Золотая клетка

      Утром, едва только Уюн окрасился первыми солнечными лучами, Внутренний дворец Его Высочества наследного принца сотряс грандиозный скандал.       Накануне вечером Вэй Цзинлун соизволил, наконец, посетить свой «цветник». Фурор он своим внезапным появлением произвёл невероятный, но то были шумно-радостные хлопоты как среди наложниц, так и среди распорядительниц и евнухов. Не особо привередничая, принц выбрал портрет девушки, и к ночи ему привели её, умащенную дорогими благоухающими маслами, взволнованную и счастливую. Ночь прошла прекрасно, а на утро, отпустив наложницу, Его Высочество собрал в одном зале всех, кто отвечал за порядок в гареме (включая свою непреклонную старшую тётушку) и, сурово сдвинув брови, заявил, что энергия Инь давешней наложницы была испорчена. Кем-то. До него. И при том, скорее всего, насильно. Якобы он, как совершенствующийся, умеет определять подобные вещи.       Что тут началось…       Принц заранее договорился со своим личным лекарем, и тот прибыл во дворец как раз в самый разгар скандала. Заявив, что проверит всех девушек на наличие невинности, почтенный старик Лин немного успокоил гудящую, словно растревоженное шмелиное гнездо, толпу. Однако… Когда осмотр завершился и огласили результаты проверки, шмелиное гнездо превратилось в обозлённый шершневый рой.       Две трети наложниц оказались испорчены. И все — насильственным путем.       Насчёт лжи о насилии лекарь с принцем договорились заранее. Его Высочество прекрасно понимал, что за сознательную измену наследнику с легкомысленных девиц по закону снимут головы. Он не хотел этого — многие девушки были здесь подневольными заложницами обстоятельств. Им и так уже досталось и не стоило быть с ними столь жестоким. Однако следовало незамедлительно навести порядок. Поэтом полетели не головы, а тёплые места, звания, жалованья. Евнухов, распорядительниц и охраны. Все наложницы, во избежание более строгого наказания, отныне должны были в течение года проводить очистительные ритуалы и лишь по истечению этого срока могли быть снова допущены в спальню к наследнику. Охрану Его Высочество разогнал и поставил своих людей, тех, кому хотя бы относительно мог доверять. То же случилось и с евнухами. Со смотрительницами, увы, ничего поделать не вышло — эти гарпии строили даже императора. Однако на весь грядущий год из-за «очищения», влекущего за собой затворнический образ жизни для всего гарема, их функции значительно уменьшались и сводились, разве что к общему присмотру за порядком, но не более.       Принца это более чем устраивало. Хотя бы шпынять несчастных девушек лишний раз никто пока не будет.       Все проверки, выяснения и перестановки заняли в общей сложности неделю. Лично контролируя каждый аспект изменений, Его Высочество не имел возможности лишний раз отвлечься и из-за этого жутко вымотался морально. Поэтому, как только всё более-менее утряслось, он, недолго думая, набрал в своих покоях целый ворох свитков по военной истории, воинскому искусству и философии ведения войны, забрал два стареньких тренировочных меча и, рассовав всё это добро по зачарованным карманам, на рассвете седьмого дня, пока все ещё спали, взобрался на верхние ветви деревьев и помчался в старый заброшенный сад, к самой границе дворцового комплекса. Мало ли, вдруг ещё раз угостят чаем?..       До скромного домика в почти заброшенном углу сада долетели только отголоски скандала, учинённого принцем. Служанки шептались, что портрет Су Лан даже не показали Его Высочеству. И на общую проверку у лекаря её тоже не вызвали. Про второе явно забыли в спешке, суете, панике и ужасе. Можно понять: вопиющее нарушение всех правил, приличий, норм, предписаний и законов. Обесчестить невинных дев, да не абы каких, а знатных, более того, наложниц наследного принца. Две трети! По слухам, не тронули только миленьких, но простоватых, таких же как Су Лан, девушек из дальних провинций, терявшихся на фоне признанных красавиц столицы. Тихие, неприметные, скромные, они не привлекали внимания. Су Лан считала, что тем лучше для них. Не столкнутся ни с чужой похотью, ни с насилием, от которого не смогут себя защитить. С военной выучкой она одна тут такая. Остальные-то даже закричать громко не посмеют. Как же, неслыханный же позор! Саму же потом и обвинят: заигрывала, обещания раздавала, слишком вольно посмотрела, слишком вольно себя вела, позволила лишнего. А сластолюбец, что нефритовый жезл не может в штанах удержать, и не виноват вовсе. И кто после этого слаб умом и духом?       У них на севере подобное случалось редко. Во-первых, местных девушек ещё попробуй заставь. Оплеухой не отделаешься. Во-вторых, если находили виновника, то он получал десяток плетей, выплачивал выкуп семье, а потом ещё и содержал девушку всё то время, пока она не выходила замуж или не переходила в общий работный дом, если ей не находилось мужа. За насильника никогда не выдавали. «Не будет в семье сладу и проку, коль с такой беды она началась» — говорили старики.       Если виновника не находили, то всему гарнизону на месяц на треть уменьшали жалование и паёк, а крестьянам и ремесленникам на четверть увеличивали однократно годовой налог. И это всё тоже шло пострадавшей.       За бесчестье мужней жены полагалось двадцать плетей, выкуп за нанесённую обиду ей и мужу и принятие на воспитание ребёнка, если таковой родится в положенный срок и лекари подтвердят, что время совпадает.       Всякое, конечно, бывало. И рассказывали, как отцы дочерей за случившееся против их воли убивали, и братья сестёр, и мужья жён, но бывало это ещё реже. На севере жизнь ценили выше глупых правил и неуместной гордости.       Су Лан благоразумно не выходила из своего домика не только по вечерам, а вообще лишний раз старалась не показываться на глаза ни евнухам, ни распорядительницам, ни остальным наложницам. Благо, что объявленные ритуалы очищения требовали скромности и сдержанности. На ближайший год никому ни новых нарядов, ни изысканных яств и вин, ни развлечений, ни общих шумных сборищ. Простая еда, чай, скромные платья, вышивка, каллиграфия, плетение шнурков для волос. В общем, исключительно благопристойные и полезные занятия и исключительно в своих покоях.       Для остальных это было суровым испытанием. Для Су Лан же ничего и не изменилось. Наоборот, свободы больше стало. Можно спокойно ходить и тренироваться на свою полянку, изучать случайно занесённые ветром в сад и укоренившиеся здесь растения, находить полезные или лекарственные, собирать их и сушить, — у матушки она тоже училась. Можно было спокойно читать свиток, оставленный принцем, и записывать свои заметки и вопросы. Теперь никто не будет любопытничать, копаться в её вещах и требовать ответа, чем же она занята.       К исходу недели Су Лан, внезапно, поняла, что хотела бы увидеть Его Высочество ещё раз и поблагодарить. И извиниться. Всё же наговорила она ему со злости лишнего, не разобравшись.       Домик, у которого принц спустился на землю, был тих и тёмен. Су Лан, скорее всего, ещё спала. Неудивительно, вряд ли у них в гарнизоне царили такие же порядки, как в монастырях, по которым Его Высочество, кочевал большую часть своей жизни. Дворцовые учителя не могли дать одаренному ребенку того же уровня мастерства, что суровые молчаливые монахи, поэтому, принц рано определился, где и у кого хочет учиться. Отец с матушкой не возражали — их прельщала перспектива, что наследник сможет однажды вознестись, и они всячески поощряли его устремления. Чего не скажешь о других царственных родичах, за глаза не стеснявшихся называть старания наследного принца блажью и баловством «золотого ребенка».       Будить девушку Его Высочество посчитал некрасивым поступком. Он вполне мог подождать, помедитировать, чтобы не терять время зря. Увы, полюбившаяся ему полянка оставалась сырой после вчерашнего дождя, поэтому принц, недолго думая, неслышно взобрался на крышу домика. Вот здесь было в самый раз. И Су Лан, когда проснется, сразу заметит его. Расправив свои вышитые одеяния, он скрестил ноги, закрыл глаза и погрузился в привычное с детства отрешённое состояние.       Полностью спящей и тихой приграничная крепость не бывает никогда. Часовые на стенах и воротах, ремесленники в мастерских, повара на кухне, — все они не спят совсем, выполняя свои обязанности посменно, поздно ложатся или рано встают. Кто-то с первыми лучами солнца, когда небо едва-едва окрасится в цвета персика и золота, кто-то с рассветом, кто-то через две или четыре палочки после него. Гарнизон пробуждался через две, верхние покои крепости — через четыре. Граница не терпит пустой траты времени.       Домик в заброшенной части сада закрывали от солнечного света деревья, поэтому Су Лан спала здесь непростительно по её меркам долго, просыпаясь через шесть палочек после рассвета. Расточительство. А с другой стороны, дел-то не так много во дворце. Но праздное безделье — худшая пытка.       Она накинула простой домашний халат, светло-серый, без вышивки и тесьмы, поверх белых нижних штанов и рубашки, умылась дождевой водой (специально выставила вчера таз за окно, служанки даже для этого так норовили принести её из общего колодца с особо чистой и мягкой водой, так хорошо освежающей и помогающей сохранить молодость), переплела косу и вышла во двор.       Теперь всё, что до этого считалось её причудами и невежеством, можно было объяснить обрядами очищения и добровольно взятой аскезой. Отсутствие дорогих благовоний и драгоценных масел для умащения кожи, простую еду, обычный чай, скромные наряды и украшения (а то и вовсе не надевать последних, вплести только яркую ленту или цветной шнурок), сбор трав и чтение. Су Лан была почти что счастлива. Свитков бы, чтобы почитать, ещё хотя бы с десяток и меч хотя бы деревянный для занятий, — и даже золотую клетку можно было бы перетерпеть. Лишь бы всё оставалось как в предстоящий год.       Она вышла наружу и потянулась. Солнце уже выползло за верхушки деревьев, небо переливалось синевой, бирюзой, перламутром и золотом. Погода будет ясная. И было ощущение, что ждать ей сегодня гостя. Су Лан обернулась и поняла, что не ошиблась. Принц сидел на крыше и медитировал. Интересно, давно?       — Удобно, твоё Высочество? Черепица-то мокрая, скользкая, — не удержалась от смешка девушка.       Голос хозяйки домика вывел принца из оцепенения. Он медленно открыл глаза, постепенно возвращаясь в реальность. Хорошая получилась медитация, глубокая. Здешний уголок отличался восхитительными тишиной и спокойствием, будто специально был создан для уединения и духовного совершенствования. Было что-то не по-хорошему насмешливое в том, что в подобном месте поселили не философа, ценящего тишину, не затворника, не совершенствующегося, а именно молодую наложницу. Ведь обычно юные девушки тяжело переживали такую изоляцию, отсутствие подруг и ежедневного общения. С другой стороны, насколько он успел понять Су Лан, ей царящая атмосфера как раз была в радость. Так что, наверное, всё правильно случилось. Даже если, определяя её сюда жить, рассчитывали на прямо противоположное.       — Удобно, — улыбнулся Его Высочество, окончательно стряхнув с себя отрешённое спокойствие и поднимаясь на ноги. — И ты не справедлива к крыше, за ночь всё высохло.       Он одним красивым прыжком оказался на земле, напротив девушки, но, внезапно, при повторном взгляде на неё, вернее, на её простую домашнюю одежду, смутился и отвернулся.       — Извини, что я без предупреждения. Как-то не подумал. Подожду здесь, пока будешь приводить себя в порядок.       Су Лан тоже сообразила, в каком виде предстала перед мужчиной, который не муж, не родич и не лекарь, и опрометью метнулась в дом. Неловко-то как! Что принц теперь подумает?       В спальне, переодеваясь из домашнего в повседневное, строгое, тёмное, цвета старой коры, она невольно вспомнила, как красив был Вэй Цзинлун в прыжке с крыши. Как наполнен силой и изяществом! Вот бы и ей так! Но только мечтать попусту! Подобному явно только в монастырях учат, и девушек туда не берут, и наложницу тем более никто не возьмёт, а принца просить неудобно, к тому же в придворных платьях такому и учиться смешно. Опять в подоле запутаешься. Су Лан уже подумывала о том, как бы под шумок укоротить юбку ещё на одном-двух нарядах (как и на том, что надела сейчас). Хоть тренироваться можно будет.       