Половина его души

“Больно. Почему так больно?” Вязкая черная тьма не желает отпускать, и он тонет в этой трясине, погружается все глубже, захлёбывается, отчаянно пытаясь дотянуться обратно. Он всё-таки одолел их. Больше ничего не имело значения. Даже эта безумная боль - он способен её вытерпеть, ведь это его личная плата за безрассудство. Гию точно знал, что улыбался, когда тьма приняла его в свои объятия. Вместо одной твари, убившей сестру, он уничтожил четверых. И это достойная плата, разве нет? Это то, что позволит без стыда смотреть ей в лицо, когда они встретятся по ту сторону. Но когда он вновь видит Тсутако среди расступившейся на миг темноты, она не улыбается. - Нет! - гневно кричит сестра, и Гию замирает. - Не смей! Тебе рано сюда!! - Но я…, - он тянет к ней руки, падает на колени, - я ведь хотел…. - Разве это всё, на что ты способен? Фраза сестры наглухо затыкает ему рот. - Пожалуйста, Гию, - она смотрит совсем так же, как в его детстве, когда просила его не баловаться и ждать её, - защити их. Защити всех, кого ещё можно спасти. Стань сильнее, братик! Он видит слезы на глазах Тсутако, тянется стереть их, но сестра внезапно отворачивается и уходит - только край красного хаори мелькает во тьме. - Возвращайся туда, где тебя ждут… И он открывает глаза. Урокодаки, уловивший изменения в дыхании Томиоки, тут же отходит от мирно булькающего на очаге котелка. - Очнулся? - ворчливо спрашивает он, внимательно вглядываясь в лицо Гию, и тот слабо кивает. - Вставать не смей, - строго продолжает сенсей. Юноша в который раз жалеет, что Урокодаки ни разу не снял маску. Вот бы увидеть его лицо… Но он и так чувствует эмоции, исходящие от сенсея - облегчение, злость и … гордость? - В героя играем, значит, - Урокодаки снова отходит к котлу, выливает из него порцию отвара в деревянную чашку. - Решил, что справишься один? Он подаёт Томиоке чашку с отваром, избавляя того от необходимости отвечать. - Ладно, - хмыкает Урокодаки, - станешь на ноги, тогда и поговорим. И не думай, что избежишь наказания за подобную глупость! Гию молча закрывает глаза. Наказание? Да плевать. Даже знай он о последствиях заранее - поступил бы точно так же. - Что это ты делаешь? Мурата, один из учеников, ошеломлённо смотрит на Сабито. Тот с досадой отворачивается - даже ночью нет покоя от любопытных! - Тренируюсь, - сухо отвечает он. - Ааа… Вот оно что…, - с нервной улыбкой отступает его собеседник. - Ну тогда…извини, что помешал! И сбегает, унося в памяти образ разнесённой в щепки лесной поляны. “Я, кажется, даже на том огромном камне видел расселину от удара! “ Мурата твердо решает держаться подальше от этого ненормального. Сабито, хмыкнув, сует катану в ножны и оглядывается. Деревья срублены и лежат ровным кругом, вся поляна усыпана ветками, корой и листьями. - Прекрасно, - мрачно шепчет он. - Но я должен стать ещё сильнее. “Я больше не хочу никого хоронить!!!” Он возвращается домой с ночной рыбалки, на которую сбежал без спроса. “Отец ведь не будет сильно ругаться, да?” - нервно размышляет мальчик. Чем ближе к дому, тем медленнее его шаги. Ужасно не хочется, чтобы этот ночной поход обнаружили, так что Сабито решает незаметно проскользнуть через окно - он знает, что в кухне оно нередко остаётся открытым. “Ух, повезло!” В сером рассветном тумане он видит, что окно и правда открыто. Но когда подходит поближе… Оно не открыто. Оно выломано. Подросток чувствует, как начинают дрожать ноги и сердце больно бьётся где-то в горле. “Грабители? Но почему так тихо?!” Дом будто вымер. Наконец он решается, пролезает в оконный проем и тут же поскальзывается. Сабито опускает глаза вниз - он стоит в целой луже крови. Мать он нашел на кухне. Отца - в его кабинете. Сабито рвало так, что он задыхался, слезы текли по щекам, а ноги стали будто чужие. Родственники, на его счастье заглянувшие тем днём, нашли мальчика в углу отцовского кабинета. Он больше не плакал. Весь пол рядом с ним был исцарапан лезвием ножа, отнять который у него так и не удалось. Сабито выпустил рукоять лишь в доме бабушки. Через пару лет он услышал слухи про охотников на демонов и в ту же ночь ушел, чтобы больше не вернуться. Всего лишь несколько дней назад он думал, что сильнее ненавидеть этих тварей невозможно. “Что ж, я ошибался.” *** Томиока, всё ещё бледный