Сказки из Замка

Это происходит абсолютно внезапно. Вот они играют, а вот Арсений, странно булькнув, начинает задыхаться. Пару секунд Антону кажется, что тот просто шутит. — Арс, — зовет он, глядя, как брат хватается за шею. — Кончай придуриваться. Реакции нет. Точнее, она есть: Арсений оттягивает край футболки, словно она мешает ему дышать. Всё внутри Антона холодеет. — Арс! Это… неправильно. Неправильно. Сегодня родители впервые оставили их дома одних. Еще несколько часов назад отец наклонился к Антону, сжал его плечо тяжелой рукой и посмотрел в глаза. — Ты уверен, что справишься? — Конечно! — Антон. Посерьезнее. «Посерьезнее». Раньше Антон не замечал, как часто отец говорит это слово. Хотелось фыркнуть и обиженно сцепить руки на груди, потому что Антону уже восемь. Он сама серьезность и может приглядеть за младшим братом. Им не нужна нянька. — Я справлюсь. — Хорошо, Арсений на твоей ответственности. Ты понял? — Понял, — тихо ответил Антон, косясь куда-то вбок и покусывая щеку изнутри. Ему очень не нравилось, что родители до сих пор считали его маленьким. Фигня. Он присмотрит за Арсением, в этом нет ничего сложного. И вот теперь, стоя напротив брата и видя, как тот задыхается, Антон понимает: он облажался. Он идиот. И он абсолютно беспомощен. — Ан… — хрипит Арсений, — …тон… Его лицо краснеет, а глаза полны ужаса. Пальцы трут шею, но это не помогает. Ноги Антона примерзли к полу. Надо побежать к телефону, надо вызвать скорую, но просто не может. Тело не слушается, а сердце бьется быстро-быстро — еще быстрее, чем после физры. Брат падает на колени, упирается ладонью в пол, а другой рукой продолжает оттягивать воротник. Он несколько раз кашляет, но от этого становится только хуже. Когда кашель превращается в тихий хрип, Антон, наконец, понимает: Арсений может умереть. Прямо здесь, прямо сейчас, хватая воздух губами, его брат просто умрет, потому что сам Антон не способен ничего сделать. Он чувствует так много — и вместе с тем не чувствует ничего. Словно через водный пузырь до него доносятся звуки: сначала стук в дверь — раз, другой, — потом поворот ключа. Легкие шаги. — Мальчики, — зовет смутно знакомый голос, и лишь спустя пару секунд удается узнать тетю Галю, их соседку по лестничной клетке. — Я пришла прове… Она замирает на пороге спальни. Её глаза становятся большими и круглыми, а рот открывается буквой «о». — Сеня! Господи, — тетя Галя подбегает к нему и опускается на колени, протягивает руку, но не рискует коснуться. — Что с тобой? Ты подавился? — она тут же оборачивается к Антону, замершему столбом возле стены. — Антоша, в чем дело? Он, в отличие от брата, не задыхается, но всё равно молчит. Горло — будто камень проглотил, язык совсем не слушается. Видимо, тетя Галя понимает всё без слов. — Вызывай скорую! — Её рука невесомо парит возле плеча Арсения, пытаясь защитить. Антон не шевелится. — Что ты стоишь? Антон! На какой-то миг ему кажется, что что-то случится. Что он потеряет сознание, или у него лопнет сердце, или он — внезапно — описается, но ничего не происходит, хотя Антон был бы рад упасть и удариться башкой прямо сейчас. Картинка расплывается и стекает влагой по щекам. Тетя Галя переводит взгляд с него на Арсения, быстро поднимается на ноги и бежит в коридор. Характерно трещит колесо домашнего телефона: хррр, хррр — сначала долгий звук, потому что ноль в самом конце, затем чуть короче — тройка. Взволнованный голос тети Гали говорит, что им срочно нужна помощь. Ребенок. Да, шесть лет, мальчик. Он задыхается. Не знаю, я не знаю! Она всхлипывает. Пожалуйста, умоляю, приезжайте как можно быстрее. Следом — адрес с другим номером квартиры. Антон не сразу понимает, что это квартира самой тети Гали. Ругнувшись, она говорит, что ошиблась, и называет правильный номер. Это должен был сделать Антон. Броситься в коридор и вызвать врачей или хотя бы попросить помощи у соседей. Арсений — его ответственность. И теперь тот просто умирает, потому что старший брат не смог о нем позаботиться. Не защитил. И если скорая не успеет приехать, это будет значить, что Антон… убил его. Просто убил. Не ножом, как в фильмах ужасов, а своей тупостью. Хочется попросить прощения, но язык по-прежнему прилип к нёбу, только руки сжались в кулаки. Перед глазами до сих пор всё размыто. Реальность ускользает от него с каждой минутой, и он пропускает момент, когда появляются врачи. Кажется, тетя Галя уводит его из комнаты. Кажется, кто-то плачет. Возможно, сам Антон.

