*****
они познакомились четыре года назад. чонгук заканчивал последний курс медицинского и буквально прописался вместе со своим ноутбуком в кофейне около университета, оттачивая свой диплом до идеала. тэхен, казалось бы, просто зашел за кофе, и чонгук обратил на него внимание только потому что тот зашел в сопровождении охраны. у них был студенческий район и редко тут можно было увидеть на первый взгляд влиятельных людей по типу этого альфы, разве что деканов со всех университетов на обеде, выше этого «ранга» тут никого не было. это его и озадачило, но не настолько, чтобы отвлекаться от написания диплома, который к нему уже даже во снах приходил и не давал спокойно жить. но альфа зачастил со своими посещениями в эту кофейню настолько сильно, что омега по нему уже свободно мог сверять часы и если раньше он просто брал кофе и уходил, то позже начал оставаться и садился в аккурат напротив него. чонгук не считал это сталкерством или что-то в этом роде, потому что зачастую альфа тоже сидел среди бумаг с ноутбуком и работал, но взгляды, прожигающие крышку ноутбука за которым пряталось лицо чонгука — немного напрягали. омеге было в какой-то степени забавно за этим наблюдать, потому что этот мужчина не вписывался в колорит их местной кофейни, в которую, чонгук уверен, тот забрел однажды совершенно случайно. и если все студенты ютились и клевали носом в ноутбук в своих безразмерных толстовках и футболках, немного взъерошенные и сонливые от недосыпа, то тэхен всегда был свеж и бодр, в строго выглаженном костюме и с изумительной укладкой. со временем у многих начало складываться впечатление, что этот мужчина, который стал постояльцем в студенческом кафе новый преподаватель какого-нибудь из соседних корпусов. ко всеобщим абсурдным догадкам итак было предельно очевидно, что не существует таких преподавателей, которые приезжают на работу на тонированном в круг макларене, с двумя машинами охраны и часами на запястье, которые стоят больше чем весь их университет. чонгук подглядывал, иногда заглядывался, ловя себя на мысли, что есть в этом мужчине что-то притягательное, что не позволяло оторвать взгляд хотя бы на секунду и продолжить писать диплом, но ключевое слово здесь «мужчина». тэхен был хорошо слажен: длинные до безобразия ноги, широкий разворот плеч и крепкое телесложение, и этот мужчина был очевидно старше его, и как бы не на целый десяток лет. по небольшим наблюдениям чонгука за альфой, пока тот довольно сдержанно и тактично, изредка хмуря черные брови, решал какие-то рабочие вопросы по телефону, но которые иной раз шли не по его сценарию — можно было услышать недовольный рык или грубое и недовольное замечание, до безумия низким и басистым голосом, то у омеги создалось впечатление, что этот альфа — человек с твердым стержнем, который одним своим видом держит в страхе всех присутствующих вокруг него. никто от него испуганно не прятался по углам, но частые перешептывания и косые взгляды в сторону этого альфы улавливал даже омега, и на него такое влияние почему-то не распространялось. ощущение, будто бы чонгук видел больше и глубже. всегда. серьезный, черствый, не терпящий ошибок и пустых разговоров. а еще, как оказалось, очень целеустремленный. спустя месяц этих безрезультатных и немых гляделок, альфа перестал приходить и чонгук даже не успел понять, рад он этому или же наоборот, как на его импровизированный «рабочий» стол официант со сверкающей улыбкой поставил стаканчик с ароматным капучино и аппетитными вафлями в шоколаде, а на непонимающий взгляд омеги лишь кивнул на стаканчик с кофе и удалился. и так было стабильно каждый день. кроме тех, что омега не посещал излюбленную кофейню, которую планировал сжечь из-за воспоминаний о дипломе. «возможно ли влюбиться в незнакомого человека за месяц, при этом не разговаривая с ним? ким тэхен.» — гласила первая записка на стаканчике. скулы залились краской, а внутри, где-то под ребрами, вдруг потеплело, когда он воспроизвел эту фразу низким голосом самого альфы. и, конечно же, он посчитал это хорошим поводом отвлечься от диплома, чтобы навести справки на мужчину, о котором узнал хоть что-то. имя и фамилию. он был уверен, что этот ким тэхен определенно точно какая-то шишка в городе, от него за версту несло мощным влиянием и властью. казалось, что одним взглядом он мог подчинить и прогнуть под себя добрую половину их страны, а дорогостоящие внешние данные мужчины только подтверждали его догадки. омега похихикал от мысли, что сейчас наберет материала на этого мужчину больше, чем на свой диплом, но ему в моменте стало не до шуток, когда все сайты как один выдавали ему только немногочисленные фотографии с мероприятий, небольшие интервью, в которых он был максимально не заинтересован, возраст альфы и пресную информацию о том, что тот к тридцати пяти годам добился признания во многих странах, где построил филиалы своей строительной компании «ким-групп», которая передалась ему от покойного отца, о котором информации на просторах интернета точно так же нет. все его догадки о возможном высоком положении в обществе и о возрасте подтвердились, но он остался недоволен, потому что большего он не узнал. и все это казалось странным, а разница в возрасте в одиннадцать лет не то, чтобы сильно пугала, но доставляла некий дискомфорт, так как с такими мужчинами ему еще не доводилось иметь дела. возможно, это и к лучшему. эти неоднозначные взгляды и ухаживания безусловно были приятны для него, но вся эта загадочная, властная и подавляющая аура мужчины мнимо заставляла остерегаться его. «у тебя очень красивые и выразительные глаза, ты в курсе?» «всегда было интересно, что ты так старательно делаешь в ноутбуке? в любом случае, ты даже озадаченный и хмурый — самый красивый.» «ты так пахнешь… лаванда, да? она так расслабляет и успокаивает. напоминает мне детскую беззаботность.» «мне нравится твоя татуировка на запястье. взглядом изучил ее вдоль и поперек, но было бы интересно послушать о ее значении и смысле именно от тебя.» «твои волосы выглядят мягкими, как самое настоящее облако. нормально, что я хочу их потрогать?» все эти сладкие комплименты шли добавкой к сладкому кофе и таким же сладким вафлям в шоколаде. эти красивые слова, которыми мужчина разбрасывался в записках — никак не вязались с его образом и это сбивало с толка. для себя он сделал вывод: его точно нужно остерегаться — твердил омеге разум. осталось только вдолбить это сердцу, которое таяло каждый раз, когда на стол опускался новый стаканчик с новым посланием или комплиментом от альфы, коих за месяц было не меньше двадцати штук, а сам альфа по прежнему в кофейне не появлялся, как след простыл. бесчисленное количество раз чонгук просил официанта передать господину киму, чтобы он прекратил это делать, но на следующий же день под его раздраженный вздох на стол снова опускался стаканчик. «не думай, что я сдамся так легко. я уже на половине пути к нашей встрече и официальному знакомству. надеюсь, что ты не будешь против этого.» приятно, безусловно. омега мысленно поблагодарил альфу за подсказку и им было принято решение сменить кофейню завтра же или попытаться дописать диплом в общежитие с крайне громким и неугомонным соседом, от которого он сюда и сбегает. но он и подумать не мог, что оставшуюся половину пути к знакомству мужчина пройдет за несколько часов и будет поджидать его прямо у выхода из кофейни этим же вечером.flashback