Закончив одеваться, она выглянула на улицу.       — Входи, твоё Высочество, чего стесняешься? — и подмигнула. Мол, ты уже у меня был, всё знаешь, и вообще этому месту хозяин.       А сама пошла на кухню — за чаем и свежими фруктами. Излишних лакомств не полагалось из-за года очищения, но фрукты и мёд разрешались сами по себе как простая пища. И фруктов было много разных: мандарины, виноград, яблоки, персики, «драконий фрукт», груши, сливы.       Су Лан собрала на блюдо всего понемногу, добавила к ним орехи и мёд в маленьких мисочках и понесла поднос в комнату.       Принц уже сидел за столом и сосредоточенно, по одному, вытряхивал из рукавов свитки. Целую гору свитков. Где помещались только?! Как будто и не карманы у него там, а целая библиотека. Карманная. Рядом с уже извлеченными трактатами лежали два затёртых стареньких меча, не острых даже на вид.       Не глядя на хозяйку дома, сражаясь с зацепившимся за ткань пергаментом, он спросил:       — Ты уже прочла тот, что я оставил в прошлый раз? А то вот ещё принес, вдруг интересно будет…       Су Лан сдвинула осторожно гору свитков, чтобы уместить поднос, потом сгребла их все в охапку, задумавшись, куда бы переложить. На первое время пристроила на плетёном коробе с домашней утварью. Глаза девушки жадно горели от предвкушения. Теперь хорошего чтения хватит надолго!       Потом она увидела мечи, и взгляд вспыхнул ещё ярче. Затёртые, старые, совсем тупые, зато настоящие! Для тренировки с лихвой подойдут! Захотелось от избытка чувств обнять принца и поблагодарить, как обнимала брата, когда он радовал её: свитком, что сам читал, обучением новому приёму, кинжалом в подарок или ещё чем полезным. Она сдержалась, неуместно это, так с посторонним эмоции проявлять.       — Прочла, и даже заметки себе сделала. Правда, поняла не всё и хотела бы спросить, если это допустимо. А ещё, — Су Лан замялась и спрятала это за расстановкой чая и закусок по столу. Потом собралась, — а ещё я хотела бы извиниться. Я тебе грубостей наговорила, не разобравшись, а ты совсем не такой гордец и зазнайка.       Она склонила голову в покаянном поклоне.       Взгляд наследного принца выражал крайнюю растерянность.       — За что ты извиняешься? Мы же, вроде, решили этот вопрос ещё в прошлый раз? Да, случилось недопонимание, но ведь разобрались же. К тому же, во многом ты была права, и я действительно зря пустил всё на самотек. В любом случае, не нужно извинений, всё в порядке. Давай лучше обсудим, какие места ты не поняла в прочитанном. Что сумею — объясню. Но — после чая.       И Его Высочество жадно покосился на поднос, на горку небольших красных яблок. Похоже, именно они привлекали взор принца больше всего.       — Можно было спокойно всё решить, а я с несправедливыми обвинениями налетела. Но раз ты не сердишься, то давай лучше о трактате поговорим.       Су Лан разлила по чашкам чай и, заметив, взгляд принца в сторону яблок, развернула поднос к нему этим краем. Себе же она пододвинула мисочку с орехами, которые очень любила. Потом дотянулась до стеллажа со свитками и вытащила свой с пометками и данный Его Высочеством.       — Вот смотри в третьей главе в пятом абзаце описывают начало битвы. Почему генерал Чэн расставил свои силы именно так? Ведь классический расклад иной. И почему это сработало?       Наследный принц, прежде чем ответить, уписал несколько яблочек и осушил пиалу с чаем — после медитации ему всегда зверски хотелось есть. И только после этого, отряхнув руки, взялся объяснять места, что отметила Су Лан. Объяснения повлекли за собой новые вопросы, он ответил и на них и в итоге они так увлеклись, что просидели за трактатом более четырех палочек благовоний. Чай был давно выпит, фрукты — съедены, и всё это прошло незаметно за жарким спором и обсуждениями стратегии и тактики генерала Чэна. Его Высочество чувствовал себя полностью в своей стихии, видел встречный интерес своим мыслям от девушки и от этого сиял, как маленькое солнце. Наконец-то кто-то, кто понимает его! Ведь даже со своими четырьмя вассалами он не мог обсудить всего — их основные интересы лежали в других плоскостях. Су Лан же, кажется, мыслила очень сходно с ним, и от этого принца затапливало непривычным ощущением тёплого счастья, что разливалось, казалось, до самых кончиков его пальцев.       Су Лан же казалось, что она вернулась в родную крепость, рядом сидит брат и вот-вот или матушка позовёт их на ужин, или отец зайдёт поинтересоваться успехами, или дядька Люй Ван скажет, что ум поработал, пора и телу дать поработать а уму — отдохнуть. И они с Цзин-эром то пойдут весело в трапезную, то будут докладывать об учёбе отцу, то радостно сорвутся наперегонки до плаца. На миг даже показалось, что слышатся где-то вдалеке голос матушки, шаги отца и стук мечей друг о друга или о деревянные манекены. Но лишь на миг, оставив после себя светлую грусть и горечь. Ей никогда больше не увидеть родных и дядьку Люя, не пройтись по тропам северных гор, не вдохнуть ветер со степей, не пить воды из чистейших родников…       Су Лан покосилась в сторону принца. С другой стороны, если хоть иногда они будут вот так сидеть плечом к плечу над свитками, обсуждать, спорить, пить чай и есть фрукты и орехи, то можно и потерпеть. Ей ничего больше от него не надо: ни ночей, ни ласки, ни дорогих подарков или высокого статуса. Ей просто хочется говорить с ним о том, что интересно обоим. Говорить не как с принцем и будущим богом, а как с человеком.       Тихий вздох упал в тишину. Год у них точно есть, а дальше снова глупые правила наберут силу и что тогда? Что ж, доживём — узнаем, нечего сейчас попусту гадать. Надо нынешним мигом жить, отравлять своё счастье тревогами раньше срока — дурная идея.       — Ещё чаю? Или разомнёмся? Дядька Люй Ван говорил, что телу и уму попеременно работу надо давать, — предложила девушка.       Его Высочество на вопрос девушки недоумённо поднял голову и растерянно моргнул, словно не сразу понял, что именно только что услышал. А когда, наконец, сообразил, расплылся в счастливой улыбке и внезапно обнаружилось, что на щеках у него могут появляться очаровательные ямочки, а сам грозный наследник, которого уже сейчас прочили в величайшие воины современности в сущности совсем ещё мальчишка. Просто вынужденный повзрослеть много раньше срока.       — Ты не представляешь, сколько раз я хотел услышать эту фразу от своих вассалов! Но у них всё свободное время сводится лишь к игре в карты или любо. Конечно, разомнемся! Для того и мечи принес, правда, не был уверен, что согласишься. Пойдем на ту полянку, где познакомились? Там удобнее всего.       Сейчас, посмотрев на его улыбку, Су Лан внезапно осознала, что принц всего-то на весну старше любимого брата, а значит, её саму всего на две… Вот вроде и раньше это знала, а в голове улеглось и прояснилось только сейчас. Вэй Цзинлун казался настолько взрослым и серьёзным, что даже не получалось сразу сообразить, что они почти ровесники.       А ещё — улыбка у него оказалась невероятно светлой, и ямочки на щеках очень милыми. Так забавно, парни обычно стесняются подобного, стараются не улыбаться, а девушки, наоборот, млеют и так и норовят затискать и за щёчку потрепать, особенно совсем молоденьких-хорошеньких. В гарнизоне, правда, не разгуляешься, там парни суровые, хотя и среди солдат есть миленькие. Хотя бы один из старших товарищей брата, Сун Хуайэнь. Картиночка! Хоть сейчас во дворец и в придворные шелка. А один из лучших молодых командиров, и скажи кто ему про дворец и шелка, сильно оскорбится.       — А чем у них остальное время занято? Они воины, чиновники или учёные? Или создают что-то? — Су Лан внезапно стало любопытно. Как это так — всё свободное время тратить только на игры? И не скучно? — Ещё бы я от тренировки отказалась! Это же мышцы заленить, а там и ослабнуть недолго. Пошли, трава там уже утоптана, не запнёмся ни за что.       Она первая встала с места и примерилась к мечам. Один был чуть легче, видимо, принц пользовался им раньше, в младшем возрасте. Или он принадлежал кому-то другому.       — Они… хм… учёные. И люди искусства.       Принц даже задумался ненадолго о том, как же лучше охарактеризовать своих друзей.       — Всего их четверо. Их семьи ещё в седой древности присягнули на верность императорскому роду, и с тех пор так и ведётся, что их потомки сопровождают каждого нового правителя. Например, мой отец всю жизнь дружен с отцом Гао Юнксу, так же как дружим с его сыном мы. А за моего прадеда один из предков Бай Вэньяна отдал свою жизнь, когда на южной границе были восстания знати. Если я когда-нибудь вознесусь, подниму их за собой, чтобы мы могли быть всегда вместе.       Они вышли из домика и направились на ту самую полянку. Пока шли, Его Высочество начал перечислять, загибая пальцы.       — Ли Шан, самый старший из нас, из семьи известных художников. А сам он музыкант, играет на гуцине. Им же и сражается. До знакомства с ним я даже не представлял, что музыкой можно призывать души мёртвых или убивать. Теперь вот знаю. Второй по старшинству — Бай Вэньян, он из семьи учёных-изобретателей. Они специализируются в основном на медицине, и именно их стараниями у нас есть некоторые важные приспособления. В частности, именно они придумали поставить кресло на колеса, и благодаря этому мой дед смог до конца жизни гулять по саду, хотя ноги у него к тому времени совсем отказали. Третий по возрасту в нашей компании я, потом — Сюэ Юфэй. Он из семьи потомственных ювелиров и сам собирается идти по той же стезе. Это, пожалуй, самый миролюбивый и деликатный человек из нашей пятерки, он всегда всех примиряет, если случается ссора. Ну, и последний, самый младший — *Гао Юнксу. Его род — предсказатели и астрологи. Дед его был знаменит на весь Уюн, и Гао-эр скоро станет таким же, он уже отлично читает судьбы, видит, о чём говорят звёзды. Для меня это искусство сродни волшебству, я совершенно ничего в предсказаниях не понимаю…       Полянка встретила их утренней тишиной и влажной после дождя травой. Принц достал из рукавов-цянькунь кожаные наручи, надел их и принялся ловко зашнуровывать, действуя одинаково проворно обеими руками.       — Пойми меня правильно, они мои друзья и я очень их люблю, каждого. Но наши вкусы всё же слишком разнятся. Они не видят красоты оружия, не понимают тонкостей стратегии и тактики. Их досуг занят, в основном, азартными играми, в которых они мастера, а мне такое быстро становится скучным, после одной-двух партий хочется пойти и потренироваться, или хотя бы в оружейную заглянуть, поухаживать за оружием. Поэтому, хоть мы и регулярно встречаемся, но всё же не можем до конца разделить наши интересы. И иногда это… немного огорчает.       Он поджал губы, и стало ясно, что «огорчает» здесь — слишком мягкое определение. Видимо, интересы этих четырёх вассалов совпадали как раз отлично, а вот принц всё время оставался немного в стороне. Стремясь скрыть неприятную эмоцию, он выпрямился и улыбнулся Су Лан.       — Готова?       Су Лан внимательно слушала и тщательно запоминала. Ей вряд ли суждено когда-либо хотя бы мельком встретиться с друзьями принца, но если уж вопрос задан, то ответ надо выслушать, и не для виду, а вникнуть, что тебе говорят. В конце концов, это элементарная вежливость и честность. Не готов знать — не спрашивай.       Понятие такой присяги на верность из седой древности было ей знакомо. Тот же род Люй, из которого происходил обожаемый дядька, служил их семье ещё в столице, когда Су Мин ещё не отбыл к северным окраинам. Так и повелось, что наставником для младших Су всегда был кто-то из старших Люев. У самого дядьки Вана семьи нет, не сложилось, но у него трое племянников. Учить детей Цзин-эра будет уже кто-то из них.       Будут ли дети у неё самой, Су Лан пока не думала, но золотой клетки гарема и яда дворцовых интриг она для них точно не хотела. Лучше уж пустоцветом остаться.       А друзья у наследника оказались один другого интереснее. Диво дивное же! И такое владение музыкой, сродни волшебству, и чудные, но полезные изобретения (вот такое кресло бы тётушке Мяо, что с юности была первой помощницей матушке, а потом застудила спину и даже сидела с трудом). Украшения и предсказания тронули Су Лан мало, но отец всегда учил, что не стоит свысока смотреть ни на одно дело и ни на одного мастера. Каждый труд, что на пользу и на благо, заслуживает уважения. А мастерство — тем паче.       