추억의 미로 속 잠긴 내 마음 (My heart is locked in the maze of memories)

Парень медленно и не без труда разлепил веки. В глаза сразу ударил яркий белый свет и брюнет снова закрыл их, поморщившись. Всё тело болело. Не успел парень запустить мыслительный процесс, вспоминая, что произошло, по его мнению, "вчера", как до ушей донёсся тихий всхлип. Бомгю, промаргиваясь, перевёл взгляд в сторону источника звука. Это был Хюнин, дремлющий рядом с его больничной койкой. Минуточку, он что, в больнице? Парень не помнил о том, что произошло на светофоре. Помнил только, что шёл навстречу друзьям. Он нахмурился, поворачивая голову в сторону Кая и зашипел от боли в затылке. Последний же быстро приподнялся и похлопал ресницами, пробуждаясь ото сна. — Бомгю-хён! — ахнул он, вытаращив красные, опухшие от слёз глаза на Бомгю, — Ты наконец-то очнулся! Бомгю хотел спросить его о том, что случилось и почему он вообще находился в больнице, но лишь издал короткий хрип и поморщился от неприятного ощущения сухости в горле. — Ой, не шевелись! — Кай вскочил и побежал к выходу из палаты, — Я сейчас позову врача! Проводив его взглядом и оставшись в одиночестве, Бомгю медленно прошёлся глазами по больничной палате, изучая место. Слишком бело. Этот цвет настолько сливался в одно пятно, что невозможно было разобрать ни одну из деталей интерьера. Парень попытался пошевелить затёкшими за всё время его сна стопами, чтобы проверить их состояние, но ничего не вышло. Бомгю напрягся и попробовал ещё раз. Тщетно. В этот момент в палату зашёл врач, из-за спины которого выглянул Хюнин. Это был пожилой высокий мужчина с добрым лицом. — Что с моими ногами? — прохрипел не на шутку обеспокоенный Бомгю, забыв про всякие манеры. С тем, как он вообще попал в больницу, он может разобраться и позже. Врач вздохнул. — В результате аварии Вами были получены немалые повреждения в качестве сотрясения головного мозга, а также переломов: один из них открытый, на правой ноге, закрытые левых руки и ноги, один из них пришёлся на поясничный отдел, в результате чего произошла нижняя параплегия...  — мужчина замялся, а Бомгю сглотнул, переведя взгляд с доктора на свои ноги. — Значит... Паралич? — тихо прохрипел он, разобрав только последние слова. В голове словно была каша. — Да, — врач уныло кивнул, — мне жаль, но теперь Вы вряд ли сможете ходить. Бомгю закрыл глаза и судорожно втянул воздух из кислородной маски. — Честно признать, Вам очень повезло отделаться таким набором травм, внутренние органы практически не пострадали, однако есть некоторые ушибы. Бомгю хмыкнул, не поднимая взгляд. Сил говорить что-либо уже не было. — Простите, — подал голос Кай, успевший встать рядом с доктором. — Он же сможет реабилитироваться? — Реабилитация поясничного отдела позвоночника займёт не менее месяца, стоит лишь надеяться на лучшее, но ходить он уже не сможет... Бомгю перевёл взгляд на окно, из которого были видны кудрявые облака на фоне чистого голубого неба. Он молча наблюдал за ними, абсолютно не вникая в чужой разговор, стараясь переварить озвученную ему новость, а затем провалился в сон. Проснувшись снова, парень увидел в нескольких сантиметрах от себя обеспокоенное лицо Субина, нависшего над его койкой. В любом другом случае и состоянии, Бомгю бы выгнул бровь и пошутил, но сейчас он лишь смотрел безразличным взглядом и молчал. — Субин-хён, — тихо одёрнул его Кай. — Я же говорил, что он просто спит. — Он почти не дышал! — шёпотом возмутился тот, отпрянув от чужого лица. — Я вообще-то вас слышу, — подал хриплый голос Бомгю. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Субин. — Паршиво, — хмыкнул тот, — что произошло? — Доктор говорил, что при сотрясениях третьей степени пострадавший может не помнить момента травмы, — объяснил Хюнин прежде, чем Субин задал вопрос. Видимо, Кай бывал тут намного чаще, чем он. Младший повернул голову в сторону Бомгю. — На пешеходном переходе... Тебя сбила машина... — Понятно, — реакции не было никакой. Чёрт, а ведь всё, казалось бы, только начало налаживаться. Какая ирония. — И надолго это всё? — Доктор говорил, что переломы срастаются от четырёх до шести недель, но... — начал Хюнин и внезапно замолк. — Но? — спросили в один голос Субин и Бомгю. — ...Открытый перелом срастается от трёх до шести, — неуверенно продолжил младший. — Значит, всё не так уж и плохо? — не дослушав до конца, просиял друг. — ...Месяцев, — Кай смотрел в пол, а Субин опустил голову. Бомгю вздохнул и закрыл глаза. — Сколько уже я здесь нахожусь? — Около недели? — Хюка неуверенно посмотрел на Субина. — Восьмой день пошёл, — ответил он, похлопав глазами. — Я был в отключке шесть дней?! — резко повернул голову Бомгю и зашипел от боли, аккуратно возвращая её в положение, в котором она была. Кай обеспокоенно дёрнулся, готовый в любой момент вскочить на помощь. — Кстати, всё это время Ёнджун не отвечает, — хмыкнул Субин. — Занят на съёмках? — Бомгю посмотрел на своих друзей. — Ага, — вздохнул Кай. — Значит, пусть пока не знает, что случилось, — задумчиво сказал он. Глаза собеседников округлились, но тот спокойно продолжил: — Пусть сосредоточится на работе. Друзья лишь кивнули. Субин нахмурился, собираясь что-то сказать, но передумал. После продолжительного молчания Бомгю поинтересовался, как обстоят дела с кофейней. Кай взял отпуск, чтобы находиться рядом с пострадавшим, в то время как Субин разбирался с делами. Открытие пришлось отложить на неопределённый срок. После рассказа в палату заглянула медсестра, сообщив о том, что время посещения закончилось, и попросила друзей покинуть помещение. Бомгю попрощался и, как только закрылась дверь, аккуратно повернул голову к окну. Шёл снег. Декабрь подкрался незаметно. 

***

Последний перелом сросся быстрее, чем ожидалось. Спустя четыре месяца, проведённых в больнице однообразно и словно в тумане, Бомгю выписали. Единственное, что он отчётливо запомнил из событий того времени — неприятный разговор с Ёнджуном по поводу умалчивания произошедшего и день рождения на больничной койке, в который ему была подарена инвалидная коляска, сопровождаемая неловкими взглядами друзей. На ней сидел плюшевый медвежонок, по всей видимости, от Кая, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Особых эмоций ничего из этого не вызвало. Как, собственно, и выписка из больницы. Бомгю расценил её лишь как освобождение из ненавистного дня сурка. На выходе из здания парня должен был ждать Ёнджун, настоявший на том, чтобы ухаживать за ним, но когда он выехал, то не увидел ни одного знакомого лица. Чхве вздохнул. Опоздания так и остались характерной чертой друга. Спустя некоторое время он всё же подъехал на машине и извинился, ругаясь на пробки. Да, всё-таки что-то остаётся неизменным. Ехали они в напряжённом молчании. Первым тишину нарушил Ёнджун. Не выдержал. — Ты так ничего и не скажешь? — в голосе слышалось беспокойство. Неудивительно, раньше младшего было невозможно заткнуть. — Уже апрель, — безразлично бросил Бомгю, смотря в окно машины пустым взглядом. Старший вздохнул. — И всё? Бомгю не ответил, продолжая смотреть в окно. Ему нечего было сказать. Впрочем, не было и желания. После аварии, на протяжении всего нахождения в больнице, он стал слишком отстранённым. Словно от былого Бомгю осталась лишь пустая оболочка с его очертаниями. Наконец машина остановилась у дома, но не особо знакомого парню. — Я думал, что буду жить там же, где и прежде, — сказал он, безразлично смотря на постройку. — Я просто заберу свои вещи, — вздохнул Ёнджун, выходя из машины, — подождёшь тут или со мной пойдё... Он осёкся, прикусив губу, а Бомгю лишь повернул на него голову и хмыкнул. — Конечно я пойду с тобой, но есть одна проблема, знаешь, — с издёвкой начал он. — Прости, я за... — Я не могу