— здравствуй, чонгук. в этот раз до слуха доносится отчетливый хрипловатый голос, более ярко выраженный нежели в кофейне, где он часто терялся среди какофонии других голосов, звуков и, который иной раз было тяжело уловить. кажется, именно в эту секунду омега медленно теряет рассудок, когда впивается взглядом в мужчину и подмечает, что в этот раз он без охраны и на своей машине. альфа расслабленно стоит, облокотившись на капот черного макларена и играется с сигаретой меж пальцев, которую кидает в ближайшую урну, когда видит, как в моменте омега ведет носом от резкого запаха табака. до разума чонгука доходит еще один звоночек. два-ноль в пользу остережения. — откуда вы знаете мое имя? — он вопросительно выгибает бровь и смотрит на альфу уверенно. он старается всем видом показать, что его поджилки не трясутся, а сердце не падает в пятки, когда мужчина пристально и изучающе смотрит в глаза омеги, и спустя некоторое время слабо ухмыляется. — не выкай мне, ради всего святого, — он поднимается с капота и делает шаг вперед, сокращая расстояние между ними. — вы старше меня, — стоит на своем чонгук и задирает подбородок вверх. он тяжело сглатывает от осознания, что альфа перед ним выше него на две головы, — это элементарное уважение, даже если вы мне не нрав… — я тебе не нравлюсь? — брови альфы ползут вверх в наигранном удивлении и он делает еще один шаг вперед, от чего чонгук внутри сжимается до размера молекулы и не от страха, нет. доминирующая аура и усилившиеся феромоны давят на омегу, пока широкий разворот плеч перекрывает для него весь внешний мир. ловушка. вопрос чонгука все еще остается открытым и альфа не отвечает на него, хотя уже все стало итак предельно ясно. на него наводили справки, но чонгук не какая-нибудь шишка или знаменитость, чтобы о нем писали даже самую минимальную информацию или досье в интернете, как о том же тэхене. чонгук — простой студент медицинского, который всякий раз даже в университете не отсвечивает, что уже говорить про социальные сети, которые были созданы только для учебы. кем нужно быть, чтобы так легко достать хоть какую-нибудь информацию о человеке, чье имя ты даже не знаешь. ровным счетом ни-че-го? на полицейского не смахивает точно, больше вариантов у чонгука нет и думать об этом, ломать свою голову он больше не желает. в конце концов, объект его бесконечных дум прямо перед ним. он глотает тяжелый запах древесины с нотками горького кофе и без тени страха вновь вздергивает голову вверх, впиваясь в альфу осоловелым взглядом. — и кто ты такой, ким тэхен? альфа улыбается и отводит глаза, прослеживает взглядом, как последний посетитель выходит из кофейни и ее закрывают. уже смеркается, солнце медленно уходит за горизонт, а кожу обжигает слегка прохладный вечерний ветер. омега ежится, прижимая ноутбук ближе к груди и это не скрывается от вида мужчины, который снимает с себя пиджак и накидывает на плечи омеги, хотя бы немного скрывая и согревая от раздражающего ветра. теперь запах альфы обволакивает чонгука с ног до головы и он старается дышать через раз, дабы не утонуть еще больше. на такой оказанный мужчиной знак внимания он не колется словами или недовольным и говорящем обо всем выражении лица, наоборот — немного кутается в чужой пиджак, но остается полностью беспристрастным. — видишь ли, цветочек, — хитро щурит глаза, где можно уловить маленькие смешинки и поджимает губы, пряча руки в карманы брюк, — есть подозрение, что я жить без тебя не могу. и чонгука от этого «цветочек» скулы стремительно алеют, ему определенно нравится, что альфа называет его так из-за его запаха, но в противовес этому он лишь тягостно вздыхает и отводит взгляд, выражая свое полное равнодушие к нему, хоть и получается у него из рук вон плохо. — позволь уточнить, ты к такому выводу пришел спустя месяц откровенной и молчаливой слежки в кофейне или спустя еще месяц записочек на кофе и полного своего отсутствия? — он выгибает бровь и фыркает, когда тэхен кивает, — это странно, ты в курсе? походишь на манья… — ты пахнешь лавандой. омега замолкает, когда его нагло перебивают и хмурится, потому что на лице альфы больше нет даже тени насмешки или вздернутого уголка губ. абсолютный покерфейс, который вводит его в заблуждение еще больше. — знаешь, как влияет лаванда именно на мой организм? — спрашивает и молчание омеги считает как за согласие узнать продолжение, — у меня очень нервная работа, — раздосадовано цыкает, — а запах лаванды оказывает балансирующее действие на нервную систему. чонгук ошалело смотрит на мужчину и прыскает. даже слов не находится. — это не смешно, знаешь ли! — альфа сам улыбается, разделяя этот момент с омегой, с умным видом выставляет указательный палец вверх и продолжает: — снимает нервное напряжение, меланхолию, устраняет бессонницу, помогает справиться с раздражением и эмоциональными качелями, — альфа замолкает и выжидающе смотрит на омегу, — исходя из всего этого, мы можем сделать вывод, что ты необходим мне как воздух, цветочек. омега смеется в голос, запрокидывая голову, а тэхен откровенно залипает на его улыбке, на розовых губах, кудрявых, как самое настоящее облако, волосах, подмечает, как тому идет его одежда, хоть и большая размера на два точно. и еще больше влюбляется. — ты сумасшедший, — успокоившись, говорит чонгук. он качает головой, из-за чего некоторые прядки его волос спадают на лоб, он исподлобья бросает взгляд на альфу и щурит глаза, — не слишком ли громкие слова для первой встречи? — мы с тобой два месяца косвенно знакомы, — мужчина пожимает плечами, — думаю, пора переходить к более ощутимым действиям, тебе так не кажется? чонгук смотрит на него очень долго, пока тэхен отвечает ему тем же и терпеливо ждёт. они все еще стоят у входа в кофейню, солнце давно село за горизонт и лишь иногда слух улавливает звук проезжающих мимо машин. сердце омеги грохочет где-то в ушах. паника? нет. страх? точно нет. неужели этот альфа так действует на него своим присутствием и своими словами? тэхен безусловно красив и притягателен. крепкие бедра обтянуты тканью черных брюк, широкие плечи облегала рубашка белого цвета, которая была заправлена в брюки и слегка помята после рабочего дня. расстегнутые верхние пуговицы открывали вид на мощную шею и острые ключицы, рукава закатаны до локтя и только сейчас омега замечает черную вязь тату, замысловатые узоры и рисунки, чьи чернила полностью перекрывали правую руку. черные, слегка растрепанные ветром волосы в прямом проборе, что своей длинной доставали до острых скул. этот глубокий взгляд почти черных раскосых глаз альфы затягивал, будто бы завораживал омегу и он просто не мог отвести своего взгляда от мужчины. тэхен смотрел пристально, изучающе и чонгуку бы стушеваться под таким пугающими взглядом, но отчего-то не хотелось. в его образе и ауре, исходящей от него, нет ни капли мягкости или доброты, но его отношение к чонгуку и поведение рядом с ним говорят об обратном. этот чертов загадочный альфа собрал в себе все тайные кинки одного чон чонгука. — и что ты хочешь? — для начала подвезти до дома, — говорит очевидное и кивает на машину, — по пути расскажет мне, как нынче молодежь за омегами ухаживает. альфа кидает камень в свой же огород и это смешит чонгука. — а кто-то просил не выкать. тэхен на это с улыбкой пожимает плечами и открывает дверь машины для чонгука. — я в самом расцвете сил, цветочек, мне всего тридцать пять, просто я далёк от ваших модных тенденций, знаешь, одна работа в голове. омега качает головой и ничего не отвечает. он садится в салон машины, где запах альфы еще более насыщенный и непроизвольно вдыхает, наполняя легкие древесиной и горьким кофе. поездка обещает быть долгой и увлекательной, несмотря на то, что до его общежития ехать от силы три минуты. он уже предвкушает вопросы и косые взгляды, если кто-нибудь из окна увидит на чем он приехал, но отчего-то в моменте становится плевать. абсолютно на все, кроме одного конкретного мужчины, что садится за руль по левую руку от него.end flashback.
