Midnight Rendezvous

Рэй С тех пор, как Сэнд решил прекратить наши отношения в том кафе, мне казалось, что я плыву по жизни на автопилоте. Чтобы справиться с болью и смятением в своем сердце, я с головой ушёл в заботу о Мью. Это было лучшее, что я смог найти, по крайней мере, мне так казалось. Мью, он был в довольно плачевном состоянии — нуждающийся и почти неподвижный. Иногда, когда я занят заботой о нем, я могу забыть о навязчивом образе Сэнда. Но сегодня все было по-другому, сегодня было страшно. Внезапно Мью вышел из оцепенения, в котором пребывал последние несколько дней, и превратился в совершенно нового человека. Он был полон гнева, мести и самоотречения. Он хватал любой алкогольный напиток, который только мог найти, и начинал глотать его залпом. Все было не так, как раньше, когда наша гостиная была полна выпивки. Сэнд заметил, что, когда я держал их в пределах досягаемости, это только подстегивало меня пить еще больше, поэтому я запирал их в баре и позволял себе несколько рюмок только тогда, когда действительно не мог удержаться. Подумав, что было бы лучше, если бы Мью напился у меня дома, а не пошел куда-нибудь, я открыл бар и протянул ему бутылку моего любимого виски. Я налил себе тоже — в конце концов, мое сердце тоже было разбито. Он пил так, словно завтрашнего дня не было, и я слушал его вспышки гнева и видел его слезы. Мы оказались на покрытом ковром полу, и мои мысли вернулись к Сэнду, парню с великолепными глазами лани и улыбкой, способной затмить солнце. Мью вдруг посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом и сказал: «Моя жизнь была бы менее мучительной, если бы я влюбился тебя, Рэй. Знаешь, я должен был влюбиться тебя. Начиная с сегодняшнего дня, я выбираю тебя. Я собираюсь встречаться с тобой». Первое, что я почувствовал, была обида. Вероятно, именно это испытывал Сэнд, когда считал, что он — всего лишь второй вариант. Теперь, когда Топ исчез из поля зрения, он рассматривал меня как подходящего парня. Вторым чувством было удовлетворение. Я имею в виду, что у меня были чувства к Мью с тех пор, как я себя помню, и то, что он предлагал, было похоже на воплощение мечты, по крайней мере, это было бы несколько месяцев назад, я наконец-то могу перейти границу френдзоны с Мью. Затем наступило замешательство, потому что я должен был быть в восторге от этого заявления, но я не был в восторге. На самом деле, я не хотел этого. Наконец, я почувствовал жалость к Мью. Должно быть, у него разбито сердце, если он думает, что действительно может выбирать, кого любить, и, конечно, он выберет меня, потому что я рядом. Я не смог заставить себя сказать «нет», несмотря на мои смешанные чувства. Я не мог причинить боль Мью, и я никогда не мог ему ни в чем отказать. Ни разу за все годы, что я его знаю, и я не собирался начинать сейчас. В конце концов, я промолчал, и Мью воспринял это как согласие. Он положил голову мне на грудь и крепко обнял. Я крепко прижимал его к себе, давая ему утешение, в котором он нуждался, и все это время думала о ком-то другом, о ком-то, чьи объятия были теплыми, как треск зимнего костра, и уютными, как дом. О ком-то, чьи чувства были полностью ко мне.Сэнд. Его имя сорвалось с моих губ в молитве, произнесенной шепотом, когда я погрузилась в беспокойный сон, а в моем мозгу царила смесь алкоголя и эмоционального хаоса. Сэнд По правде говоря, я как-то привык утешать Ника по ночам, позволяя ему спать в моей постели, пока мы оба плачем, пока не засыпаем. Это своего рода прикрытие, повод отпустить и принять ту боль, которую я испытываю глубоко внутри из-за Рэя, который с того дня хранил молчание. Утром мы оба проснулись с опухшими глазами и в слезах. Мы вяло пытаемся позавтракать, прежде чем отправиться в школу или на работу, в зависимости от времени. Притворство стало моей второй кожей, но, возможно, консилер, который я наношу под глаза, уже не так хорошо работает, потому что я начал замечать обеспокоенные взгляды, которые бросают на меня мои коллеги. Я вообще перестал притворяться, что мне кто-то небезразличен, просто занимаюсь своими делами как можно быстрее — как в университете, так и на работе. Какую бы боль