Серебряный лис

Чувство абсолютного отчаяния внезапно сменилось смутной надеждой, когда стая собак внезапно сбежала прочь, поджимая хвосты и жалобно поскуливая. Неужели всё-таки нашёлся спаситель? Неужели нашёлся тот, кому не оказалась безразлична короткая лисья жизнь? К несчастному подошли две фигуры: одна точно была собачья, с добрыми глазами, а вторая — человечья, высокая… В этой фигуре с чёрными волосами на голове, раненый узнал того самого парня, за которым он следил ранее. Как же мир тесен… — Что же ты такое?.. — раздался удивлённый, чуть встревоженный вопрос. А дальше — лишь тьма и пустота. Лис сам не понял, когда боль затуманила его разум настолько, что он потерял сознание. Последняя мысль, которую он помнил, была полна мольбы о прекращении этих мучений или хотя бы скорой смерти. Когда способность думать вернулась к лису, он к своему удивлению обнаружил себя в каком-то странном месте: стены кругом были серыми, одна представляла собой решётчатую дверь, в углу стояла яркая миска с водой и валялись какие-то незамысловатые игрушки, под лисом лежал плед, пропахший другим животным. Ещё большее удивление вызвало то, что лис был почти полностью покрыт какой-то белой тканью, а в некоторых местах чувствовалась тяжесть, будто эта ткань была твёрдая, как камень. Пошевелиться было трудно — повязки сковывали движения настолько, что казалась, будто в этом была цель. Осмотрев глазами помещение за пределами своей небольшой коробки, лисёнок осознал, что кругом полно таких же, и во всех этих коробках также лежали раненые или больные. Почему-то только сейчас стал явен запах боли и страданий, наполняющий воздух. Стало страшно. Дальнейшие дни вызывали всё больше вопросов. Каждый день к лису приходили люди, вытаскивали его из клетки, несли в другую комнату, где снимали с него бинты (так, как понял лис, называлась белая ткань, которой его перевязывали), заталкивали в пасть какие-то невкусные белые кружочки и уносили обратно. Иногда на него надевали странную маску, от которой шёл запах, из-за которого жутко хотелось спать. Самым удивительным было то, что боль от всех этих процедур постепенно утихала. С каждым днём становилось легче поворачивать голову, в один момент даже вышло встать на лапы и сделать несколько неловких шагов. Это вызвало бурную реакцию людей — они начали улыбаться, говорить добрые слова, просить сделать ещё шажок. Этих людей лисёнок просто не хотел бояться, ведь быстро понял, что в этом странном светлом месте ему на самом деле хотят помочь. А ещё лисёнок понял, что завёл среди людей друга. Тот самый человек, что спас его от смерти в собачьей пасти, приходил раз в пару дней. Он разговаривал с лисом так, словно говорил с сородичем-человеком: рассказывал происходящее на улице, описывая погоду, показывал картинки со своей собакой по имени Дынька на удивительной светящейся штуке слишком правильной формы. И лис отвечал так как мог: потявкивал, кивал головой и радостно подскакивал, когда слышал что-то хорошее. Друг лиса даже назвал ему своё имя, звучащее одновременно величественно и тепло. Спасителя звали Рома. В один прекрасный день Рома зашёл к лисёнку, взял его на руки и впервые за долгое время вынес из человеческой постройки. Больше они туда не возвращались, как и боль, которую испытывал израненный, но спасённый лис.