их отношения плавно и медленно перетекали из дружеских в любовные. тэхен, который оказался тем еще романтиком: не торопил чонгука и сам не торопился, искусно ухаживал, бесконечно много заваливал чонгука всеми возможными комплиментами, заботился, оберегал, поддерживал и с пониманием относился к отказам чонгука во встрече по причине завала перед предстоящими экзаменами и дипломом. в такие дни омега частенько получал доставку с любимым кофе и вафлями в шоколаде, с мотивирующей и любовной запиской на десерт. «мы не должны забывать с чего начинали» — сказал однажды альфа, когда чонгук сказал ему, что у него уже скоро тумбочка лопнет от количества записок, которые он кропотливо туда складывает и хранит. это для обоих показалось очаровательным. они постепенной узнавали друг о друге все больше и больше. хотелось каждую мелочь и каждый незначительный факт впитать в себя и бережно хранить где-то в глубинке сердца и души. официальное предложение об отношениях тэхен сделал чонгуку после того, как он защитил диплом и стресс из его жизни пропал. альфа повез его на пустую набережную, где заранее подготовил для них праздничный ужин и омеге без прикрас казалось, что он попал в самую настоящую сказку, с самым прекрасным принцем в лице тэхена. но ведь не все сказки бывают такими радужными, какими мы хотим их видеть, правда? чонгук узнал, кто такой настоящий ким тэхен, владелец строительных компаний по всему миру, но он был уже глубоко влюблен, розовые очки намертво были приклеены к глазам и отказывались спадать, и ему казалось, что он сможет смириться со всем. в конце концов, рядом с ним тэхен другой. не тот бездушный и дикий зверь, коим его прозвали во всех существующих преступных кругах, а самый нежный, заботливый, обходительный и внимательный мужчина, коих чонгук встречал за свои двадцать четыре года. розовые очки внезапно спали спустя год отношений, когда, казалось бы, работа тэхена никак не соприкасалось с чонгуком, а сам он проходил обучение в ординатуре.flashback
— ты, малец, грозишься остаться без работы? — слышится отдаленный и до боли знакомый голос. омега хмурится, но когда прислушивается и понимает, что все кажется стихло, вновь опускает взгляд в бумажки с результатами анализов. очередной недовольный всем персоналом или обслуживанием пациент. у чонгука скоро на таких иммунитет выработается, если не уже. спустя считанные секунду он слышит, как через стенку медбрат быстро щебечет что-то, после чего следует грудной рык и чонгук дёргается, едва не упав со стула и не разнеся всю лабораторную, когда слышит: — если вы сейчас его не примите, — омега ежится от ледяного тона, когда подходит ближе к двери, — то я разнесу всю эту больницу к чертовой, блять, матери, — рявкает мужчина и тут же бросает взгляд на вышедшего изо угла чонгука. омега быстро оценивает происходящую ситуацию: запуганный медбрат за ресепшеном, теперь, при виде чонгука, не менее запуганный чимин, который держит под руку и придерживает за спину еле стоящего на ногах тэхена, который прижимает руку к правому боку. и моментально все понимает. — я его к чертовой матери добью, — тихо шипит чонгук и сжимает кулаки, глядя чимину в глаза, где плещется сожаление с мнимыми извинениями вкупе, — что произошло? — убийственно спокойным тоном спрашивает, когда выкатывает кушетку и двигает её вплотную к мужчинам, чтобы в следующую секунду чимин положил тэхена на неё. он старается держать лицо и не впадать в панику, чтобы не действовать импульсивно, несмотря на то, что его альфа, который только этим утром будил его россыпью нежных поцелуев на спине, прижимал к себе с такой силой, что ребра наровились треснуть и взял с него обещание вечером сходить на свидание — сейчас лежит на больничной кушетке, бледнее поганки и почти не дышит. омега о таком свидании всю свою жизнь мечтал. чимин молчит, помогая чонгуку везти тэхена по светлому больничному коридору и это начинает выводить его из себя еще больше. — вот черт, — слышится хриплый шепот снизу и чонгук переводит взгляд на кушетку. альфа медленно моргает и размыкает обсохшие губы. — я же говорил тебе, что сюда нельзя, — все так же тихо и хрипло, бросая укоризненный взгляд на своего помощника, а чонгука тут будто бы вообще не существует, блеск. — до другой больницы порядка двадцати километров, братец, — альфа пропускает обвинения мимо ушей и усмехается, — думаешь было бы лучше, если бы ты сдох по дороге, но зато не в больнице, где твой омега работает, да? — что произошло? — сквозь зубы спрашивает чонгук еще раз и открывает дверь в смотровую, куда чимин уже не заходит и оставляет пару наедине. — пулевое, — смиренно отвечает мужчина, — китайцы решили, что могут без моего разрешения приватизировать себе мою землю и мой тов… — вышла? — ледяной тон чонгука режет слух, когда он перебивает пламенную умирающую речь тэхена и расстегивает его рубашку, чтобы оглядеть ранение. он выдыхает, когда видит, что крови нет, — значит застряла, — будто бы сам с собой разговаривает омега, — если ты еще не блюешь и не захлебываешься собственной кровью, значит ни один из органов не задет, вытащу пулю и зашью, — он отходит к столу с медицинскими приборами и только сейчас замечает, как сильно у него трясутся руки, а сердце готово пробить грудную клетку от того, как сильно он испугался за альфу, — да ты чертов счастливчик, ким, блять, тэхен, — нервно усмехается и рычит, когда вторая пара перчаток рвется из-за тремора. — цветочек… — дома поговорим, — шипит чонгук, когда склоняется над мужчиной и помогает снять рубашку полностью, — мне в эту секунду могут влепить выговор и вышвырнуть меня к чертовой матери из ординатуры за то, что взялся за такое дело и никому не сказал, поэтому тебе лучше помолчать прямо сейчас и свалить, как только я закончу, тэ. альфа немного расслабляется, когда слышит ласковое «тэ» из любимых уст, но ключевое слово здесь «немного», потому что взглядом омега рвёт и мечет, а движение настолько резкие и дерганые, что он боится, как бы тот ненароком не вогнал шальную пулу еще глубже. ему тридцать шесть лет, он возглавляет несколько мафиозных кланов по всей стране, держа каждого человека на этой земле в страхе, но именно в эту секунду, перед омегой он чувствует себя маленьким провинившимся мальчиком, который готов встать на колени и бесконечно долго вымаливать прощение за содеянное. он не самый лучший человек, он худший из худших, а может и не лучший мужчина для чонгука, но именно омега одним своим существованием заставляет его становиться лучше, изменяться, быть самым для него. ему место в аду, где для него уже давно заготовлено местечко и пожизненная прописка. он давно не боится этой мысли и уж тем более не боится признавать её, но разочарование, которое он однажды может увидеть в глазах чонгука из-за этих выходок — убьет его. он его еще не видел, не видел даже отголосок разочарования в любимых глазах, но он понимает, что терпение чонгука не вечное. омега влюблен до безумия, альфа это чувствует всеми фибрами и он не имеет никакого права пользоваться этим, наносить новые раны и делать больно, зная как тот переживет за него и дорожит им, даже если не всегда говорит об этом напрямую. тэхен не может позволить себе, чтобы его строптивый цветочек однажды завял. как минимум потому, что он тоже до безумия в него. — эй, цветочек, — тихо шепчет альфа, цепляя кончиками пальцев больничный халат чонгука. тот уже закончил с его небольшой операцией и устало выдохнув, он бросает на него взгляд и садится на кушетку рядом, — все будет хорошо, я обещаю. омега поджимает губы и проводит кончиками пальцев по белой перевязке на боку альфы. он кивает и прижимается своим лбом к чужому, чувствуя, как на щеку опускается холодная ладонь, а любимые губы оставляют поцелуй на кончике носа. он кивает. потому что верит.end flashback.