ходить, — издевательская усмешка пропала с его лица так же быстро, как и появилась, и Бомгю снова отвернулся к окну. Ёнджун вздохнул и опустил голову, недовольно скривившись. — Просто... Подожди здесь, ладно? — очевидный риторический вопрос. — Я скоро вернусь. — Будто я могу куда-то деться, — фыркнул Бомгю, прислонив чуть запрокинутую голову к креслу и смотря в потолок. Дверь не успела захлопнуться, как из машины раздался тихий выдох: — Извини. Раньше он никогда не просил прощения за свои колкости, но сейчас всё слишком изменилось. Он понимал, что сам словно стал другим человеком, другой личностью. Ёнджун, застыв на мгновение, молча кивнул, закрыв дверь машины, и быстрым шагом двинулся к дому. Для него такое поведение друга явно стало неожиданностью. Бомгю вернулся к своим мыслям. Значит, просто заберёт вещи. Жить с ним, что-ли, собрался? Он хмыкнул и склонил голову набок. Да и если так, в квартире всего одна спальня. Ёнджун на второй кровати в комнате спать ни за что не будет. Пусть только попробует... А кто вообще платил за квартиру всё это время? Или её всё-таки забрали? Парень задумчиво нахмурился. Из внутреннего монолога его вывел звук открывающейся позади него двери машины. — Итак, — старший положил сумку на заднее сидение и закрыл дверь, прервав фразу до того, как не сядет в машину. — Итак? — спросил Бомгю и повернул голову в сторону друга, ожидая услышать продолжение. — Итак, — сев за руль, Ёнджун повернул ключ и продолжил, — сейчас едем в твою квартиру, где ты продолжишь жить. Только Бомгю успел открыть рот, Ёнджун сказал: – За неё платил я, – потеребив руль, он тихо вздохнул, – Надо же, всё-таки, хоть как-то помочь, а то застрял в своей работе, чёрт… – Спасибо, – прошептал Бомгю, облокотившись на стекло, и закрыл глаза. Снова воцарилась тишина. Через какое-то время пути, он проснулся и вдруг поднял голову, посмотрев на Ёнджуна. – Нам надо кое-куда заехать, – выпалил он. – Хорошо, – отозвался тот, не отрывая взгляда от дороги. – Куда везти? Прибыв на кладбище, Ёнджун помог Бомгю с коляской и довёз его до могилы. – Дальше я сам, – отозвался он спустя несколько секунд. – Подожди в машине, пожалуйста. Друг кивнул, лишь сглотнув ком в горле, и удалился. Оставшись в одиночестве, Бомгю осторожно начал: – Привет… Давно не виделись, да?.. Он тихо усмехнулся, подняв голову на небо, застеленное облаками. Было пасмурно, что как раз характерно началу весны. — Знаешь, я долго думал с тех пор, как попал в больницу… Если бы ты всё-таки остался жив... — Бомгю опустил голову и слабо улыбнулся. — Ты бы очень сильно страдал, верно? Он немного откинулся на спинку своей инвалидной коляски и вздохнул, запрокинув голову. — Таких ощущений даже врагу не пожелаешь, — медленно произнёс он, опуская голову, и, вновь посмотрев на плиту, шёпотом добавил. — Не могу даже представить себе, что бы ты почувствовал после того случая... Это ведь мне не привыкать, а ты жить без движения не можешь... Тёплый ветер вдруг слегка потрепал его волосы и он прикрыл глаза. — Это ты меня так успокаиваешь, а? — по-доброму усмехнулся Бомгю. — Как в старые добрые? А, Тэхён-а? Тэхён на это бы точно хихикнул, мило улыбнувшись, показав свою прекрасную ямочку. — Я надеюсь, что ты сейчас в лучшем месте, если загробная жизнь всё же существует, — он с нежностью посмотрел на фотографию возлюбленного и улыбнулся. — Я тебя отпускаю. Покойся с миром, Кан Тэхён. Надеюсь, свидимся не скоро... После этих слов Бомгю достал из кармана маленькую самоклеящуюся звёздочку и, подъехав чуть ближе, с трудом дотянувшись до камня, аккуратно приклеил её рядом с верхним уголком плиты. Слабо улыбнувшись, он развернул коляску и поехал к выходу с кладбища, провожаемый ласковым ветром. — Спасибо, хён. Будь счастлив. Небо начало проясняться, одаривая своими лучами землю и уезжающего на коляске парня. Теперь обе души будут спокойны.