сильнее обычного, молча сидит рядом с ним. - Как спина? - Сабито жуёт травинку с ничего не выражающим лицом. “Конечно, он поступил неправильно, но сенсей слишком строг!” Он невольно скрипнул зубами, вспоминая исхлёстанную в кровь спину того, за кого отдал бы жизнь - а должен был стоять в круге из учеников и молча смотреть на наказание. Гию безразлично дёргает плечом: - Пройдет. Я заслужил. - Заслужил, - холодно подтверждает Сабито. - Даже наши Столпы в одиночку не всегда охотятся, а ты… - Я буду. - Что? - растерянно переспрашивает Сабито. - Я буду охотиться в одиночку, - твердо говорит Томиока, - когда стану Столпом. Сабито какое-то время молчит, затем разражается громким смехом. Гию, хмурясь, поворачивается: - И что смешного? - Да у тебя грандиозные планы, Гиги! Для начала, - он становится серьезным, - неплохо было бы пройти отбор. И кстати, пока ты отлёживал бока, я придумал любопытную штуку. - Какую? - Идём, покажу. Они приходят на ту самую поляну в лесу недалеко от дома сенсея. Сабито достает катану, делает несколько пробных взмахов. “Что он задумал?” - Томиока смотрит на друга с плохо скрываемым любопытством. И вот .. - Смотри внимательно, - говорит светловолосый. И начинает делать каты, одну за другой. Гию не отводит глаз, про себя отмечая удивительную точность и красоту движений, как вдруг, после Дракона перемен, Сабито делает пару неуловимых движений и останавливает меч. - Что … Что это, новая ката? - не веря своим глазам, спрашивает Томиока. - Пока ещё нет, - отмахивается Сабито. - Но ты видел? Если…. - Если хорошо продумать последовательность, - подхватывает его мысль Гию, - и направить всю силу в меч, то комбинация станет смертельной. Они с улыбками переглядываются. - Поработаем над этим вместе? - предлагает Сабито. - Ага! - Слушай, - неожиданно он прищуривается, и Гию узнаёт это выражение лица. - Что на этот раз? - интересуется он. Друг машет руками: - Ничего такого! Никаких пробежек по лесу с завязанными глазами или типа того. Ты всё же ещё не до конца поправился. Скулы Томиоки чуть розовеют, но он молчит. - Приходил парень из деревни внизу, - продолжает Сабито, - принес полную корзину еды и бутыль рисового вина. Хорошо, что меня встретил, а не сенсея или кого-то из учеников. “Я же сказал, что ничего не нужно!” - Гию нервно сжимает ладонь. - Да ладно тебе, Гиги, - усмехается Сабито, заметив движение, - считай это своим небольшим вознаграждением за дурацкое геройство и битую спину. - И что ты предлагаешь? - пожимает плечами Томиока. - Как что? - искренне удивляются в ответ. - Сбежать ночью на озеро и устроить небольшой пикник, конечно! “Даже если сенсей и узнает, наказание возьму на себя” - думает Сабито, снова вспоминая про исполосованную спину друга. - Ну же, Ги-тян, соглашайся! От дурацкого обращения Томиока поджимает губы, но всё же кивает, и Сабито облегчённо смеётся: - Признавайся, уже пил вино раньше? *** - ….удрал с вооот такими глазами, как будто демона увидел! Сабито, размахивая руками, изображает побег Мураты и Гию тихо смеётся: - Он отличный парень, по-моему. Сабито только недовольно фыркает и снова прикладывается к пузатой бутыли с вином. На озере тихо, слышен только неумолчный стрекот сверчков да глухо ухает сова. Гию лежит в траве, закинув руки за голову, и не отрываясь смотрит в ночное небо. Здесь, высоко в горах, кажется, что стоит протянуть руку - и коснешься одной из мириада сверкающих капель, услышишь тихий хрустальный звон. Забывшись, он действительно тянет пальцы к небу. От вина в голове немного шумит, всё вокруг кажется слегка ненастоящим, придуманным, будто он и правда попал в какой-то иной мир. Поэтому он ничуть не удивляется, когда протянутые пальцы сплетаются с другими. Сабито осторожно водит его ладонью, указывая: - Смотри, Гиги. Вот там - Цудзуми-боси. Видишь вон ту звезду? - Красная… - шепчет Томиока, - как кровь. - А вон вторая, такая же яркая, только белая, - неспешно продолжает Сабито, всё так же держа ладонь поверх его пальцев. - Знаешь, их когда-то считали символами двух враждующих кланов. Ещё до сёгуната два сильных клана - Тайра и Минамото - воевали между собой за влияние. Белый и красный были их клановыми цветами, поэтому и звёзды иногда считают воплощением этой истории. - И тут война…, - Гию отводит глаза от ночного