Половина его души

Гию уже бывал в этой деревушке. Время от времени Урокодаки посылал кого-то из учеников вниз, к подножью Туманной горы. Там невдалеке располагалось небольшое селение. Теперь, когда запасы чая и риса подошли к концу, пополнять их наступила очередь Томиоки. Зайдя в знакомую лавку, он купил всё необходимое. Пожилой круглолицый хозяин казался опечаленным и словно был чем-то встревожен. Он то то и дело украдкой оглядывал Гию, но так и не решился ничего сказать - лишь вежливо поклонился, провожая покупателя долгим взглядом. Юноша закинул на плечи нагруженную корзину и зашагал обратно. Однако далеко уйти он не успел. - Молодой господин, подождите! Молодой господин! Кто-то, запыхавшись, догонял его. Томиока остановился. “Неужели я забыл что-то в лавке?” - мелькнула мысль. Гию узнал этого парня - тот помогал укладывать в корзину купленный товар и явно был сыном или племянником хозяина. Он, наконец, добежал и тут же согнулся в поклоне, тяжело дыша. - А? - вырвалось у Гию растерянное. - Я… Что-то у вас оставил? - Не сочтите за дерзость, молодой господин, - пробормотал тот, не разгибая спины, - но вы ведь… вы ведь с Туманной горы? Томиока молча кивнул. - Правду говорят, - он, наконец, выпрямился, глянул с отчаянной надеждой, - что вы убиваете о’ни? Гию насторожился. Дело явно было нечисто. - Демонов… не существует, - медленно произнес он, не отводя глаз от бледного лица. - Это и дети знают. - Прошу вас, господин, не шутите так! - взмолился парень. - Скажите начистоту, вы просто не хотите тратить свое время? Но мы заплатим! Вот! Он отчаянно зашарил за пазухой, вынул тугой мешочек с монетами. - Да что случилось-то? - не выдержал Томиока. - Расскажи толком. Теперь он идёт в старый, давно покинутый храм на соседней горе. Это место лучше всего подходит для логова твари. Внутри всё ещё копошатся сомнения - верно ли он поступает? Не стоит ли попросту рассказать всё сенсею или хотя бы взять с собой кого-то ещё? Но он отбрасывает возникший образ укоризненно глядящих лиловых глаз. “Простите, сенсей, Сабито. Но я должен понять, на что способен в одиночку!” На горе тихо. Так тихо, что у него звенит в ушах и он слышит звук собственного дыхания. Позеленевшие от времени каменные ступени приводят Томиоку внутрь храма. Часть потолка давно обвалилась и теперь острые зубцы разломов недобро вспыхивают красным, провожая последние лучи солнца. Отведя от них глаза, Гию внимательно осматривается, держа руку на цуке. “Невозможно, чтобы больше десятка людей пропало бесследно! Если я прав и это гнездо о’ни, должны остаться хоть какие-то следы.” Он проходит вглубь и натыкается на кучу окровавленных тряпок. К горлу подкатывает тошнотворный ком, но внутри постепенно разгорается холодная ярость. “Закат через полчаса.” Юноша осторожно отступает назад, от разящих вонью и смертью провалов - когда-то это были внутренние помещения. Лезть в них было бы совершенно безрассудно, и Гию решает ждать. Он медленно садится у входа. Каменная статуя Будды, стоящая посередине, не мигая смотрит Томиоке прямо в глаза, и от этого ему ещё неуютнее. Умиротворенная улыбка божества в неверном свете сумерек преображается в злобную ухмылку, и он невольно отводит взгляд. Вокруг медленно темнеет, но обрушенная часть кровли пропускает достаточно света, чтобы различать предметы вокруг. Томиока дышит тихо и размеренно, очищая разум от всего ненужного. “Страхи, сомнения, злоба - это лишь круги на воде” - вспоминает он слова Урокодаки. “Если хочешь стать действительно сильным, ничто не должно трогать твое сердце.” - Но, учитель, - помнится, возразил он тогда несмело, - разве возможно совсем не испытывать эмоций? Кровь сестры повсюду. Боль. Страх. Отчаяние. Желание уничтожить. Урокодаки остро взглядывает на него сквозь прорези маски. - Между желанием убивать и необходимостью этого есть огромная разница, Гию, - неожиданно мягко говорит он. - Когда-нибудь ты поймёшь. А пока просто делай что говорю. И он послушно кивает. Воспоминания прерывает едва слышный шорох. С головы статуи слетает черная тень, принюхивается, настороженно поворачивая голову. - Смотрите-ка, - визгливо смеётся тварь, - сегодня ужин пожаловал сам! Эй, сестрички, сюда! Ещё трое о’ни не спеша появляются из черноты внутренних входов. Сердце Гию ухает куда-то вниз, он болезненно сглатывает ставшую очень вязкой слюну. Он просчитался. Здесь действительно гнездо. Но Томиока только крепче сжимает цуку, вынимая катану из ножен. Сабито, скрестив ноги, сидит на огромном камне неподалеку от домика сенсея. Он неспешно полирует клинок и мысли словно масло соскальзывают по блестящему острию в блаженное ничто. - Аники! Звонкий голосок заставляет его вздрогнуть и поднять голову. Так и есть - снова эта мелочь! Только Макомо звала его так. Поначалу Сабито показательно хмурился и даже пытался игнорировать приставучую девчушку. “Куда смотрит учитель?” - нередко думал он. “Разве такому ребенку место здесь?” Но Макомо была настойчивой не только в желании подружиться с ним. В свои 13 она оказалась на редкость талантлива. Тяжёлая катана словно теряла всякий вес в её руках - так легко и изящно справлялась она с клинком. За неполные полгода девочка уже выучила основы дыхания и теперь усердно