Предписания врача

      - Добрый вечер, - теплый голос прерывает твою неслышную мольбу к любой силе, которая её слышит. В его обычном медовом тоне чувствуется напряжение, от которого твой подбородок вздергивается вверх невидимой струной. Панические мысли сменяются аварийным режимом, а руки дрожат от адреналина из-за боли в голосе мужчины.       - Что ты сейчас сделал? – ты шипишь, оценивая пациента визуально раньше, чем приближаешься к нему и наблюдая кровь, непрерывно текущую из раны чуть в стороне от его виска. Капитан Хаузер улыбается тебе озорным карим взглядом.       - Я подошел слишком близко к бою, Док, - он пожал плечами.       - Сколько раз я должна вам повторять? Кровь должна находится внутри вашего тела, Капитан. Ради Создателя, можем ли мы прожить хотя бы неделю без того, чтобы вы не рисковали жизнью или конечностями ради собрата? - ты натягиваешь перчатки, сердито щёлкая ими о запястья.       - Что ж… это моя работа, - говорит он, желая изобразить хоть малейшее раскаяние, но попытка с треском проваливается.       - Меня не волнует, что это ваша работа. Будет немного трудновато выполнять её мёртвым, - ты качаешь головой и начинаешь снимать с него броню, чтобы обследовать остальное.       - Ты снова волнуешься, - голос Хаузера понижается на октаву и становится громче, слишком близко к твоему уху.       - Что ж… это моя работа, - ты неудачно изобразила акцент, осмеливаясь заглянуть ему в глаза, одновременно снимая нагрудную пластину. Его полные губы изогнуты в едва заметной улыбке, и он наблюдает за каждым твоим движением. Ты закатываешь глаза, но чувствуешь, что краснеешь, решив вместо этого сосредоточиться на том, чтобы снять с него наплечники, наручи и перчатки.       - Я знаю… Мне нравится, когда ты суетишься вокруг меня, - он наклоняется вперед и одной рукой стаскивает верх своего чёрного костюма, обнажая кожу до талии. Ты поворачиваешься к нему лицом и напоминаешь себе глубоким вздохом и мысленной взбучкой, что ты - грёбаный профессионал и выполнишь свою работу без инцидентов или… Или…? О чём он говорил?       - Ну? – подсказывает он.       - Хм? - ты поднимаешь брови, притворяясь, что слушаешь. Он откидывается назад, уперев ладони в смотровой стол, его колени расставлены шире, чем обычно.       - Я задал тебе вопрос.       - Какой? - спрашиваешь ты, хмурясь и молча проклиная себя.       - Я спросил, каков твой диагноз, - ухмыляется он.       - Я пока не знаю, - ты потираешь лоб тыльной стороной ладони, – но сначала мне нужно привести в порядок вашу голову. Чувствуете ли вы боль или дискомфорт ещё где-нибудь?       - Никакой боли, - его улыбка дразнящая, - но я всё еще ожидаю тщательного обследования. Я мог бы быть в шоке. Ты бросаешь на него взгляд.       - Ведите себя прилично, Капитан. Хаузер поднимает руки вверх.       - Я просто прошу тебя сделать свою работу, Док. Я бы не ожидал ничего меньшего, кроме самого пристального внимания к деталям, если ты так ответственна. Ты сглатываешь, а он не отводит взгляда от твоих глаз, даже когда ты начинаешь осторожно промывать рану у него на лбу. Он втягивает воздух сквозь зубы, грубо хватая твоё запястье и пытаясь отдернуть руку. Твой желудок переворачивается, но ты бросаешь на него строгий взгляд.       - Капитан, когда я сказала вести себя прилично, я ясно имела ввиду, что вы должны позволить мне выполнить мою работу.       - Предупреди меня в следующий раз, - рычит он, отпуская тебя.       - Вот и всё! - ты шлепаешь его по руке, - я же сказала, что мне нужно промыть рану…       - О, ты это имела в виду? - он ухмыляется, пока ты продолжаешь удалять кровь с его лица.       - Ты специально нажимаешь сильнее, - он хватает оба твоих запястья.       - Прекрати со мной воевать, или я позволю тебе, блядь*, истечь кровью до смерти, - цедишь ты сквозь зубы.       - Что из этого произойдет первым? - он спрашивает и твои запястья все еще скованы кандалами его сильных рук.       - Что…? – спрашиваешь ты, морща лицо.       - Ты сказала, что позволишь мне трахаться** и истечь кровью до смерти, - повторяет он, притягивая тебя и заводя твои руки за свою спину, так что твое лицо оказывается слишком близко к его.       - Ты думаешь, это могло бы быть в таком порядке? - он понижает свой голос до глубокого и низкого, его дыхание согревает твою кожу.       - Ты чертовски хорошо знаешь, что я этого не говорила, - ты пытаешься казаться уверенной в себе, но голос дрожит.       - Правда? – спрашивает он, изучая твое лицо расширенными зрачками.       - Мне проверить твой слух? – ты резко спрашиваешь, но его взгляд опускается на твои губы.       - Что? – шутит он, и ты вздыхаешь ему в лицо.       - Капитан…. Он смотрит тебе прямо в глаза и откидывается назад ровно настолько, чтобы твои бедра обняли его колени.       - Назови меня по имени, и я стану покладистым.       - Это очень непрофессионально, - ты хмуришься.       - Я не стукач, - шепчет он, - кроме того, разве это противоречит протоколу – использовать имя пациента?       - Конечно, нет, - ты снова вздыхаешь, - но я использую твоё звание, как знак уважения, точно так же, как я бы назвала любого другого солдата.       - И я люблю это в тебе, но я хочу услышать, как ты произносишь мое имя, - он сильнее сжимает твои запястья, слегка дергает, ты непроизвольно выгибаешься ему навстречу.       - Капитан Хаузер… – ты говоришь, пытаясь сохранять свой тон ровным и бесстрастным.       - Близко, - улыбается он, - но нет. Просто назови мое имя, и я буду вести себя прилично. Ты делаешь глубокий вдох, понимая, что твоё беспомощное положение абсолютно безнадёжно и ты уже не собираешься ему ничего доказывать.       - Хаузер… – тихо говоришь ты, прижимаясь своим виском к его. Он низко гортанно напевает, и вибрация от этого в его груди, кажется, распространяется везде, где твоё тело соприкасается с его. Ты позволяешь своим губам коснуться его уха.       - Не мог бы ты, пожалуйста, позволить мне закончить осмотр сейчас?       - Да, мэм, - грохочет он, отпуская твои запястья и снова кладя руки на край стола. Его глаза закрыты. Он старается быть неподвижным, пока ты промываешь рану, смазываешь ее бактой и исследуешь остальные царапины на его лице, медленно проведя пальцами по глубокому шраму на щеке.       - Работа полевого медика, - мягко улыбается он, наклоняясь навстречу твоим прикосновениям, - у него не было твоей утонченности.       - Это ничего не меняет, - тихо выпаливаешь ты. Его глаза открываются, и они темнее, чем беззвездная ночь.       - Хм?       - Ты знаешь, - ты хмуришься, отводя его лицо в сторону, чтобы осторожными движениями проверить шею и плечи.       - Что я знаю? – спрашивает он, его щека подергивается от того, как сильно он пытается не ухмыляться, - что не меняет работа полевого медика? Ты хрипло вздыхаешь где-то в глубине себя и обходишь стол, чтобы проверить его спину.       - Твое… лицо.       - О, потому что у каждого клона оно одно и то же? - спрашивает он и в его интонации звучит защитная нотка.       - Нет! – ты сильно тыкаешь его в лопатку.       - Тогда что? - он поворачивается, пытаясь поймать твой взгляд, но ты толкаешь его обратно.       - Что ты мне пообещал? - ты хмуришься, - успокойся, Хаузер. Он глубоко вдыхает и садится с идеально прямой осанкой. Ты уверенно проводишь руками по его позвоночнику, затем нажимаешь пальцами там, где, как известно, могут обнаружится болезненные места при повреждении органов. Он не вздрагивает, но ты не знаешь, является ли это его выдержкой или фактическим отсутствием боли. Кажется, что всё в порядке, но, зная его, он, вероятно, что-то скрывает.       - Поднимайся, - ты похлопываешь его по плечу. Он повинуется, стоя по стойке смирно. И когда ты помогаешь ему снять нижнюю часть брони становится очевидно, что не он единственный. Ты мгновенно краснеешь несмотря на то, что видела бесчисленное множество человеческих тел в самых разных контекстах… Но почему всё твоё тело наполняется теплом, которое распространяется между ног. Ты снимаешь с него наколенники, и эмоции, которые ты испытываешь, настолько неприличны, что ты ощущаешь как краснеешь от стыда еще сильнее…       - Извините, док, - тихо говорит он, - естественная реакция.       - К чему? – выпаливаешь ты, поднимая взгляд со своего коленопреклонённого положения на его лицо. Он ухмыляется.       - Я думаю, мы оба знаем, что ты знаешь ответ на этот вопрос… Ты врач. Ты знаешь, как функционирует человеческое тело в таких ситуациях …       - Я просто хочу убедиться, что ты не умрёшь от внутренних повреждений, Хаузер. Я ничего не делаю, чтобы попытаться … вызвать это.       - Не обязательно, - говорит он низко и глухо, - ты просто есть. Твои пальцы все ещё на его бедре, и ты как раз собираешься попросить его поднять ногу, чтобы снять ботинок, когда ты останавливаешься и чувствуешь, что у тебя отвисает челюсть.       - Пожалуйста, встань, - просит он. Ты повинуешься, и он садится обратно на смотровой стол, послушно снимая для тебя ботинки, ни разу не прервав зрительный контакт. Ты сглатываешь из-за пересохшего горла, любуясь тем, что на нем нет ничего, кроме нижней части его поддоспешника и он снова встает, чтобы снять и его. Хаузер снова садится на смотровой стол в одних своих темных трусах, которые, несмотря на их цвет, мало что делают для того, чтобы скрыть тему вашего обсуждения. "Почему я хочу, чтобы это было у меня во рту." Твои глаза широко распахиваются, когда вы снова встречаетесь взглядом, невероятно благодарная за то, что он не может читать твои мысли. Но он так улыбается, как будто может. Почему эта мысль пришла мне в голову прямо сейчас, когда я должна убедиться, что ему уже не больно? Ты пытаешься прийти в себя, отвлекая себя поиском ушибов или ссадин, любых признаков внутренних повреждений или вывихнутых костей… Ты кладёшь руку в перчатке ему на бедро, чтобы осмотреть там изменение цвета, и его тело заметно реагирует на прикосновение.       - Хаузер…– шепчешь ты, - мне остановиться?       - Пожалуйста, не надо, - он выдыхает и берёт тебя за запястье руки, лежащей на его обнаженной коже.       - Я… Мне нужно, чтобы ты встал и повернулся, - тихо говоришь ты, и он делает, как ему сказано, позволяя тебе внимательно осмотреть заднюю часть его ног и низ ступней. Когда он снова поворачивается, то находится всего в нескольких дюймах от тебя, его мышцы напряжены, а лицо сосредоточенно на твоём.       - Я не вижу никаких других… проблем, - ты сглатываешь, твой голос едва слышен, - теперь ты можешь одеваться и идти.       - Но я не хочу, - пожимает он плечами и неожиданно обхватывает ладонями твое лицо. Он не целует тебя. Он трется своим носом о твой, соприкасается своим лбом с твоим, потирает своей скулой вверх и вниз по твоей щеке. Ты чувствуешь грубую текстуру кожи его лица и позволяешь тихому звуку осторожно вырваться из горла. Хаузер ловит этот звук, как ракету с самонаведением, нежно прижимая руку к твоей шее и повторяя движение, которое, по его мнению, тебе понравилось – его щека прижимается к твоей. Ты тихонько хнычешь, едва слышно, и он теряет последний контроль над тем, чего хочет больше всего. Он целует тебя так сильно, что твоя голова откидывается назад; ты ахаешь ему в рот и он воспринимает это как приглашение, настойчиво исследуя его изнутри своим языком. Он разрывает печать поцелуя, только чтобы позволить тебе дышать, не отрываясь, он следует к подбородку и вниз по шее, жадно проходя вниз, чтобы попробовать на вкус как можно больше твоей кожи, до которой он может дотянуться. Его руки перемещаются от лица и шеи, чтобы расстегнуть твою форменную куртку и спускает её на пол, просовывая свои длинные пальцы под рубашку, которую ты носишь под ней.       - Я хочу это снять, - говорит он, и ты киваешь в знак согласия, поднимая руки, чтобы позволить ему раздеть тебя выше пояса. Он снимает твой лифчик так быстро и легко, что у тебя возникает малейшее колебание и сомнение, когда ты задаешься вопросом, скольких женщин он собрал в тепле своего тела вот так просто. Но его руки держат твою грудь, а его язык снова у тебя во рту, и ты быстро забываешь о своих сомнениях. Его пальцы спускаются к поясу твоих брюк, и тебе кажется, что ты никогда в жизни не снимала их так быстро.       - Черт, - шепчет он, глядя на тебя в одном нижнем белье, - ты идеальна.       - Докажи это, - поддразниваешь его, - сначала ты разденешься. Он улыбается сияющими глазами, стаскивает с себя нижнее белье и вскакивает, чтобы лечь спиной на смотровой стол, удобно закинув руки за голову.       - Каков вердикт, док? – спрашивает он. Глаза закрыты, тело вытянуто для твоего "научного" осмотра. Ты снимаешь перчатки и проводишь кончиками пальцев от его широких плеч к тазовым костям, наблюдая, как его член подёргивается от внимания твоих рук.       - Я думаю, вы совершенно … здоровы, Капитан, - твои глаза останавливаются на великолепной толщине, которую он скрывал под этими боксерами. Хаузер приподнимается на одном локте, поворачиваясь ровно настолько, чтобы напрячь больше мышц и быть похожим на статую древнего бога из другой галактики.       - Твоя очередь, - протяжно произносит он, указывая пальцем на твое нижнее белье, и ты качаешь головой.       - О, теперь это просто нечестно, - ворчит он, слезая со смотрового стола и кладя руки тебе на бедра, меняя тактику.       - Ты хочешь, чтобы я снял их? - он одаривает тебя полуулыбкой, его глаза прокладывают путь от твоей обнаженной груди к ткани между ним и его целью. Ты медленно киваешь, слегка выдвигая бедра вперед, когда он погружает большие пальцы под резинку вокруг твоей талии.       - Мне нужно услышать, как ты это говоришь.       - Пожалуйста, сними их, - пытаешься прошептать ты, но это выходит как хныканье. Он выжидающе смотрит тебе в глаза, шевеля только большими пальцами, но не руками.       - Хаузер… – стонешь ты, - пожалуйста.       - Так-то лучше, - он сбрасывает твои трусики на пол и проводит руками снизу вверх по твоим ногам, когда ты переступаешь через них. Он снова целует тебя, на этот раз мягче, но не менее жадно, увлекая тебя за собой на смотровой стол. Он обнимает тебя, пока ты не оказываешься на нем сверху, покусывает твои губы и проводит руками по всему твоему телу, ища внимания и прижимаясь своими бедрами к твоим…       - Ты бы хотела оседлать меня, сладкая? – хрипит он, его эрекция прижата к твоему бедру, сердце в его груди колотится напротив твоего.       - Потому что я ничего так не хотел бы, как видеть, как ты оказываешься сверху и используешь меня, как захочешь. Возможно твое лицо выглядит так, будто тебе больно…Потребность в нем настолько сильна, что кажется, будто сердце может остановиться. Ты разводишь колени в стороны и упираешься, позволяя ему помочь тебе принять более вертикальное положение, отползая назад, пока ты не окажешься прямо над ним. Ты смотришь ему в глаза, направляя его к своему входу, прерывисто вдыхая, когда чувствуешь, как кончик проскальзывает в тебя, раздвигаешь колени еще шире и медленно опускаешься, чтобы принять его глубже. Его глаза практически закатываются по мере того, как ты опускаешься все ниже, из его горла вырывается низкий стон, когда он полностью входит в тебя. Вы остаетесь неподвижными в течение долгого момента, просто дыша, пока оба приспосабливаетесь. Когда ты начинаешь двигаться на нем, он смотрит на тебя снизу вверх с тяжелыми веками и тянется, чтобы нащупать твою грудь, слегка постанывая, когда ты впиваешься ногтями в его плечи, пытаясь найти ритм, который нравится вам обоим. Ты двигаешь бедрами и крепко сжимаешь его. Когда ты это делаешь, грязные проклятия срываются с его распухших губ с каждым толчком. Хаузер слегка приподнимает колени, чтобы поддержать тебя, крепко сжимая твои бедра, пока ты жёстко осёдлываешь его, забывая все причины, по которым тебе не следует этого делать, поскольку ты теряешься в ощущении его внутри себя, пока его руки исследуют твою задницу.       - Ты знаешь, как долго я хотел трахнуть тебя вот так? – хрипло спрашивает он, одной рукой сжимая твою задницу, другой пробегая вверх по спине, чтобы схватить за прядь твоих волос. Ты качаешь головой, неспособная сформировать связные мысли, когда двигаешься на нем быстрее. Твоя потребность в нем только возрастает по мере того, как ты двигаешься на нём ещё жёстче. Он внезапно садится, расставляя ноги и сгибая колени, обхватывает руками твою поясницу и смотрит прямо тебе в глаза, когда трахает тебя в ответ. Ты запускаешь руки в его волосы, потирая пушок там, где его голова выбрита, и вскрикиваешь, когда он попадает в идеальное место, держа тебя так близко.       - С самого первого дня, - хрипит он, - я хотел тебя такой с тех пор, как впервые встретил. Я не могу передать тебе, сколько раз я думал о том, чтобы взять тебя прямо здесь, вот так … Он стонет, когда ты сжимаешься вокруг него, влажнее, чем когда-либо, и выдыхаешь его имя, в блаженной близости от него, заставляя тебя кончить у него на коленях прямо на твоем смотровом столе.       - Позволь мне, Хаузер, - умоляешь ты его, все чувство приличия теряется в чувственном тумане, отключающем мозг и наполняющем тело жаром, - пожалуйста, позволь мне…       - Нет, детка, - он отказывает тебе, - я хочу, чтобы это продолжалось.       - Но я так близко, - скулишь ты, опрокидывая его на спину и насаживаясь на него сильнее. Он убирает руку с твоего бедра, чтобы прижать кончики пальцев к твоему клитору, не утруждая себя тем, чтобы двигать ими, учитывая, как быстро покачиваются твои бедра, а твоя голова свободно перекатывается на шее, когда ты выгибаешь спину. Ты прикусываешь губу, чтобы не закричать, когда он вытягивает оргазм прямо из тебя своими ленивыми пальцами и своим абсурдно идеальным членом.       - Хаузер, я не могу, я собираюсь… – ноешь ты, и он снова подтягивается, встречаясь с тобой взглядом, когда чувствует, что ты достигла своего порога, сдавленный стон вырывается из тебя, когда он прижимает тебя к себе, пока ты кончаешь.       - Давай, детка, - уговаривает он, когда ты начинаешь замедлять свои движения почти до полной остановки, - мы уже закончили?       - Сядь, - говоришь ты ему, слезая с него и со стола, становясь на колени и наблюдая, как он перекидывает ноги через стол.       - Мне уже пора провести ещё одно обследование, – он задыхается от твоего дразнящего замечания, когда ты принимаешь его истекающий член в тугую влажность своего рта, проводя языком под ним в полости своих щёк.       - Гребаный Создатель, - стонет Хаузер, его руки мгновенно зарываются в твоих волосах, бедра вскидываются к твоему лицу.       - Продолжай в том же духе, и я тоже долго не протяну. Твой единственный ответ – покачивать головой, с каждым движением все глубже приближая его к своему горлу, руками захватывая то, что не может поместиться во рту.       - О, сладкая моя, - скулит он, превращаясь в абсолютно беспомощное создание, когда ты смотришь ему в глаза, пока отсасываешь. Он не знает, куда деть руки, и ему так трудно стараться позволять тебе делать то, что ты хочешь. Но ты чувствуешь, как он пульсирует, и знаешь, что он готов потерять контроль.       - Милая, я не знаю, где ты хочешь, чтобы я кончил, но тебе лучше решить побыстрее, - хрипит он, его глаза крепко зажмуриваются. Ты держишь его во рту, но отстраняешься ровно настолько, чтобы обвести языком его и без того чувствительный кончик. Он стонет и толкает свой член глубже тебе в рот, откидывая твою голову назад за волосы, когда теряет контроль. Он кончает тебе в горло с серией хрипов и стонов по твоему имени. Ты глотаешь каждую каплю, довольствуясь тем, что лениво облизываешь его, пока он не стонет и не дергает тебя за волосы, чтобы заставить тебя остановиться, возвращая твоё лицо к своему.       - Теперь ты моя. Я надеюсь, ты знаешь, - шепчет он тебе на ухо, его покрытая шрамами щека прижимается к твоей. Ты киваешь в знак согласия, чувствуя, как его пальцы скользят между твоих ног и он снова сначала нежно целует тебя… Но ты обязательно назови его "Капитан", когда он заставит тебя кончить во второй раз, только своим языком. *...or I’ll let you fuckin bleed to death... **You said you’d let me fuck and bleed to death...