За разговором до облюбованной полянки дошли быстро. У Су Лан наручей не было, но за прошедшие дни она всё же подшила подол у надетого в прошлый раз платья и сметала из оторванного тогда же лоскута обмотки. Быстро обернув длинные полосы вокруг рук от запястий до локтя, она закрепила их тонкими кожаными шнурками.       — Готова.       А в голосе принца — неприкрытая горечь. Оно и понятно — грустно, когда с друзьями не развеешься, когда свои желания и занятия не с кем разделить. Су Лан внезапно ощутила прилив недостойной гордости: она может дать Его Высочеству то, что не дали друзья. Это ли не повод нос задрать? Но нет, недостойно злорадствовать и гордыню лелеять.       Принц не стал размениваться на вежливые расшаркивания и напал первым. Бил не свирепо, но сильно и сосредоточенно, без скидок на то, что перед ним девушка. Сейчас он в первую очередь видел перед собой воина, а то, что этот воин носил косы и длинную юбку, смягчало его выпады лишь слегка. Среди воительниц тоже бывают женщины. И среди заклинательниц. И даже среди небожителей. И было бы величайшей глупостью считать их слабыми или не опасными. Сколько славных воинов погибло из-за того, что, в своё время, недооценили силу почти декоративного клинка в руках «хрупкой» красотки. История знала множество таких случаев, и они всегда приводили Его Высочество в состояние крайней досады. Нельзя недооценивать противника, нельзя. Даже если он выглядит как прекрасный цветок. Цветы тоже бывают ядовитыми.       Су Лан и не ждала расшаркиваний и поблажек. В гарнизоне их почти не давали, только слегка. Учили её на совесть. Так что удары принца она отбивала или блокировала умело, иногда уходила в сторону. Не стеснялась даже сделать подсечку или ударить свободной рукой. Враг в бою церемониться не будет, не все сражаются честно, надо быть готовым ко всему.       В крови гуляло знакомое ощущение хорошей тренировки. Всё же с кем-то сражаться, пусть и в учебном поединке, совсем иное дело, чем одной связки и переходы отрабатывать. Интереснее. Непредсказуемей.       Сколько они сражались, Его Высочество не считал. Су Лан не выглядела хоть сколько-нибудь выдохшейся, ему тоже было далеко до усталости, так что можно было не беспокоиться пока о передышке. А вот посторонний звук, который натренированный слух воина уловил между звоном мечей, принца насторожил. Не переставая отбивать удары девушки, он перенес всё своё внимание туда, где раздавалось инородное копошение, и через короткий отрезок времени и несколько повторившихся шуршаний понял, что чутьё его не обманывает.       Кто-то пытался перебраться через стену.       Это оказалось настолько возмутительным, что у Его Высочества натурально отнялся язык от гнева. После всего переполоха, что он устроил евнухам и смотрительницам, после всех наказаний и взысканий всё равно нашлись необучаемые! Со страшной силой захотелось встретить незваного гостя лицом к лицу, высказать ему всё, что думает, и отрубить, наконец, голову. Хотя бы этому. Чтобы до других, наконец, дошло. И, наверное, обладай принц меньшим человеколюбием, он бы так и поступил. Но кровь проливать не хотелось, не в это замечательное утро. Поэтому он ловко ушёл от очередной атаки Су Лан, поднырнул ей под локоть, чтобы оказаться за спиной девушки, обхватил за талию, и одним мощным прыжком бросил их сразу на середину старого дерева, под которым и проходил поединок. Всё произошло за какие-то доли секунды.       — Кто-то лезет сюда, — пояснил принц свои действия, аккуратно ставя свою ношу на ветку, толщину которой они не обхватили бы и вдвоем. Густая листва должна была надёжно скрыть их от любых посторонних глаз внизу. И хвала выучке Су Лан, что она не выронила меча и унесла его с собой!       Душа пела от восторга. Полгода! Долгих полгода у неё не было нормальных тренировок с другим человеком! И вот сейчас Небеса даровали миг счастья — достойного противника в лице принца. Радость и упоение моментом не смог испортить даже посторонний звук со стороны леса. Мелкое зверьё, поди, опять в гости решило заглянуть. Вряд ли найдётся такой глупец из придворных, что сейчас рискнёт забраться в сад наложницы наследника. Не после устроенного переполоха, не в год ритуалов очищения. Это уж совсем ни стыда, ни совести, ни страха должно не остаться.       Его Высочество считал иначе. Су Лан не успела даже ахнуть, как они в один миг оказались на толстой ветке в кроне густой листвы. Хвала всем богам, что учили её на совесть, и удалось удержать меч, не запищать и не завизжать от испуга. И даже не выругаться.       На слова принца она кивнула. Да, это не зверь. Это какой-то зарвавшийся дурак. Через несколько мгновений стало понятно, какой именно. Тот самый щуплый франт, что удирал, выпутывая плащ из веток, да телохранителям в руки свалился. И ты гляди-ка, натренироваться успел, сам через стену ловко перемахнул. Вот что уязвлённая гордость делает!       — Пусти шугануть, твоё Высочество. А то к домику пойдёт, а там же служанки, если ещё не ушли. Они-то его гонять не посмеют, — Су Лан примерилась к подходящей ветке, срубила её. Не стоит, кому попало, знать, что у неё меч при себе есть.       Принц в ответ нахмурился. Ему было не по душе, что пугать зарвавшегося наглеца пойдет девушка, а он будет отсиживаться в безопасности. Однако куда больше его встревожило другое.       — Ты не упоминала, что у тебя есть служанки, по крайней мере, постоянные.       Это многое могло осложнить. У прислуги всегда ушки на макушке, и никогда не знаешь, кому именно из твоего окружения она верна более всего, не уйдут ли на сторону все твои беседы и дела? Он-то почему-то решил, что слуги приходят в домик Су Лан лишь время от времени, и только чтобы убраться, а в остальное время она велела им не маячить перед глазами.       Ошибся, получается.       — Не постоянные. Их присылают ко мне чаще других. Понятливые и нос не задирают слишком высоко, — Су Лан не стала пояснять, что служанки занимаются только уборкой и немного помогают с омовением, что эти двое научились хотя бы в её присутствии лишнего не болтать и сплетен не собирать и не разносить. Выбирать себе девушек в помощь она не могла, постоянные не полагались по рангу. Так что в дальний домик посылались свободные от прочих обязанностей и, как подозревала Су Лан, провинившиеся перед распорядительницами и другими наложницами. Юйсю и А-Юэ, похоже, были примерно на том же положении, что и она сама. У обеих она иногда замечала синяки или следы от пощёчин. Правда, сами девушки молчали и не жаловались, а она не спрашивала. Просто молча готовила примочки. Но это Его Высочеству знать не обязательно, по крайней мере, пока.       Вэй Цзилун кивнул.       — Ладно, иди. Если станет опасно, я вмешаюсь.       Вознёс их принц на ветку легко, спрыгнуть так же без труда вниз у неё бы не вышло, она бы и не взялась. Но при жизни рядом с горами быстро учишься карабкаться по ним. Деревья не сильно отличаются.       Су Лан ловко спустилась, с нижней ветки так и вовсе спрыгнула, умело приземлилась, даже не пошатнувшись, и внимательно посмотрела на незваного гостя. Такое утро испортил, подлец! Ну, будет кому-то сейчас трёпка!       — Жить надоело? В год очистительных ритуалов в чужой гарем соваться! Ладно, поучу ещё раз по-свойски, целее будешь. Может, и ума хоть немного войдёт.       И с первых же ударов Су Лан поняла, что что-то не так. В прошлый раз щуплый щёголь только верещал и изредка неумело уворачивался. Сейчас он молчал и блокировал её выпады или просто не замечал. Как принц. Но не атаковал. Только глаза по-прежнему горели жадным голодным огнём похоти.       Что-то было не так, это Его Высочество понял сразу же, как началось избиение. Насколько тяжёлая и умелая рука у Су Лан, он в полной мере ощутил на себе же, и не верилось, что кто-то может совершенно спокойно принимать подобные удары. Уж точно не изнеженное дворцовое существо, каким и на первый, и на второй взгляд являлся их незваный гость. Если только он совсем эти удары не чувствует… Это было возможно, если его одурманили чем-то (или он одурманил себя сам), или же…       — В сторону!       Принц рявкнул это, уже слетев с дерева, отталкивая Су Лан и занимая её место перед вторженцем. И одного взгляда хватило, чтобы понять, что именно было не так: грудная клетка гостя не поднималась и не опускалась. Взгляд казался живым, горящим, движения — быстрыми, ровными, но дыхания не было. Перед ними стоял мертвец. Или, скорее, учитывая схожесть его с живым человеком, чьё-то временное вместилище.       Его Высочество не стал разбираться, чьё именно. Тем более что гость его появления словно и не заметил: его взгляд по-прежнему перемещался лишь за девушкой. Предсмертное желание, похоже, или отданный кем-то приказ. Что ж, тем для него хуже, что иных соперников он перед собой не замечает.       Тупой меч — всё ещё меч. Особенно, если сил у руки, держащей его, в избытке. Не срезать, так банально оторвать голову он всё ещё способен. Именно этим принц и воспользовался. Обезглавленное тело гостя рухнуло на траву, и ни капли крови из него не упало. Только, крадучись, вытекло немного чёрного дыма, который тут же развеялся.       От увиденного Су Лан коротко и грязно по-солдатски ругнулась и тут же зажала себе рот ладонью. Девушке так ругаться не пристало, это даже для мужчины неприлично. Но иных слов не нашлось.       Она видела смерть, она знала, как убивают, и не боялась ни вида, ни запаха крови или мёртвых, но это… это было против естественного хода вещей!       Крови не было. Ни на мече, ни на траве, ни на роскошном наряде. Ни одной капли. Только чёрный дым, как от потухшего костра или от сжигаемого трупа. Су Лан попятилась и с непониманием посмотрела на Его Высочество.       — Что это?.. — голос перехватило от волнения, звучал он сипло и сдавленно. Что это вообще такое?! Сказки про мертвецов и демонов ей, конечно, рассказывали, как и любому другому ребёнку, но никогда не думалось, что придётся вживую встретиться с персонажем такой сказки. На севере подобное встречалось редко. Недобрые соседи да лихие люди водились чаще.       Принц присел перед упавшим телом и без капли брезгливости осмотрел срез на шее. Или, вернее сказать, место, где голова была просто оторвана.       — Судя по всему, жертва какого-то некроманта, — спокойно сказал он, оглядывая сперва тело, а после — откатившуюся голову. — Марионетка некроманта. Потому что подселенцев нет, а тело, хоть и погибло достаточно давно, было обработано так, чтобы не разлагаться. Это мог сделать только другой человек. И крови нет, даже свернувшейся. Её, похоже, слили, а вместо неё подсадили тёмную энергию, которая и поддерживала облик живого человека. Она же обеспечивала движения и действия. На самом деле, не такое уж и диво — некроманты нередко проворачивают подобное. Конечно, нужно будет найти этого деятеля и казнить, но меня терзает вопрос, почему марионетка полезла именно сюда.       Принц глубоко задумался, а потом недоверчиво пробормотал:       — Неужели его вожделение при жизни было настолько сильным, что осталось и посмертным желанием и его не перебили даже приказы нынешнего хозяина? Это, честно говоря, странно…       — Ну и мерзость… — захотелось брезгливо отряхнуться как чистюле-кошке, попавшей лапами в лужу или грязь. И принц так спокойно об этом говорит, словно для него подобное если не норма, то ничего удивительного. Дурные дела, однако, творятся в столице, если такое становится привычным…       Су Лан обошла тело незадачливого щёголя. А что же с душой случается при такой смерти? Ей же покоя, наверняка, не знать и в Диюе вечность томиться.       — У вас, может, и не редкость, — ответила она. — У нас такое последний раз было, когда отец ещё только к матушке сватался. Как раз какого-то беглого некроманта в степи занесло. Соседи же иначе хоронят: в больших курганах — вождей с семьями, вокруг них — всех прочих. Кто познатнее, тех поближе, простых людей — подальше.       Странно было видеть, что шея разворочена, мышцы и жилы изорваны, позвонки — в крошево, и ни капли крови.       — Три месяца назад он точно был обычным человеком. Боль чувствовал, ругался, даже закрыться толком не мог. Но глаза так же похотью горели, жадно очень, голодно. Словно добрался наконец-то и может желаемым насладиться.       