Серебряный лис

На территории людей было весьма интересно: кругом было на удивление много животных, хотя от леса из каменных коробок ожидалось обратное. Те звери, что жили с людьми долгое время, порой могли поинтересоваться у лисёнка, откуда тот взялся и не потерял ли маму. Такая забота удивляла, ведь обычно маленький лис не мог нормально поговорить с сородичами, а тут некоторые сами подходят и даже предлагают помощь. Все как один советовали подойти к человеку, посмотреть грустными глазками и начать скулить, обещали за такие простые действия горы из еды, добрые поглаживания по голове и всеобщее восхищение со стороны людей. Ещё лисёнок заметил такую странность: обитатели улиц знали человеческий язык весьма поверхностно, жители квартир понимали лишь те слова, которые слышали от хозяина. Лис же понимал абсолютно всё, что говорили люди вокруг, каждый разговор, попадая в уши, тут же запоминался. Правда, значение не всех слов было понятно сразу, но порой удавалось найти связь между названием и предметом. Например, огромные рычащие разноцветные звери, что перевозят людей у себя в брюхах, принято называть машинами. Огромные горы из камня — это дома, дырки в них — окна и двери, а та твёрдая вода, которая закрывает окна — стекло. Лисёнка поражало то, что люди придумали столько названий разным вещам. А ещё лисёнка поражало то, что люди дают названия не только вещам, но и живым существам. Друг друга люди называют по именам, иногда они говорят фамилии и отчества, своим животным они дают клички, иногда дети называют свои игрушки. Концепция личных имён очень привлекала маленького лиса: ему нравилась идея того, что каждое живое существо уникально и имя — тому доказательство. Иногда у людей совпадали имена, но они или находили это забавным или вовсе не обращали на это внимания. Лисёнок готов был часы проводить в кустах парка, где часто гуляли семьи, ведь там можно было услышать и запомнить много имён. Житель леса уже представлял, как он вернётся домой и назовёт каждого зверя своим собственным именем. Ел лисёнок обычно по ночам. В это время на улице не было людей, а мусорные баки были заполнены всякой всячиной. Не всегда удавалось найти достойной еды и порой приходилось питаться вонючими объедками, но всё-таки и что-то действительно вкусное также находилось. Часто люди подкармливали уличных животных специальным кормом, который приходился весьма по вкусу и лесному лису. Была, правда, одна загвоздка: там, где жил лис, орудовала стая псов. Они гоняли всех, кого только могли, отбирали еду, кого-то даже калечили… Лисёнок очень боялся, что встретится с этими собаками, ведь рассказы о них звучали невероятно жутко. Но по закону подлости страх сбылся и самолично заявился по душу лесного жителя. В одну из ночей, когда лисёнок смог найти пластиковую тарелку с кормом возле одного из домой, за спиной послышался топот множества лап. Обернувшись, лис увидел стаю из нескольких крупных собак. Они не выглядели злыми, не скалились и не рычали, но точно были не очень довольны тем, что кто-то ест еду, которую собирались есть они. — Уйди отсюда, — произнесла одна из собак, — Уходи, пока не загрызли, — в её голосе не звучало угрозы и она была удивительно спокойна, но это и пугало до дрожи. — Но я тоже хочу есть… — произнёс тихо лисёнок. В животе и правда ныла тяжёлая пустота из-за голода. — Иди ищи еду в другом месте. Это наша еда, — ответила собака. — Но я первый её нашёл! Вас тут не было, когда пришёл я! — начал возмущаться лис. Шерсть на его загривке встала дыбом. — А мы первые захотели её съесть, — собака сделала несколько уверенных шагов, подходя к лисёнку почти вплотную. — Неправда! И вообще это — нечестно! Мне многие жаловались на то, что вы всю еду себе забираете, хотя наедаетесь вдоволь днём! Дайте и остальным тоже! — лис припал к земле, будто готовясь прыгнуть и вцепиться в морду собаки, что была выше него почти в три раза. — У тебя лапы лишние? — спросила собака, сверкнув глазами. — Н-нет… Но правда, вы же много еды находите, почему бы вам… — Фас, — прозвучало коротко и злобно. — Что?.. Тут же стая зарычала, не дав лисёнку придумать и пары слов. Тут же кто-то кинулся, желая разорвать белую шерсть. Уверенность и злость лиса улетучились, остался только жгучий страх. В спину вцепились чьи-то зубы, запах собачьей пасти ударил в нос. Лисёнок начал извиваться, рычать и пинаться, чтобы выбраться из смертельной хватки. Получилось! Бока болели, но желание жить затмевало всю боль. Кто-то подскочил сзади, но лис смог вывернуться и отскочить раньше, чем зубы успели сомкнуться на плоти. Собака, что говорила с лисом до этого, просто стояла и смотрела на то, как её стая стремится разорвать зверька, что совсем не даёт отпор. Сколько бы за лисёнком не гнались, как бы не пытались уцепиться и укусить, жертва не смела наносить урон в ответ. Он лишь прыгал из стороны в сторону, толкался, но в ответ не кусал и не царапал. Силы стремительно покидали лиса. Он никогда раньше не участвовал в битвах, да и это не нужно было — в лесу хищники не особо горели желанием охотиться друг на друга. Сейчас же телу приходилось выполнять такие трюки, что с каждым прыжком становилось всё сложнее устоять на лапах. В один момент лисёнок всё-таки упал, не сумев удержать равновесие. Смерть неминуема. «Вот бы я мог стать сильнее!..» «Вот бы я мог позвать на помощь!..» «Вот бы я мог защитить себя!..» «Вот бы я смог остаться в живых!..» «Вот бы мог стать большим как люди!..» Вдруг лис осознал, что собаки почему-то перестали бросаться на него с яростным лаем. Они встали, удивлённо разглядывая существо, лежащее перед ними. Белая шерсть покрывала конечности, похожие на человеческие, пушистый хвост стоял дыбом, лисьи уши были прижаты к макушке. Однако на собак больше смотрел не лис. На собак смотрел паренёк, что был ужасно похож на лиса. — Он ещё живой? — холодно спросила главная собака, после чего стая вновь начала атаковать. Получеловек-полулис пытался стать на ноги, пытался отпрыгнуть или отбежать, но всё тщетно: руки и ноги совсем не слушались, центр тяжести сменился и понять происходящее стало ещё сложнее. Ясно лишь одно — куча собачьих пастей куда сильнее человеческих рук и ног. Сильные челюсти терзали несчастного, он чувствовал, как из его хвоста выдирают шерсть, как пытаются отгрызть руки. Оставалось только истошно кричать, совершенно не осознавая смысл собственного крика. Ночью люди спят. Ночью никто не поможет. Вдруг раздался пронзительный противный свист, от которого собаки с визгом разбежались.