тогда розовые очки треснули, да настолько сильно, что впились осколками в глаза, оставив глубокую рану в виде перманентного переживания об альфе. он сам знал на что шел, когда тэхен признался ему обо всем и дал выбор: либо с ним, либо без него, потому что не каждый выдержит такого, каким бы хорошим и идеальным мужчиной не был тэхен лишь рядом с ним, но чонгук не отвернулся, а напротив, будто бы намерено стал еще ближе. это казалось таким абсурдным, но в то же время очаровательным, потому что если тэхен — влюбился первым, то строптивый и отпирающийся чонгук — влюбился сильнее. — и что мы будем делать? — уже более спокойно говорит чонгук и кладет руку на скрытый футболкой альфы выпирающий живот. в ладошку прилетает слабый пинок и омега шипит от боли, — ты точно стоишь своего отца. он вздыхает и старается отбросить всю нервозность и панику подальше, ведь он не в том положении, что позволять себе такое, когда отвечает сейчас не только за свое здоровье, но продолжает так эгоистично поступать, зная, что маленький альфочка внутри него от его же нервов тоже страдает. в конце концов, его столько времени учили в университете и на работе держать голову холодной, чтобы принимать взвешенные и разумные решения, что будет смешно, если из-за одной ситуации все старания полетят к черту в тартарары. не без помощи спинки от дивана, омега придерживает живот и встает на ноги, направляясь в их с тэхеном спальню, когда принимает решение съездить в его офис и узнать что-нибудь у сотрудников или других приближенных помощников. лишь на секунду его гнев сменяется на милость, когда он вспоминает, что альфа всегда оставляет ему водителя, в случае, если он захочет съездить куда-нибудь, а тэхена не будет рядом. за руль со своим животом он бы сейчас точно не смог сесть. но потом он вспоминает, по какой причине вообще собирается выходить из дома и его снова накрывает. есть ощущение, что перманентное переживание за тэхена, где бы он не был — не пропадёт никогда, у чонгука это уже по венам течет и он ненавидит это в себе, но ничего не может сделать. потому что любит. от мыслей отвлекает оповещение исходящее от телефона на кровати и он замирает, скашивая взгляд в сторону него, тяжело сглатывает, пытаясь не питать надежды на что-то хорошее. он подходит ближе и присаживается на кровать, взяв телефон в руки. иконка уведомления гласила о том, что чимин, появился в сети и он вновь не питает себя надеждами, когда в сотый раз набирает его номер. — ох, чонгук, привет! — спустя несколько гудков слышится запыхавшийся голос друга семьи и помощника тэхена по совместительству. омега прикрывает глаза и считает до десяти, наглаживая живот ладошкой. — где мой муж? — убийственно спокойный тон, который никогда не сулит ничего хорошего. чимин молчит. долго молчит и чонгук слышит лишь обрывистое дыхание альфы в трубке. он может понять чимина, который не меньше самого тэхена радовался, когда узнал, что у друга родится наследник и, который не хочет, чтобы омега в положении переживал лишний раз, но чонгук уже и у него просто нет выбора, кроме того, как сознаться в том, что произошло и стало причиной для его переживаний. — послушай… — я знаю, что он с тобой, чимин, — перебивает, сжимая корпус телефона до треска, — дай ему трубку. чимин никогда не вступал с ним в споры, потому что понимал, что это бессмысленно и уже через несколько секунд он слышит копошение и перешептывания в трубке, после чего все переживания камнем падают с души прямо под ноги, освобождая грудную клетку от тяжести, что не отпускала его весь вечер, когда он слышит: — цветочек… — где ты? — голос у чонгука измученный до невозможности и усталый. ощущение, что сил на ругательства и выяснение отношений просто нет — он выжат до последней капли. — цветочек, не переживай, — нервно посмеивается тэхен, — все в порядке, просто… омега, насколько это только возможно в его положении, подскакивает на ноги и начинает измерять их спальню шагами, ловя себя на мысли, что сил конкретно на провинившегося тэхена у него еще полно. — какого черта, ким? — змеей шипит чонгук в трубку, — ты оставляешь меня одного в день моего рождения, не отвечаешь на звонки и говоришь мне не переживать? я беременный, тэхен, — почти добивает омега, — и очень, блять, злой, — контрольный. — мы рядом с нашим домом, — альфа разговаривает тихо, виноватые нотки проскальзывают в его голосе. брови чонгука ползут вверх в удивлении. — просто, мать твою, фантастика, тэхен! — он глубоко дышит, пытаясь успокоиться, подходит к окну и отодвигает штору. сбоку дома действительно стоит припаркованный хамер чимина и чонгук усмехается — все это время тэхен находился буквально в нескольких шагах от него и если он не заходил домой, значит на то была веская причина и отчего-то омега даже знает какая, — просто скажи мне, насколько все серьезно? — шепчет он, глядя на машину, а конкретно в пассажирское окно, где сидит супруг. альфа тяжело выдыхает в трубку и молчит. он осознает, что в безвыходной ситуации, потому что каждый такой раз может стать для них последним и эти мысли медленно убивают его, но и виноват в этом только он один и никто больше. у них с чонгуком не один раз был разговор о том, что тэхен постарается свести степень преступности в его жизни к минимуму, но конкуренты из прошлого до сих пор не упускают возможности поднасрать и попытаться сделать так, что его уже легальный бизнес пошел ко дну вместе с ним. преступность не ушла из его жизни до конца, нет, у него осталась еще уйма нерешенных дел и проблем, потому что тяжело бесследно отойти от дела, в котором ты варился с пятнадцати лет благодаря отцу и при этом остаться живым и начать жить, как обычный человек. в нелегальном деле — это невозможно. но тэхен старается и всеми силами пытается, ради чонгука, ради их ребенка, который вот-вот увидит свет. он не хочет, чтобы их сын рос в такой среде и сделает все, лишь бы огородить его от этого. — ножевое, — смиренно тихо хрипит альфа. чонгук сглатывает. если бы оно было серьезным, то тэхен бы не разговаривал с ним по телефону прямо сейчас. в худшем случае, ему бы уже давно позвонили из больницы с плохими вестями о супруге. — место? — плечо. омега выдыхает и прикрывает глаза, массируя пальцами виски. ему не раз приходилось работать с такого рода ранениями и чем-то страшным для него это уже не кажется. главное, чтобы не были задеты важные органы и не было потеряно много крови, остальное в его