Ikebukuro Story: Ryomen & Juliet

– Ои-ои, это наша площадка, – на бейсбольном поле нарисовался здоровяк Тодзи Зенин, агрессивно похрустывая кулаками. За его спиной толпились другие янки, несомненно, из клана Капурэти.  Людям Монтэки пришлось отложить биты – а стоило ли так быстро складывать оружие? – Годзё выступил вперёд, за ним сразу Сугуру, а мелюзга в виде Мэгуми, Юдзи, Нобары и других сгруппировалась за их спинами. Когда на горизонте появлялись Капурэти, жди беды, эту простую истину каждый из них знал. – А что, где-то здесь написано, что она ваша? – нахально спросил Сатору, а Гэто сплюнул в сторону, всем своим видом демонстрируя маскулинность.  – Вот что, детки, – сказал Тодзи, ухмыляясь, – либо вы сейчас убираетесь с этой площадки, либо мы заставим вас уйти силой… *** – К последним новостям… В Икэбукуро снова произошло столкновение между кланами Монтэки и Капурэти. По сведениям от нашего корреспондента, зачинщиком стал старший лейтенант семьи Монтэки Гэто Сугуру, который спровоцировал старшего советника клана Капурэти Тодзи Зенина. Потасовка переросла в уличную драку, было применено огнестрельное оружие, но по благоприятному стечению обстоятельств никто не пострадал… К другим новостям. Джульетта выключила телевизор и нервно поднялась с дивана, продолжая нарезать круги по комнате. Главе Капурэти Наое Зенину позвонили из полиции, и ему пришлось мчаться вытаскивать названого брата Тодзи из тюрьмы, вносить залог и вымаливать прощения у копов, которым эти постоянные столкновения между группировками якудза уже вот где сидели. Девушка не любила Тодзи, но ей приходилось мириться с его существованием. Он был братом её парня, а родственников, как известно, не выбирают. В её случае – и парней тоже. *** – Сатору! Сугуру! – у полицейского управления нарисовался босс Монтэки – Сукуна Рёмэн. – Вы дебилы или как? Почему я вообще должен прибегать сюда, бросив все дела, а?  – Прости, Король, мы не хотели, – виновато чешет в затылке Годзё, – это мудак Зенин нас спровоцировал. Взгляд Сукуны потемнел. Они стояли на выходе из полицейского участка, откуда выходили Капурэти. Зенин был его заклятым врагом, они вечно не могли поделить район Икэбукуро между собой. Тодзи прошёл мимо него нарочито близко, задев плечом. Любого другого развернуло бы на сто восемьдесят градусов, но Сукуна остался стоять, как был. – Мудак, – бросил ему в спину Рёмэн. – Только попробуй еще раз сунуться к Монтэки. – А то что? – развернулся вполоборота здоровяк. В этот момент из управления вышли полицейские, так что и тем, и другим пришлось расходиться. *** – Так продолжаться не может, – Сатору идёт, сгорбившись, упирается взглядом в серый асфальт, играется с камушком носком кроссовка. – Это ты о чем конкретно? – фыркает Сугуру. Иметь в виду Годзё может что угодно, поэтому лучше заранее прояснить, что же белобрысого не устраивает на этот раз. – Да об этом! – парень неопределенно махнул рукой в сторону полицейского участка, откуда их не без труда вызволил лидер. – Какого хрена у нас вообще до сих пор происходят эти столкновения? Нужно просто решить этот вопрос раз и навсегда. Закрепить Икэбукуро за нами. Рёмэн краем уха слушал беседу раздраженных подчинённых. Не слабаки и уж точно не дураки, но слишком молоды – хотят все решить бездумной дракой. А с Капурэти так нельзя, нужно действовать умнее. Подраться они всегда успеют. – В мой огород камень? – озвучивает он вопрос, адресуя его возмущенному Годзё. – Ни в коем случае, Король. – Сатору снова разочарованно пинает бедный камушек. – Но уже правда хочется какой-то определённости в этом вопросе. – Как заговорил, – усмехается Сукуна, – “определенности”. И как же ты её собираешься добиться? – Решить все по-мужски, – недоуменно пожимает плечами он. Какой дурацкий вопрос задал Рёмэн. – И покончить с этим. Король вздыхает. В какой-то степени, его старший советник прав – им с Капурэти уже никак по-другому разногласий не решить, только мощным махачем, потому что в разговоре никто никому ничего не уступит. А драка, очевидно, приведёт к проблемам у обоих кланов и неминуемым потерям: ослабевшим позициям – а из этого всего полезут новые конкуренты. Замкнутый круг