— А река далеко? — между делом спросил Тоша, разглядывая очередной комок мха на камне.
— Если не будем останавливаться у каждого красивого цветка, то успеем до… До вечера, короче, успеем, — задумчиво произнёс человек, несущий на ладони воробья, — Ну или Лис довезёт тебя быстрее.
— Опять ты про своих лисов… — птица уже был уверен в том, что лис просто померещился ему от боли, поэтому воспринимал слова Саши как шутку.
— Я серьёзно. Правда, высокие места тебе не покажу… — получеловек остановился посреди пути, казалось, что в его голове слишком много мыслей, — Так что? Хочешь покататься на спине у Лиса?
— Если ты не смеёшься надо мной, то почему бы и нет? — после этого воробья попросили спуститься на землю.
— Закрой глаза только, пожалуйста, — загадочно произнёс человек, подмигивая. Тоша и вовсе отвернулся, — И-и-и… Всё.
Воробей обернулся и поднял голову наверх, ожидая увидеть фигуру человека над собой, но… Сверху были только кроны деревьев. Тогда Тоша провёл взглядом ниже и ошарашенно ахнул. Перед ним правда сидел белый лис! Тот самый, который подошёл вчера перед тем, как появился человек! Неужели всё-таки это было не видением?
Лис вывел Антона из транса громким смехом. Сейчас в его поведении, как ни странно, проглядывались человеческие повадки: добрый оскал, полуприкрытые глаза, поднятая к пасти лапа и чуть поднятая голова напоминали Тоше смеющегося человеческого детёныша. Лисы, вроде как, вообще смеяться не умеют, а тут такое… Хотя, воробей раньше лисов видел только на человеческих картинках.
— Я уже говорил тебе о том, что ты ну очень забавный? — протягивая гласные спросил хищник, с трудом сдерживая смешки.
— Я не думал, что ты правда лис! — удивлённо признался птица, — Это так странно… Ты и животное и человек?
— Ну, люди тоже своего рода звери, — многозначительно кивнул получеловек, устремив взгляд на перебинтованное крыло воробья.
— Ты понял о чём я! — уже возмущённо крикнул Антон, не в силах держать в себе эмоции.
— Ну да, что-то вроде того… А что тебя так удивило? Ты же видел меня вчера в этом облике.
— Я думал… — секунду Тоша помялся, пытаясь осмыслить фразу, — Что мне показалось. Знаешь ли, от боли много что может померещиться.
— Знаю.
— Что? — воробья напряг печальный тон, с которым ему ответил лис.
— Ничего, — отмахнулся от вопроса Саша, после чего припал к земле, — Залезай на голову или спину, а-то никуда не успеем в самом деле.
Кое-как взобравшись на своего нового-старого перевозчика, Антон погрузился в мысли. Почему настроение лиса так поменялось после упоминания боли? Неужели он когда-то также оказался ранен и искренне желал закончить свои страдания путём смерти? Получается, Саша понимает боль птицы, оттого и помогает?
— Ты чего загрузился так? — прозвучал внезапный вопрос, которого воробей боялся.
— Да думаю просто… — нужно быстро придумать ложь, не относящуюся к настоящим вопросам, роящимся в голове, — А как так вышло, что ты… И человек и лис? Как ты это понял?
— Да вообще случайно. Из любопытства вышел к людям и из любопытства внезапно стал человеком. Подумал что-то вроде: «Люди такие крутые, хочу быть как они!» — полулис на ходу пожал плечами, — А потом моргнул — и стою уже на человеческих ногах. Я тогда от удивления упал… — было слышно, что лис начал улыбаться, — Вот так бы сидел в лесу безвылазно и не узнал бы о том, что умею так. Не встретил бы тебя и Дыньку с Гречкой… О, кстати о них!..
Что там говорил Саша дальше воробей уже не улавливал. Что-то про бурую кошку, которую Тоша видел утром и про собаку, которая пока что на глаза ещё не попалась. Мысли птицы были далеко за пределами обитателей нового дома. Всё ещё не оставляло в покое прошлое странного знакомого. Очень хотелось расспросить обо всём, что только в голову приходило, но воробей держался — в конце концов полулис и сам всё расскажет, если захочет. С такими мыслями, Антон вернулся к своему первоначальному занятию — наблюдению красот леса.
Лис вёз Тошу, петляя среди деревьев и прячась в тенях кустов. Путь правда шёл быстрее, а взору воробья были видны скрытые ранее уголки: теперь свои входы открыли многочисленные норы, в траве были видны множество разных мелких зверушек, приветствовавших Хранителя. Не нужно долго думать, чтобы догадаться, что Хранителем тут называли Сашу. Похоже, его статус в этом лесу был весьма высок. Теперь воробей чувствовал себя странно из-за того, что он сидит, считай, на голове у местной знаменитости.
Белый хищник здоровался со всеми ответной улыбкой и редкими добрыми пожеланиями. В один момент желающих пообщаться стало так много, что лис попросил друга перебраться с головы на спину и держаться крепче. Начался самый настоящий побег. Оставшиеся позади звери не обижались — похоже, они уже привыкли к подобным выходкам Хранителя.