случае — решаемо. — заходи домой, тэ, — тихо шепчет омега, не спуская взгляда с машины. — я не хочу, чтобы ты увидел это и начал волноваться, — начинает отнекиваться альфа, — давай я съезжу в больницу и… — если ты не забыл, то твой муж — медик, — сквозь зубы цедит чонгук. альфа вновь начинает раздражать, — и твоя царапина не заставит меня волноваться так, как твое отсутствие, понял? он сбрасывает трубку, давая понять, что разговор окончен и продолжает смотреть в окно, наблюдая за тем, как тэхен выходит из машины и идет в сторону дома. серьезный, держащий лицо, с прямой осанкой, идеальной укладкой, и в кропотливо выглаженном чонгуком костюме — так и не скажешь, что у этого альфы дыра в плече из-за которой он боялся заходить домой, потому что будут ругать. омега удовлетворенно хмыкает, сложив руки на груди и выходит из спальни, чтобы спуститься в гостиную и подготовить все для того, чтобы подлатать супруга настолько хорошо, насколько он только может и умеет. он выходит из кухни с мокрым полотенцем и аптечкой, когда на пороге появляется тэхен. альфа опускает голову и поджимает губы, топчась на месте как маленький мальчик, пока чонгук вновь считает до десяти и медленно выдыхает. стыдно. безумно стыдно перед чонгуком за сорванный день рождения, за сорванный выходной, которые бывают крайне редко и который они должны были провести лишь вдвоем. омега стоит перед ним уставший, измученный, а взгляд не выражает никаких эмоций и это для тэхена страшнее всего. он не может позволить себе, чтобы его цветочек завял. — рукой двигать можешь? — спрашивает тихо, разглядывая небольшую дырку в пиджаке и разводы крови. альфа кивает, — значит мышцы не задели, — кивает самому себе омега, — снимай рубашку и садись на диван, — он ставит аптечку на столик, а рядом опускается плошка с водой и полотенцем, — точно сможешь сам снять, не больно? или помочь? — взволнованный, но в тоже время уставший взгляд чонгука бегает по телу тэхена, а ему сквозь землю хочется провалиться от стыда. он чонгука не заслужил. — я в порядке, цветочек, — хрипло шепчет тэхен, снимая рубашку, — не переживай, пожалуйста. слова остаются проигнорированными и он садится на диван. наблюдает за тем, как чонгук садится рядом и, нахмурившись, начинает перебирать содержимое аптечки. несколько минут он разглядывает рану, слабо надавливает по области вокруг и шепчет что-то себе под нос, после чего мочит полотенце в теплой воде и аккуратно проходится им по окровавленным краям повреждения. чонгук перед ним такой домашний, такой уютный и такой родной. пахнущий лавандой вперемешку с древесиной, потому что в его футболке, которые он не снимает на протяжении всей беременности, взъерошенный с полюбившимися тэхеном длинными кудрями и до безумия уставший. омега мочит ватку в спирте и приступает к обработке, изредка бросая взгляд на альфу и считывает его эмоции, чтобы понять больно тому или нет, но тэхен даже не шевелится, смотрит на него с абсолютным обожанием во взгляде и кажется даже не моргает. тэхен замечает, как чонгук пыхтит и тяжело дышит, потому что сидеть боком к нему и каждый раз поворачиваться к аптечке максимально неудобно. поэтому альфа перехватывает руку омеги и аккуратно тянет на себя, пытаясь посадить его на свои колени, но разгневанный вмиг взгляд впивается в тэхена и только сейчас он замечает, как сильно у чонгука трясутся руки и с какой силой сжаты желваки. чонгук вырывает кисть из слабого захвата тэхена, но тот не оставляет попыток и берет его за другую руку, а вторую оборачивает вокруг талии, пытаясь не задеть живот и не сделать омеге больно, но чонгук продолжает вырываться из объятий, даже когда понимает, что это бесполезно, его сила против силы тэхена — пустышка. он морщится будто бы от боли и опускает голову, тараня кулаками голую грудь мужа, который все же пересадил его на свои колени и терпеливо ждёт, когда омега до конца выпустит пар. его вовсе не заботит его плечо, плевать он на него хотел, но сердце в груди пробивает вспышкой боли, когда за опущенной головой чонгука он замечает раздражающие нежную кожу щек бисеринки слез. первый всхлип вырывается из горла, когда альфа обхватывает его щеки ладонями и большим пальцами стирает мокрые дорожки, а после бережно прижимает к груди настолько близко, насколько позволяет его округлый живот. руки ослабевают и остаются прижатыми к груди тэхена, где сердце гулко бьется от омеги у которого случилась истерика, а сам он утыкается лбом в ключицу тэхена и медленно выдыхает, успокаивая себя и бушующие гормоны. тэхен прижимается щекой к щеке чонгука и прижимает его тело к себе, одной рукой поглаживая кудрявый затылок, а второй круговыми движениями оглаживает поясницу и живот. прикрыв глаза, он качает его из стороны в сторону, оставляя россыпь поцелуев на мокрой щеке. — у нас скоро будет ребенок, тэ, — устало шепчет, обдавая мокрую от слез шею мужчины жаром, — и ему нужен живой отец, — тэхену кажется, что никто умеет ранить словами так, как это непроизвольно делает чонгук, но он заслужил и это только его вина, — так же, как и мне нужен живой муж, — добивает. — прости меня, цветочек, за всё, — надрывистый шепот тонет в волосах омеги, когда альфа утыкается в них носом, — я тебя не заслужил. он вдыхает любимый лавандовый запах, который давно смешался с его запахом из-за метки и того, который слабо отдает чем-то цитрусовым из-за малыша в животе омеги, и медленно выдыхает, повторяя это из раза в раз. он не врал чонгуку, когда четыре года назад говорил о том, что только его запах лечит тэхена и держит на плаву, заставляя жить. без него он бы уже давно загнулся. он без чонгука никто. — я весь твой, тэхен, и никуда от тебя не денусь, никогда. думаю, ты и так это знаешь, — говорит чонгук, заметно успокоившись. он отстраняется от альфы, но остается на его коленях, поджимает губы и хмыкает, перебирая в пальцах высохшую медицинскую ватку, — только, пожалуйста, не пренебрегай этим и не пользуйся, — опустив взгляд, он кладет свою ладонь на живот, куда тут же сверху ложится ладонь альфы, что внимательно слушает его, — мне скоро тридцать, тебе сорок и у нас будет ребенок, не пора ли остепениться и перестать играть в стрелялки с другими сорокалетними лбами, которые даже не мыслят о семейных ценностях так, как мыслишь ты? чонгук никогда не просил его об этом напрямую, понимая, что тэхен живет с этим всю сознательную жизнь. он готов был смириться со всем, пока не столкнулся