Серебряный лис

Антону было сложно привыкнуть к манере речи получеловека: он то размеренно и вдохновлённо рассказывал что-то о лесном быту, то резко переключался на обсуждение случайного следа неосторожной собаки, ступившей на незастывший бетон. Тон менялся из темы в тему, одни жесты сменялись другими, каждый законченный тезис сопровождался вопросом «Понимаешь?», после чего уставшему воробью приходилось придумывать стоящий ответ. Почему-то ему не хотелось игнорировать спасителя, хотя силы стремительно покидали сонное тельце. — Я тебе не надоел случаем? — внезапно спросил Саша, из-за чего Тоша вздрогнул. Он совершенно не ожидал этого вопроса и даже малость побаивался отвечать. Нельзя сказать, что разговор воробью наскучил, даже наоборот — было приятно слушать бархатистый ласковый голос, увлечённо что-то рассказывающий, но мозг уже отказывался улавливать суть предложений и темы стремительно ускользали из мыслей птицы, — Ладно, помолчу. Ты и без того устал, а тут я ещё со своим… всем, — в последних словах была различима тонкая нотка тоски. Наступила тишина. Тоше она казалась напряжённой, а Саше спокойной. Для молчания была вполне себе веская причина, которая до воробья дошла не сразу. Однако он быстро понял что к чему, когда оказался в помещении, освещённом яркими белыми лампами. Магазин. Место, из которого не возвращаются. Антон был наслышан об этой заманчивой тюрьме. Сюда часто прилетали его сородичи в надежде на бесконечную еду, но птица ни разу не видел тех, кто осмелился влететь в капкан прозрачных дверей, живыми. Они навсегда оставались в этих стенах, больше их никто из близких не видел. Поэтому воробей тут же сжался и принялся прятаться в белых волосах. В отличие от своих сородичей он предпочёл бы жить впроголодь, но не терять свободы, принимая заточение среди полок с цветастыми шуршащими упаковками. Владелец «гнезда» Тоши сразу же почувствовал движение на своей голове. Характерный запах страха ударил в нос, из-за чего предположение само появилось в мыслях: птица, похоже, ни разу не был в человеческих помещениях и ужасно боялся их. Саша вспомнил себя, когда впервые оказался на территории людей, вспомнил свой собственный страх, что волнами накатывал с каждым звуком, с каждым гулким ударом сердца. Тогда лесной лис в городе был совсем один. Но ведь Тоша всю жизнь жил у людей под боком, да и не один он вовсе. Перепуганный воробей не сразу отреагировал на ладонь, любезно протянутую к нему, но быстро понял, что это безмолвное приглашение. — Не бойся, я с тобой, — ласково улыбнулся Саша, аккуратно гладя перья на маленькой макушке, — Мы тут ненадолго, правда. Хочешь посидеть на руках, пока мы не выйдем? — в ответ лишь стыдливый кивок, — Хорошо-хорошо. Давай я тебе расскажу что-то доброе, хм… — голос ненадолго затих, после чего началось повествование о том, как получеловек нашёл и выходил раненую кошечку. Как бы Тоша не пытался сосредоточиться на словах, у него выходило ловить лишь обрывки фраз. Затуманенная беспокойством голова противно пульсировала, из-за чего информация воспринималась с трудом. Помогал успокоиться лишь приятный тембр голоса рассказчика, что тихонько убаюкивал панику и прогонял навязчивые мысли о пропавших без вести сородичах. Благодаря теплу рук и незамысловатым предложениям правда становилось спокойнее. Постепенно воробей задремал, растеряв всякие силы на страх. Вот теперь Саша может полноценно заняться делом без волнения за нового друга. Пока тот спит, нужно по-быстрому набрать некоторых продуктов и прочих важных вещей и уходить, дабы хрупкая душа воробья не потрескалась за сегодня ещё сильнее от пережитых потрясений. Список покупок всегда одинаков, в кармане лежит чёткая сумма из нескольких помятых бумажек и грязных монет. Откуда у дикаря деньги? Заработал сам. К счастью, люди порой готовы дать работу кому-то вроде Сашки — проходимцу без документов. Так он и зарабатывал: раздавал листовки на перекрёстках, расклеивал объявления у дверей подъездов, прятался в странных костюмах животных, танцуя у магазинов и зазывая людей скорее зайти и оставить там все свои средства. Безусловно, такая работа не приносила несусветных богатств, но на тот минимум, которым жил обитатель леса, вполне хватало. Редко в списке Саши появлялось что-то для себя. Линии неровного рваного почерка хранили в себе пожелания лесных друзей, некоторые простейшие медикаменты и важную в быту мелочёвку. В своё пользование юноша брал разве что спички и минимум консервов на чёрный день. К счастью, речушка в лесу не скупилась на рыбу, которой лис в основном и питался, так что в человеческой еде особой нужды не имелось. Собрав всё необходимое в пластиковую корзину-каталку, получеловек быстро направился к кассе, где завёл непринуждённый диалог с немолодой работницей, что подивилась дикой птичке, мирно спящей на руках у не менее дико выглядевшего парня. Долго разговор не продлился, ибо Саша на своё же удивление, поспешил уйти. Обычно он подолгу болтал с кассирами о всяком житейском, перевирая истории о лесных товарищах на человеческий лад. Похоже, не бурного, но ёмкого диалога с Тошей хватило и жажда общения была утолена сполна. — И кто ж мог подумать, что я тебя и человеком смогу слышать, — почти одними губами произнёс получеловек, заворожённый созерцанием спящей маленькой птички. Воробей в руках выглядел таким хрупким и беззащитным… Казалось, что даже дуновение ветерка сможет развеять этот комочек, не оставив и следа. А ещё казалось удивительным то, что в этом маленьком воробушке сочетались звериные повадки и человечьи мысли, не присущие представителям типичной фауны.