Его Высочество рассеянно глянул на неё и снова опустил взгляд на тело, задумчиво прикусил губу.       — В столице подобное тоже не часто встречается, это мне, как совершенствующемуся, нередко приходилось сталкиваться. Монахов часто просят разобраться с подобной гнусью, а я, поскольку жил то при одном монастыре, то при другом, всегда отправлялся вместе с ними.       Он ещё немного поразмышлял о чём-то, а после поднялся на ноги и попытался снять наручи. Однако шнурки перепутались, и ничего не выходило. Отчаявшись, Его       Высочество тихо ругнулся и повернулся к девушке.       — Можешь помочь? Мне нужно достать талисманы, а они в рукавах, и из-за этих штук я не могу до них добраться.       — Много необычного ты повидал, твоё Высочество, — Су Лан в прямом и переносном смысле прикусила язык, чтобы не сказать, что хотела бы так же. Монастыри, поездки между ними, новые знания, — куда увлекательнее и интереснее, чем гарем и дворец. Скучно здесь, душно и тесно, дни текут неспешно и неотличимы один от другого. Иногда ей казалось, что это длинный, тоскливый и никак не заканчивающийся сон. Но воину жаловаться не пристало.       Со шнурками легко вышло управиться. В долгие дождливые дни, когда тренироваться не получалось, матушка часто привлекала её и других девушек лущить стручки, перебирать ягоды или семена, сортировать листья и коренья. Без ловкости пальцев тут не сладишь быстро.       — Готово, — Су Лан ослабила завязки наручей, чтобы их можно было снять. — А что за талисманы?       — Спасибо. Талисманы защитные, как раз для таких вот случаев. Ношу с собой постоянно — никогда не знаешь, какое тело и где придется упокоить, какую нечисть угомонить.       Принц стащил наручи, встряхнул рукавами, распрямляя их, и через пару мгновений уже держал в руках стопку исписанной киноварью бумаги. Снова присев перед телом, он принялся обклеивать его талисманами, не забыв и про оторванную голову.       — Если сила его желания была настолько велика, что он и в обход приказа пришёл сюда, то лучше перестраховаться. Из таких одержимых могут получаться очень сильные мертвецы, от которых одной отрубленной головой уже не отделаешься.       Он на секунду прервался и задумчиво наклонил голову к плечу.       — Если, конечно, его прямым приказом не являлось как раз забраться сюда. Что, пожалуй, ещё более странно. Ни разу ещё не встречал некроманта, что создавал бы марионетку, только чтобы забраться к женщине под юбку. Не обижайся, но это и вправду очень мелко для них, обычно они мыслят куда масштабней.       — Я их вообще не встречала, так что даже помочь тебе тут ничем не могу, твоё Высочество, — Су Лан помолчала, задумавшись, потом решила всё же сказать, что на ум пришло. — При нём телохранители были в прошлый раз. Если этой марионеткой так управляли, что подозрений не возникло, что он живой и настоящий, то и сейчас должны под стеной стоять и господина ждать. Можно их тряхнуть, вдруг и знают что.       В подобных делах Су Лан ничего не понимала, знаний не хватало, даже теоретических. Она-то в монастырях не училась, а в военном гарнизоне о подобном не рассказывали за ненадобностью, как и в лекарских покоях. Правда, были какие-то то ли скабрёзные сказки, то ли непристойные байки, над которыми хохотали в голос в казармах и которые детям и юным девушкам слушать не полагалось, но иногда они до слуха всё же долетали. Кто, правда, знает, сколько в них истины? Но сказать, наверное, не лишнее.       — Знаешь, это, конечно, скорее всего, просто байки, грубые и простонародные, без изысканности, но рассказывали среди солдат и о мертвецах, у которых после смерти желания тела всего сильнее — обжорах, пьяницах, сластолюбцах, азартных игроках, и о некромантах, сначала пугающих дев и жён, потом приходящих им на помощь и пытающихся соблазнить, только неудачно обычно. Не серьёзные это обычно истории, из тех, над которыми громко хохочут и персонажей их высмеивают. Но, может, и в них доля правды есть?       — Есть, — кивнул наследный принц, пряча обратно в рукав оставшиеся талисманы и доставая взамен них мешочек-цянькунь. — Если у некроманта уже созданы марионетки, то, конечно, он может использовать их для запугивания понравившейся девы или вдовы. Почему нет? Это же самые безотказные слуги, способные сделать за тебя любую грязную работу. Бывают и те, у кого после смерти желания тела преобладают над всем, это тоже правда. Как правило, это банальные не упокоенные души, чье предсмертное желание и не даёт им уйти. Но они сильны, мы бы сразу такую нежить опознали. И сносом головы я бы её точно не утихомирил. И у такого духа не было бы физической оболочки — сила их желания саму суть души сгущает в подобие тела. Словом, этот вариант нам не подходит. А вот другой…       Он встряхнул мешочек и, снова опустившись перед телом, принялся понемногу укладывать его туда. Выглядело это чудно и даже пугающе, когда тело взрослого мужчины постепенно исчезало в недрах крошечного, размером с два кулака, вышитого мешочка.       — Можно предположить, что некромант создал марионетку для каких-то своих важных целей, но попутно просто решил немного развлечься, вот и направил его к тебе. Что ж, тогда, если эта мысль верна, следом должен был явиться и он сам. Мы, конечно, можем подождать, но, вероятнее всего, он почуял уничтожение марионетки и сейчас уже далеко. И телохранителей под стеной тоже нет, чтобы не мешали или не выдали. Но отсюда вытекает и ещё один вопрос: почему именно сюда, к тебе? Возможно, он тебя знает. Либо лично, либо наш гость, ещё будучи живым, много рассказывал ему о тебе. Настолько много, что некромант и сам загорелся желанием увидеть. Что говорит о том, что эти двое были, как минимум, знакомы. А то и дружны. И это хорошо, это уже хоть какая-то зацепка для поисков.       Голова отправилась вслед за телом. Принц затянул тесёмки мешочка и отнёс его под дерево.       — Заберу, когда буду уходить — не хочу носить при себе подобное. Бедолагу нужно будет достойно похоронить, чтобы душа не скиталась неприкаянной.       Он с неприязнью отряхнул руки.       — Можно где-нибудь помыть их?       Су Лан тяжело вздохнула, подняв глаза к небу. Кого из богов она прогневала и какими грехами в прошлой жизни, раз такое наказание в этой? Или не наказание, а испытание? Знать бы точно… а ещё лучше — вернуться бы обратно на границу, подальше от дворца, гарема, интриг, сплетен, похотливых придворных, некромантов и оживших мертвецов. Туда, где всё просто, понятно и знаешь, чего ждать и кому верить.       А здесь она всё больше совсем ничего не понимала и всё сильнее чувствовала себя беспомощной и уязвимой. От волшебного покойника не защитит воинское искусство, все её умения бессильны. А принц ведь не всегда рядом сможет быть. Что если в следующий раз он не сможет помочь?       Пришлось тряхнуть головой и закусить губу, прогоняя мрачные мысли, и с усилием сосредоточиться на происходящем.       — Там ручей есть, чуть дальше в саду, ближе к лесу. Тихое место, укромное. Пойдём покажу, — Поманив Вэй Цзинлуна за собой, Су Лан двинулась к ручью.       Здесь ей нравилось больше, чем в ухоженном общем саду. Слуги, похоже, давно не забредали сюда, деревья, травы и цветы были предоставлены сами себе и росли, как предназначено им природой, не тронутые руками людей. Пели непуганые птицы и не только ручные и специально приманенные соловьи, но и скворцы, дрозды и даже одна кукушка.       Полянка перед ручьём была маленькая, неровная, когда-то украшенная крохотной беседкой, но время и стихии давно оставили от неё только основание. Дожди и ветер обточили камни, превратив их в удобные для сидения валуны, почти неотличимые от природных, мох и вьюнок затянули в мягкий ковёр.       Су Лан взобралась на свой любимый камень, подтянула колени к груди, уложила на них подбородок и проговорила, наблюдая, как принц моет руки.       — Может, как раз этим могущественным другом он мне тогда грозил? Ещё кричал его имя так, словно оно всем известно и я только от упоминания должна испугаться, — она нахмурилась, вспоминая. — Что ж оно из памяти-то вылетело? Надо было записать, да кто ж знал, что понадобится?       Его Высочество, тщательно омывая руки в холодной воде, кивнул.       — Вполне возможно. Но, если так, то он настоящий дурак: выдавать имя друга-некроманта, рискуя навести на него проверку. Тебе ведь достаточно было просто проговориться об этом случае мне или даже кому-то из евнухов или из слуг. И, даже не зная о роде деятельности этого человека, им могли бы заинтересоваться, мол, а кто это такой влиятельный, что им угрожают? Если только…       Принц даже замер на секунду от осенившей его догадки.       — Если только он не влиятелен сам по себе, без каких-либо магических умений! Вот я дурак, как же сразу не додумался! Он мог угрожать не способностями своего друга, а его положением. Потому и выступал так, словно ты обязана его знать. Что ж, это ещё больше сужает круг поисков. Нужно будет только узнать имя убитого и с кем он дружил. Или незадолго до смерти поссорился.       От новой информации принц заметно повеселел. Он отряхнул руки, опустил рукава и подошёл к площадке, на которой устроилась Су Лан. Выбрал валун напротив неё и, взобравшись на него, с интересом осмотрелся.       — Уютное место. Умиротворяющее. Часто сюда приходишь?       — Возможно, он и не знал, что его друг или знакомый — некромант, и действительно грозил в первую очередь положением, — высказала свою догадку Су Лан. — Или раньше всё сходило с рук из-за влияния семьи или помощи такого союзника, вот и почувствовал себя безнаказанным и неуязвимым. А тому могло надоесть, вот и избавился. Ведь лезть в чужой гарем, тем более наследного принца, да в период очищения, решится только тот, кому жить надоело.       Некоторое время девушка молчала, набираясь умиротворения и спокойствия. Тихо шелестела под ветром листва, скрипели деревья, перекликались птицы.       — Когда совсем грустно и тоскливо становится. Здесь почти как дома, — наконец ответила она, потом подняла голову, посмотрев прямо на Вэй Цзинлуна. — Твоё Высочество, а можно научиться с такими мертвецами сражаться? Или к этому врождённые способности нужны?       Если последнее, то досадно. Беззащитной быть не хотелось, не нравилось Су Лан это ощущение. Чем дольше она жила в гареме, тем сильнее не нравилось. Ничего тут не решали её умения. Отнять жизни можно было не только мечом, но и ядом или словом. И если воинскую науку она знала, то остальные способы даже осваивать не хотела. Благословение Небес, что матушка передала, сколько смогла, своих знаний. До смертельных ядов дело ещё не дошло, но вот по мелочам вредить наложницы уже пытались. Чесоточный порошок, рвотный корень, сонное зелье, дурман-трава. Она видела их действие на других и пару раз на общих сборах выливала в ближайшую вазу испорченный чай сама. Дочь лекарки умела чувствовать лишний привкус. Зря ряженые куклы считали, что раз она не ощущает всей красоты того или иного сорта чая, то не опознает и привкус болиголова, бессмертника, дудника или женьшеня. Неуместное применение лекарственных трав может принести не меньше вреда, чем ядовитых.       Принц улыбнулся её вопросу.       — Смотря как сражаться. И против кого. Если так, как я сегодня, да против подобной нежити, то особых способностей не понадобится, только острый меч да твердая рука. И ещё умение распознавать виды нечисти, чтобы точно знать, кто перед тобой и как действовать. Многие вольные наемники вполне в состоянии упокоить парочку ходячих мертвецов, или гуля из водоема изгнать, или хули-цзин из курятника. Против высокоуровневой нечисти уже, конечно, понадобятся способности и время к их развитию ты, уж прости, безнадежно упустила: Золотое Ядро обычно начинают формировать лет в одиннадцать. Однако и против высокоуровневой нежити есть способы защиты. Быть может, ты не сможешь её изгнать или уничтожить, но спрятаться за защитными талисманами, подготовленными заранее — вполне. Если хочешь, могу научить тому, что знаю сам и на что не нужны способности. Но с тебя в качестве платы тренировки со мной. И притом более длительные, чем сегодня. Конечно, лишь в те дни, когда смогу прийти. Идёт?       — Хочу! — тут же прозвучало в ответ. — Я до восьми ароматических палочек продержаться могу.       