Баллада о Музыкантах, Прекрасном принце и о Любви

Чем ближе подступал день выступления, обозначенный у Шурика в карманном календаре большой красной буквой Х, тем больше нервничали все. Горшок, правда, отрицал, что волнуется, говорил, что он кремень и вообще, огонь-мужик, а нервы его крепче самой лучшей стали. А то, что он все руки себе искусал - так это от вдохновения. Яша и Шурик бесконечно репетировали и орали на Пора, что он делал все не так, Пор орал на них в ответ, что он-то как раз все так делал, это лютнисты, обезьяны криворукие, то вступят невовремя, то вообще струны порвут. Но Князю это напряжение последних дней кроме постоянных стычек с Горшком (из серии "ты че здесь стоишь - хочу и стою" и прочее) и с вспыхивающими, как спички, лютнистами и нервным барабанщиком, дарило еще и возможность ощутить спокойствие. Рядом с Принцем его будто накрывало невидимым куполом, под которым были они одни, и неважно, сколько человек было в комнате. Горшок опять исходил на говно, сначала на Поручика, и тот огрызался, потом начал орать на Князя, но тот быстренько улизнул к Принцу в уголок, где он сделал себе передышку от постоянных трудов. - Хочешь маракуйю? - спросил Принц. Князь лоб наморщил - еще бы знать, что это такое. А то скажет - хочу, а окажется, это презентация какая-нибудь. Было уже такое, спросил Принц, хочет ли он презентацию послушать. А Князь никогда презентаций не слышал, думал, может, еще музыка новая какая. Оказалось, что это не музыка, а рассказ, только очень занудный, про то, как у человека внутри организма все устроено. Александр ему показал - по сундучку заморскому с живыми картинками. Напыщенный мужичонка рассказывал, очень важный. Называл его Александр профессором. Принц слушал и даже в свиток что-то записывал, а Князь, сидевший с ним рядом на диване, носом клевать уже на пятой минуте начал, но выдержал аж до пятнадцатой (это прямо подвиг был), а все равно уснул. Проснулся в кабинете, за окном уже темно было. Принц его на диване оставил, а сам за стол пересел, государственными делами заниматься. Неудобно Князю стало тогда, как говорил Александр - почуял он дисгармонию - такой он человек темный, оказывается! Сразу видно, что простолюдин. - Ну чего ты морщишься? Это, между прочим, фрукт такой - иноземный. Называется по-другому "плод страсти", - тоном того самого профессора заявил Принц - Мне нравится, очень-очень нравится. - добавил он и почему-то смутился и покраснел. Князь в ответ тоже смутился и тоже покраснел. Ох уж эти плоды страсти, назвали же иноземцы - ни стыда, ни совести! - Ну если фрукт, то давай, - несмело сказал он. После двух недель, проведенных почти круглосуточно рядом с Принцем, тот разрешил называть себя на ты и по имени, если они были наедине. Ну как разрешил. Как принцы и разрешают - велел. Князь поначалу путался, но все же привык. Хотя дважды совсем оконфузился - Сашей назвал, как крестьянина какого-нибудь. Сам назвал, сам и голову в плечи втянул - а ну как разгневается Его Высочество. Но Принц не злился, только краснел каждый раз. А глядя на его смущенное лицо, краснел и Князь - поветрие прямо какое-то. Они с Александром быстренько съели одну на двоих маракуйю, которая Князю не понравилась, честно говоря. - Лучше бы клубнику или банан, - сделал вывод он. - А это ерунда какая-то. Принц только улыбнулся. В последнее время Князь понял, что Александр музыкой своей одержим, и всех заставляет работать до седьмого пота над ней, пока она не станет, по его мнению, идеальной. Горшок, бывало, даже ногами топал - так спорил, а сделать все равно ничего не мог - Принца не переупрямишь, тем более, что получил Горшок позволение пару раз в неделю надираться лучшим вином из королевских погребов, и стал куда покладистее. А вот Князя Александр вообще никуда от себя не отпускал, только спать. Тот правил текст, пока Принцу не начинало нравиться, а он был действительно придирчив и очень своенравен. - Не бывает такого - "утренний рассвет"! Рассвет и так только утром бывает, - нудел Принц. - Это же восход Солнца, он же сам по себе явление природы, а не зависит от времени суток! - Да что я теперь, всю песню должен переписывать?! - психовал Князь. - Песня эта старая. Да там этот утренний рассвет вообще, только раз встречается! Пусть уж остается. - Тогда хотя бы название другое для песни придумай - чего позориться? - Ничего я не позорюсь! Подумаешь! Ты сам вон посмотри, чего пишешь - "саднит в одном виске, в каком из них не знаю"! Как это я - и не знаю, где у меня болит? - Это описание ощущения, господин Великий Поэт, - издевательски кланялся Принц - когда чувствуешь, что с тобой что-то не так, а что именно - понять не можешь! Или ты такого не испытывал ни разу? - Где уж нам, деревенским парням, такие ощущения испытывать! Это люди благородные испытывают всякое, эмоции там, чувства, а мы что - пожрал, поспал, потрахался - вот и все ощущения! - быстро Князь у Принца манеру разговаривать перенял благородную. Иронию и сарказм. - Ты сам сказал, твое дело слушаться! Вот и будь послушным, а то дерзишь Принцу своему, - хмурился Александр. Князь сильно негодовал, бывало и на крепкое словцо был щедр. Но в то же время, с Принцем было интересно. Слова узнавал новые, еду пробовал разную. Тоже развлечение, раз уж заперт в четырех стенах. Ну может, уже и не совсем заперт. Был заперт. И как существо вольное и свободное чахнуть за работой начал. Хотелось посочинять где-нибудь на природе под деревцем. Сказал Князь об этом Принцу, и дал позволение Александр ему на опушке Королевского леса день провести. Хорош был тот день! Солнечный, но не очень жаркий. Князь полдня провалялся на траве, стихи сами из него лились - только успевай записывать. А после обеда нашла его юная симпатичная Адель - хоть и фрейлина, да совсем девчонка еще. Князь с такими баловства себе лишнего не позволял. Ну так - может, пару поцелуйчиков. Спел он ей песню, а она посмотрела на него кокетливо, юбочки подняла до круглых коленок и ножку в красном башмачке Князю на бедро и поставила. - Ой, господин трубадур, посмотрите, какие у меня башмачки новенькие! Правда, красивые? - а сама юбки вверх тянет, уже и до неприличия ножки свои открывая - еще чуть-чуть и все самые потайные местечки видно будет. Посмотрел Князь на башмачок, потрогал, погладил. А Адель, не будь дурой, быстренько бедра его оседлала и к губам присосалась - он и охнуть не успел. А тут, как на грех, Принц пришел - работу проверить. Конечно, увидел, что Князь прохлаждается, да разозлился. Ему ж, одержимому, только работу подавай! Какие барышни, когда для мужиков его мужиков еще не все готово! Стащил Адель прямо с Князевских ног да прямо толкнул ее в спину. Зарыдала девчонка, а Принц закричал страшным голосом - Вон отсюда пошла! Князь тихонечко поднялся, да несмотря на страх свой, заговорил: - Да ну куда ж ты ей так, она ж как тростиночка, а у тебя ручищи вон какие! Это же как можно - женщину вот так... Александр глянул на него зло, отвернулся и сказал высокомерно: - Нельзя вот так, если она женщина! А тебя я не за этим отпустил - работать надо! - Так я работал, - вздохнул Князь, - вон сколько стихов получилось. Она только пару минут, как пришла. Что же - и отдохнуть мне нельзя - даже несколько секундочек? Что ты за деспот такой, а? Александр взглянул на него сердито и как-то отчаянно, а потом заявил: - Ну что тебе вот так отдыхать обязательно? Ну почему ты с мужиками не отдыхаешь, мужицкими делами не занимаешься? Ну хочешь, на охоту тебя возьму? Или пострелять из лука на стрельбище сходим? Или в реке на перегонки поплаваем? Или в гимнастическом зале можно поупражняться - фехтовать или там побороться! Книгу, хочешь, почитаю - интересную? "Мужицкий кодекс мужиковых мужиков" называется! Там все правила, как мужик вести себя должен, что любить, как жить... Как ты хочешь отдохнуть? Только скажи! - Ну все это очень интересно, правда. Но только и целоваться мне очень даже нравится. - признался Князь. Александр закатил глаза недовольно. - Это только отвлекает от дела, как же ты не понимаешь! А у нас время ограничено! Если хочешь так уж сильно целоваться, то можешь меня целовать! Но после работы, вечером! Вытаращил Князь глаза, ресницами захлопал - вот это да! Как же Александр делом горит - на все ради него готов! А они с Горшком думали, они одержимы музыкой своей. А тут вот - Принц-то, оказывается, на любые жертвы пойдет. Еще больше Князь его зауважал. Не каждый на такое решится - даже с таким воспитанным парнем, как он. - Ну ты знаешь, странно это как-то... Давай так договоримся, что если уж совсем припрет - я тебя поцелую. Но я никогда мужиковых мужиков не целовал, и если не получится, то не обижайся, пожалуйста, я все-таки девчонку поищу. Хорошо? - великодушно предложил Князь. Принц усмехнулся с видом мученика. - Давай свои стихи, точно знаю, поправить надо будет! Целовал Князь его уже на другой вечер - любопытство верх взяло, а как, это самое - с мужиковым мужиком получится? Сидел Принц с видом удрученно-скучающим, листал свой кодекс, да кривился чему-то. Ну Князь прикинул разницу в габаритах, понял, что Принц покрупнее и, видимо, потяжелее его будет, и решительно на коленки к нему полез - тот аж книгу выронил и сидел, не шевелясь, смотрел беспомощно. А Князь на рефлексах ловко рубаху его из штанов выдернул и руки под нее запустил, привычно, грудь накрыть. Ну и к губам прильнул - почувствовать разницу. Любопытство у него всегда сильнее страха было. Грудь у Принца оказалась хотя и твердая, да еще и волосатая, но не противная. На ощупь даже очень приятно, пусть и по-другому. И губы оказались мягкие - прямо как у девушки, щеки только не гладкие, а колючие от щетины, но целовался Александр