какой-то, получается. *** Наоя Зенин возвращается домой поздно и приводит с собой Тодзи, у которого подбит один глаз. Джульетта ещё не спала, и Зенин не просит, требует её помощи. Девушка не проходила обучение оказания первой помощи, но по какой-то причине её парень считает, что нужно звать именно Жужу. Она сдерживает все свои мысли по этому поводу, но после того, как его брат уйдет, их ждет серьезный разговор. Это больше не может так продолжаться. Но Зенин не уходит. Брат кладет его отдыхать в гостиной на диване. Джульетта демонстративно запирается в спальне. – Ты, кажется, чем-то недовольна. – Наоя не спрашивает, констатирует факт. – Мне неприятно, что ты приводишь в наш дом… после разборок, – хмурится девушка в надежде, что он поймёт. – Наш дом? Это. Мой. Дом, – чеканит ответ молодой человек. – А ты кто? Черт возьми, я плачу за него арендную плату. Могу приводить сюда, кого и когда вздумается. Джульетта больше не собирается это терпеть. – Делай, что хочешь, – говорит она. – Я ухожу. – Ха. Ну и куда же? – Зенин чувствует себя хозяином положения: стоит расслабленно, руки убрал в карманы, смотрит на девушку, задрав подбородок. – Кому ты нужна, а? – Себе, – выплевывает она, – себе нужна, и никому больше. Девушка уже в прихожей. Засунула кое-как ноги в кеды – потом обует их, как следует, сейчас главное вырваться отсюда – и уже открывает входную дверь, чтобы покинуть не её дом, когда та громко захлопывается под силой чужой руки. И ведь не боится разбудить брата. Хотя чего бояться – он спит всегда, как убитый. – Ты никуда не пойдёшь, – шипит он. – Очень даже пойду, – девушка предпринимает ещё одну попытку открыть дверь – безрезультатно.  Ничего. Не сейчас – так потом. – Ты никуда не пойдёшь, – повторяет Наоя, – пока я не решу, что ты можешь идти. Ты же помнишь, как я тебе помог? – он улыбается довольно, по-своему – по-змеиному. – А? Чего молчишь? Ответить нечего? Острый язычок прикусила? Джульетта смотрит на него загнанно – накопленная уверенность вмиг улетучилась после напоминания о долге. Она обессиленно ударяет кулаком о металлическую поверхность, сбрасывает обувь и проходит под рукой парня, который упёрся ладонью над её головой. – То-то же, – бросает ей вслед Зенин. Зенин Наоя – маньяк и придурок. Джульетта никогда его не любила, ни в детстве, ни сейчас. Более того, она его боялась.  Когда-то много лет назад его отец Наобито Зенин подобрал маленькую беспризорницу на улице, где она промышляла воровством, чтобы выжить. Молодой человек был несколько старше, но не слишком, поэтому они воспитывались вместе под покровом семьи Капурэти. У них никогда не было братско-сестринских отношений. Джульетта была ласковой и нежной девочкой, пусть и выученная на улицах тому, что надо уметь за себя постоять. Но она тогда была совсем маленькой, и к настоящему моменту уже больше пятнадцати лет жила вместе со своей “семьей”. Наоя, сын Наобито, ею откровенно пользовался и всячески манипулировал. Пожилой отец мечтал женить своего сына на хорошей партии, и маленькая Джульетта никак не вписывалась в это понятие. Она была безродной, без приданого, и смысла в подобном браке не было никакого. Это её большую часть времени утешало.  Когда главу клана застрелили, руководство семьей логическим образом перешло наследнику, Зенину-младшему, и он совсем распустился. Джульетте было тогда всего восемнадцать лет, и она не сумела распознать ложь и манипуляции в поступках Наои: он хотел сделать девчонку своей и пользовался для этого самыми изощренными манипуляциями, перемежая грандиозные ухаживания с самыми страшными угрозами.  