осваивала каты. - Сяо-сэмпай! На этот раз в зовущим голосе нетерпение. - Ма-тян, что случилось? На лице девочки явная обида, брови нахмурены: - Не знаешь, где Гию-сан? Он нередко подшучивал над её восторженным трепетом перед Томиокой - из всех учеников только он удостоился приставки “сан” из её уст. Смотря на то, как Макомо ловит каждый его взгляд, старательно копирует манеру держаться и говорить, Сабито неизменно испытывал насмешливую нежность - это было так забавно, что злиться не выходило, как ни старайся. - Не пришел на свидание? - нарочито серьезно спрашивает он, прищурившись. - Каков наглец! Поймаю - надеру уши. Никто не смеет обижать мою Ма-тян! - Вот ещё, глупости! - немедленно вспыхивает девочка, с возмущением топнув ногой. - Надоел со своими шуточками! Гию-сан … он … он обещал мне тренировку, вместе! А сам не явился! “Что-то не так.” Гадкое тревожное чувство немедленно проникает в сердце, но он не подаёт вида. Сабито отлично знает принципиальность друга - если уж обещал, то непременно сделает. Так пропадать совершенно не в его духе. Он знает, что Гию ходил в деревню внизу, и мельком видел нагруженную корзину в хижине Урокодаки, а значит, оттуда Томиока точно вернулся. Но где он теперь? Сабито спрыгивает с валуна: - К озеру ходила? Может, он там? - Я всё обошла, - тихо и тревожно говорит Макомо, поднимая на него глаза. - Его нигде нет. Сяо-сэмпай, найди его! “Найди его!” - звенит внутри, когда юноша покидает Туманную гору. Судя по запаху, Томиока покинул хижину около четырех часов назад, а значит, ещё есть шанс понять, куда он направился. Сабито сбегает к подножью горы, отчаянно отыскивая среди десятков запахов тот, единственный. Идя за истончающимся следом, чувствует, как холодеют от предчувствия беды пальцы, как время сухо скользит мимо, обдавая его безжизненным шуршанием песка. Теперь он точно уверен - что-то случилось. Может быть, теперь эти синие глаза слепо уставились в черный провал беззвёздного неба, так и не увидев его? От мысли передёргивает, и Сабито всё быстрее мчится по пыльной тропе. Тучи окончательно заволокли небо, но глаза уже привыкли к темноте и он видит каждый камешек, каждое дерево. Только знакомой фигуры всё так же не видно. “Гиги, да где же ты?!” Запах слабеет, разнесённый усиливающимся ветром. Всё указывает на приближающуюся грозу. Вдалеке росчерком вспыхивает первая молния, резко очерчивая горный пик рядом. Наверху черной тенью высится старый храм. Но теперь он окончательно потерял след. Застыв на месте, Сабито отчаянно оглядывается вокруг, будто кто-то подскажет ему, где искать. Все его чувства словно обострились до предела. Глухо рокочет гром, запоздало догоняя небесную вспышку. “Гроза не так близко. Я ещё могу!...” Он закрывает глаза и с силой втягивает воздух. Едва уловимый запах заставляет Сабито вздрогнуть и рвануться к горе. Тропа, ведущая наверх, становится всё запущеннее. Когда-то плотно утоптанная сотнями прихожан земля теперь поросла высокой травой. Из-под ног Сабито во все стороны прыскают сверчки, потревоженные ночные мотыльки хаотично кружат перед ним. Наконец юноша достигает вершины и замирает, осматриваясь. Никого и ничего. Тишина настолько ощутима, что её можно резать ножом. Он осторожно подходит ко входу в храм. Зловоние, раздающеееся оттуда, невозможно спутать ни с чем. Этот запах разложения и смерти слишком хорошо ему знаком. С бешено бьющимся сердцем Сабито решительно шагает в сочащийся тьмой провал, держа катану наготове. Очередная вспышка молнии освещает внутренности храма сквозь провал в крыше, и он судорожно вздыхает. Четверо изрубленных тварей беспорядочной грудой лежат у подножья статуи Будды, словно чудовищное подношение божеству. А невдалеке от них… - Гиги! Он бросается к неподвижному телу, отрывает от каменного пола, ощущая липкую кровь на своих ладонях, лихорадочно щупает пульс. “Хвала богам, он жив!” Слабая ниточка, биение чужого сердца возле его собственного. Бережно взяв друга на руки, Сабито, шатаясь, выходит из опустевшего навеки логова. Осторожно кладет Томиоку на каменные ступени, распахивает рубаху на его груди. Глубокие рваные раны пересекают грудь Гию, из них всё ещё сочится кровь. Не мешкая ни секунды, Сабито сдирает собственную рубашку, разрывая её на полосы, поднимает Томиоку за плечи, чтобы перевязать. Его голова безжизненно откидывается назад, длинные волосы слиплись сосульками от крови и пота, нос заострился будто у покойника. То и дело с отчаянием вскидывая глаза на бледное лицо Томиоки, Сабито перевязывает раны, всё так же удерживая друга за плечи. Прямо над ними небо рвется от очередной молнии, сразу же гулко отзывается гром. Первые крупные капли падают, скатываясь ледяными слезами с острых скул Гию, и Сабито не выдерживает - прижимает его к себе, проводит холодными пальцами по щеке, стирая эти фальшивые слезы. А затем, с оборвавшимся сердцем, прижимается губами к полуоткрытому рту Гию. Прохладные капли дождя смешиваются с горячими слезами, придавая поцелую безнадёжную горечь. “Зачем, Гиги… Почему ты пошел один? Почему не сказал мне?!” Он поднимается на ноги, крепко прижимая к себе израненное тело Томиоки, отыскивает тропу и не хуже молнии мчится вниз. “Ты выживешь. Слышишь? Не смей меня бросать!!”