Ответ Су Лан и порадовал, и огорчил. С одной стороны, хорошо, что с мелкой нечистью можно справиться и так, с другой досадно, что с более мощной — только с помощью талисманов или если развил способности, с третьей — кто бы и помыслить дома мог, что ей это понадобится, а если бы и мог, то у кого учиться-то было? Монастырь на севере был один, и женщин туда не принимали ни под каким предлогом. Строгий, воинский. Впрочем, им такой и требовался. Монахи и нечисть сдерживали, и лихих людей помогали ловить.       Девушка слезла с камня и подошла к ручью. В рукаве её платья прятался маленький, совсем крошечный кувшинчик из-под ароматической воды. Сейчас она собиралась набрать в него самой обычной родниковой. Хотя бы немного, но в непогожие дни будет радовать и сам запах.       — Тренироваться ещё сегодня будем, — спросила Су Лан, подставив кувшинчик под струи, — или у тебя теперь другие планы?       Принц всерьез задумался, прикидывая количество дел, что дожидались его. Если перенести чтение некоторых трактатов на ночь, а сон заменить долгой, палочек на четыре-шесть, медитацией…       — Думаю, какое-то время у меня здесь ещё есть. Тренировку, наверное, не стоит затевать, но вот основы защиты от нечисти объяснить успею. А что ты набираешь?       — Тогда можно здесь и остаться, наверное. Спокойнее тут, — Су Лан убрала кувшинчик в рукав, не забыв закрыть плотно подогнанной крышечкой. — Просто родниковой воды, пахнет она здесь по-другому, чем в дворцовых колодцах. И вкус привычнее. Я иногда прихожу сюда с кувшином побольше или с ведром, а потом настаиваю на этой воде травы или отвары. В моей части сада среди одичавших цветов есть и совсем вольные растения, часть из них лекарственные. Матушка обучила меня основам своего мастерства. Воину это полезно.       В глазах принца вспыхнул неподдельный интерес.       — Так ты ещё и в травах разбираешься? Воину, безусловно, полезно знать основы врачевания, но ты хоть осознаешь, что почти уникальна в подобном мышлении? Очень мало кто из именитых воинов дает себе труд научиться такому кропотливому искусству, а многие считают ещё и недостойным, мол, а лекари на что?       Он помолчал немного, а потом уже серьёзнее спросил:       — А яды распознавать умеешь?       Недоумение было настолько искренним, что Су Лан даже дар речи потеряла на несколько вздохов. Потом сморгнула, стряхивая оцепенение.       — Ну так я и не именитая, как и все у нас, наверное, потому и не уникальная. Лекарь рядом не всегда, надо же иногда до него дойти или товарища донести. Если хотя бы первую помощь оказать можешь, и свою, и чужую жизнь спасёшь.       Она расправила одеяния и присела снова на камень.       — Знаю я, конечно, много меньше матушки и гарнизонных лекарей, да пошлёт им Небо долгие годы и ловкие руки, но простые примочки и мази сделать могу. На вкус ещё травы и коренья в питье распознать умею. Яды… только на запах и природные — змеиные, от растений или ягод. Им позже начинают учить и у нас эти чаще встречаются.       Принц тоже вздохнул, но о своём. Видит Небо, было бы лицемерным ханжеством сказать, что он не ценил свой статус, не понимал, сколь много тот ему дает, какую власть и возможности. И вместе с тем порой его охватывало невыразимой тоской от ощущения, что он с рождения вынужден тащить на себе целый ворох условностей, предписаний, этикета. Вынужден следовать глупым (глупейшим!) правилам, вынужден, скрепя сердце, улыбаться тем, кому не улыбки дарить хочется, а с лезвием собственного меча познакомить. Увы, без этого притворства в политике было никуда. И политика душила его — натуре, жаждавшей сражений, всё это лицемерие было в тягость. Так что порой Его Высочество даже ловил себя на сожалении, что зря он не родился в семье какого-нибудь генерала, где его действительно понимали бы и принимали со всей тягой к воинскому искусству. Пожалуй, Су Лан в своём гарнизоне была в этом плане куда свободнее, чем он — во дворце. Конечно, до тех пор, пока не попала в гаремную клетку.       — Что ж, хотя бы эти сможешь. Уже хоть что-то. Во дворце, знаешь ли, в ходу пытаться убрать соперника или соперницу с помощью отравы. Очень не хотелось бы, чтобы тебя подобное коснулось.       — Знаю, видела, — настроение начало стремительно портиться. Такой хороший день был, а потом одно за другим, то покойник, то темы одна неприятнее другой. Словно небо напоминало, что не стоит забывать о своём положении и проявлять беспечность, обманываясь просветами в грозовых облаках. — Не яд ещё пока, к счастью, но лекарством не в меру или не к месту тоже навредить можно. Мне, правда, не получится, я многое на вкус и запах распознаю, но не все так умеют. Как ты тут живёшь, твоё Высочество? Здесь же не поймёшь, кому можно доверять, а кому нельзя. В глаза улыбаются, а по за глаза так и норовят какой гадости в чашку подлить. И хорошо, если всего лишь сонной настойки, а не рвотной или для очищения желудка.       Принц грустно улыбнулся и пожал плечами.       — Ну вот… как-то. Привык, наверное. Тем более, другой жизни я долгое время и не знал. В монастырях только начал присматриваться и понял, что не везде правят бал лицемерие и двуличие. Потому мне так и хочется иметь возможность помогать простым людям: они более искренние, они заслуживают лучшей жизни.       Он вздохнул и сел более ровно, сразу став серьёзнее и будто старше.       — Давай начнем. Расскажу тебе, для начала, о том, какие виды нечисти бывают. А завтра или на днях, когда смогу вырваться, обсудим, как противостоять каждой из них.       — Жутко тут у вас, если к такому привыкаешь, — не смогла она удержаться, просто не смогла. Ведь, правда, же жутко.       Про себя же Су Лан подумала, что знает, какой подарок может в следующий раз сделать принцу. Хорошей плотной кожи под рукой, конечно, нет, но есть в достатке вощёные шнурки, которыми наложнице её ранга предполагается перевязывать подарки и послания. Из них можно выбрать такие, чьи цвета допустимы и для юношей, и для девушек. А при должном усердии сплести нужное можно за одну ночь.       Вэй Цзинлун стал бы достойным правителем. Уюн давно в таком нуждался, кто заботился бы и о простом народе. Верилось, что принц и богом станет величайшим. И, без сомнений, богом войны. Как бы передать на заставу весточку, кому потом стоит молиться? Отец-то разберётся, он обиду долго не копит, по делам смотреть будет. А вот гэгэ может и заупрямиться, у него характер другой. Хотя, может, и его сердце смягчится.       Вытряхнув из головы лишние мысли, Су Лан села как на уроке и приготовилась внимательно слушать Его Высочество. На память она не жаловалась, записать и после могла.       «Урок» продлился не менее четырех палочек благовоний. Принц обстоятельно рассказывал обо всём, что видел сам, о той нечисти, что не встречал он, но встречали его учителя, и о той, что была известна даже его наставникам лишь по старинным легендам (и пусть так и остаётся!). Когда они закончили, дело уже близилось к вечеру. Ещё было далеко до заката, но воздух уже был не тем, что утром: он постепенно наполнялся усталым сонным спокойствием, лёгкой умиротворяющей грустью. Таким же становился и свет солнца, проникающий сквозь густую листву. Его Высочество соскользнул со своего валуна и сладко потянулся, разминая затёкшие мышцы.       — Думаю, этого будет достаточно. Надеюсь, информации было не слишком много. Когда приду в следующий раз, принесу старые трактаты, по которым учился сам. Там не только описания есть, но и рисунки. Увидишь воочию всех этих «красавцев».       И он легко рассмеялся. Настроение у наследника, похоже, вернулось в норму, и даже возвращение во дворец пока что не могло его испортить.       — Более чем достаточно, — улыбнулась Су Лан. На память она не жаловалась, но уже чувствовала, что начинает уставать, а внимание — плыть. Не дело в таком состоянии учёбой заниматься, не будет толку.       На слова принца она согласно кивнула. Трактаты — это замечательно, всегда полезно увидеть глазами описанное словами, хотя бы и на бумаге. Вряд ли изображение сильно разнится с истинным обликом нечисти. Да и будет, что почитать.       Чувствовала она себя намного лучше. Ум работал, тело тоже получало свою нагрузку. Жизнь уже не казалась тоскливой и беспросветной.       — Благодарю, твоё Высочество. Отсюда во дворец побежишь или заглянешь перед уходом на чай? Яблоки ещё остались.       Взгляд, которым Вэй Цзинлун, смотрел на них утром, от наблюдательной девушки не укрылся.       Принц в ответ на её слова весело расхохотался.       — Что, настолько очевидно? Что я без них жить не могу? Знала б ты, как меня за эти яблоки «любят» на дворцовой кухне. Они же в столице не растут, из демон ведает каких далей везти приходится.       Он отсмеялся и весело мотнул головой.       — Давай чай. А то я репутацию свою потеряю, если хоть раз от любимых фруктов откажусь.       Смеялся Вэй Цзинлун так заразительно, что невозможно было сдержаться и не присоединиться к нему. Су Лан залилась смехом, не стесняясь и не жеманничая, не прикрывая рот ладошкой или рукавом, как это было принято при дворе. Да тут вообще не смеялись! Могли чуть улыбнуться или тихо похихикать. Да и в целом любое сильное проявление чувств не одобрялось. Наедине хоть душу можно было отвести.       — Да ты на них смотрел как лис на курятник! И не тронул ничего больше, даже персики. Трудно тут не понять, — отсмеявшись, она вытерла проступившие в уголках глаз слёзы. — На севере и, говорят, на западе растут, но дички. Мелкие, кислые. Приправа к мясу из них вкусная и горячее питьё, какое зимой варят.       — Знаю, — кивнул принц, и они неторопливо направились к полянке, с которой и пришли. — Когда был совсем маленьким, я и дичку обносил подчистую, если встречал. Нянюшки на это смотрели в ужасе. А когда узнали родители, то долго смеялись, а потом отец приказал, чтобы на кухне всегда были яблоки и не дикие, а хорошие, сладкие. И опять же на кухне меня из-за них недолюбливают: когда приближается Новый год, там всегда в избытке яблок в карамели, для танхулу. И угадай, кто втихаря таскает эти яблоки, нарушая задуманное количество сладостей? Дошло уже до того, что слуги за глаза называют меня Яблочным бедствием. Но я ничего не могу с собой поделать, мне от этих фруктов голову дурманит — как вижу, так словно одержимый становлюсь.       На полянке всё было тихо. Мешочек с телом лежал там же, где они его оставили. Убедившись, что иных «гостей» нет, они направились к домику Су Лан.       — Вот это любовь! Прямо страсть! — Су Лан вновь рассмеялась. — Они же ужас какие кислые, скулы сводит. Их в шутку зовут лекарством от косоглазия. Мальчишки часто соревнуются, кто больше съест и не скривится. У меня больше пару штук сжевать не получалось, — призналась она. — А про сладости и гадать нечего, твоё Высочество. Надо же, высокородный, единственный наследник, будущий бог, а проказит как обычный мальчишка. Гэгэ тоже до взрослого пучка не прочь был прошмыгнуть на кухню и утянуть то вяленого мяса, то лепёшек, то горсть орехов и сушёных ягод. В рост братец пошёл резко и быстро и долго постоянно хотел есть, а пайка не хватало.       — Танхулу нам теперь до Нового года не видать, но яблоки вместе с прочими фруктами приносят, не скупясь. Буду тебе откладывать.       За разговором и до полянки дошли. И судя по всему, никого она больше не привлекла. Вот и славно, хватит на сегодня неприятных неожиданностей.       По дороге к домику Су Лан думала, что Юйсю и А-Юэ уже должны были закончить уборку и уйти, они расторопные и не ленивые. Но лучше бы убедиться, не стоит им видеть её гостя. Вряд ли донесут, но и просто случайно сболтнуть могут.       — Обожди тут пару минут, твоё Высочество. Проверю, пуст ли домик. Лишние глаза и уши нам ни к чему.       — Хмм… Пожалуй, здесь ждать опасно — вдруг прислуга ещё не ушла? Выйдут да пойдут не той дорогой, да столкнемся. Я лучше вон там посижу.       И принц, когда они подошли к домику вплотную, в один прыжок оказался на крыше. Причем, сделал это абсолютно бесшумно. Улёгся животом на нагретую черепицу, положил сложенные руки под подбородок и стал похож на довольного большого кота.       — Тут меня не заметят.       