Пощады

Чуя ненавидел Дазая. Наверное, ненавидел его так, как любой альфа должен ненавидеть своего конкурента — более доминантного, более сильного и красивого, более умного и любимого другими сопливыми омежками. Чую он бесил до дрожи в пальцах, до скрежета в зубах, он раздражал своей ебучей улыбкой, красивым лицом, вечными подъебами, и порой Чуе казалось, что однажды он не сдержится и просто убьет его — настолько он злится и ненавидит его присутствие в своей жизни и в своей паре. Только был у Чуи маленький секрет, который и стал причиной такой агрессии — Чуя не относился к Дазаю, как к конкуренту, да и к остальным альфам вроде был равнодушен, также как и они к нему. У мафии только одно условие — альфа, чистокровный, сильный и желательно альфа-наемник, поскольку чем сильнее твой ген и чем сильнее остервенение, тем быстрее и выше ты заберешься по карьерной лестнице. Мафии такие нужны. Альфы с невероятной агрессией и даже природной дикостью — Чуя обладал этими качествами наиболее выражено, а вот Дазай нет. И некоторое время для Накахары это было загадкой, пока он не увидел Дазая во время гона. Наверное, именно поэтому Дазай в свои двадцать два уже был заместителем босса. А Чуя его жалкой правой рукой, которого эксплуатировали, как ебучую секретаршу. И на очередное «Чуя, будь лапочкой, сбегай за кофе», Накахара уже не злится и не рычит, а просто показывает средний палец. Он ненавидел свою проклятую сущность — природа жестоко поиздевалась над ним. Порой Чуе даже казалось, что родиться омегой куда лучше, чем родиться альфой, у которого стоит на другого альфу. Причем касалось это только Дазая. Как ни странно, Чуя не испытывал ничего подобного в общении с другими мужчинами, всё было в порядке. Тот же Мори никогда не вызывал у него ничего кроме лёгкого отвращения при ощущении его феромонов — Чуя долго открещивался от проблемы и считал, что это бред. Такого не может быть, это невозможно. Природа не могла дать сбой настолько метко, но со временем это стало невыносимо. Чуя первый ощущал гон напарника. И становился податливым, чуть ли не мурчать начинал, как блядская сучка — ощущал странные спазмы в теле, благо не тек, как омега — попросту не мог. Но, пожалуй, он бы обязательно это делал, если бы имел возможность, ибо организм давал сильнейший сбой. Дазай же во время гона был ещё более невыносим. Уже не веселый и шутливый придурок, а серьезная сука, которая отдает приказы так, будто он здесь босс, и будто Чуя у него на побегушках, а не напарник. В такие моменты ему хотелось посильнее вмазать, но Накахара каждый раз останавливался. Сам знает каково это ощущается в такие дни. Только никогда Чуя не понимал почему Дазай не справляется своим любимым способом — почему не найдет себе самочку поприличнее и не закончит с ней эту канонаду. Терпел для чего-то. Чуя грешил на сбой гормонов. И единственный, к кому он мог обратиться в такой ситуации был только один человек. И Мори понял его — предложил не паниковать, сдать анализы и просто провериться. «Такое порой бывает» — говорил он, уверяя в том, что Чуя не бракованный и не «ненормальный», просто порой наблюдаются такие случаи: лет до двадцати пяти организм перестраивается и меняется, пока не примет свой первичный пол таким, какой он есть, иногда действительно происходит гормональный сбой, из-за чего у альф даже пропадает гон и появляются подобные симптомы течки — положительная реакция на чужой гон, феромоны и даже возбуждение. Сперва это слегка успокоило. Чуя был рад знать, что он в порядке и он не больной. А потом очень сильно огорчило. У Чуи действительно была аномалия. Все анализы в норме, а реакция сохраняется. Причем сохраняется только на Дазая, и Огай даже это объяснил достаточно легко — «у Дазая слишком мощный ген, который в теории может влиять на окружающих». К сожалению, Накахара узнал о своем напарнике те подробности, о которых знать бы никогда не желал: от Дазая легче залететь, он легче цепляет самок, и в целом ходячая машина тестостерона, не удивительно, что Чуя среагировал. «Было бы более странно, если бы тебя это не коснулось» — усмехнулся тогда Мори, объясняя это тем, что так совпали особенности их природы: Чуя слегка аномальный и реагирует на сильные феромоны, Дазай же этими феромонами обладает. Чую