с жестокой реальностью с глазу на глаз. его душат слова, которые застревают комом в горле прямо сейчас, но у него нет иного выбора. — в противном случае, тэ, — он тяжело сглатывает, стискивая челюсть от болезненности следующих его слов. маленький альфочка так не вовремя пинается в их ладони и на лице тэхена расцветает слабая усталая улыбка, когда он опускает взгляд на живот мужа, а чонгук продолжает пристально сверлить его лицо взглядом, — если это перейдет все рамки, то я сделаю все, чтобы огородить нашего сына от этой среды и дать ему полную безопасность. без тебя. все это время тэхен внимательно и терпеливо слушал чонгука, не имея никакого права на то, чтобы перебить его, но сейчас он кладет вторую ладонь на живот омеги, где так внезапно разбушевался сын и отрицательно качает головой. — все закончилось, цветочек, это правда, — он заглядывает ему в глаза, что не на секунду не переставали смотреть в его и видит в них бесконечное доверие, несмотря не на что, чонгук продолжает верить, но выжидающе смотрит, намекая на то, чтобы альфа продолжал, — ты должен помнить хэвинсона — моя единственная кость в горле, который не давал нашей компании жизни с момента как я ушел, — омега кивает. сколько раз он латал тэхена и его подчиненных конкретно после этого человека он не сосчитает, но тот действительно не упускал возможности и не оставлял надежд порушить оставшиеся легальные строительные компании тэхена и самого его, — проблема решена, — он поджимает губы и двигает плечами, а внутри чонгука все стынет. — я должен знать подробности? — спрашивает устало, возвращаясь к ране тэхена на плече. альфа молчит, после чего спускает тяжелый вздох. — он мертв. чонгук не предполагает даже, а знает от чьих рук именно, поэтому морщится и нарочито сильно проходится ваткой по ране, из-за чего альфа шипит. — избавь меня от подробностей. давай закончим с этим и ляжем спать, порез не глубокий, пару дней заживляющей мази и будешь как новенький, — он тяжело вздыхает и кончиком пальца размазывает субстанцию по краешкам раны, которые с трудом получается увидеть из-за россыпи чернильных рисунков. ему плохо от одной только мысли сколько шрамов скрывают эти рисунки, но он отгоняет их подальше, в надежде, что теперь все действительно будет так, как сказал тэхен. это закончилось. — почему ты сразу не поехал в больницу, а сидел возле дома? — задаёт интересующий все это время вопрос. — я не хотел врать тебе. не хотел, чтобы ко мне прикасались чужие руки, — пожимает плечами альфа, — но и показываться в таком виде тоже не хотел, чтобы ты не волновался. омега усмехается и впервые за весь этот напряженный вечер на его лице расцветает искренняя улыбка, без тени зла или усталости. — тебе точно сорок, молодой человек? по ощущением, все двадцать, не больше, — он качает головой, разглаживает пластырь на плече альфы и откладывает аптечку, пока тэхен вновь прижимает его к себе и целует в висок. — я очень-очень сильно люблю тебя, цветочек, — шепчет, путаясь носом в шелковистых волосах, — прости за испорченный день рождения. обещаю, что восполню его в полной мере, хорошо? — альфа чувствует, как уткнувшийся в его шею омега улыбается и обмякает в крепких объятьях. — я верю, и тоже люблю тебя, но давай, пока что, просто ляжем спать, — устало шепчет и оставляет поцелуй и на собственной метке на сгибе шеи и плеча альфы, — думаю, это нужно и тебе и мне. альфа согласно мычит и подхватывает омегу на руки, чтобы отнести в спальню, не обращая внимания на протесты отпустить его на пол и слова о том, что с беременностью он стал тяжелее. потому что это не правда, сущая ложь. чонгук всегда для него был, есть и будет самым лучшим и самым красивым. только он.*****
альфа выходит из душа и взгляд падает на кровать, где омега до сих пор спит, лишь изредка причмокивает губами, жмурится во сне и ведет носом, по инерции опуская ладошку на живот. тэхен вытирает мокрые волосы практически на сухо и осторожно ложится обратно к чонгуку, оставляя на оголенном плече поцелуй, прежде чем накидывает на его плечи спавшее во сне одеяло, накрывается им сам и аккуратно пристраивается сзади. он старается не разбудить случайно омегу, но не может держать себя в руках в желании выплеснуть всю возможную нежность, которая скопилась внутри него по отношению к чонгуку, когда он заботливо оглаживает низ упругого живота и оставляет россыпь поцелуев между острыми лопатками. чонгук спит уже больше десяти часов, но врач у которого он наблюдается заверил их, что на его сроке это нормально, все силы и ресурсы уходят сейчас на малыша и, чтобы омега не чувствовал себя истощенным — здоровый сон и правильное питание в его положении — это самое главное сейчас. — ты теплый, — слышится хриплый ото сна голос омеги, что ластится спиной ближе к горячей груди, кладет ладошку поверх ладони альфы и слегка сжимает. — я только вышел из душа, — шепчет, оставляя поцелуй на сгибе шеи и плеча, — думал, ты еще немного поспишь. омега едва не урчит от ласки, которую дарят большие и теплые ладони, медленно наглаживающие живот по кругу, уделяя особое внимание низу, который в последнее время все чаще тянет, из-за чего долго ходить становится затруднительно. в моменте он хмурится, разлепляет отяжелевшие веки и бросает взгляд на часы. — ты разве не должен быть на работе? — спрашивает, поворачивая голову, из-за чего сталкивается щекой с пухлыми губами альфы и мимолетно улыбается. — нет, — улыбается в ответ и оставляет еще один поцелуй на щеке, — сегодня я весь твой. омега щурится, смотрит на тумбочку, где лежит телефон альфы и тэхен понимает все без слов. — он выключен до завтрашнего утра. тень неверия на лице омеги исчезает и на её место приходит счастливая улыбка. он неуклюже пытается перевернуться с одного бока на другой ближе к альфе и забавно пыхтит, когда у него это получается с трудом. — тшшш, тише, ты куда разогнался, цветочек, — тихо смеется тэхен и приподнимается на локтях, чтобы помочь ему и принять удобное для них и маленького альфы в животе положение, — так лучше? — спрашивает, когда довольный омега не без его помощи переворачивается к нему лицом и закидывает ногу ему бедро, а нос находит место на шее прямо на запаховой железе альфы, где его запах чувствуется в разы ярче. — давай я приготовлю нам завтрак, — говорит тэхен, прижимаясь щекой к взмокшему виску омеги и бросает взгляд на часы, — ну, или обед. чонгук отрицательно мычит и разнежено стонет, когда