Не плачь, луна...

Повсюду видны лишь мрак и слабые очертания людей, окружающих меня со всех сторон. Не могу шевелить руками и ногами. Кажется, их связали чем-то крепким и холодным, похожим на металлические цепи. Кожу на лице и спине неприятно обжигает непонятная боль. Чувствую, как что-то катится по щеке. Видимо, жидкость. Сложно сказать, была ли то вода или же своя собственная кровь, но это и не имело особого значения. Положение не то, чтобы интересоваться. Слух стал понемногу распознавать отдельные шумы, и, хотя они всё ещё абсолютно не складывались в слова, стало ясно: вокруг меня стоит не менее пятидесяти человек точно. Какие-то звуки отдалённо напоминали женские и мужские голоса, другие же, более тонкие и писклявые, по-видимому, были детскими. Но что тут делаю я? Почему-то, даже попытавшись открыть рот спросить про своё нелицеприятное положение, из груди вырывался лишь истошный хрипой крик. Будто, чего-то не хватает во мне, дабы заговорить. В самом деле, что тут происходит? Неожиданно все звуки в помещении затихли. Словно само время остановило свой ход. Даже простой вздох в этот момент казался кощунством. Шаги. Повсюду были шаги. Ближе, дальше - не знаю. Сплошное шуршание одежд сбивало с мыслей. Что-то началось. Только вот неприятно понимать одно: сегодня главным блюдом этого торжества являюсь я. Что же всем здесь от меня нужно? Неужели я провинилась? Но была бы простая оплошность поводом связывать меня, не говоря ни слова? Не знаю. Какой-то грубый мужской голос начал свою речь. К сожалению, я всё ещё не могу понять, что конкретно он говорит. Одни только очертания слов, которые, казалось, не имели значения и смысла. Почему-то, вслушиваясь, я могла почувствовать особую, всепоглощающую грусть. Что это значит? Может, он знает меня? Или я причинила боль ему и теперь они крайне недовольны? Всё это не имеет никакого смысла, сколько бы не задумывалась. Цепь, держащая мои руки за спиной, неожиданно стала тащить их наверх. Сразу же резкая, омерзительная боль в плечах заставила согнуться настолько, как вообще это было возможно. Они тянут её выше с помощью троса? Чего они добиваются? Попыталась вывернуть руки в приемлемое предложение, но не смогла даже чуть-чуть их повернуть. Кажется, я настолько ослабла за время нахождения тут, что не могу шевелиться практически совсем. Какой смысл от цепей, если, резко отпусти они их, я упаду плашмя, не имея возможности и пальцем пошевелить от бессилия и боли? Хруст. Очень напоминает звук ломания костей. Хотя, нет. Скорее, когда кость бьётся о другую. В этой сплошной темноте сложно понять, откуда он шёл. Но это были не мои кости, в этом я уверена. Что-то резко летит к моим ногам и ударяется о них, отскакивая немного назад. Тошнота подступила к горлу. Неизвестный мне парень был полностью в крови и порезах. Глаза его пусты, а грудь лишь слабо поднимается и опускается. Взглянув на его колени, я поняла, откуда был тот звук. Страшно даже думать, что могли те люди делать с этим несчастным. Тусклый свет выдавал на его глазах слёзы. Казалось, они были тем последним, что у него ещё осталось. Парень болезненно перевёл взгляд на меня. Не знаю, правда ли это, но тогда, всего на секунду, его глаза отражали счастье. С каждым разом дышать тому становилось всё сложнее и сложнее. Последний вздох. Он, собрав все оставшиеся силы, не отводя от меня своего взгляда, безмолвно, дабы никто не услышал, губами произнёс: "люблю...". Последняя слеза прокатилась по щеке и упала на пол. Грудь перестала вздыматься. Он умер. Я абсолютно точно не знала его, но, почему-то, в тот момент где-то внутри разлилась вечная пустота и холод. Я абсолютно точно не знала его, но мои глаза наполнились слезами, не давая больше ничего видеть. Я абсолютно точно не знала его, но на своём лице почувствовала сумасшедшую улыбку, которую не могла контролировать. Я абсолютно точно не знала его. Но это сделало мне гораздо больнее, чем чувство собственного бессилия. Повсюду поднялся шум. Казалось, люди вокруг разделяют мою боль... Это был смех. Истошный, дикий, такой холодный и бездушный. Совершенно пустой и наигранный. Всеобъемлющий смех. Они стали подходить чуть ближе, чтобы посмеяться. Над ним или надо мной - не имеет значения. Дикость. Это точно люди? Нет. Они не могут быть людьми. Не верю. Как же всё так обернулось?.. Сквозь бесконечный поток своих собственных мыслей и пустоты в душе, я чётко разобрала лишь одну единственную фразу: "... и все вынесли общее решение, не подлежащее обжалованию: сегодня будет проведена смертная казнь через повешанье..." Гогот и свист повсюду. Четыре руки подхватили меня под локти, когда трос стал быстро опускаться вниз, и практически понесли на себе, ведь самостоятельно я могла только тащить свои ноги по полу, сдирая кожу об острые камни. Но физической боли практически не ощущалось. Словно пелена везде, окутывающая меня полностью. Жутко. Поворот за поворотом, один длинный коридор сменял другой, везде шумели толпы. Только вот даже небольшого окна я не могла заметить. Ни одного на протяжении всего этого времени. Я в тюрьме? Не похоже. В такие места ведь не пускают обычных прохожих. А то, сколько людей находится здесь, может значить только одно - их позвали посмотреть на жалкую меня. Есть ли у них на то причина? Не знаю. Вообще ничего не знаю. Остаётся лишь считать кирпич за кирпичом, один кровавый след за другим. Секунда за секундой. Кажется, мы дошли. Неизвестные мне люди остановились перед железной дверью. Вставив ключ в замок и сделав пару оборотов, послышался щелчок. С трудом человек впереди открыл ту дверь. Мгновение и моё тело соприкасается с холодным полом, проезжаясь по нему ещё какое-то расстояние. Как дворовая собака. Щеколда издаёт лязг. Закрыли. Теперь тут совсем тихо. Нет ни людей, ни шума. Совсем без сил. Не могу встать. Остаётся разве что пытаться повернуть голову, чтобы осмотреться. И лишь маленькие сверчки аккомпанируют моему горю, дополняя этот бесконечно долгий реквием... Сверчки? Сквозь боль удалось слегка наклонить голову. Тогда, разлепив жирные ресницы, я увидела то, чего не ожидала, но так хотела. Ночное небо. Крохотное окошко находилось под самым потолком и было наполовину закрыто металлическими прутьями. Но даже это не могло скрыть всего величия тёмного небесного полотна с россыпью блестящих звёздочек. Посреди же красовалась луна. Столь изящно она стояла в центре всего этого пейзажа. Не знаю, понимала ли луна мою беспомощность, но, смотря прямо на неё, душа словно находила то минутное упокоение, в котором так нуждалась всё это время. Чудилось, что ей не менее больно, потому она протягивала мне свои невидимые руки. Она смотрела на меня с такой же любовью, с которой смотрела на неё я... Жаль, что это наше с тобой последнее утро... Глаза перестали что-либо видеть, а удушающая истерика наконец прекратилась. Теперь осталась лишь бесконечная тьма...