***

Когда Тоша открыл глаза, то увидел перед собой… кошку. Полосатая наблюдала за сном птицы, сопровождая каждое малейшее движение своим внимательным взглядом. Мгновенно воробей пожалел о том, что поверил вчерашним бредовым наваждениям. Конечно его никто не спас, наверняка всё было просто сном или глупым видением. Не существует в мире людей-лисов, способных понимать животных, не существует тёплых рук и мягких волос, способных надёжно спрятать от страха, на самом деле ласковый голос — лишь отблеск надежды на человеческую доброту после человеческой злобы. Есть только вонючая кошачья пасть, что вот-вот разорвёт последнюю ниточку, на которой держалась жизнь раненой птицы. Но хищница не посмела даже шелохнуться в сторону Антона. Вместо быстрого укуса в шею кошка встала и просто ушла, оставив воробья одного. Тут-то до Тоши дошло: сейчас далеко не ночь, вокруг вовсе не стены из кустов, крыло не сжимает мучительной болью при каждом вздохе. Неужели вчерашние воспоминания всё-таки не предсмертный бред? Надежда на это затеплилась в сердце, разлилась по телу маленького воробушка. Всё же его окружает наспех сделанное гнездо из каких-то тряпок, а не холодный городской песок. Значит ему правда очень повезло. В поле зрения маленьких глаз появился человек, который вчера спас маленькую жизнь. Только сейчас Антон смог заметить, насколько тихо ходит этот странный представитель человеческого вида. Наверное, тут внесло свою лепту и то, что перед птицей вовсе не обычный человек, но в это было крайне сложно поверить, несмотря на то, что первым делом перед воробьём появился лис. — Ты проснулся, Тошенька? — получеловек подошёл к кривостоящему столу, на котором располагалось гнездо птицы и потрепал полусонного воробья по голове, — Как крыло? Меньше болит, чем вчера? Серия вопросов на несколько секунд ввела Тошу в ступор, из-за чего он помедлил с ответом. — Вроде да… — слова прозвучали тихо. — Отлично! — лицо Саши озарила улыбка, — Я сейчас принесу поесть. Есть предпочтения? — получив отрицательный ответ, получеловек исчез в дверном проёме без двери. Похоже, её когда-то сняли с петель и не вернули на место. В голове воробья роились сотни мыслей и вопросов. Его правда удивляло то, что кто-то из людей осознанно решил жить в лесу, лишь изредка выходя в изобилующий различными благами город. Ещё хотелось спросить, почему спаситель ходит так тихо и правда слишком похож на дикого лиса. Слишком много странностей сочеталось в новом знакомом. — Итак, сегодня на нашем столе… Пища богов! А ещё людей, полулюдей-полулисов и с недавних пор, воробьёв, — на выдохе произнёс вернувшийся в комнату Саша, нёсший в руках тарелку со сколом и маленькое блюдце. Перед воробьём оказалась еда странной консистенции — это была кучка комочков белого цвета, толком не источающая запаха. Такое Тоша видел впервые, — Чего смотришь? Это творог. Я слышал, что его полезно есть при переломах, так что пробуй, — получеловек пододвинул блюдце с творогом ближе к настороженному Антону. Какое-то время птица просто смотрел то на еду, то на Сашу, но увидев, что парень перед ним спокойно ест это странное нечто, решился попробовать и сам. Оказалось вполне неплохо и на удивление мягко. Обычно воробей мог разжиться разве что семечками или засохшим хлебом, а тут перед ним оказалась податливая и даже вполне вкусная пища. — Ну как? — человек склонил голову, показывая свой интерес. — Неплохо, — ответил воробей, чей клюв уже был испачкан в твороге. Его малость испугало внезапно начавшееся хихиканье со стороны собеседника, — Ты чего? — Ты забавный, — последовало короткое объяснение, — Дай клюв тебе почищу, а-то не смогу на тебя смотреть нормально. — Я сам, — отрезал Антон, начав чистить клюв о тряпку из гнезда. Птица не хотел выглядеть немощным в чужих глазах, из-за чего отказался от минимальной помощи. В конце концов ему жизнь спасли, а просить большего — уже на грани наглости. — Ну раз можешь сам, то сможешь и осмотр вытерпеть, м? — голос получеловека звучал уже не по-доброму насмешливо, а серьёзно и несколько напряжённо, — Вчера я зафиксировал твоё крыло тем, что было под рукой. Надо убедиться, что всё нормально, да и бинты поменять стоит. Не то, чтобы воробей был рад новости о том, что его больное крыло подвергнется теоретически болезненной экзекуции, но быстро согласился. В конце концов скорейшее выздоровление в его же интересах, так что не давать себя осмотреть кому-то знающему можно считать самоубийством. Да и Саша, судя по всему, не представляет большой опасности… Даже наоборот — этот странный человек искренне пытается показать себя добрым и отзывчивым. Вот бы он правда таким оказался. — Смотри, сейчас твоя задача — не двигаться и не напрягать крыло. Если я буду делать слишком больно — говори, но не вырывайся, хорошо? — объяснял человек птице, раскрывая внушительных размеров коробку, принесённую откуда-то из другой комнаты, — Если страшно — не смотри. Я буду говорить всё, что делаю. Тоша отвернул голову, чтобы не видеть того, что мальчик сделал с его крылом. Он правда боялся там увидеть что-то страшное и непоправимое. Всё-таки вчерашняя боль говорила о том, что под бинтом творится что-то жуткое. — Так, сейчас я сниму бинт и малость пощупаю крыло, — Саша выполнял своё обещание комментировать каждое своё действие. Приглушённый и чуть тревожный тембр не внушал ничего хорошего, но сам факт заботы успокаивал раненого, — Так, что тут у нас… Тяжесть с крыла исчезла, но появилась пульсирующая боль. Птица испугался, что что-то идёт не так, но тон голоса человека говорил об обратном. Оставалось немного потерпеть и всё закончится. — Слушай, всё даже не так плохо, правда, — успокаивал Саша, аккуратно перебирая пальцами перья, — Недельки через две будешь в норме. Прогноз звучал весьма ободряюще. Антону даже показалось, что боль уменьшилась от того факта, что всё пройдёт достаточно быстро. Даже сам процесс перевязки, внушающий страх, прошёл достаточно быстро, что не могло не радовать. — Молодец, Тоша, ты герой! — задорно похвалил Саша воробья за терпение, как только закончил процедуру, — А героям полагается награда. Есть пожелания? — Проведи мне экскурсию по окрестностям, — не долго думая ответил воробей, взбираясь на протянутую руку. — В таком случае, не смею отказывать! — получеловек посадил пернатого друга себе на плечо и быстрым шагом направился к выходу, — Гречка, ты за главную! За тяжёлой скрипучей дверью воробья ждали бесконечные зелёные просторы. Атмосфера вызывала восхищение сразу же, несмотря на то, что Тоша не сделал и шага по устланной листьями земле, а его крылья не сделали ни взмаха в лесном воздухе, пропахшим свежестью. Словно заворожённый, городской житель разглядывал пейзаж, пытаясь поймать взглядом каждую мелочь. Казалось, что лес меняется каждую секунду. Моргнул — и пропустил целое мгновение созерцания! — Ну как тебе мой дом? — игриво спросил Саша, сняв друга с плеча, — Думаю, так я смогу показать тебе больше. — Вау… — это всё, что смог произнести Тоша, когда его подняли на вытянутой руке. Казалось, что огромный лес приветствует новичка своей дружелюбной зеленью и пытается очаровать своим вездесущим шелестом и приятным ветром. Тут — на высоте человека, старательно вытягивающего руку, птица чувствовал себя званым гостем в просторном и ярком Лесу. — Я знал, что тебе понравится. Пойдём к реке? — Саша, похоже, знал, за какие ниточки нужно потянуть, чтобы вызвать ещё больший восторг у и без того очарованного Тоши. — Давай! — встрепенулся птица в нетерпении. — Только без лишних движений давай. У тебя ещё крыло не зажило… — с напускной важностью заявил получеловек. — Хорошо-хорошо, — бросил воробей, чьи глаза горели восторгом. — И всё-таки ты забавный… — хихикнул было Сашка, но его слова были пропущены мимо ушей.