чувствует массирующие движения теплой ладонью на ноющей пояснице. — а чего хочешь? чонгук отстраняется от мощной шеи и щурит глаза, подобно лисе, когда прижимается губами к уголку рта тэхена. он запускает пальцы во влажные волосы альфы, пока брови того ползут в удивлении вверх. он приподнимает на локте и, нависнув над омегой, опускает ладонь на фарфоровую щеку, поглаживая. — и как я должен расценивать это, цветочек? чонгук ничего не отвечает, а тэхену и без слов все понятно. омега урчит, когда чувственные губы сминают его в неторопливом поцелуе, а рука альфы медленно спускается с поясницы на пышное бедро, закинутое на него, и не сильно сжимает. тэхен цепляет нижнюю губу чонгука зубами и слабо оттягивает, после чего спускается влажными поцелуями от уголка губ до самой шеи и царапает собственную метку клыками, прислушиваясь к учащенному дыханию чонгука. — я думаю, — возбужденно хрипит альфа и спускается мокрыми поцелуями с шеи на набухшую грудь, а рука находит свое место между бедер, где его пальцы моментально пачкаются в вязкой смазке, — что должен извиниться за вчерашнее. омега полностью перекатывается на спину и бросает непонимающий взгляд на альфу, что уже практически расположился между его раздвинутых ног. тот смотрит на него исподлобья и хищно ухмыляется, после чего спускается чуть ниже, оставляет смачный поцелуй на розовой половинке и собирает языком потекшую по бедрам естественную смазку омеги. сладкая лаванда оседает на кончике языка альфы и из горла рвётся грудной блаженный рык, пока чонгук шумно выдыхает через нос от незамысловатой ласки. запах омеги становится ярче от нарастающего возбуждения и рецепторы тэхена забиваются лавандой, а чонгук непроизвольно разводит бедра шире, давая альфе больше пространства. чонгук сорвано выдыхает и заламывает брови, когда после ряда нежных поцелуев на ягодицах альфа раздвигает пышные половинки и пару раз проводит языком по сжимающемуся колечку мышц, слизывая естественную смазку и жадно присасывается. чонгук стонет в голос и путает руку в волосах альфы, вжимая чужое лицо в раздвинутые ягодницы еще сильнее. когда альфа чувствует нетерпеливый толчок бедер, то проскальзывает горячим языком еще глубже, раздвигая податливые стенки и слабо цепляет зубами кожицу, из-за чего тело омеги заметно потряхивает, а сам он срывается глухой рык. — тэхен… тэ, блядский б-боже. — сдавленно шепчет, заикаясь, но в противовес своим словам сжимает в пальцах черные кудри сильнее. омега загнано дышит и хмурит брови, прокусывая губы чуть ли не до крови, пока тэхен круговыми движениями ласкает его и изредка бросает взгляд наверх, где слышатся разнеженные стоны. у чонгука темнеет перед глазами, а коленки трясутся пуще прежнего, когда его в моменте одолевают мысли о том, как хорошо он бы сейчас принимал толстый венистый член тэхена, а не его язык, если бы не седьмой месяц беременности и ощутимые затруднения в любом движении. мысли об этом, вкупе с горячим языком в самом интимном месте, вызывают новую волну возбуждения, заставляя мышцы ног задрожать, выталкивая из судорожно сжимающего колечка мышц новую порцию густой смазки прямо на язык альфы, из-за чего тот громко мычит, прикрыв глаза. тэхен с влажным характерным звуком отстраняется от места, изобильно истекающего смазкой, и жадно облизывается, смакуя вкус мужа на губах и языке, что стекает по подбородку и пачкает простынь, чтобы в следующую секунду с новой силой вжаться губами в пульсирующее колечко, вырывая из чонгука звонкий стон и сжатую в кулаке до глухого треска влажную от пота простынь. омега оттягивает пряди волос альфы, тянет на себя и в следующую секунду он сминает распухшие губы нависшего над ним тэхена в своих, слизывает языком свой вкус с его губ и урчит прямо в поцелуй, пока язык альфы пробирается внутрь и щекочет небо. он отстраняется от альфы и хватает ртом воздух, чтобы в следующую секунду зашипеть от давящей боли в паху. — я хочу твой член, — хнычет, заламывая брови и перекатывается на бок, спиной к альфе, — внутри. тэхен моргает несколько раз, сгоняя пелену возбуждения с глаз, когда смотрит на такого разбитого чонгука, что едва не плачет от желания, скручиваясь в позу эмбриона. — нельзя, цветочек, — прижимается грудью к взмокшей спине и опускает ладонь на живот, — врач же… — тогда, блять, сделай что-нибудь уже, — рычащим голосом перебивает омега, поворачиваясь лицом к альфе и хватает за крепкое предплечье руки, что покоится на его влажном бедре. злой чонгук всегда добьется своего. злой от бушующих гормонов чонгук имеет права на все в этом мире и тэхен не может не подчиниться прихоти мужа, особенно, когда видит, как сильно он в этом нуждается. в следующий момент хмурая от злости морщинка между бровей разглаживается, а глаза закатываются, и омега протяжно стонет, когда чувствует два ловких погружавшихся в него до самых костяшек пальца. он сжимает татуированное предплечье мужчины, оставляя заметные лунки от ногтей и царапины, когда насаживается на длинные пальцы глубже и прижимается спиной к горячей груди, раскрывая чувственные губы в немом стоне. — боже, тэ, — омега давится стоном, когда пальцы касаются простаты, — как же хорошо… твои пальцы… блять, — он сжимается уже на трех узловатых пальцах и шипит от нарастающего с каждой секундой удовольствия. тэхен чувствует, как омега на его пальцах пульсирует и ускоряет темп, подводя мужа ближе к желаемой разрядке. — давай, цветочек, — сорвано шепчет в мокрый от пота висок и посасывает губами чувствительную мочку уха омеги, — не мучай себя, ты долго не протянешь, — он проталкивает пальцы глубже, игнорируя собственное до боли тянущееся возбуждение, что упирается чонгуку в ягодницы, и сосредотачивается лишь на омеге. чонгук сжимается на чужих пальцах и выгибает спину, протяжно застонав. его волной накрывает оглушающий оргазм, он постепенно обмякает в крепких руках и подает признаки жизни лишь тогда, когда тэхен вытаскивает пальцы из судорожно сокращающего колечка мышц. омега приходит в себя, когда чувствует спиной тяжелое сбившееся дыхание мужа, а задницей чувствует упирающиеся меж ягодиц внушительное возбуждение. он сжимает собственные бедра и опускает руку на бедро тэхена, вжимая его пах в свои ягодницы еще сильнее, из-за чего лопатки обжигает болезненное шипение. — тебе нужна разрядка, — тихо хрипит от изрядно громких стонов и ластится к тэхену спиной ближе. — я тебя уже измучил, — усмехается альфа в его шею