Перед глазами городского жителя мелькали бесконечная изумрудная зелень и рябь из лепестков различных бутонов. Это всё чем-то походило на вязкие лужи возле страшных машин — в них также смешивались различные оттенки, только в лесу с трудом можно отыскать что-то серое. Воробей так часто поворачивал голову, хватаясь взглядом за всё подряд, что в один момент всё вокруг начало превращаться в странную кашу и плыть. Ещё и странный тревожный запах туманит разум… Стоп, запах?
Внезапно Саша остановился, с силой впиваясь лапами в землю. Его хвост начал беспокойно метаться, а шерсть на загривке вздыбилась. Что-то точно было не так.
— Что случил…
— Охотничья леска! — перебил воробья лис, — Ещё и раньше сезона охоты! — в голосе Хранителя звучали нотки нескрываемой злобы, на морде проступил яростный оскал.
— Это плохо?.. — настороженно спросил птица. Он знал, что в охоте ничего хорошего, но хотелось знать все мысли знатока по этому поводу.
— Это отвратительно! У наших ещё не все детёныши выросли, а эти… Твари уже смеют расставлять лески! Неужели так сложно подождать до осени?! Или вообще не заниматься таким бредом. У людей же полно своего мяса, так чего в лесу убивать?!
Саша попросил пассажира спуститься и быстро обратился человеком. В этом облике куда безопасней разбираться с людскими ловушками, чем пытаться не попасть в них, будучи животным.
В каждом рваном движении человека прослеживалось нескрываемое раздражение, лицо выражало исключительно неприязнь. Получеловек что-то бормотал под нос, но различить колкости было сложно. Было понятно лишь то, что Саша эту наглость так просто не оставит и будет активно противостоят несправедливости.
— Такими темпами я буду ловушки на охотников ставить, — злобно произнёс Хранитель, пряча опасную леску в карман штанов.
— Зачем тебе… Часть ловушки?
— Мне это не нужно, но охотникам я это отдавать точно не буду. Чтоб им пусто было, — основание ловушки из двух крепких веток было разрушено двумя мощными ударами ног, — Пойдём дальше. Лисом пока обращаться не буду… Мало ли, тут ещё силков распихали.
Прогулка до реки перестала быть чем-то заманчивым и желанным. Почему-то стало страшно за жизни множества зверей, обитающих в лесу. Если есть ещё такие ловушки, то они все в опасности!
— Слушай… Давай не пойдём к реке, — начал Тоша.
— Чего это ты? Правда силков испугался?
— Что-то вроде того. Ты же Хранитель леса, а всё со мной носишься…
— Я не то, чтобы выбирал этот статус… Я просто выступаю связующим звеном между людьми и животными, из-за чего мне выдали звание доблестного стража леса. Я просто делаю всё, что в моих силах. В конце концов я не так силён, как может показаться, — поняв, что такие откровения слишком перегружают пернатого, получеловек закончил на полуслове, — Ты точно не хочешь к реке?
— Давай посмотрим, есть ли тут ещё ловушки, — тоненький голосок звучал весьма серьёзно.
— Хорошо, тогда я тебя позже свожу… — когда было преодолено внушительное расстояние от первого силка, голос Саши внезапно прозвучал снова, — Спасибо, Тош.
— За что? — спросил воробей, искренне не понимающий причину благодарности.
— Ты пожертвовал своим желанием в пользу спасения других. Это очень ценно, при том, что ты тут всего несколько часов. Спасибо тебе за понимание и заботу о
нас.
В ответ Антон задумчиво промолчал. Рой мыслей снова загудел в голове, из-за чего сконцентрироваться на чём-то одном было невозможно. Если спросить что-то у задумчиво опустившего голову воробья, он ответит лишь спустя десяток секунд что-то отстранённое — настолько он погрузился в себя от множества опасений. Будь у него человеческое лицо, он бы свёл брови к переносице и поджал губы, как делают иногда матери, смотря на нашкодивших детей.
Антону стыдно за то, что он жил в одном месте с людьми, которые готовы на подобные издевательства ради своего развлечения.
***
День получеловек и птица провели за поиском ловушек. Опасения, к сожалению, подтвердились: они нашли ещё три силка, поставленные прямо возле излюбленных животными троп. Саша быстро уничтожал незамысловатые механизмы, забирая с собой лески. При начале процесса он выглядел напряжённым и расстроенным, но ближе к концу поисков, когда уже солнце наклонилось над горизонтом и пустило ало-розовый шлейф по небу, смягчился и даже начал шутить.
— Знаешь, что сказала мать-гриб дочери-грибу?
— Грибы не умеют разговаривать… — поймав шутливо-недовольный взгляд человека, Антон быстро спросил то, что от него требовали, — Что она сказала?
— «Не спорь с отцом», — ровно на секунду повисло молчание, после которого получеловек разразился смехом, а вслед за ним расхохотался птица. Он даже не думал, что умеет смеяться… Раньше Тоша никогда не веселился с кем-то над чем-то.