такое решение не устроило. Он не знал, что делать дальше — он не знал, как работать с ним. И как дальше жить, зная, что он вот такой. Накахара держит в руках документы с анализами и заключением, направляясь в сторону собственного кабинета. Ему сложно сейчас сосредоточиться на работе, когда вылезла такая проблема — Чуя совершенно без понятия как решать её. В голове ни единой мысли кроме самой очевидной: не работать вместе. Да, они выгодны мафии, как тандем. Да, Чуя уже банально привык к нему. Да, менять напарника после стольких лет работы будет тяжело, но Накахара устал гробить свой организм блокаторами, чтобы сбить эффект его гона на себе. Чуя проходит в кабинет, где располагались их общие задания, отчеты, документы и какие-то личные вещи — в отдельных помещениях смысла было не много, а потому Чуя сразу видит Дазая на месте работы. Снова как на иголках. И, видимо, Накахара действительно забыл с утра свои ебучие таблетки, поскольку даже с порога он чувствует это. Гон. — Где ты носишься? Я тебя уже час жду, ты мне даже на звонки не отвечаешь, — голос Дазая внезапно грубый и серьезный, словно он уже занимает место босса, и Чую эта его наглость раздражала невероятно. Он смотрит на Дазая и откладывает в сторону свою папку. — А я обязан отвечать на твои звонки? Дохуя берёшь на себя, — спокойно отвечает Чуя, хотя, естественно, в его голосе слышно раздражение. — Жалкое зрелище, — внезапно Дазай подходит к нему ближе, и Накахара ощущает его запах ещё сильнее, ещё отчетливее и намного ярче. Мурашки по телу, — Чуя решил подсосаться к боссу, надеясь получить повышение раньше меня? Его рука внезапно ложится на папку с личными документами Чуи, и Накахара сразу же выхватывает её. Естественно, Осаму заметил на ней печать и подпись Мори — а ему было крайне любопытно почему последние дни напарник пропадал в кабинете Огая. Будь Чуя не альфой, подумал бы, что спят, но, увы, из-за пола Чуи догадок было достаточно. —Отъебись, — Чуя рычит и хочет схватить Дазая за шею — бывало, им приходилось драться и кусаться, но было это так давно лишь в юношестве и то на почве каких-то споров и глупостей — но Осаму перехватывает его запястье и сжимает достаточно крепко, — еблан, ненавижу, когда у тебя это происходит — ведешь себя неадекватно. — О, как занервничал, значит, действительно что-то скрываешь, — Дазай внезапно усмехается, наступая еще ближе, и Чуя ненавидит, когда Осаму выглядит так — словно хищник на охоте. В такие моменты колени становятся ватными, и Чуя желает поскорее сбежать, — маленькая дрянь, что за заговоры за спиной напарника? Какие у тебя секреты? — Иди нахуй. Чего-чего, а оскорблений Чуя точно не терпел. Он шипит сквозь зубы и снова хочет ударить его, но уже другой рукой, и тут же его внезапно впечатывают головой в стол — Чуя шипит и даже рычит, вспоминая свою природную натуру. Но стоит Дазаю прижаться к нему вплотную сзади, Накахара закрывает глаза и невольно выдыхает — тело напрягается, само поддаваясь навстречу, вжимаясь плотнее в пах Осаму. Молчание длится несколько секунд так давяще и стыдно, что напряжение и злость в эту секунду начинает расти уже в геометрической прогрессии. Чуя понимает, что делает и краснеет сильнее. — Отъебись! — он предпринимает последнюю попытку вырваться, и она приводит лишь к тому, что Дазай сильнее вжимается в него, сжимая его запястья на столе и не давая пошевелиться. Естественно, Дазай понял всё. Он не тупой, и он видит реакцию Чуи, видит его щеки, ощущает его феромоны, которые внезапно появились из ниоткуда — чувствует буквально своим членом, как задница Чуи трется об него. Сперва Дазай пребывал несколько секунд в шоке, пока его лицо не посетила ядовитая улыбка. — Бедняжка, — Осаму наклоняется к шее Накахары, говоря ему практически на ухо почти шепотом, — наверное, нелегко жить, когда ты альфа и хочешь другого альфу. Чуя рычит. — Фу, блять, не неси чушь, — Чуя сопротивляется. Или только делает вид, —отпусти меня. — Тише. Дазай проводит носом по загривку, зная, как успокоить. Сученыш, натренировался со своими омежками и пробует свои фокусы на Чуе — на удивление, работает. По телу бегут мурашки от его горячего дыхания и такого невесомого прикосновения, Накахара практически сжимает колени вместе от возбуждения, отпуская