***

Тетя Галя сидит на стуле рядом с его кроватью. Она рассказывает о своем сыне Виталике, который учится играть на скрипке. Антон знает. Весь дом, если честно, знает: уже неделю из их квартиры раздаются отвратительные звуки. Виталик будет ужасным музыкантом. Антону плевать. Он слушает не потому что ему интересно, а потому что у него нет сил попросить её уйти или хотя бы замолчать. Тетя Галя нянчится с ним до тех пор, пока не возвращаются родители. Скрипит входная дверь: раздаются тяжелые шаги отца и беспокойная возня мамы. С Арсением всё в порядке. Ему полегчало еще в тот момент, когда врачи скорой… ну, что-то сделали (сам Антон не видел, но до него доносились обрывки разговоров). На всякий случай они съездили в больницу и сдали кучу анализов. — Эй, — тихо зовет мама, появившись в дверном проеме, — у вас тут всё в порядке? — Да, милая, не переживай, — тетя Галя поднимается, скрипя стулом, и тревожно подносит руку к груди. — Как Арсюша? — Врачи сказали, что опасность миновала. Он уснул, Сергей укладывает его в постель. — Мама заходит в комнату и замирает неподалеку от кровати. — Галь, спасибо тебе огромное. Если б не ты… — её голос дрожит, а глаза слезятся. — Господи… — О, дорогая, всё хорошо, всё уже закончилось, — причитает тетя Галя, обнимая маму одной рукой. Она вдруг напрягается, и каким-то шестым чувством Антон понимает, что следующие слова ему не понравятся. — Вы бы только… поговорили с Антошкой, ладно? Они обе как по команде смотрят на него, притихшего и свернувшегося клубочком. — Он, бедный, застыл совсем. Не дай бог ситуация повторится. — Конечно, — хрипло отвечает мама. — Мы ему объясним. Спасибо, что зашла их проведать, не знаю, что бы я без тебя делала. Она тревожно косится на Антона и выходит из комнаты, чтобы проводить тетю Галю домой. И, стоит ей скрыться в коридоре, как в спальне появляется отец. Антон замирает. Кажется, даже воздух становится тяжелее, давит и давит, вминая его в кровать. Отец стоит на пороге, и Антону под его взглядом хочется сжаться в комок — такой маленький, чтоб нельзя было увидеть. Или просто… раствориться, исчезнуть, спрятаться от этого молчания. Когда отец начинает говорить, становится только хуже. — Ты обещал, что присмотришь за ним. Антон просто физически не может лежать. Он садится, свешивает ноги с кровати и упирается взглядом в пол. Его пальцы беспокойно цепляются друг за друга, ползут по тыльной стороне запястий и поднимаются к локтям. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — строго произносит отец, делая шаг к Антону. Он словно нависает огромной монолитной стеной, готовой вот-вот обрушиться прямо на голову и похоронить под обломками всё живое. — Ты обещал, что всё будет в порядке. Так или не так? — Так, — тихо отвечает Антон, с трудом удерживая взгляд на его лице. Голос совсем сиплый. — Нас не было всего два часа, и в результате твой брат чуть не умер. Ты понимаешь это? К горлу подкатывает ком, а руки начинают дрожать. Антон сильнее впивается в локти. — Понимаешь или нет? — Понимаю. Картинка снова расплывается, но он упорно сдерживает слезы: отцу это не понравится. Лишь бы не расплакаться. Лишь бы не при нём. Тот тяжело вздыхает и качает головой: — Это не твоя вина. Я сам во всём виноват. — Антону хочется обнять колени руками, потому что он прекрасно знает этот тон. За ним не последует ничего хорошего. — Я думал, что могу надеяться на тебя. Думал, что воспитал умного и ответственного сына, который любит своего младшего брата. — Я люблю его! — Антон впервые повышает голос и едва не давится всхлипом. Отец смотрит с разочарованием. — Он чуть не умер, Антон. Ты даже не попытался ему помочь. Слова как пощечина. Антон дергается, обожженный, хоть и ждал их с тех пор, как начался диалог. — Но ты не виноват, — повторяет отец. — Зря мы с мамой поверили, что ты справишься. Ты не готов. — Сергей! — раздается рассерженный голос, и мама входит в комнату. Её взгляд такой же тяжелый, но направлен не на Антона, а на отца. — Прекрати, ради всего святого. Я сама с ним поговорю. Уставившись друг на друга, они спорят без слов, и Антон прекрасно знает: это превратится в громкую ссору, как только родители скроются в спальне. — Милый, — зовет мама, опустившись возле кровати, когда они