой на ресепшене есть узкая дверь. Подвал просторный, сухой, строили на совесть.       — И вы там живете? — удивился Юнги. Он был рад за друга, хотя жизнь в подвале с семьей супруги показалась ему чем-то более жутким, чем сам зомби апокалипсис.       — Ага, впятером.       — Вас же вроде четверо было? — напомнил Чимин.       Он прислушивался к каждому слову этого типа, надеясь подловить на чем-то, сам не зная на чем. Не нравился он ему. Несмотря на то, что Юнги кажется раньше был с ним близок, этот мужчина не внушал доверия.       — Недавно стало пятеро, — растерянно улыбнулся Намджун. На щеке его появилась озорная ямочка, изменив весь облик до неузнаваемости.       — Поясни раз уж начал, — цокнув языком, попросил Юнги. — Чего лыбишься? Гарем себе завёл? Собачку?       — Иди ты, — отмахнулся тот. — Жена родила. Потому теперь нас пятеро.       — Родила? Тут? — охнули Чимин с Юнги в один голос.       — Ну вот, как я зомбака уложил вас не впечатлило, а рождение… Хотя да, это было куда круче. Я, как вся это хрень закончится, жене памятник поставить решил. Такое пережить — это ж сколько сил нужно.       — И кто у вас? Сын?       — Дочь. Три недели сегодня.       — Ишь как грудь выпятил, — Юнги хлопнул друга по плечу. — Поздравляю, папаша! Познакомишь с дочкой? Да и героиню твою я с самой вашей свадьбы не видел, хоть поздороваться.       — Сейчас поздно уже. Там у нас свой режим, — виновато произнес Намджун. — А утром, конечно, заходите. Теща приспособила кухоньку, такое печёт, что пальчики оближешь.       — Договорились. Уже уходишь?       — Да, надо успокоить женщин. Как электричество отключилось, все всполошились. Поняли, что над головами не мертвяки ходят, а живые. Жена боится, что вы психи какие-нибудь, грабители там, бандиты, — он натужно хохотнул, — думает, будто этот комплекс уже законно наш.       — Да, генератор я вырубил, чтоб светом не привлекать нежить сюда. Они видят не четко, но яркий неон в чистом поле могут уловить.       — А-а, вывеска эта…       — Почему сразу не отключил? Зря только бензин тратил, сколько энергии идет на ненужное освещение.       — Да я что-то так и не разобрался, — сконфузился Намджун. — Ты же знаешь, меня к технике допускать нельзя. Я только заправлять генератор научился, да лампочки выкручивать.       — Пойдём, помогу, — засмеялся Юнги, натягивая футболку. Он хорошо помнил ситуации, когда Ким пытался самостоятельно подключать аппаратуру или собирать мебель для студии. Всё заканчивалось перегоревшим компом за тысячу баксов, либо переломом пальца на правой руке.       — Мне пойти с тобой? — подал голос Чимин, тронув Юнги за локоть.       — Не нужно, я быстро.       — Оружие возьми. Стемнело, — он сунул Мину в руку рукоять ножа.       — Чонгук в дозоре, — сказал Намджун. — Брат моей жены. У нас есть место на крыше, откуда всё видать, как на ладони. Мы несколько раз в сутки поднимаемся туда, осматриваем округу. Если что не так, он подаст сигнал. Так что можешь не беспокоиться за Сахарка, парень.       — Начинай готовить, Чимини, — оглянулся в дверях Юнги. — Скоро вернусь.       Оставив младшего в комнате, они с Намджуном спустились в техническое помещение в задней части магазинчика и занялись проводкой.       — Нам повезло, — заговорил Ким, когда они вновь запустили генератор, и свет загорелся только внутри помещения. Вывеска, заправка и прочие строения так и остались погружены в синюю полутьму осеннего вечера. — Колонки полны топлива. Энергии хватит на несколько лет.       — А продукты? Вас же много, — практично рассудил Юнги.       — Пока припасов хватает. Да и из города мы успели много захватить, в первый же день тревоги закупились. А потом может решусь перевезти всех в деревню, там своим хозяйством можно…       — Да, — одобрил Мин, — мы проходили много деревень. Скот пасётся, овощи, фрукты — всего навалом. Да и мертвяков почти нет. Иногда живые присутствуют, а это уже сподручней, тем более женщинам. Лучше не тяни до поздней осени. Выбрали бы самый просторный дом, собрали бы нынешний урожай. Чего вам в подвале тесниться?       — Нет, пока страшно, — честно признался Намджун. — Малышка совсем слабенькая, жена еще не совсем не восстановилась… Чонгук, правда, рвётся в бой, ему только девятнадцать, но матери подчиняется. Пока держимся.       — Ну смотрите сами, — пожал плечами Юнги. Они вышли на улицу. Вечер становился прохладным, мягкий ветерок обдувал еще сырые, криво стриженные волосы. — Мы с Чимином решили просто путешествовать. Каждый раз новые места. Сидеть в четырех стенах — так же и спятить не долго.       — А вы… — однобоко улыбнувшись, Ким неуверенно продолжил: — я видел, как он тебя за руку держал. Что там между вами?       — Ничего, что бы касалось тебя, бро, — хмыкнул Юнги, и направился обратно к лестнице на второй этаж.       — Не думал, что ты когда-нибудь сменишь… интересы, — беззлобно кинул ему вслед Намджун.       — Не твоё дело, — Мин, не оборачиваясь, поднял кулак и оттопырил средний палец. — Утром жди в гости.       Тем вечером они с Чимином долго смаковали поджаристые ломтики говядины, тонкие, шкворчащие на огне, кусочки бекона, мокали их в острый соус и кормили друг друга, как юная влюбленная парочка. Запивали светлым пивом, найденным здесь же в магазинчике, непривычно холодным и от того до одурения вкусным.       Чимина быстро повело и потянуло на откровения.       — Я боюсь, что ты захочешь остаться здесь, — признался он, протягивая любимому сочный ломтик, зажатый кончиками палочек. — Тут относительно безопасно, комфортно, много места и твой друг.       — Я думал об этом.       — И? Останемся?       — Решим завтра, ладно?       — Хорошо… — Чимин коснулся губ старшего, стер каплю соуса. Потом медленно облизал палец и выжидательно посмотрел на Юнги.       — Зачем ты так делаешь? — задохнувшись, спросил тот. — Так откровенно соблазняешь, но выглядишь невинно. Я не специалист по толкованию… неожиданных жестов. Мне лучше прямо и словами, если есть что сказать.       — Ладно, — расплылся в широкой улыбке Чимин. — Я хочу тебя, — стыдливо закрыл лицо ладонями, и добавил приглушенно: — Как в тот… в наш первый раз.       — Как в первый? — переспросил Мин, перетягивая парня от столика за собой на кровать. — Первый раз был немного странным. Тогда я не знал, как всё это… старался осторожно, как с девушкой.       — Да, но теперь я хотел бы так же постараться для тебя, — всё еще краснея, произнёс Чимин.       Юнги, не ожидавший подобного предложения, озадаченно уставился на парня. Тот тут же пошел на попятную, и стал оправдываться, что ни в коем случае не настаивает, и вовсе не собирался о таком просить. Это всё алкоголь, пить ему вообще не следовало…       — Я же не сказал «нет», — крепко обхватив суетливые ладони младшего, Юнги сдержанно улыбался.       