ситуацию. Он чувствует, как член Дазая в штанах твердеет от мелкого трения, а лёгкий поцелуй в загривок слегка успокаивает, прежде чем Чуя распахивает глаза и сжимает кулаки. — Не смей. Дазай кусает его в шею, из-за чего Чуя громко стонет от боли — он не блядский омежка, его нельзя пометить, и Дазай должен был знать об этом — он же не настолько конченный идиот, чтобы не знать таких очевидных вещей. Чуя зажмуривает глаза, которые наполняются влагой исключительно рефлекторно, он же не мелочь, чтобы плакать от боли, просто на шее кожа нежная и чувствительная, дает свою реакцию. Накахара пытается двинуться вперед или оторвать от него свою шею — укус альфы пиздец болезненная вещь, и Чуя хотел бы прекратить это издевательство поскорее, но Дазай кладет ладонь ему на голову, заставляя замереть. Чуя тяжело дышит и прикрывает глаза, понимая, что нет другого выбора, кроме как перетерпеть — в жестокой природе альф порой более агрессивный насилует того, который подчинился. Чуя подчинился. Дазай всё ещё держит его за загривок и плавно снимает с Чуи штаны, отмечая, что Чуя не сопротивляется. Он просто молча ждёт. Накахара много раз думал о том, что будет, если он поддастся своей природе. Что если он просто переспит с ним? Да, Чуя будет чувствовать себя… немного некомфортно, но это уже никак не исправить — только смириться. И сейчас он получает от этого какое-то неправильное удовольствие — особенно когда зубы Дазая отпускают холку, а его язык мягко и настырно проходится по месту укуса. По телу снова бегут мурашки, когда Накахара испытывает облегчение. Это правда было больно. — Если ты так поступаешь со своими омежками, я не удивлен, что они все сбегают от тебя, — тихо ворчит Чуя, наперерез своим же словам напротив выгибаясь поудобнее. Но в ответ на грубости было лишь мягкое прикосновение языка к ране — Дазай слишком увлечен, чтобы сейчас реагировать и прерваться, и Чуя понимал это. Он чувствовал, как его талию и бедра лапают ладони другого альфы, словно он его сучка — Чуя полностью ложится на стол, прикрывая глаза и ощущая, как пальцы Дазая плавно поддевают и спускают его белье. Когда Чуя трахался с омегами, он не был столь обходителен, как этот пёс с ним — словно Чуя, сука, слабее или хуже омеги. Накахара даже невольно поддается бёдрами назад и ощущает, как крепко его зад сжимают длинные пальцы. Сука, как непривычно быть в роли того, кого трахают — Чуе одновременно стыдно и неловко абсолютно с каждого движения и действия, он слишком ощущает себя побежденным, хоть в этом и нет «ничего такого», как сказал Мори. Ощущение почему-то смутное — что-то между диким удовольствием и легким стыдом от происходящего. Дазай крепко сжимает его зад, гладит, ласкает, и Чуе уже хотелось рявкнуть, чтобы не медлил — он почему-то представлял себе, что это будет быстрый бездумный секс и всё, а не сопли и долгие размусоливания. Внезапно пальцы Осаму плавно проникают в Чую, и Накахара снова сильнее хватается в стол, распахивая глаза. — Стоять, — Дазай снова кусает его, но уже за плечо и плавно входит своими тонкими длинными пальцами, из-за чего Чуя вздрагивает и снова жмурится. Он ощущает плавные движения в себе, когда пальцы Осаму погружаются полностью — у Чуи было много вопросов, но все они разом испарились, когда он ощутил невероятное удовольствие от пары движений пальцами. — Блять… — Чуя шипит и скребется ногтями по столу, громко вздыхая и выгибаясь на месте от каждого прикосновения. Он не может сдержать громкого стона, прикусывая губу в конце — ему слишком хорошо и слишком нравится то, что его почти трахает другой альфа. Если бы когда-то кто-то ему сказал, что такое будет, он бы никогда в жизни не поверил, а ещё разбил бы лицо тому, кто это сказал. Чуя поддается его четким движениям, пальцы Дазая дразнят и играют с ним, порой все же растягивая как надо, и Накахара ощущал себя, словно на поводке. Дазай контролирует его каждым словом и жестом, Накахара может лишь поддаваться навстречу и тихо стонать. Этого ему уже хватало для полного удовлетворения, раз поддался, но Дазай не был согласен с ним. Чуя ощущает его движения в себе ещё какое-то время, пока они не пропадают. Дазай придерживает одной рукой плечо Накахары, а второй на скорую руку расстёгивает штаны. Когда Чуя ощущает