так томно и нежно, что Князь даже забылся на мгновение, так было хорошо! Это его обрадовало - можно было и правда никуда не ходить. Песни свои он все равно Принцу по его же требованию играл, а теперь можно было и приятностями после творческих исканий заняться! Оторвался нескоро от Принца Князь, хихикнул, лбом в плечо ему уперся, а Принц давай ему в ухо дуть и языком с сережкой играть. Сомлел тут трубадур окончательно - ну его, думает, вообще никуда не пойду. От добра добра не ищут. Сочинялось теперь не в пример быстрее, да и хардкор даже нравиться стал - привык Князь к нему, пропитался. Да и Александр перестал уж настолько гнать в работу - паузы делать начал - то погулять, то правда, в гимнастический зал сходить, то фруктами перекусить, то книжку почитать. Князь его везде сопровождал, за что Горшок его благодарил, что Принца на себя берет, а Шурик внимательным взглядом смотрел, но ничего не говорил. А после того как отработают - целовались они, прямо в Музыкальной Зале, или в кабинете. По часу целовались или даже больше. Бывало, время уже спать приходит, а они расстаться все не могут. Князь всё волосы Принцу взъерошит, отметин на шее пооставляет, потрогает везде руками своими шаловливыми - нравилось ему Александра трогать, тот вообще все позволял, и в штаны залезть, и рубаху снять с него, и даже себя везде на вкус попробовать. Любопытный человек был Князь, член другого мужика никогда до этого не трогал, а тут дозволение получил - так сразу и потрогал, и приласкал, и руками, и уже позже - ртом. Ну почему бы и нет? Принц от него не отставал. Потому что считал Князь честным, что если такой знатный человек себя трогать разрешает, то уж ему однозначно нужно было ответно тоже себя потрогать разрешить. А потому ну слишком уж изнемогал трубадур к ночи, сил никаких не было до комнаты дойти. Так они вдвоем и облюбовали маленькую гостевую спаленку - в покоях Принца нельзя было Князю ночевать, придворных много. А спаленка прямо рядом с Музыкальной Залой была, идти далеко не надо было. Нацелуются там, наласкаются - и спать завалятся, прямо в чем были. Работали днем они между тем очень с большим рвением. Забыл Князь про всех фрейлин разом - зачем ему они, если мужицкие мужики вот так умеют ласкать да целовать, что он без хмельного вина пьянеет и глупости всякие на ухо Принцу мелет? А время выступления все приближалось. Уже и песни все были готовы. Даже одну песню Князевскую Принц в сет включил, в своей обработке. Горшок только глаза закатил, но что он против Принца? Так, поворчал: - Видишь, какой я добрый все-таки? Даже твою песню взял, пусть тоже услышат, как ты можешь сочинять. Но Князю уже было не до него. - Что ты будешь делать, после того, как выступишь? - спросил вдруг вечером Принц, размыкая объятия. Были они в спаленке, и уже изрядно друг другом насладились, а еще и картинок насмотрелись таких, что у Князя уши до сих пор красные были. Были на этих веселых картинках мужиковые мужики (так Александром любимые) обнаженные, да такое там вытворяли, что даже вслух обсуждать было неловко. Принц все намекал, что они бы повторить кое-какие картинки могли, ведь такого они еще не делали, да Князь все не решался - хотя любопытство, кажется, опять побеждало. - К морю думали поехать. Мы же теперь будем известные, а я моря никогда не видел, ну и пацаны тоже. Ну или на Северный флот - там мы тоже не были. Выступать будем. - ответил Князь, да намеревался продолжить свое увлекательное занятие - соски Александру облизывать, да слушать его стоны (пониженным строем звучащие - вот какой он теперь грамотный стал). Но Принц игру не поддержал. Встал и к окну отошел. Развернулся спиной к Князю. - Уедешь, стало быть, от меня. - глухо произнес. - А если я прикажу - останешься? Ты же послушный должен быть, помнишь? - Поеду туда, куда ребята поедут - мы же группа. Или как ты говоришь - ансамбль. Поедем наше творчество людям дарить - радость и веселье умножать! Это же мечта наша была, с детства. А ты мне зачем такое приказывать будешь? Не канарейка же я, для тебя одного петь. Я артист. - ответил Князь. - Совсем даже скучать не будешь, артист? - грустно спросил Принц - Буду, наверное. Но ты же мне сам сколько раз говорил - дело превыше всего. Негоже это, в угоду удовольствиям от дела бегать. - рассудительно заметил Князь. Принц тогда повернулся к нему, посмотрел царственным взглядом и сказал надменно: - Ты совершенно прав! Дело - оно превыше всего. Да и, с другой стороны, чего скучать, мы же тут для отдыха и удовольствия. Мы друг друга и не вспомним через пару месяцев! Князь задумался - неуютно ему от таких слов стало, да чего тут было еще ждать. Александр же Принц, как-никак. А Князь - шантрапа, бродячий трубадур. Правильно он говорит. Все это отдых от тяжелой работы и удовольствие, да не больше того. До выступления неделя оставалась.