***

Тоша находился у ветеринарной клиники уже долгие часы. Он то подходил к окнам, украдкой заглядывая внутрь в надежде увидеть лиса, то прятался за стеной, то тяжело оседал на прохладный бетон, не в силах сдерживать слёзы. Эмоции захлёстывали, выжигали на лице солёные дорожки, оставляли без какой-либо энергии. Антон отчаянно нуждался в душевном разговоре с кем-то. Обычно с этим ему помогал Саша, но его нет рядом. Оставалось просто плакать и глотать собственную слабость. — Извините, вы в порядке?.. — поинтересовался откуда-то сверху встревоженный девичий голосок, — Вы тут так долго… Это не моё дело, конечно, но если случилось что-то, я могу позвать кого-то помочь. Тошу будто обдало кипятком и ледяной водой разом. Сердце пропустило пару ударов от внезапного вопроса, от внезапного появления рядом человека. Получеловек чувствовал себя слишком уязвимо, но оставлять девушку без ответа не хотелось — в конце концов она поинтересовалась его состоянием. — Я… Просто… Э-э-э, — язык упорно отказывался складывать звуки в слова, а мозг совершенно не хотел составлять из потока мыслей связную речь. По щеке покатилась очередная слеза, — Просто тяжело. Всё… — пытаясь утереть лицо ладонями, Тоша чувствовал, что с каждой секундой его вид становился ещё более жалким, — Простите, что потревожил. Девушка присела рядом на корточки, оказываясь на одном уровне с получеловеком. Её взгляд был жалостлив и добр, голос переливался спокойными тихими нотками. Весь её вид внушал доверие. — Понимаю, бывают тяжёлые времена, — вздохнула девушка, — Но всё рано или поздно наладится. Время лечит. В ответ Антон начал хныкать громче. Время и правда вылечит Сашку, воссоединит их, но эти дни или даже недели будут тянуться бесконечно долго. Разлука потихоньку убивала душевную стабильность Тоши, ведь Саша для него был первым и единственным близким другом. Вдруг мысли, полные отчаяния и самоненависти, прервало громкое мурлыкание. Гречка начала тереться о бок Антона лбом, пытаясь успокоить. — Гречка, хватит… Греча… — на удивление, это сработало. Присутствие человека рядом и кошачья ласка сделали своё дело, и получеловек начал постепенно успокаиваться, чувствуя ответственность перед кошкой и незнакомкой. — Гречка? — хихикнула девушка, — Забавное имя. Почему назвал так? — Называл не я, а мой… Друг, — сердце болезненно заныло, — Наверное, потому что она коричневая. В ответ Гречка махнула хвостом, показывая Антону, что он ошибся. Получеловек начал сильнее сожалеть о том, что не знает, как вернуться в птичий облик. — А собаку как звать? — поинтересовалась незнакомка. — Дынька, — в ответ на своё имя собака звонко гавкнула. — Потому что жёлтая? — Что-то вроде того… — Тоше начало казаться, что этот разговор ни к чему не приведёт и скоро закончится, но девушка, судя по всему, хотела удостовериться в том, что с парнем всё нормально, поэтому продолжила тему. — А ты у нас кем будешь? — То… — получеловек хотел ответить «Тоша», но быстро прервался. Тошей его всегда звал только Саша, — Антон. А ты? — Алина, — назвав своё имя, она протянула руку для рукопожатия. До Антона дошло не сразу. А вот что дошло до Тоши ещё позже, так это то, что Алина быстро встала и потянула парня за протянутую руку вставать с ней.

***

Находясь в клинике, Саша чувствовал отвратительный коктейль из тоски, скуки и физической боли. Оставлял неприятный осадок и тот факт, что выпустят его приблизительно через три недели, а могут оставить под наблюдением и на полтора месяца. Травмы, пусть и не были устрашающими и очень тяжёлыми, изматывали организм, из-за чего время, затраченное на лечение, с большой вероятностью увеличится. Это заставляло волноваться. В конце концов где-то за стенами ветеринарной клиники остался Антон. Вряд ли он там совсем один, ведь в конце концов у него есть Грека и Дынька под боком, но вряд ли ему комфортно без Саши. Да и сам лис быстро начал ощущать тяжесть разлуки, ведь Тоша был первым таким же, как Саша — не человек, не зверь, но и всё это разом… Хотелось многое рассказать, много объяснить, даже познакомить кое с кем. И кучу времени, которое можно было уделить Тоше, лис проведёт в стенах клиники с иголкой в лапе. Сердце сжимало отвратительное чувство, которое Саша не мог описать. При мыслях об Антоне хотелось тепло улыбаться и плакать от бессилия. Лис жалел о том, что не рассказал своего опасного плана раньше, что бросил воробья одного на произвол, что допустил ошибку и позволил себя так изранить. Однако он был счастлив тому, что Тоша организовал масштабные поиски и даже обнаружил в себе возможность обращаться человеком. Такие противоречия не давали покоя, мысли путались, но всегда сходились на последнем воспоминании с Тошей. Тёплые руки мягко перебирали белую шерсть, тихий шёпот умолял подождать ещё немного и не засыпать. Саша старался не терять сознание, но всё-таки его сил не хватило. Сейчас он подавлял в себе желание выть от отчаяния, плакать навзрыд. Не хотелось терять дни своей жизни, будучи запертым в четырёх стенах. Не хотелось терять возможность разделить эти дни с Тошей.