я ни испытывал, я жду, пока не окажусь в постели с Ником, где смогу снова выплеснуть ее наружу. Я мог бы продолжать в том же духе, по крайней мере, так мне казалось до сегодняшнего дня. Пока я стоял и наблюдал, стало ясно, что Мью и Рэй начали встречаться. Они оба были пьяны и находились слишком близко друг к другу, и чувствовали себя комфортно на танцполе. Острая, пронзительная боль в груди, как будто кто-то ударил меня ножом, заставила меня поспешно ретироваться. Я больше не мог выносить этого зрелища, не тогда, когда мне казалось, что мое сердце разрывается на части. Я заметил такое же страдальческое выражение на лице Топа, когда проходил мимо него у двери. Он только что пришел, но происходящее было очевидно для нас обоих. По крайней мере, я был не одинок в этом несчастье. Я попытался посмеяться над своими собственными мыслями. Я закурил сигарету, пытаясь унять бурю, бушевавшую в моем разуме и сердце. Я готовил себя к этому, не так ли? Я всегда знал, что Рэй будет с Мью. Сегодня вечером они явно перешли черту френдзоны. Я не должен был чувствовать, что задыхаюсь, потому что я предвидел это. Вот почему я отпустил Рэя. Где-то на полпути сквозь дым я заметил, что ко мне приближается Топ. Он казался немного не в своей тарелке, пытаясь найти товарища в этой проигранной битве. Он одарил меня одной из своих очаровательных улыбок, которая когда-то покорила меня, но теперь не произвела прежнего эффекта. — У тебя есть еще одна? он спросил. — Я никогда раньше не видел, чтобы ты курил, — сказал я, искоса взглянув на него, когда он засунул руки в карманы брюк. «Я думаю, что мне это сейчас очень нужно», — ответил он, явно не из тех, кто курит. «Разве тебе не понравился вид оттуда?» — саркастически спросила я. — А ты знал? Он парировал, задевая больное место. Но Топ просто стоял рядом со мной, даже не вспомнив, что попросил у меня сигарету. Было похоже, что он пытается подобрать нужные слова. Затем, среди тяжелого молчания, Топ, наконец, спросил: «Сэнд, вы с Рэем расстались?» Я некоторое время пристально смотрел на него и ответил: «Нет никакого разрыва, когда нет отношений, Топ». — Но я был уверен, что пару раз видел вас вместе. Я видел, как вы мило себя ведете, и предположил, что вы встречаетесь. — Тогда ты ошибся в своих предположениях, мистер Плейбой. Поскольку мы задаем личные вопросы, могу я спросить, ради всего святого, зачем тебе понадобилось спать с другом своего парня? Измена сама по себе уже неприятна, но измена с другом твоего парня — это билет в один конец в ад». Мимолетное выражение вины промелькнуло на лице Топа, но оно быстро исчезло. «Мы с Бостоном спали вместе до того, как я встретил Мью. Я не планировал когда-либо спать с ним снова, но ему удалось убедить меня, что Рэй и Мью на самом деле тоже спали вместе. И нет, я не оправдываюсь, Сэнд. Я все испортил. У меня никогда ни к кому не было чувств до Мью, и, думаю, мои разум затуманился, когда он сказал мне это из ревности. Я не оправдываюсь, я просто говорю, — признался он. Несмотря на то, что Топ был чертовски раздражающим, я мог ему посочувствовать. Неуверенность и ревность, должно быть, пробирались ему под кожу, заставляя действовать иррационально. Это было неправильно, но он воспользовался тем, что предлагал Бостон, — временной передышкой. Передышка, которая дорого бы ему обошлась. Обычно меня это не волновало, но его промах также стоил мне почти полного разрыва отношений с Рэем. Искушение надрать ему похотливую задницу было сильным. Я кивнул, как бы признавая запоздалость его сожалений, и спросил: «Так когда же ты перестал притворяться, что не знаешь меня? Ты действительно разговариваешь со мной прямо сейчас. Ты больше не боишься, что Мью узнает, что ты тоже переспал со мной?» Это было потрясающее признание для нас обоих, учитывая, что это, вероятно, было самое долгое время, когда мы были наедине с той роковой ночи. Вот тогда-то это и случилось. Звон разбитого стекла, внезапный грохот и пронзительный шум наполнили пустую аллею, в которой мы стояли. Я подняла глаза и увидел Рэя, его глаза были широко раскрыты от шока и осознания предательства. Черт, он определенно подслушал наш разговор.