***

— Сентя-я-я-ябрь гори-и-ит, убийца плаче-е-ет! — кричала стайка подростков с большими сумками, — Но он не смо-о-ог поступить иначе! — у одной девушки из телефона играла музыка, которой все подпевали. — Зачем они кричат так? — спросил Тоша у своих спутников в лице собаки и кошки. Ответа он, конечно же, не услышал, ибо форма человека не позволяла понимать язык зверей, но он был уверен, что ему что-то отвечали, — Они выглядят весёлыми… Антон провёл уже около трёх дней в городе и это было очень тяжело. Первая противная вещь, которую понял получеловек: он совершенно не знает, как превратиться обратно в воробья. Гречка и Дынька также понятия не имеют, а Саша лежит в клинике, так что спросить не у кого. Приходилось мириться с человеческими габаритами и возможностями. Приходилось искать еду ближе к вечеру, когда некоторое магазины выставляли продукты, что скоро испортятся, на улицу. Иногда из-за этого смотрели косо и Тоша долго собирался с силами, чтобы подойти и взять необходимое. Порой он посылал Дыньку или Гречку, чтобы они взяли еду вместо него. С водой тоже приходилось туго: все люди пили воду из пластиковых бутылок, купленных в магазине, но у Антона не было на это денег. Пришлось найти себе бутылку для воды на улице, а воду набирать из фонтана. Не особо вкусно, конечно, но будучи воробьём Тоша вообще пил из луж, так что жаловаться смысла не было. Где Антон спал? В подвале. Гречка любезно показала место, в котором можно было ночевать без страха. Правда, приходилось делить спальное место с кучей бездомных кошек, но это было не так уж и плохо. Гречка быстро нашла общий язык с сородичами и попросила их не тревожить человека. Каждый день Тоша ходил к клинике, в которой оставил Сашу. Он очень надеялся на то, что к раненому лису, оставленному в корзине возле двери, отнесутся со всей ответственностью. По крайней мере, Гречка однажды говорила, что тут могут помочь… Оставалось только ждать каких-нибудь новостей. Заглядывая в окна клиники, Антон постоянно ловил на себе недовольные взгляды и тут же прятался, но желание как-нибудь разглядеть Сашу было в разы выше. К сожалению, как бы получеловек не старался, сколько бы не выжидал, у него не получалось увидеть лиса. — Наверное, ему так плохо, что его опасно носить из кабинета в кабинет… — волновался Тоша, теребя кожу на пальцах. В последнее время он обнаружил у себя эту неприятную привычку, которая вынуждала раздирать пальцы в кровь при волнении. Сделать с этим ничего не получалось, приходилось терпеть, — Саша, я надеюсь, что с тобой всё хорошо… Что тебя вылечат скоро и мы сможем снова пойти в лес вместе… На глаза парня навернулись слёзы. Было тяжело без единственного друга, похожего на тебя. Тоша так привязался к Сашке, что даже такая разлука была почти пыткой. Каждая мысль содержала в себе Сашу, в каждом прохожем виднелась его тень. Утирая слёзы, Антон тяжело осел у стены ветеринарной клиники. Обнимая колени и пряча мокрые от слёз глаза, получеловек взмолился у Луны о том, чтобы она помогла Саше выздороветь как можно скорее. У небольшого светлого здания сидели трое: собака, кошка и тихо хныкающий парень.