Марафон странно гениальных шуток от Саши продолжался, от чего, казалось, начали ныть мышцы. Даже последняя найденная ловушка не смогла убить хороший настрой. В конце концов товарищи проделали неплохую работу, избавившись от нескольких искусственных источников опасности в лесу.
— Сегодня вечером, кстати, будет представление, — будто бы между делом упомянул получеловек, оставляя живописный закат за спиной, — Надо бы успеть.
— Что за представление?
— Придём и узнаешь. Они проходят каждый месяц в день, когда я возвращаюсь из города. Что-то вроде местной традиции.
Теперь Тошу пробивала дрожь от нетерпения. Уж очень ему хотелось побыстрее узнать, о чём говорит Саша и посмотреть на обещанное представление. Что это может быть? Ведь представления бывают очень разные: на каких-то поют, на каких-то танцуют, а на каких-то показывают самые настоящие истории. Теперь мысли воробья заполнены предположениями.
***
Однако, Саша ушёл сразу после того, как принёс Тошу в дом. Судя по шуму, он взял что-то и пошёл с этим чем-то куда-то далеко. Ни одного ответа получеловек не дал, оставляя лишь короткие фразы и загадочные улыбки.
Гречка и Дынька тоже молчали. Вернее, они говорили, но совсем не по теме «представления». Кошка с интересом наблюдала за тем, как собака терзает воробья вопросами, то и дело припадая к полу от непонятного счастья.
— А ты у нас надолго? — собачье дыхание трепало перья птицы, из-за чего он жмурился.
— Я не знаю…
— А как тебя Сашка нашёл?
— И этого не знаю… Наверное, он учуял меня или услышал, — Тоша не очень хотел отвечать на всю эту кучу вопросов, но не знал, как отвертеться.
— А почему… — Дыньку перебила кошка.
— Дынька, хватит мучать бедного Антона, — воробей удивился, услышав полную форму своего имени. Саша называл его исключительно «Тоша», — У него сейчас голова взорвётся, — кошка повернула морду к птице и подставила спину, — Пойдём, я тебе экскурсию по дому проведу.
— А где Саша?.. — спросил Тоша, благодарно глядя на Гречку.
— Он вернётся, когда солнце сядет. Сейчас он занят.
Началась весьма длинная экскурсия по маленькому домику. Деревянная хижина прятала в себе две комнаты и коридор. Комната, в которой проснулся Тоша, принадлежала хозяину дома, а также в ней спали Гречка и Дынька и иногда больные или раненые. В другой же комнате было полно всякой всячины: какие-то тряпки, странные инструменты, коробки, корзины, вроде где-то в углу расположился сломанный велосипед, а на стенах были развешаны человеческие и самодельные музыкальные инструменты. А ещё весь пол «кладовки» был усыпан бумагой и исписанными ручками. На листах точно был какой-то текст, но, увы, воробей плохо читал, а почерк получеловека и вовсе не напоминал буквы, из-за чего ничего понять не удалось.
Гречка рассказывала о всяких полезных вещах, которые можно найти среди хлама, а Дынька порой вставляла фразы об удивительных игрушках, сделанных Сашей из всего подряд. Птица же дивился тому, что хозяин дома смог перетаскать сюда все эти вещи.
— Вы чего тут роетесь? — прозвучал человеческий голос, а в проёме виднелся силуэт Сашки, — Я закончил. Идём.
— А другие уже собрались? — спросила радостная Гречка, опережая своим вопросом Дыньку.
— Я попросил птиц всех позвать. Думаю, скоро соберутся, — ответил получеловек, поднимая воробья с кошачьей спины на свои руки, — Заодно тебя с местными познакомим. И новости расскажем… — последняя фраза прозвучала весьма напряжённо, несмотря на то, что она была сказана с улыбкой.
Антон весь извёлся в предвкушении. Он с трудом сдерживал желание задать множество вопросов, зная, что получит крайне отстранённый ответ. Путь до места представления казался неимоверно долгим и приятно тревожным.
Наконец, впереди показалась достаточно свободная поляна, на которой уже копошились несколько звериных компаний: несколько белочек носились по кругу, играя в догонялки, зайцы настороженно вытянули уши, птицы облюбовали ветки упавших рядом деревьев. Поляну освещал фонарик, прикреплённый к ветке за… Простынёй, натянутой между деревьев. Судя по всему, Саша нашёл применение украденной у людей леске — именно на ней держалась ткань.
Получеловек посадил воробья на голову Дыньки и скрылся за белым полотном. Тоша окончательно перестал понимать происходящее. А на поляну стремительно сбегались разные звери, стремясь занять лучшие места. Похоже, все очень ждали это событие, понятия о проведении которого птица совершенно не имел. И, похоже, Саша попросил не упоминать название представления, ибо все животные и птицы говорили отстранённо, порой опасливо поглядывая на Антона. Стало даже как-то неловко.
— Ну что, все собрались? — начались возгласы, оповещающие получеловека о том, что все уже с нетерпением ждут, — Отлично, тогда начнём!
Внезапно на полотне появился лисий силуэт. Животные тут же затихли и начали ловить каждое слово Хранителя.
— Добро пожаловать на ежемесячное выступление Театра Теней Серебряного лиса!