и опускает ладонь на круглый живот, — отдохни. из горла омеги вновь вырывает недовольный рык и он вжимается в твердый член сильнее, создавая болезненное трение. — я хочу, чтобы ты трахнул мои бедра, тэхен, и получил удовольствие, а не при живом муже дрочил в ванной, — змеей шипит, прямо в лицо ухмыляющегося альфы, — судя по тому, какой ты твердый, ты тоже долго не протянешь. ему казалось, что этот оргазм его полностью истощил, но когда он чувствует между своими бедрами крупную плоть, которая плавно скользит благодаря большому количеству его естественной смазки, то блаженно стонет в унисон с альфой, что уткнулся в его шею и задышал еще тяжелее прежнего. тахён рвано толкается с каждой секундой усиливая темп все больше и больше. чонгук цепляется пальцами за мощное бедро, пока слух ласкает сдавленные хриплые стоны мужа. он сжимает бедра еще сильнее, создавая более тесное трение для скользящего члена и начинает в ответ двигать бедрами, помогая альфе быстрее дойти до всепоглощающего удовольствия и желаемой разрядки. горячая грудь альфы трется об его спину при каждом пошло хлюпающем толчке меж его бедер. слух улавливает громкое рычание альфы, а сам он опускает ладонь на бедро омеги, стискивает нежную кожу и вжимает в себя, после чего чонгук поворачивается лицом к мужу, находит чужие губы своими и вплетает пальцы в запутанные кудри. протяжной стон альфы тонет в пухлых губах чонгука, а меж бедер растекается теплое семя. чонгук обмякает на кровати точно так же, как и тэхен, не перестающий оставлять россыпь поцелуев на плечах и лопатках. — теперь завтрак? — приглушенно спрашивает тэхен, круговыми движениями наглаживая то живот омеги, то бока. чонгук отрицательно мычит и прижимается липкой спиной к чужой груди. он ловит большую ладонь альфы и кладет её на низ живота, где она ощущается приятнее всего. — хочу теплую ванную, — надувает губы омега, сонливое состояние вновь вступило в свои права и все что ему сейчас хочется — это альфу под боком и глубокий сон, но сначала смыть с себя подсыхающее семя и разводы от липкой смазки, — с тобой. тэхену не нужно повторять дважды. он уходит в ванную и настраивает комфортную для омеги температуру воды, после чего возвращается в комнату, где разнеженный и утомленный после оргазма чонгук уже едва не клюет носом и берет его на руки, чтобы отнести и посадить в ванную с предварительно насыпанной им солью и ароматными маслами. чонгук хнычет, когда его усаживают в теплую воду, но лишают самого главного тепла — тэхена. — я поменяю постельное белье и вернусь, цветочек, — альфа оставляет поцелуй на кудрявой макушке и в быстром темпе уходит в спальню.*****
— вот так, — шепчет тэхен за спиной чонгука и аккуратно придерживая низ увесистого живота, чуть приподнимает его вверх. он улыбается, когда слышит расслабленный выдох и чувствует, как омега обмякает в его руках, — лучше? омега качает головой, блаженно прикрыв глаза. — он очень большой. сын своего отца, называется, — подает тихий голос чонгук и устало усмехается, — а это только седьмой месяц, я волнуюсь, — заканчивает еще тише, укладывая ладошку на вверх живота, куда где-то под ребра забрался маленький альфа, — врач с самого начала говорил, что плод будет крупным и, что мне будет трудно вынашивать его, но чтобы настолько… а вдруг я не разрожусь? или… на смену разнеженному и сонному состоянию внезапно приходит паника от мысли, которая не отпускает чонгука последние два месяца. — тшш, масла в ванной должны успокаивать тебя, цветочек, а не наоборот, — улыбается тэхен и поглаживает свободными большими пальцами мягкие бока. он ведет носом по шее и оставляет слабый поцелуй на самом основании, после чего вновь щекой прижимается к мокрому виску, — а еще врач говорил, что такой выносливый и сильный организм для омег, как у тебя — один на миллион и, что у тебя с вероятностью в девяносто девять и девять процентов есть шанс хорошо выносить альфу и без проблем родить, или ты уже забыл? чонгук выпускает тягостный выдох и, приоткрыв глаза, смотрит на свой живот, что на половину скрыт водой с пеной. растяжки, которые тэхен прямо сейчас оглаживает большими пальцами режут взгляд, но он отгоняет плохие мысли, потому что это естественный процесс. тэхен встал на колени и поцеловал каждую, когда услышал из уст чонгука, что они ужасны и некрасивы. альфочка действительно крупный и не было ни дня, когда чонгук не бурчал о том, что, на что он надеялся, когда беременел от доминантного альфы, у которого все альфы в роду размером два на два, как и он сам, а тэхен лишь тихо посмеивался, параллельно массажируя отекшие ступни омеги и целуя острые коленки. — забудешь тут, — фыркает чонгук и прячет нос в шее тэхена, — ты каждый день это говоришь. — потому что я уверен, что все будет в порядке, — пожимает плечами тэхен, — просто он вредный и показывает свой характер уже в утробе. — говорю же, — сонно шепчет вновь разнеженный теплой водой чонгук, — сын своего отца. он улыбается, когда слышит сверху недовольное цыканье и спустя несколько минут согревающих и нежных объятий поднимается с крепкого тела, на котором так хорошо лежалось, и, поворачиваясь боком, впивается в альфу сонным взглядом. — кажется, мы хотим есть, — рука ложится на живот, он чувствует ощутимый толчок под ребрами и шипит, — да, точно. тэхен тут же вылазит из уже остывшей ванной, обтирается полотенцем и берет новое вместе с махровым халатом для омеги. — например? — спрашивает, помогая чонгуку выбраться из ванной и прикидывает, что у них есть в холодильнике, а что придется заказать доставкой. — сухофрукты, — без раздумий, едва не перебив тэхена на полуслове отвечает он, — с орехами. мужчина замирает, поднимает скептический взгляд на мужа и завязывает ему халат. — ты же их ненавидишь. — ну, — омега жмет плечами, — видимо, в этом доме диктую правила больше не я, — и шлепает босыми ногами так резво в сторону кухни, как будто это не он сейчас охал и вздыхал от тяжести живота, когда тэхен вытаскивал его из ванной. и ему наверняка будет плохо после набора сухофруктов, но он будет убеждать себя в том, что сын требовал, значит надо было, пока тэхен заботливо будет приносить ему воду и не переставать наглаживать живот, где малыш совсем разбушуется. они проведут этот день вместе и каким бы он ни был, он будет самым лучшим для них. чонгук наконец-то спокоен за своего мужа. для тэхена счастье — видеть умиротворенного и спокойного чонгука. это закончилось.