сзади нечто более теплое и крупное чем пальцы, он может лишь закрыть глаза и сглотнуть, прежде чем в него медленно войдет другой альфа. Ох, различия разительные. Узкие стеночки альфы очень не похожи на омег — они менее податливые, и более плотные, из-за чего Дазаю с трудом удается войти до конца. Он закатывает глаза и сильнее хватается ладонями за талию Чуи, делая один глубокий толчок до конца, из-за чего дыхание Накахары ещё сильнее усложняется. Дазай наваливается всем телом, перехватывая запястья рыжего, и Чуя ощущает собственной задницей плотный и горячий узел сзади, это так странно. Чуя стонет и выгибается, когда Осаму делает ещё одно неспешное глубокое движение — нет смысла скрывать, это приятно. И Накахара уже не думает ни о чем, не думает о том, что они оба альфы, он просто тает и позволяет ему трахать себя. Чертово тело реагирует, как у ебучей омеги — в животе плотно скручивает, а член течет, вздрагивая от каждого толчка. Дазай крепче сжимает его запястья и тихо рычит, Чуя отчетливо слышит рык на ухо, порой не сдерживаясь и также издавая что-то на подобии рычания вместе с стонами. Накахара стонет и отрывает руку от стола, чтобы потянуться к своему члену, но Дазай опережает его — он наваливается на Чую действительно всем своим телом и сразу же обхватывает его член ладонью, из-за чего Накахара скулит и дико хочет кончить. Но он не может. Потому что он с другим альфой, он никак не сможет кончить, даже если захочет, и это удручает, это мучает ещё сильнее. Но Дазай и здесь проявляет чудеса милосердия и обхватывает член Накахары под узлом, образуя что-то на подобие сцепки, что позволяет Накахаре наконец отпустить себя и бурно кончить. Так быстро. Накахара тяжело дышит и отчетливо слышит тяжелое дыхание на ухо, опять пару медленных движений языком на холке, где Дазай облизывает бывшее место укуса, и Чуя уже готов. Он снова скулит от боли, когда клыки Дазая пытаются его пометить, но приносят только неприятные травмы, а член Осаму входит вместе с узлом — зацепиться, к сожалению, не за что, поэтому он просто прижимается к нему сзади сильнее и внезапно скулит, словно пёс. Чуя ощущает чужое семя внутри себя, по-прежнему не шевелясь. Ему уже страшно представить, что за месиво творится на его шее от чужих укусов. Кожа альфы не поддается меткам, но Дазая это не волновало. Он делал что хотел. И сейчас он хотел доказать Чуе, что он более доминантный альфа — как будто об этом никто не знал до этого. Дазай наконец отпускает его, медленно покидая тело напарника, но по-прежнему не отпуская его руки. Осаму действует по привычке и зарывается носом в волосы нижнего, вновь чуть ли не мурча от чувств — Дазай мягко целует его в шею, затылок и Чую это бесит. — Уйди, — Накахара замахивается и разворачивается на месте, к счастью, не попадает. Со спущенными штанами, весь красный и с искусанной шеей Чуя сейчас краснел то ли от злости, то ли от стыда, но он не знал, как это комментировать. В первую очередь он старается поправить на себе одежду, — ублюдок… — тихо шипит рыжий, — если кто-то узнает — я лично задушу тебя. — Может, меня это только возбудит, — Дазай улыбается и снова оказывается слишком близко, беря Чую за подбородок. Чуя ненавидел фамильярное обращение. Он все-таки имеет достоинство и уважение к себе, а ещё огромную силу. Но Дазай почему-то вечно не замечает этого. Внезапно ужасное поведение Осаму меняется на более дружелюбное — Дазай во время гона был невыносим, а Чуя, судя по всему, помог ему справиться с этим. Судя по тому, как действовал и вел себя Осаму, он не первый раз имеет дело с другим альфой — вот это уже было достаточно неожиданно. Часто ли он так снимал свой стресс? Для Дазая во время гона действительно нет разницы — альфа, омега или бета. Он знал, как заставить другого альфу кончить без помощи омеги. — Тебя, видимо, часто возбуждают странные вещи. — Это меня-то? Дазай усмехается, и Чуя понимает, что сморозил глупость. Припираться уже было лень, Чуя только отворачивает голову в сторону и хочет наконец уйти. Ему ещё предстоит обдумать случившееся. Но Осаму снова поднимает его лицо выше и мягко целует в губы, сперва Чуе хотелось оттолкнуть его и послать нахуй, но сейчас этого словно не хватало. Он спокойно принимает поцелуй и успокаивается.