Девушка была молоденькой и легко велась на провокации Наоя. Он втемяшил в её юную головку идею о том, что она должна ему и семье Капурэти вообще. Она не любила его, чувствовала, что он ею пользуется, а кроме того, Зенин устроил все таким образом, что она стала его девушкой. Невестой. Джульетта этого не хотела, но выбора так-такового у неё не было. Возможно, будь Наобито жив, он бы оградил юницу от пагубного влияния Наои, но бывший глава клана лежал в могиле. А приёмная дочь не знала, что отношения могут быть другими. Примера, доказывающего того, что их отношения с Наоей – кошмар психотерапевта, у неё не было. Мужчины в семье к женщинам относились не особо уважительно. Если не бил – считался героем. В какой-то момент и в покорной Джульетте начала просыпаться бунтарка. Дольше задерживалась на улице, хлопала громко дверью за собой, решила получить хоть какое-то образование, чтобы суметь самой заработать себе на жизнь – и уйти из семьи. Непонятно откуда взявшаяся хитрость не давала действовать необдуманно. Вынуждала вести себя покладисто, как обычно, быть со всеми милой по мере возможностей и прятать отложенные, заработанные своим честным трудом, деньги. Не сбежать раньше времени казалось все более невыполнимой задачей, но так просто сдаваться Джульетта не собиралась.        У девушки была одна отдушина – танцы. Каким-то волшебным магическим образом она смогла уговорить Наоя в самом начале их отношений на то, чтобы он позволил ей ходить в танцевальный клуб. Сертификат был подарком для неё на день рождения, когда молодой человек ещё не решался давить на неё психологически, а только влюблял в себя. Хотя сделать такой дорогой подарок в первые полгода отношений уже было звоночком, и она довольно долго отказывалась от столь денежного сюрприза.  Танцы для Джульетты были мгновениями счастья: она последние пару лет жила от вечера вторника до вечера пятницы, когда проходили уроки. За несколько лет девушка разучила все возможные направления: бальные танцы, танго, бачата… В клубе она заимела несколько приятельниц, с которыми общалась коротко в раздевалках, но никогда не могла позволить себе выпить с ними кофе или чай после занятий. Её всегда привозили на черном гелике люди Наои, они же всегда забирали.  Однажды Джульетта позволила себе задержаться с подругой в клубе, выпить кофе, но как-то так получилось, что со следующей недели подруга перестала ходить на танцы, а на ресепшн девушка выяснила, что клиентка отозвала свой сертификат из клуба. У неё были некоторые подозрения на этот счет, наверняка с её новоиспеченной подругой пообщался кто-то из Капурэти, но Наоя в этом не признался…  Слава богу, он позволял ей ходить в танцевальный клуб. Слава богу, он позволял ей участвовать в балах. Решил, наверное, что это меньшее из зол, что он может ей позволить. Да и танцы были своеобразной визитной карточкой в этом случае, раз Джульетта могла танцевать, то можно было её просить развлекать гостей на вечеринках и приёмах, что она и делала. У неё была мечта: открыть свою собственную студию танцев и обучать детей. Ради этого она откладывала деньги, ради этого планировала побег. Наое о своих планах, разумеется, не рассказывала… Тем временем близился ежегодный Новогодний бал, и Джульетта вовсю готовилась к празднику. Это было открытое благотворительное мероприятие, которое финансировал клан Капурэти и на которое могли попасть все желающие. Отчасти по этой причине она не хотела поругаться с Зенином, с него бы сталось не пустить её на это событие, а она так его ждала… Был уже готов костюм, не говоря уже о том, что она не хотела подводить своего партнера, с которым они собирались участвовать в конкурсе.  Джульетта стояла напротив зеркала, проверяя идеальность образа. Приз за первое место внушительный – эти деньги смогут помочь ей выбраться из её серпентария гораздо раньше. Конечно, часть полученных денег не удастся спрятать от вездесущих Зенинов, но это будет точно лучше, чем ничего. Девушка заранее договорилась с танцевальным партнёром Идзити Киётака, что часть суммы останется на хранении у него – парень он хороший, ему она доверяла. Она проверяет устойчивость причёски, крутится в белом платье с перьями – эффектно. Должно привлечь внимание судей и заставить их смотреть только на их пару. За уровень выступления Джульетта не переживает – они готовы на все двести процентов.  Участница конкурса оборачивается на негромкий стук в дверь. В проёме появилась знакомая фигура. – Готова? Идем? – Идзити виду не подавал, но Джульетта знала, что он волнуется едва ли не больше неё самой. – Идём, – уверенно кивает она, подходит к нему, почти бесшумно на каблуках, – накаблучники делали свое дело – и протягивает руку. Этот вечер очень важен. Она чувствует, что произойдёт что-то судьбоносное.