Кот. Большой довольный наглый кот. Вот какой жил у тётушки Нюй при кухне, ловил крыс и таскал иногда мясо из котлов с кипящим супом. Полосатый, желтоглазый, с драным ухом и укороченным хвостом. Выложив у порога свою добычу — нетронутые тушки задавленных грызунов — он устраивался на крыше или на нагретых солнцем камнях, сыто щурился и громко урчал. Весной он охотно бил морды прочим котам, подминал под себя окрестных кошек, а в положенный срок по дворам, подворьям и казармам охотно разбирали таких же бойких и полосатых котят — мышей и крыс прекрасно ловили все.       Его Высочество не так блудлив, к счастью, но довольно щурился сейчас очень похоже. И место так же выбрал потеплее. Су Лан ничего не стала говорить и, молча улыбаясь, прошла в домик.       Служанки ушли, оставив после себя чистоту и тонкий запах лимонника и вощанки, которой натирали вымытый и отскобленный пол. Грязи в её покоях отродясь не водилось, но во дворце, тем более в год очищения, требовалось изводить всё вплоть до малейшего пятнышка. И хорошо, дышать легче.       Предусмотрительная и заботливая Юйсю ещё и оставила чайник на жаровне. Легко с ней — вежливая, тихая, скромная, добрая и всё это искренне, не напоказ. А-Юэ такая же, только младше и словно бы запуганная немного.       Выйдя снова на улицу, Су Лан позвала Вэй Цзинлуна.       — Спускайся, мы тут вдвоём.       Принц так же легко, как взобрался на крышу, спустился с неё. Вошёл вслед за хозяйкой в домик и, осмотревшись, удивленно прищелкнул языком.       — Однако. Могу поспорить, даже у меня в покоях слуги не настолько стараются, наводя чистоту. Тебе очень повезло с помощницами.       Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол и, совсем некультурно поставив на него локти, подпер лицо кулаками, умильно глядя на Су Лан.       — Чай. Чай-чай-чай. С яблоками. Ужасно хочу пить. И яблок тоже хочу. Ужасно.       — Повезло, — согласилась она. — Старательные и милые. Да и я сама не безрукая.       Су Лан усмехнулась. И где тут изысканность, и где тут манеры и величавость, скажите на милость? Точь-в-точь шкодливый и миловидный мальчишка, знающий, что за умильную рожицу и правильные слова ему простят любую шалость. Знала она и таких, на них даже сердиться не хотелось, настолько они искренне и не со зла или корысти так себя вели. Дурака больше валяли. Можно иногда.       — Будет тебе и чай, и яблоки. А давай я по-северному его заварю, с ягодами. Заварку засыпать — дело недолгое, миску с яблоками — все как на подбор, налитые, спелые — на стол поставить — ещё быстрее.       — Давай, — тут же с энтузиазмом отозвался Его Высочество. — С ягодами я ещё не пробовал.       Как только миска с яблоками оказалась перед ним, принц жадно заблестел глазами, но всё же сдержался, решив дождаться сперва чая и саму Су Лан. А то как-то нескромно вперед хозяйки набрасываться на угощение.       Краем глаза он заметил, что в хвост, собранный высоко на затылке, набились мелкие веточки. Видимо, во время их тренировки. Недовольно заворчав, принц перекинул хвост на левое плечо и принялся избавлять волосы от сора, аккуратно складывая его себе на колени — не хватало ещё в чистом жилище сорить.       На кухне в отдельном шкафчике прятались её скромные сокровища: несколько шёлковых мешочков с засушенными ягодами, кореньями и листьями. Что-то в чай, что-то на лекарство, что-то на приправу. Су Лан вытащила один, тёмно-красный, с ягодами годжи. Лекари давно подметили, что кто их ест по ложке в день или добавляет в чай, тот меньше хворает и кашляет зимой, не подхватывает лихорадку и озноб; воинам она помогает оставаться крепкими и наращивать мышцы и жилы.       Она вернулась в комнату и, заметив мучения принца, покачала головой. Засыпала две ложки ягод в чайник вместе с тремя щепотками чайного листа. Немного подумала, решилась и ушла в спальню, откуда вернулась с резным деревянным гребнем, подарком одного из вождей степных племён. У себя на родине он был кем-то вроде принца — единственный сын верховного правителя всех союзных племён, пусть и не от законной жены и даже не от наложницы. Но ни одна другая женщина не родила царю Хулани сыновей, и слову его никто перечить не посмел, когда она забрал подростка в свой шатёр и объявил наследником. Отпрыск служанки-пленницы проявлял больше чести и благородства, чем племянник по линии сестры старого царя. Тот был трусливым, хитроватым и мелким душой. Его не хотели видеть в белом шатре даже соплеменники. Хорошее дерево в степи на вес золота, резное и изукрашенное — на вес нефрита. Принц степей привёз поистине царский подарок, подтверждая ещё при прапрадеде Су Лан заключённый договор: два гребня, два набора женских шпилек, две мужских заколки и четыре шкатулки для их хранения. Отцу, матушке, брату и ей. Выказав тем самым своё уважение генералу Су и его семье.       Ей мало что разрешили взять с собой из дома, но гребень и шпильки много места в дорожном мешке не заняли. А сейчас, в период очищения, и пригодились.       Су Лан подошла к принцу со спины.       — Позволишь, твоё Высочество? Тут уже не выбирать, а вычёсывать надо.       Принц шарахнулся от гребня в руках девушки так, словно тот был проклят.       — Нет! — почти выкрикнул он и для надёжности ещё и обхватил хвост руками, будто защищая. — Знаю я, как вы расчёсываете, так с врагов можно головы снимать! Только матушка и могла заплетать мягко, но ей уже не по статусу. Остальные просто издевались!       Су Лан поджала губы. Вот сейчас это было немного даже обидно. Солдаты в госпитале на её руки не жаловались, а в осаду многие надолго слегали от ранений или болезней, да и урезанный паёк сил на выздоровление мало оставлял. Воинам на стенах, раненым и детям до последнего оставляли самые сытные котлы и лучшие куски. Но что-то она не о том думает.       — Вернул ты мне упрёк, твоё Высочество. Я на тебя, не разобравшись, налетела с обвинениями, теперь ты меня не пойми с кем сравниваешь. Дай хоть взмах гребнем сделать. Будет больно, решишь, что моя рука тяжёлая, отдам — причёсывайся сам.       Принц и сам понял, что погорячился: обида в голосе девушки прозвучала явственно. А ведь он и не хотел ничего такого ляпнуть, само вырвалось… Но что поделать, если и вправду единственным человеком, кто осторожничал с его волосами, была матушка? И заплетала она его всего до семи лет. А после… Нянюшки ещё старались какое-то время, но волосы у юного наследника были густыми, непослушными, быстро путались, и девушки, опасаясь затягивать утренние сборы принца, немилосердно дёргали, пытаясь поскорее распутать намертво скрутившиеся узелки. Он терпел, сжав зубы, не рискуя выдать своей боли и всхлипом, потому что слышал, как нянюшки шептались о том, что за нерадивость и медлительность их могут высечь. Вечером же всё повторялось. Непоседливость принца в течение дня лишь добавляла всё новых и новых колтунов в его шевелюру, и вечернее расчёсывание оборачивалось ещё большей пыткой. А уж когда его волосами занялась старшая тётушка… Той, похоже, просто нравилось драть побольнее, да заплетать так туго, что кожа головы за день начинала ныть и болеть. В итоге, в двенадцать лет Его Высочество взбрыкнул и больше никого и никогда не подпускал к своим волосам, причесываясь самостоятельно. Получалось не шибко красиво и аккуратно, но хотя бы не больно.       Но сейчас им, вроде как, спешить некуда, может, и вправду будет осторожнее?..       — Ладно, — он настороженно подвинулся обратно к Су Лан и опасливо повернулся к ней спиной. — Просто учти, что они непослушные и путаются. Не будут поддаваться — не дергай, уж лучше я сам…       — Поняла. Сядь ровно, твоё Высочество, и постарайся не вертеться.       Су Лан начала расчёсывать осторожно, с кончиков, помогая себе ловкими пальцами. Гребень, ладно выточенный, хорошо отполированный и щедро пропитанный драгоценным маслом арганы, легко скользил по густым чёрным волосам. Чистый шёлк под пальцами, любая девушка обзавидовалась бы. Даже веточки, листья, паутинки и прочий мелкий мусор красоты не портят.       Гребень постепенно поднимался всё выше, скользил всё легче, волосы становились всё чище, ложась гладкими прядями на плечи и спину Вэй Цзинлуна. Пришлось немного повозиться с колтуном на затылке, но спешить было некогда. Распутав его, Су Лан взвесила гриву принца в руке и задумалась.       — Твоё Высочество, а удобно тебе хвостом каждый раз деревья цеплять и как птичье гнездо всё им собирать? А то заплела бы я тебе косу, как в степи да у нас иногда носят. Может, и по-варварски, зато удобно.       — Ммм? — принц сидел неподвижно, словно статуя и, по мере того, как волосы становились всё шелковистей, а привычная с детства боль не приходила, плечи его понемногу расслаблялись. Когда Су Лан позвала его, голос принца прозвучал сонно. И растерянно.       — Но ведь… Это ведь женская прическа — коса. Разве мужчинам можно?..       — В степи и мужчины носят да и у нас иногда плетут мелкие косички по бокам, чтобы от лица волосы убрать. Удобно и красиво.       Слова потянули за собой память. И две косички у висков Сун Хуайэня, и много-много плотно заплетённых по всей голове у принца Хулани, украшенных серебряными колечками, и толстую седую у одного из степных шаманов.       А уж девочкам и женщинам в степи только косы и плели. До замужества — много мелких, вплетая ленты, шнурочки, колечки, перья, бусинки. После — две толстых и тугих, и украшали чуть скромнее.       На заставе немного переняли.       Его Высочество подумал, а после осторожно, чтобы не выдернуть хвост из рук Су Лан, кивнул.       — А давай попробуем. Если окажется удобно, буду хотя бы для тренировок так собирать. Когда никто не видит.       По голосу было слышно, что он, если и не засыпает, то, как минимум, плывет почти в полудрёме.       Ну, косу заплести — дело знакомое и привычное, если уж себе не раз плела, то другому ещё проще. Су Лан управилась в пару минут, а потом ненадолго задумалась, чем бы стянуть. Не лентой же, а шнурка с собой прихватить не догадалась. Хотя…       — Не обессудь, Твоё Высочество, больше мне кончик подвязать нечем, — её-то обмотки для защиты рук так и остались на месте.       Она распустила одну, дёрнула кусочек ткани зубами, разделяя на более узкую полоску, и обмотала вокруг косы, завязав узелком.       — Не спи, чай остынет, — Су Лан легонько хлопнула принца по плечу.       — Мгм, — Вэй Цзинлун потёр глаза, сбрасывая сонное оцепенение. — Пожалуй, мне стоит извиниться, — хрипло добавил он. — Ты заплетаешь ещё аккуратнее моей матушки. Хотя, как делала она, я помню уже смутно. Возможно, что так же. Просто мне не нравилось тогда сидеть на одном месте, и я вертелся, вынуждая дёргать за пряди. А тут почти уснул.       Он зевнул, прикрыв рот ладонью, а после перекинул косу через плечо и принялся задумчиво её рассматривать, перебирая пальцами тугие переплетения.       — И что, их одинаковые носят и мужчины, и женщины? Различий никаких нет?       — Возможно, — Су Лан убрала гребень в рукав, разлила чай и уселась напротив. — Есть такая поговорка у степняков: «Ласковей, чем мать, заплетёт только возлюбленная».       Она чуть пригубила настоявшийся улун, впитавший в себя кисловато-сладкий вкус ягод. Напиток получился приятный и освежающий. Хорошо такой пить после долгого и заполненного делами дня.       — Разные. У женщин больше украшений в косах и все волосы заплетены во много мелких или в две толстых. У мужчин только колечки иногда вплетают: царям, их сыновьям и ближайшим советникам, каждому свои. Царям — золотые, их сыновьям — серебряные, советникам — бронзовые. И мужчины полностью волосы заплетают редко, часть распущенными оставляют. А шаманы и шаманки плетут одну косу.       В гарнизоне поддерживали хорошие отношения с частью степных племён. Всем это на выгоду шло. Одним — защита от воинственных соседей. Другим — знание, что происходит там, куда уроженцу Уюна дороги нет.       Принц представил себя с косой, в которую вплетены серебряные колечки, и поежился.       — Нет, это всё-таки чересчур…       Ему и с этой-то придется быть поосторожнее. Увидит кто-то из тех, кто имеет право задавать наследнику вопросы, и непременно заинтересуется, с чего это он вдруг решил поменять прическу, с которой ходил всю жизнь? Да и женская рука в плетении наверняка будет просматриваться, а последнее, чего Его Высочеству хотелось — чтобы стало известно о его визитах в домик на окраине заброшенного сада.       