A solis ortu usque ad occasum / От восхода до заката

      Ах, как прекрасен Имперский город! Как сложен он и разнообразен. Сколько в нём роскоши и богатства, столько же в нём грязи и нищеты.       С началом очередной осени в районе под названием Пантелимон ничего не изменилось. Деревья ещё не начали желтеть и сбрасывать с себя пёструю одежду, в отличие от дам и юношей в публичных домах, которые и не заканчивали этим заниматься.       В одном из не самых злачных баров Пантелимона сегодня было пустовато. Как-никак было начало недели, и люди из среднего класса, которые были основными посетителями этого заведения, предпочитали провести ночь перед работой у себя дома, а не за барной стойкой. В помещении был лишь персонал, несколько гостей и необычная группа людей за особым столиком.       На мягких диванах с красной обивкой сидели трое странно одетых человека, а напротив них на кресле сидел парень лет двадцати пяти. Одет он был по последней Имперской моде, чем сильно выделялся на фоне своих спутников. Явно дорогие чёрные брюки на подтяжках, лакированные до блеска туфли и сверкающая белая рубашка с закатанными рукавами выдавали в нём юношу явно не с этого района. Но чувствовал он себя вполне уверенно и совершенно не боялся того, что в ближайшей подворотне эти самые брюки с него снимут. У него были шикарные каштановые волосы до плеч, по которым было заметно, что мыл он их не раз в неделю в общественной бане.       Напротив него сидели две женщины и мужчина. По их одежде и необычному разрезу глаз легко можно было угадать в них уроженцев государства Нагара — архипелагу, что лежит на востоке. С имперцем заговорила женщина, сидящая по центру:       — Зачем ты пришёл, Анжело? Я надеюсь, у тебя что-то важное.       Имперец улыбнулся женщине.       — Конечно важное, Ниджимура-сама. Разве стал бы я вас беспокоить просто так?       Он засмотрелся на женщину. Они были знакомы довольно давно, но каждую их встречу он не отказывал себе в удовольствии насладиться её образом. Её прямые тёмно-коричневые волосы отливали оттенком шоколада. Тёмные глаза смотрели на него взглядом лисицы. Иногда она одевалась в имперском стиле, но сегодня на ней была одежда, которую она привезла из Нагары. Широкие чёрные штаны — хакама, такого же цвета рубашка, на которой красовался платиновый значок — символ её высокого в определенных кругах статуса. На ногах у нее были белые носки и деревянные сандалии в форме скамеечки — гэта. Шнурки от них были обвязаны вокруг стопы.       Анжело ещё раз обвел взглядом присутствующих.       — А где же ваш брат, Ниджимура-сама? И Окавы-сана нет.       Женщина хмыкнула.       — Этот оболтус Бао сидит за книжками. Пусть лучше посидит и поучится, чем уши здесь греет. А Окава всё равно ничего по-имперски не понимает, он здесь не нужен. Будет только глазами хлопать и донимать Йошико, мол «переведи-переведи».       Женщина, сидящая по левую руку от Ниджимуры, улыбнулась, услышав своё имя. Анжело переместил взгляд на неё. Мацуда Йошико никогда ему не нравилась. Эта женщина слишком сильно отличалась от его ненаглядной и вечно спокойной Ниджимура-сама. Мацуда-сан всегда была громкая и грубая. Она высокая и крупная, по комплекции больше похожа на мужчину. И одевалась несуразно. Её любимой вещью был чёрный плащ с высоким воротником, обшитый шипами на плечах. Она почти никогда его не застёгивала. Под плащом она носила рубашку, напоминающую верхнюю часть кимоно. Запахивала она её так, чтобы оставалось глубокое декольте. Но Мацуда-сан стремилась демонстрировать отнюдь не свои формы. На груди у неё была ирэдзуми — татуировка, которую могли набить лишь мастера из Нагары. Йошико носила на себе изображение гейши — нагарской танцовщицы. Анжело никогда не интересовался значением этой татуировки, но иногда невольно задерживал на ней взгляд и сразу же отводил. Безжизненные глаза гейши нагоняли на него страх.       Мацуда положила свою руку себе на правое бедро. Она проверяла, надежно ли закреплена кобура с нагарским пистолетом. При движении загремели браслеты на её руке. Анжело отметил, что Мацуды-сан нет никакого вкуса в украшениях. Она, словно провинциалка, обвешивала себя несочетаемыми между собой браслетами, надевала кучу колец и почти каждый день меняла серьги. Что стоит за такой любовью к украшениям, Анжело не знал. Он списывал это на личную странность Мацуды, ведь Ниджимура-сама никаких побрякушек не носила, значит нагарская мода здесь не при чём. Свои чёрные волосы Йошико обычно заплетала в пучок и закалывала его различными заколками. Размалеванное на имперский манер лицо Мацуды украшал давно заживший шрам на щеке. В общем выглядела она несуразно, но с изюминкой.       — Анжело, хватит забирать наше время. Мы люди серьёзные, нам работать надо, — заговорил человек, сидящий по правую руку от Ниджимуры-сама.       