Прежде он не задумывался, что Чимин может хотеть сменить позицию в постели. Все те несколько недель, что они были вместе, тот ни словом, ни жестом не давал понять, что желает перемен. Но Юнги, видимо, и правда не был специалистом по толкованию жестов, и мог просто упустить намёк. Да и сам он перемен не ждал. Его устраивало всё, что они делали и то, как они это делали. Он был внимателен, не слишком робок, но и не тороплив. Чимин же был податлив и мягок. А по-началу, когда Юнги сомневался в правильности решения, в каждом своём движении, тот не давил на него и не обижался на неудачи. Чимин находил способ незаметно подобраться, завладеть вниманием, очаровать и возбудить до умопомрачения. И всё это так естественно, будто их близость, которая потом неизменно случалась, была самым правильным, что могло произойти.       — Мы можем попробовать, — сказал Юнги спокойно, не давая Чимину окончательно смутиться.       Проснувшись утром, оба были слегка сконфужены, хотя понимали, что «попробовать» получилось очень даже неплохо. Чимин не ожидал, что будет так хорошо и боялся первым заговорить и даже пошевелиться, чтобы не услышать в свой адрес проклятий или бранных слов. А Юнги в принципе от себя такого не ожидал, и теперь переваривал свои новые ощущения и смирялся с мыслью, что ему, вообще-то, понравилась роль пассива в постели с мужчиной. Необычно, по началу дискомфортно, но, черт побери, потом просто офигенно, что и за уши не оттянешь. Мысленно обматерив себя разок для приличия, он отмахнулся от остатков прежних предрассудков и, повернувшись к Чимину, смачно поцеловал его, чуть не удушив счастливого в объятиях.       В таком вот необыкновенном состоянии и застал их стук в дверь.       — Мои поднялись, — сказал бодро Намджун помятому со сна Мину. — Подходите. Я сейчас на крышу, надо осмотреть территорию. Но минут через двадцать тоже спущусь.       Молодая худенькая женщина ходила по иссушенной лужайке позади гостиницы, держа на руках маленький сверток, и что-то приговаривала. Там же, за невысоким заборчиком была обустроена небольшая уличная кухня с печкой и столиком. Женщина лет шестидесяти что-то увлеченно готовила. Наверх струились запахи теста, сладости и перца. Рядом на узком старом шезлонге дремал крупный парень.       — Привет, — первой путешественников увидела молодая мать, и радостно улыбнулась. — Вы настоящие! А мы вчера решили, что Джуни всё выдумал про старых друзей. Юнги, верно? Мы виделись…       — На вашей свадьбе, да, — Мин поздоровался с ней, отметив потемневшие круги под глазами и впалые щеки. Потом поклонился ее матери, что тоже радушно улыбнулась пришедшим. Пожал руку Чонгуку, который после дрёмы был слегка дезориентирован ярким солнечным светом, но всё же с шезлонга привстал и почтительно поздоровался. Чимин повторил за Юнги все приветствия, но потом отошел к пожилой женщине и предложил помощь. Та лишь отмахнулась, заверив что почти закончила. Поэтому парень присел на кирпичный выступ в тени отеля, и молча наблюдал за тем, как Юнги общается с женой Намджуна, как берет на руки малютку и разглядывает ее личико. Он заметил мимолетное выражение тоски на любимом лице, восхищение и что-то такое, чего еще не видел прежде. Любование невинностью, так Чимин это описал.       Но вскоре пришел отец ребенка и позвал гостей осмотреть их жилище. Втроём они направились в административное помещение отеля, обошли стойку ресепшена и, войдя в узкую непримечательную дверцу, спустились в подвальное помещение. За дверью высился огромный металлический стеллаж.       — Это чтобы баррикадироваться. Так спокойней, — пояснил Ким.       — Умно, — хмыкнул Мин одобрительно.       — И правда просторно, — заметил Чимин. — Такое ощущение, что его строили как убежище на время войны.       — Я тоже так думаю, — согласился Намджун. — Тут две комнаты. Мы с женой в одной, мать с Гуки в другой. Есть вода из собственной шахты, слив, вентиляция.       — Можно жить, — уважительно кивнул Юнги. — Но нет света, неба. Если сидеть тут безвылазно…       — Можно с ума сойти, — договорил за него Чимин. Они понимающе переглянулись.       Не так давно был случай, когда им пришлось больше суток провести в одной сторожке, без возможности выйти. Тогда рядом столпилось порядка двадцати мертвяков, шум которых привлекал всё новых и новых обитателей вымершей фабрики. Тогда-то парни и ощутили на своей шкуре, что без движения и свободы недолго и свихнуться. Дождавшись, когда основная масса разлагающихся сторожей немного разошлась в стороны, они выбрались из хибарки и рванули в сторону леса, что было сил. Там наткнулись на пару новых мертвяков, снесли им головы и побежали прочь. Поэтому теперь перспектива застрять где-то в четырех стенах, пусть даже просторных и с удобствами, их совсем не прельщала.       — Днем мы выходим, — пояснил Намджун. — А спускаемся к вечеру, когда обзор с крыши плохой и опасность возрастает.       — Здорово ты всё устроил, молодец, — похвалил Юнги, но покосился на Чимина и они поняли друг друга без слов. — Нам пожалуй пора.       — Я подумал, что вы останетесь. Не тут, — кивнув на подвал, — может в том же номере, или в любом другом.       — На завтрак останемся, — усмехнулся Юнги.       — Да, с удовольствием, — подхватил Чимин с огромным облегчением.       За едой, весьма скудной, как заметил Юнги, все живо обсуждали события прошлого. Как для каждого начался конец света, кто при каких обстоятельствах увидел первого мертвеца и как проходило спасение. Чимин молчал, вежливо слушая, и почти не ел. Юнги понимал, что от этих обсуждений парень вновь окунулся в кошмар, который пережил тогда, и потому старался увести разговор от этой темы. Он боялся, что тот вновь замкнется, станет говорить с собой, покачиваясь на месте. Протянул руку и стал гладить Чимина по спине, массировать шею, еле слышно приговаривая: «Всё в порядке, детка, я рядом». Тепло и медленно, как всегда, когда младшему было необходимо чувство защищенности. Это не осталось незамеченным. Пожилая женщина замолчала, нахмурившись, ее дочь вопросительно глянула на мужа. Тот продолжал рассказывать о поездке в ближайший городок, которую он чуть было не предпринял на прошлой неделе. Чонгук смотрел на пару, широко распахнув глаза — он явно понимал, что эти двое не просто друзья, но не осуждал, а демонстрировал нескромное любопытство.       — Так у вас что, машина на ходу? — ухватившись за единственную неясную мысль в рассказе, спросил Юнги.       — Д… — начал было Намджун.       — Нет, не заводится, — перебила его теща. — Кому еще рисовых лепешек?       — Мне, мам, — подставил тарелку Чонгук. — А вы со многими дрались? — горящими глазами он смотрел на гостей. — Из живых. Про трупаков я уже понял: вы их не боитесь…       — Чонгук-а! — осадила мать. — Что за вопросы?!       — Нет, с живыми мы не конфликтуем, — ответил Юнги. — Я встречал разных типов, но всегда избегал их. Это не трудно, если двигаться осмотрительно и не лезть сразу знакомиться.       — Круто. Вы прямо-таки профессиональные путники, — уважительно хмыкнул юноша. — Я бы тоже так хотел.       — У тебя семья есть, — негромко сказал Чимин. — Это куда важнее.       — Ну да, — поник парнишка, и продолжил поглощать слишком тонкие для его аппетита лепешки.       После завтрака Намджун вновь пошел на крышу осмотреться. Но не прошло и минуты, как прибежал обратно с тревожным:       — Быстро все вниз!       — Мертвяки? Много? Близко? — спросил Юнги, подбирая отложенное в сторону оружие и глядя как семья друга живо покидает дворик.       — Пять или шесть. Уже близко, минут через пять подойдут, — суетясь, отозвался Ким, подпихивая Мина в сторону административного помещения. — Давай быстрее.       — Может остановим их? — предложил Чимин, положив ладонь на рукоять ножа за поясом.       — Не надо. Можно же переждать, — нахмурился Намджун.       — Они могут долго блуждать тут, принюхиваться, — гнул свое парень, но за остальными шел так же быстро.       — Ладно, — Мин пропустил Чимина вперед. Но когда они уже были у входа, увидел, как из-за угла заправки выходит не пять или шесть, а по меньшей мере пятнадцать оживших трупов. Они огибали брошенные авто, будто буро-серая волна обтекает скалу. Каждый дергано вертел головой, принюхиваясь и прислушиваясь, словно уже зная, что тут есть кем поживиться.       — Мы слишком расслабились, — скрипучим шепотом отчитывала Кима теща. — Надо было раньше пойти посмотреть.       — Ничего страшного, мы же успеваем, — оправдывался тот. — Тише.       — А если бы не успели? — не унималась она, ковыляя к дверце.       — Их не пятеро, — подгоняя, прошипел Юнги. — Там целая толпа. Чимини, живей внутрь.       Но вход в подвал неудобный, узенький, и как назло за дверью накренился стеллаж, которым ее обычно баррикадировали. Жена Намджуна, единственная, кто успел вбежать внутрь, пыталась сдвинуть его изо всех сил, но была слишком щуплой, чтобы сделать это в одиночку, да еще с ребенком на руках. Она ругалась и чуть не плакала. Намджун толкал снаружи. Мать поругивала их, панически оглядываясь.       — Они уже рядом, — сообщил Чонгук, стоявший на страже входа в ресепшен. Он таращился в единственное окно. Его лицо было искажено странной смесью азарта и страха. Казалось ему хочется, чтобы мертвецы добрались до них.       — Ну, быстрее! — взмолилась женщина, толкая зятя в спину. Юнги с Чимином навалились, стараясь открыть, но не выломать дверцу. Та немного подалась, так что пожилая женщина смогла протиснуться.       Внутри звонко заплакал ребенок.       — Черт… — Чонгук округлил глаза. — Бегут! Они умеют бегать!       Он оставил свой пост у двери, не защелкнув замок, и быстро последовал за матерью, с трудом проталкиваясь в зазор. Намджун вошел следом. Стал копошиться там, убирая стеллаж.       — Сейчас, Юнги, секунду, — приговаривал он, пыхтя на узкой ступеньке. Ребенок плакал. Дверь в администрацию, никем не удерживаемая, с грохотом распахнулась вовнутрь.       — Не трогай, — прошипела на Кима тёща. — Не успеют уже, и нас погубят.       — Джун, открой! — выпалил Юнги.       Но зазор исчез. Дверь перед их лицами захлопнулась. С гулким скрежетом тяжелый металл придавил ее с обратной стороны.        — Мама, откройте! — раздавался изнутри надрывный голос Чонгука. — Намджун! Так нельзя! Там огромная толпа нежити…       Но послышался звонкий шлепок. Пощечина? И парень вопить перестал. Пронзительный голосок младенца тоже стих.       На миг, на один короткий страшный миг в небольшой комнате воцарилась глухая тишина. Юнги с Чимином стояли прижавшись спиной к запертой дверце. Напротив, за небольшой стойкой администратора, в проёме столпилось несколько ошарашенных небывалой удачей мертвяков. Куча их тленных приятелей стекалась сюда же, словно экскурсионный автобус только что прибыл и его пассажиры спешили скорее снять самые лучшие номера этой гостиницы. Им нужно было сделать всего несколько шагов, протянуть свои отвратительные руки и схватить добычу.       — Юнги-я, — ошалелым от страха голосом, проговорил Чимин, сжимая рукоять длинного ножа.       — М? — отозвался тот, поднимая перед собой мачете.       — Я люблю тебя.       — И я тебя, детка.