Кстати, о визитах. Хотелось, конечно, верить, что Су Лан просто так оговорилась, но, если вдруг нет…       — Ты не моя возлюбленная, — на всякий случай уточнил он, внимательно глядя на девушку. — Я надеюсь, что мы, вроде как… дружим? Но если вдруг твоё мнение поменяется…       Принц смутился и умолк. Небеса, да почему так неловко-то? Но сказать нужно было. Слишком ярко он запомнил, как мучился Бай Вэньян, которого его драгоценная шимэй считала лишь милым шисюном и упорно твердила, что они только друзья, не замечая яростных намеков всех окружающих. Бедный вассал тогда аж пополам от душевной боли загибался, но поделать ничего не мог. Вэй Цзинлуну очень не хотелось оказаться слепцом и повести себя так же, как та девица.       — Если вдруг твое мнение поменяется, обязательно скажи мне об этом.       В конце концов, Су Лан всё ещё состоит в его гареме. И, случись что, они смогут этот вопрос решить. Хотя бы частично.       Чашка со стуком громче приличного вернулась на поднос, а Су Лан обиженно и раздосадовано поджала губы.       — Всё-то у нас с тобой через неловкость и недопонимание идёт. Я вспомнила поговорку, чтобы сказать, что нет ничего ласковей рук любящей матери. Мы ещё не друзья, твоё Высочество, слишком мало ещё знаем друг друга. Но именно другом я бы тебе хотела стать. Не стремлюсь на более высокие вершины.       Было почему-то досадно и обидно, что Вэй Цзинлун подумал, что она прячет за своим поведением иное. Или что будет молчать и обманывать, недоговаривая о своих чувствах.       — Обязательно скажу. Неужели думаешь, что постесняюсь или скрывать буду?       — Не знаю, — не менее раздосадовано буркнул принц, взяв в руки чашку и глядя на прозрачный чай — поднять взгляд на Су Лан казалось неловким. — Я до тебя с девицами особо не дружил, или как там ещё ты оцениваешь наше взаимодействие? Всё моё окружение — это родственники либо придворные. Либо учителя и соученики. И мне тяжело порой понять, кто как ко мне относится: к наследнику многие хотят быть поближе и не стесняются для этого изворачиваться, льстить и лицемерить. И я видел, какими слепыми могут быть люди к чужим чувствам. Просто не хотелось бы оказаться таким же. Извини, если обидел.       Он замолчал и отпил чаю, всё ещё избегая глядеть на собеседницу. Было неловко и досадно на себя. И зачем только рот открыл? Всё ведь хорошо было…       — А сколько нужно узнать друг о друге, чтобы считаться друзьями? — внезапно, спросил он. — А если я некоторые вещи при любом желании не могу раскрыть своим вассалам, потому что это касается государства, значит, они не могут называть меня другом?       В ответ он получил тяжёлый вздох. Как же трудно настолько не понимать друг друга. Иногда Су Лан казалось, что она не с принцем родного Уюна говорит, а с наследником царства Хулань. Примерно так же пограничники со степняками иногда друг друга не понимали.       — Сложно тут у вас во дворе. За каждым словом надо следить. Ты хоть не сердишься, а разобраться пытаешься. Непохожий ты на других знатных юнцов. Чашка с чаем удобно устроилась в руках, согревая своим теплом и позволяя собраться с мыслями. Снова и снова Су Лан ловила себя на мысли, что вернулась на уроки к наставнику Мин Чжану и должна ответить на заковыристый вопрос о человеческой природе, причинах поступков или связях между людьми.       — Не во времени тут дело, а в доверии и принятии, в том, будет ли с тобой человек только в радости или останется и в беде. Просит и принимает ли он только помощь от тебя или и сам помогает тебе. Дела государства — это ведь не твои личные дела, они не только тебя касаются, поэтому нет ничего недостойного в том, чтобы не всем о них говорить. Друзья не навредят, но ты же и сам понимаешь, что умному врагу и случайной обмолвки хватит.       Принц ответил угрюмым молчанием. Пожалуй, нужно было бы объяснить, что «дела, касающиеся государства» — это в том числе всё, что касалось его родни. Так уж было заведено, что членам императорской семьи не полагалось обсуждать с посторонними то, что касалось их родственников. Табу это было негласным, но тщательно исполняемым, и это ограничение накладывало несмываемый отпечаток на общение принца со своими друзьями: он не мог ничего (или почти ничего) рассказать им о своём детстве, не мог поделиться переживаниями по поводу того, как сильно отец сдал в последние годы, как стремительно стареет матушка, хотя ещё совсем молода… Не мог рассказать всё от и до, облегчить душу. Не мог даже совета порой попросить. И теперь не мог не задуматься, а не обижаются ли они на него за это? Понимают ли его положение до конца?       Пожалуй, стоило бы объяснить это Су Лан, но душевных сил на это почему-то не было совершенно. По крайней мере, сейчас.       — Я понял тебя, — негромко сказал, наконец, Его Высочество. — Приблизительно. Наверное, я немного по-другому смотрю на отношения с другими в силу своего положения. Но я постараюсь запомнить, как на это смотрят обычные люди, чтобы больше не попадать впросак.       Су Лан переплела пальцы и уставилась взглядом в стол, словно в естественном узоре отполированного дерева можно было найти ответ. Возможно, он и нашёлся или что-то ещё подсказало его. Она не знала.       — Кажется, это я попала впросак, твоё Высочество, забыв, с кем общаюсь. Ты настолько иначе себя ведёшь, что напомнил мне гэгэ и его товарищей из гарнизона, а не придворных франтов. Мне тоже надо помнить, что мы на что-то можем смотреть очень по-разному, потому что росли в разных условиях.       Как глупо забылась и попалась в досадную ловушку. Знала же уже из общения со степняками и с другими наложницами, насколько иначе люди могут смотреть на одни и те же вещи, трактовать одни и те же явления, понимать одни и те же слова. Знала и допустила досадную оплошность. Да что ж это такое в их общении с принцем, всё у них не слава Небу!       Су Лан подняла глаза.       — Знаешь, кажется, мы оба слишком устали для серьёзных разговоров. Сегодня случилось столько всего, — она неловко улыбнулась, в попытке сгладить ранее сказанное. — Ещё чаю? И ты совсем не притронулся к яблокам. А говорил, что любишь.       Вэй Цзинлун устало потёр глаза.       — Можешь не верить, но аппетита нет. Что, честно говоря, странно для меня при виде яблок. Но как-то вот…       Он резко умолк и замер, растерянно глядя перед собой. Рука, которой он тёр глаз, так и застыла у виска. А потом, словно осознав что-то, принц звонко хлопнул ею себя по лбу.       — Ох, какой же я остолоп… Руки помыл, а Ци собственную проверить ума не хватило. Я же отравился, похоже. Когда снёс голову той марионетке. Тот чёрный дым, что из неё вытек — это же тёмная Ци в чистом виде. Вот, видимо, и подхватил, словно простуду. Теперь придётся ещё неделю усиленно медитировать, очищаясь. Нет, всё-таки мало меня учителя гоняли…       Сердито ворча на самого себя, он всё же взял одно яблоко и принялся его уничтожать, пускай и явно через силу, просто чтобы хоть что-то съесть.       — Уже ведь не раз бывало. И каждый раз как в первый, забываю симптомы и не опознаю их снова. Ох и остолоп…       Его слова разбили ощущение тягостной вины в душе Су Лан. Она тут же собралась, стряхивая с себя лишние сейчас мысли.       — Чем это опасно и как можно помочь? — дочь воина и лекарки привычно вычленила главное и готовилась действовать. Ситуация почти понятная: кому-то плохо из-за отравления, надо оказать помощь. — Еда? Питьё? Отдых?       Конечно, тёмная Ци — это не змея и не волчья ягода, но, наверное, разница не слишком большая? И видимо, не настолько смертоносна, как некоторые травы, которым достаточно и капли сока для более худших последствий. А Его Высочество пробегал целый день, до сих пор на ногах и в ясно уме. Аппетит только пропал и настроение испортилось.       Дома она бы знала, что делать хотя бы для того, чтобы отравленный смог дождаться обученного лекаря. А дела совершенствующихся и готовящихся к вознесению ей неведомы. Лучше спросить, чем навредить невзначай.       Принц поморщился, мелкими глотками отпивая чай.       — Сильная сонливость, слабость. Дурные мысли. В отдельных случаях — агрессия, тяжелые видения. Тёмная Ци, смешиваясь со светлой, может привести к Искажению, но это крайний случай. У меня обычно всё ограничивается слабостью и сонливостью. И подавленным настроением. Проходит, как правило, само, если я в достаточной мере отдыхаю и медитирую.       Он вздохнул и покачал головой.       — Защиту нужно ставить, если контактируешь с тёмными тварями. А я каждый раз об этом забываю и каждый раз попадаюсь, как в первый. Допьем чай, и пойду отсыпаться. Недели должно хватить на восстановление.       Вот оно как… надо будет забывчивому Высочеству не только шнурок для косы сплести и повязку, чтобы волосы подхватывать, но и вплести в них узорами напоминание о защите. Знаков от нечисти у воинов, конечно, нет, но и общего узора должно хватит. Всё же у Вэй Цзинлуна память не настолько как дырявый мешок, наверное.       Су Лан не удержалась, протянула руку и легонько щёлкнула принца по лбу.       — Учиться надо на своих ошибках. Хороший воин быстро их исправляет, а не повторяет раз за разом. Неужели наставники не объяснили и не гоняли? В гарнизоне повторяешь одно и то же, пока ошибаться не перестаёшь. Хоть десять раз, хоть сто, хоть тысячу.       А может и не гоняли, считая, что раз принц так силён, то ничего ему и не грозит, а слабость не страшна, от неё не умирают. Зря они это. Конечно, неделя отдыха и медитации — это не так много, не месяц и не год, и не на ложе болезни. А она вообще подождёт, сколько нужно, полгода до этого ждала хоть каких-то перемен и хоть какой-то ясности. Теперь-то легче, теперь она знает, какой принц на самом деле и какова её судьба на ближайшие месяцы.       — А дойдёшь, твоё Высочество? Может, хоть немного поспишь или помедитируешь сначала? Второй постели нет, но могу здесь лежанку обустроить.       Не у очага же на кухне ему место предлагать и не в свою же спальню вести.       Принц снова зевнул, прикрывшись на этот раз рукавом.       — Наставники всегда придерживались мнения, что получать раны и последствия собственной неосмотрительности — полезно. Быстрее запомнишь, почему нужно быть осторожнее. Но дело в том, что сил у меня всегда было слишком много. И потому последствия подобного отравления мне — это как лёгкая простуда для обычного человека. Не столько даже неприятно, сколько отдых и неделю никто не дёргает. Оттого и не запоминается как следует.       Он иронично усмехнулся       — Ну, или попросту у меня голова дырявая.       Снова зевок. Его Высочество оглянулся на окно. До заката было ещё далеко, до сумерек — тем более.       — Если ты не против, я бы подремал недолго. Стелить ничего не нужно, я могу и за столом, положив голову на руки.       Су Лан не удержалась и щёлкнула принца по лбу ещё раз.       — Не голова дырявая, а самоуверенности излишек. На память ты не жалуешься. Вон сколько всего и о воинском искусстве сегодня мне рассказал, и о нечисти. А раз сил много и последствия лёгкие, вот и не думаешь про них. Зря. Всегда может найтись что-то, что окажется сильнее. Неосмотрительность и гордыня сгубили не меньше воинов, чем яд и нож в спину.       Она повторила его взгляд в сторону окна. День переполз за середину, но до заката ещё не меньше четырёх палочек благовоний. Внезапно девушка поняла, что немного потеряла ход времени.       Су Лан поднялась из-за стола и ненадолго ушла в свою спальню. Вернулась она оттуда с небольшой подушкой и тонким покрывалом.       — Как хочешь, твоё Высочество, но давай хотя бы так. Я, конечно, северная варварка и приграничная дикарка, но гостеприимство мне не чуждо.       С этими словами подушка легла на стол перед Вэй Цзинлуном, а покрывало — ему на плечи.       Принц, на всякий случай, отодвинул чашку, из которой уже выцедил весь чай, подальше, как и весь поднос с чайными принадлежностями. А то ещё зацепит во сне…       — Ммм, мягко, — пробормотал он, устраивая щеку на подушке и блаженно закрывая глаза. — Мне на таких спать не разрешают, а то разнежусь. Только в детстве и приходилось…       Последние слова утонули в тихом сопении, и Его Высочество окончательно съехал в сон. Похоже, всё чаепитие он отчаянно боролся с желанием отключиться. Отправился бы сейчас во дворец — пришлось бы спать где-нибудь на земле под деревом.       