остаются наедине. — Ты ни в чем не виноват. От её ласки становится еще хуже. — Папа сейчас злится и говорит много обидных вещей, но на самом деле он так не думает, слышишь? — Он прав, — бормочет Антон, невидяще пялясь куда-то вбок. — Ну конечно нет, — спорит мама, сжав ладонью его колено. Она шумно выдыхает и качает головой, явно подбирая слова. — Помнишь, мы рассказывали тебе о Леше? Леша — младший брат отца. И правильнее, наверное, называть его дядей, но… — Он утонул. — Да, родной. Так и есть, — мама кивает. Её голос очень тихий и грустный. — Дело в том, что… — она сглатывает, и Антон смотрит на нее, чувствуя, как сердце сжимается в тисках. — В тот день Леша и твой папа пошли с другими ребятами на речку. Им было примерно столько же лет, сколько и вам. И твой папа, он… Понимаешь, он до сих пор винит себя. Думает, что Леша погиб из-за него. — Как это случилось? — спрашивает Антон, прикусив щеку изнутри. — Леша умел плавать, — сипло отвечает мама. — Но в тот день было очень ветрено, и течение было быстрым. Твой папа и другие мальчики ныряли с пирса и слишком поздно заметили, что… Наверное, он поскользнулся на камне, я точно не знаю. Папа пытался спасти его и сам чуть не утонул, но когда вытащил его на берег, было уже поздно. Антон на секунду представляет на месте Леши Арсения — с синими губами и бледной кожей, усыпанной родинками. И абсолютно без дыхания. Он вздрагивает и прикусывает щеку еще сильнее. — Сегодня папа просто испугался, а когда люди боятся, они могут делать глупые и обидные вещи. Ты не виноват. Антон кивает, хоть и не верит в это. — Врачи сказали… — мама прочищает горло, — что то, что случилось, может повториться. — У Арсения астма? — Нет. — Тогда почему? — Иногда так бывает, милый. Арсений либо перерастет это, либо у него и вправду будет астма. Пока мы можем только присматривать за ним. — Но что делать, если… — Вызывать скорую, — спокойно, но твердо говорит мама. — А лекарства? Она качает головой: — Мы сдали еще не все анализы. Если вдруг… если понадобится, врачи выпишут ему специальный ингалятор. Почему-то это звучит абсолютно ужасно, и Антон снова отводит взгляд, боясь расплакаться. Он хрипит еле слышно: — Арс умрет, да? Как Леша. — Боже, нет, — её голос на секунду становится жутким. — Но наша задача — вовремя вызвать врачей, и тогда всё будет в порядке. Но нужно действовать быстро, понимаешь? Антон бестолково кивает. — Ты ни в чем не виноват, — повторяет мама. — Ты просто растерялся и не знал, что делать. Но теперь знаешь, верно? — Верно. — Хорошо, — она поднимается и целует его в макушку. — Сегодня был трудный день для всех нас. Пора спать, милый. — Спокойной ночи, — выдавливает он сквозь зубы и, как только дверь за мамой закрывается, прижимает колени к груди. Антон сидит на кровати, спрятав лицо в ногах и закрыв голову руками. Мама, наверное, не понимает, но отец прав. У нее не было младших братьев и сестер, а у отца были, и он знает, каково это. Леша умер, потому что отец не уследил за ним. С Арсением чуть не случилось то же самое. И в этом виноват только Антон. Именно он сказал, что справится, хотя родители предлагали позвать тетю Галю. Слава богу, что они отдали ей запасной ключ, иначе… Арсений действительно мог умереть. Господи. Антон крутил эту мысль сотню раз, но, кажется, только сейчас всё понял. Прочувствовал. Когда опасность осталась позади, всё стало каким-то… настоящим. Реальным. Если б не тетя Галя, Арсений бы лежал на полу, бледный и холодный, а Антон бы бестолково стоял в двух метрах от него. Пока родители не вернулись бы и не увидели весь этот ужас. Наверное, они бы сдали Антона в детдом. Или просто убили. Он бы не стал сопротивляться. Ему хочется прокрасться в спальню брата, впиться пальцами в тощие плечи и, рыдая как девчонка, попросить, чтобы тот никогда не умирал. Но это глупо, Антон знает. Он даже в глаза не сможет ему посмотреть. Старшие братья должны заботиться о младших, это их работа, но Антон слишком туп и труслив, чтобы с ней справиться. За стеной раздаются громкие голоса: родители начинают спорить на повышенных тонах. Ругаются — и опять по вине Антона. Господи, он портит всё вокруг, от него нет никакого толку. Антон тихонько ударяется лбом о колени. И, сдавшись, начинает плакать.