неба, поворачивает голову к лежащему рядом другу. - Откуда ты столько всего знаешь? - У отца была отличная библиотека, - помрачнев, говорит Сабито. Гию знает, что его родители погибли, поэтому просто молча сжимает ладонь друга в своей. Сабито коротко улыбается в ответ, затем садится, аккуратно освобождая свои пальцы, достает недопитую бутыль. - Держи. Томиока тоже поднимается, послушно делает глоток, чувствуя, как рот вяжет терпким вкусом вина. Сабито в один мах допивает остальное. - Ты ведь тоже оказался здесь потому, что потерял кого-то? - вдруг спрашивает он. - Сестру, - губы Гию сжимаются в тонкую полоску. - Она… Она спрятала меня, а сама…, - он сглатывает, отворачивается. - Лучше бы умер я, - шепчет Томиока, но в этой тишине даже шепот кажется криком. Оглушительная пощёчина валит его на траву. Он хватается за горящую огнем щеку, поднимает глаза: - Что?.. - Не смей так говорить, - Сабито цедит слова медленно, каждое падает как удар хлыста. - Разве мужчина может такое произнести? Ещё раз скажешь подобное - и можешь забыть о том, что мы друзья!! Томиока прерывисто дышит, по-прежнему держась за щеку. Мир вокруг плывет и кружится, а Сабито продолжает: - Она отдала за тебя жизнь, потому что хотела так. Хотела, чтобы ты жил. А ты сейчас говоришь об этом так, словно это какая-то случайность! Ты понимаешь, - он хватает Гию за плечи, - что теперь вообще не имеешь права умереть?! Он вспоминает то, что видел на грани жизни и смерти. “Пожалуйста, стань сильнее. Защити их!” - Прости, - непослушными губами выговаривает Томиока, и Сабито резко отстраняется. Как бы он ни был зол на глупые слова Гию, всё же пощёчина, кажется, была лишней. Ему отчаянно хочется погладить алеющую щеку, но Сабито только крепко сжимает пальцы. Они долго молча лежат, глядя в чёрное небо с призрачным Млечным Путём. От вина мысли Сабито словно становятся такими же призрачными, нечёткими, зато обостряются чувства. Он вслушивается в лёгкое дыхание рядом, и необъяснимая нежность вперемешку с болью переполняет сердце. - Ты часто говоришь о том, каким должен быть мужчина, - внезапно говорит Гию, не поворачивая головы. - Но при этом всё равно считаешь мой поступок глупостью. Почему? Вместо ответа Сабито кладет ладонь на грудь Томиоки. Раны почти затянулись, но всё ещё сильно болят, так что Гию вздрагивает. - Вот почему. “У него голос дрожит, или мне кажется?” Внутри всё ещё остался горький осадок. В глубине души он надеялся, что Сабито обрадует его поступок, что он увидит в этих прозрачных глазах одобрение. А теперь Гию отчаянно боится потерять единственного близкого человека. Язык слегка заплетается, когда он легко отмахивается в ответ: - Всего лишь шрамы, - он упрямо не отводит взгляда. - Мужчина же таким и должен быть, ты ведь так считаешь? Сердце Сабито пропускает удар. Ладонь на груди Гию сжимается в кулак. - Теперь я, - бездумно продолжает Гию, сам почти не осознавая того, что говорит, - теперь я достаточно хорош для тебя? Или нужно больше шрамов?! Внутри Сабито словно вспыхивает пламя - до того больно бьют слова друга. Он вскакивает на ноги, отходит от Томиоки на несколько шагов и достает танто. Затем неуловимым движением проводит им по правой щеке. Из раны тут же начинает капать кровь, но он даже не морщится - опускает нож и тихо повторяет вопрос друга: - Теперь я достаточно хорош для тебя? Томиока на миг замирает, отчаянно глядя на глубокий разрез, затем бросается к Сабито, прижимает ладонь к ране, пытаясь остановить кровь. - Оставь, - хочет сказать Сабито, но вместо этого кладет ладонь на его пальцы, не давая Гию опустить руку. Друг стоит так близко, что он ясно видит боль и потрясение в синих глазах. Невольно он опускает взгляд ниже - губы Томиоки дрожат, и его захлёстывает темная волна, которой Сабито не может противиться. Всё так же прижимая ладонь Гию к своей щеке, он делает шаг навстречу и легко касается его губ своими. Гию стоит как пораженный молнией - только лёгкий выдох неслышно ложится на губы Сабито, когда он отстраняется. И тут же осознает, что наделал. - Это… - голос прерывается, но тут Томиока тихо говорит: - Не надо нам было пить вино. Давай вернёмся. Нужно зашить … твою рану. Сабито лишь молча кивает в ответ. На берегу покинутого ими озера пузатая бутыль загадочно отблескивает в ярком свете луны.