И во сне стал похож не на наследника процветающего государства, не на сильнейшего совершенствующего своего поколения, не на будущего бога, а на обычного уставшего мальчишку. Гэгэ тоже выглядел во сне милым и безобидным, хотя уже считался воином не из последних. Да что там скромность — одним из лучших в своём поколении. Похожи они в этом, принц и брат.       Су Лан сдержалась, чтобы не погладить Вэй Цзинлуна по волосам жестом, подсмотренным у матери. Матушка иногда делала так, застав сына и наследника спящим за столом или у окна (когда он долго читал при лунном свете, да так и засыпал головой на узкую приступку). Не стоит всё же, не настолько они с принцем близки. Так и брата-то можно погладить только младшего, а если не родственник, то возлюбленного, а они не то и не другое. А меж друзьями подобные жесты не приняты.       Су Лан искренне хотела стать Вэй Цзинлуну другом. Именно ему как человеку, не как принцу или будущему богу.       Сны, как и всегда при отравлении, были тяжёлыми, вязкими, тёмными, наполненными липким страхом. Вэй Цзинлун не впервой сталкивался с этим неприятным побочным явлением, однако, на этот раз собственное подсознание превзошло все разумные пределы. То он пытался вытащить собственных родителей из бушующего пламени, то с остервенелой яростью втаптывал в землю чей-то прах, целое море праха. Но последнее видение оставило самый тяжёлый осадок: он словно из-за толстого мутного стекла наблюдал за тем, как несколько девушек из гарема со спины подкрадываются к Су Лан, и в руках одной из них зажат острый кинжал. Понимая, что вот-вот произойдёт непоправимое, но не имея возможности хоть как-то предупредить подругу, принц несколько раз дёрнулся и проснулся. Вернее, заполошно подскочил на месте, едва не перевернув стол. Су Лан нигде не было видно, в комнате находился только он, и на секунду всё внутри сжалось от страха, что никакие это были не сны, и все, кого он в них не успел спасти, действительно…       Пока Вэй Цзинлун отдыхал, Су Лан тоже не теряла времени даром. Уйдя в свою спальню, она раскрыла короб с принадлежностями для писем и принялась перебирать разноцветные вощёные шнурки.       Персиковый. Не то. Цвет лепестков вишни. Тем более не то. Белый. Да. Цвет морской волны. Снова нет. Золотой. Превосходно. Красный. Праздничный и торжественный, но нет, принцу он не подходит. Жемчужно-серый. Возможно. Чёрный. Нет, тоже дорогая и ценная краска, но слишком мрачный. Цвет ясного неба. Да.       Ещё раз посмотрев на отобранные шнурки, она покачала головой. Не воинские цвета, но где бы им вообще в покоях наложницы взяться? А получившееся сочетание поэты и придворные льстецы, наверняка бы, обозвали как-нибудь величаво вроде «солнца в ясном зимнем небе» или «солнечного луча из-за облаков». Пусть другие прячут суть за переплетением слов. Ей достаточно сути. Эти цвета как нельзя лучше подходят Вэй Цзинлуну.       Чуткое тренированное ухо уловило звук, нарушивший сонную и спокойную тишину соседней комнаты. Су Лан выглянула и встретилась взглядом с принцем. Выглядел он так, словно и не спал. И, нет, наверное, ей всё же показалось, но на мгновение словно бы мелькнула на его лице тень страха. Но кого и чего мог испугаться наследник и будущий бог? Не дурного же сна?       — Что случилось, твоё Высочество?       Увидев, что Су Лан в порядке, Его Высочество почувствовал невероятное облегчение. Раз с ней всё хорошо, то и прочие жуткие картины — лишь дурное видение, вызванное темной Ци.       — Сон, — хрипло пояснил принц, усиленно растирая лицо ладонями. — В таком состоянии всегда дурные сны снятся, но сегодняшний прямо отличился. Даже не сразу понял, снится или нет.       Он выбрался из-за стола и, поднявшись на ноги, принялся разминать затёкшие конечности.       — Долго спал? Ничего за это время не произошло?       — Две палочки прогореть успели, всё тихо, — чётко и по делу, без лишней многословности. Как на докладе отцу или дядьке Люй Вану.       Разноцветные шнурки так и остались лежать на постели, их и потом убрать можно, никуда не денутся. А со сна, тем более с дурного да после отравления пить всегда хочется. Су Лан протянула принцу кувшинчик с родниковой водой, что набрала сегодня днём.       — Сначала пять глотков, потом глубокий вдох и выдох и ещё четыре. Поверье есть такое, чтобы пять стихий разнесли всё дурное и ненужное на четыре стороны света и чтобы оно потеряло силу. Не знаю, насколько работает, но многие верят. Давай попробуем, хуже ведь не будет.       — Мгм. Спасибо, — невнятно пробормотал принц, припадая к воде. Пить действительно хотелось немилосердно.       Утолив жажду, он с благодарностью вернул кувшинчик девушке.       — Пойду я, наверное. Спасибо, что дала отдохнуть. В таком состоянии по деревьям не побежишь, а пешком да по земле путь неблизкий. Хорошо если к первым звездам хотя бы доберусь. Ещё и «гостя» нашего сегодняшнего забрать нужно, и сразу, как вернусь, рассказать о нём. Точно до полуночи возни.       Его Высочество устало вздохнул и потёр лоб. Было видно, что он бы с радостью продолжил спать, где спал, но обязанности не позволяли.       — Теперь смогу заглянуть только через неделю, не меньше. Уж не обессудь.       — И в мыслях не было. Нечто я не понимаю? Тебе же лечиться надо, да и прочие дела никто не отменял. «Гость» опять же наш… — Су Лан поморщилась, вспомнив об оставшейся на полянке пакости. Чем бы там всё засыпать или окурить, чтобы дурной дух убрать? А то аж возвращаться противно.       Поставив кувшинчик на стол, она внимательно посмотрела на принца.       — И за помощь не благодари. Мы сегодня вместе сражались, значит, мы — боевые товарищи. А не помочь товарищу непростительно.       На это Вэй Цзинлун хоть и слабо, но усмехнулся.       — Что ж, боевой товарищ, тогда до встречи. Будь осторожна. Лишний раз отсюда не выходи, кроме своих служанок никого не впускай. И вот ещё что…       Принц вынул из рукава уже знакомые Су Лан талисманы. Быстро перебрал стопку бумажных прямоугольников и, отделив несколько штук, протянул их девушке.       — Сигнальные, — пояснил он. — А у меня будут парные им. Если вдруг какая опасность, капни немного своей крови в центр иероглифа и позови меня по имени. Хоть вслух, хоть мысленно, сработает в обоих случаях. Приду или сам, или кого-то из доверенных слуг пришлю.       Он нахмурился, представляя себе нежелательную ситуацию.       — Ещё раз: никому, кроме двоих твоих служанок. Что бы ни пели под дверью, что они евнухи, или тётушки, или другие наложницы, или посланники от меня, или тебе вдруг слуг сменили. Раз сюда повадились шастать марионетки некроманта, то любой хитрости можно ожидать. Отговаривайся, что сейчас год очищения и ты в строгом затворе и никого не принимаешь. Если буду в состоянии, напишу, что будет известно о некроманте и сегодняшнем госте. Письмо, если что, принесёт мой ручной сокол. Других птиц не держу, и ты их тоже не впускай, если вдруг прилетят. Мало ли.       Су Лан убрала талисманы в рукав. Важная вещь, от которой зависит жизнь, всегда должна быть при себе. Выслушала наказ принца, а потом нахмурилась.       — Но ведь и служанок могут подменить. Вот как с этим щёголем было. Почему же их можно впускать, а остальных нет?       От воспоминаний о незваном госте по спине пробежал холодок. Подобной судьбы для Юйсю и А-Юэ очень не хотелось. Но стоило понимать, почему принц так выделил именно их.       — Твои служанки живут на территории Запретного города, — пояснил Его Высочество. — И в год очищения им, как и наложницам, нельзя лишний раз выходить вовне, если только по поручению туда-обратно, под запись в специальной книге, или же на время праздников. А вот распорядительницам и евнухам можно бесконтрольно ходить куда угодно. Некроманту же, чтобы сделать марионетку, нужно, чтобы жертва оказалась у него в руках, то есть, схватить её он сможет только вне стен дворца, предварительно заманив к себе в логово. Если же он безумен и сунется сюда, сигнальные заклятия сразу его почуют. Поэтому здесь относительно безопасно. Если, конечно, девчушки не будут нарушать приказ и сбегать в город куда-то ещё, кроме как на рынок.       Вот оно как, а она даже не знала всех тонкостей. Запутанно и непонятно, как и весь дворцовый этикет и церемониал. Почему одним можно, а другим нет. Но приятно, что Вэй Цзинлун относится к её незнанию без раздражения. Распорядительницы, помнится, сердились и неодобрительно поджимали губы. Другие наложницы посмеивались. А принц спокойно объясняет. Как командир новобранцу.       — Не должны. Они обе тихие и послушные. Я бы даже сказала, робкие. Словно запуганные.       — Может и запуганные, кто знает. Одна моя старшая тётушка, которая здесь командует, чего стоит. Я сам её боюсь.       На этом момент принц весело хмыкнул.       — Хотя, если бы она не разозлила меня тогда до печенок, я бы сюда и не попал. И мы бы с тобой не познакомились. Так что нет худа без добра. А насчёт твоих служанок я уверен, так как ты не из тех, кто будет тайком отсылать их в город за новыми шпильками, лентами и конфетами. А вот другие могут. Потому и доверия к другим слугам нет.       Пока они разговаривали, в комнате стало ощутимо темнее. Принц кивнул в сторону окна.       — Закат на исходе, пойду. А то и до середины ночи не дойду. Не провожай.       — Разумные запреты не на пустом месте появляются. И с обрядами очищения так, — Су Лан усмехнулась, вспомнив, как принц всё это устроил, — и в нашем случае тем паче. Когда знаешь, что за порогом опасный враг глупо и неосмотрительно потакать капризам. Большой бедой они обернутся.       Кому как не жителям приграничных крепостей знать об этом. Самое строгое наказание всегда было за самовольную отлучку, вплоть до смертной казни, если гарнизон по тревоге поднят или в осаде стоит.       — Так что не волнуйся, твоё Высочество, ни сама шага за порог не сделаю, пока не узнаю, что опасность миновала, ни служанок никуда не пошлю.       Добавлять, что в любом бы случае никуда их тайком гонять не стала, было излишне. Вэй Цзинлун — умный, он и так уже это понял.       Провожать его Су Лан не пошла, постояла только в дверях недолго, пока светлые одеяния, далеко заметные в надвигающихся сумерках, не скрылись в темноте. Потом заложила створки на засов. Что ж, она уже пережила одну осаду, намного страшнее и серьёзнее этой. Выстоит и сейчас.       Всё-таки, поспать перед обратной дорогой оказалось верным решением. В ослабленном состоянии каждый шаг казался непривычно тяжёлым, словно к ногам ему подвесили по хорошему грузу. Мешочек с телом марионетки отчетливо излучал тёмную энергию, и это тоже ощущалось очень тяжело, словно он пытался одновременно идти и вести бой, не давая тёмной Ци вырваться на свободу — талисманы явно не удерживали её всю. Вэй Цзинлун только и успевал радоваться, что вышло хоть немного отдохнуть. А то бы упал прямо по пути, где-нибудь под деревом. И утром бы весь дворец стоял на ушах — наследник пропал!       Когда впереди показались родные красные с золотом стены, на небе зажглись уже не первые звёзды, а полуночные. Луна тоже стояла в зените, хотя, когда он выходил от Су Лан, её ещё даже не было над горизонтом. Облегченно выдохнув, принц сцепил зубы и, нога за ногу, поплелся преодолевать последнее расстояние. У ворот, наряду со стражей, его уже ждали, все четверо.       — Ваше Высочество! — Гао-эр был бледен как полотно, это было заметно даже в лунном свете. — Где вы были?! Мы искали вас с полудня и никто не мог ничего подсказать! Уже не знали, куда от тревоги деться!       Принц мягко улыбнулся и потрепал встревоженного вассала по гладко зачёсанной макушке, разрушив идеальную прическу.       — Прости, шиди. Я не запланировано столкнулся с одной гадостью и не до конца рассчитал собственные силы. Вот и…       Он вытянул из рукава злосчастный мешочек. Вассалы ожидаемо шарахнулись в сторону, почувствовав исходящую энергию.       — Здесь тело тёмной марионетки, — устало пояснил принц, передавая мешочек Бай Вэйньяну, как самому сильному и рассудительному. — Передайте его главному заклинателю, пусть наложит более сильные талисманы, а о подробностях я расскажу утром. А сейчас извините, мне нужно отдохнуть.       И, оставив ошарашенных друзей у ворот, Его Высочество всё так же заторможено поплелся в сторону своего крыла. Оставалось надеяться, что к утру ему удастся прийти в себя. И что кошмары, подобные сегодняшним, его донимать больше не будут.