Это был лысый мужчина примерно сорока лет. Он выглядел подобно Мацуде — несуразно, но с изюминкой. Кожаная жилетка, широкие штаны. Сандалии на его ногах отличались от похожей обуви Мацуды и Ниджимуры. Они были не деревянные, а плетенные — варадзи. Всё тело мужчины покрывали татуировки. Даже на его лице и лысине были изображены или раскаты молнии, или щупальца — Анжело никогда не присматривался.       — Фукуда-сан, что же вы так. Анжело наш дорогой друг, мне приятно уделить ему время, — сказала Ниджимура-сама.       Мужчина осёкся. Анжело понял, что потянуть время и собраться с мыслями не получится.       — Да, простите меня, Факуда-сан. Я и правда хожу вокруг да около. Дело в том, что у меня есть к вам скромная просьба, — начал Анжело.       — Не стесняйся, проси что хочешь, — перебила Ниджимура, — ты многое для нас сделал, не раз приходил на помощь.       Анжело замолчал и вздохнул. Он не знал, как сказать мягче и решил сказать, как есть.       — Ниджимура-сама, я хочу примкнуть к вашей группировке официально, хочу стань новым членом Андзё-икка.       Лица собеседников одновременно удивлённо вытянулись.       — Я понимаю, что я не силён в ваших правилах и не знаю досконально всех ваших обычаев. Но я уже год служу вам и помогаю во всех делах. Я встретил вас в этом городе, помог освоиться. За время моего общения с вами я понял, что мне близка ваша культура и что…       — Достаточно, — прервала его Ниджимура.       Женщина поддалась вперед и посмотрела парню прямо в глаза.       — Мальчик, ты хоть понимаешь, о чем ты просишь нас?       Анжело сглотнул. Ему стало не по себе от её взгляда.       — Я понимаю, что возможно моя просьба звучит глупо…— сдерживая волнение, произнес парень.       — Она звучит очень глупо, — женщина вновь откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди, — во-первых, ты гайдзин — ты не наш, ты имперец. Встать на путь борёкудан, стать одним из нас может только нагарец, ну на крайний случай салуинец. Вы, материковые, никогда нас не поймете. Как бы вам не нравилась наша «культура». Понимаешь?       — Да, но…       — Тихо. Слушай дальше. Даже если бы мы хотели тебя принять, ни у кого из нас, — она кивнула на своих спутников, — таких полномочий нет. Конечно, мы занимаем высокие места в нашей семье, но такие решения принимает только оябун.       — Ну что ты так строго, Ниджимура-сан, — вмешался Факуда, — в теории мы можем послать весточку нашему боссу.       Мужчина улыбался. Просьба гайдзина его изрядно заинтриговала. Оживилась и Мацуда.       — Послать-то мы можем, — сказала она, — только вот зачем нашего дорогого оябуна по таким вопросам тревожить, — женщина с ухмылкой посмотрела на Анжело, — скажи мне, парень, у тебя что-то случилась? Ты пришёл к нам за защитой? Так для этого не обязательно к нам вступать. Мы твои должники, мы тебе всё равно поможем.       Анжело заметно поник, но раз уж его раскрыли, решил сказать правду.       — Да, я пришёл за защитой, — он с мольбой посмотрел на Ниджимуру, — как вы знаете, я покинул свою группировку, как только вы прибыли в Вольтурно, потому что работать и на вас, и на них я бы не смог. Не смог бы днём улыбаться своим товарищам, а вечером помогать вам отжимать себе их «точки». Но и отказаться от этого я не имел права, потому что моя семья в долгу перед вашим боссом. Когда вы начали набирать силу, они всё поняли. Поняли, кто вам помогал, и кто их предал. Я не знаю почему они начали искать меня только сейчас. Они убьют меня, понимаете? Куда бы я не пошёл, они найдут меня. Везде найдут, заглянут под каждый камень, в каждую щель. Но вас они боятся. Вас — нагарцев. Потому что вы их просто пристрелите как собак, если они тронут вашего. Я же уже ваш. Я всем пожертвовал, чтобы вам помочь.       — Остановись, Анжело, остановись. Мы поняли, — остановила парня Ниджимура.       Она отвела глаза, размышляя. «Да, этот парень гайдзин. Но он и правда многим пожертвовал ради нас», — подумала она. Впервые за много лет Ниджимура ощутила давно забытое ей чувство — вину. Вздохнув, она сказала:       — Ладно, — женщина еще помолчала, взвешивая за и против, — я свяжусь с оябуном, — она вновь посмотрела на Анжело, — пока я тебе ничего не могу обещать кроме нашей защиты. Решение о твоем вступлении в «семью» будет принимать босс. Тебе крупно повезло. Через пару дней мы отправим в Нагару свой корабль и своём отчете я опишу твою… ситуацию. Но имей ввиду, что такого у нас еще не было. Я не знаю ни одной группировки, которая принимала в свои ряды иностранца. Не строй ложных надежд.       На лице Анжело появилось облегчение.       — Спасибо вам, Ниджимура-сама. Спасибо огромное, синьорина!       Женщина усмехнулась.       — В любом случае, в обиду мы тебя не дадим.