Служебный роман

Машины Кирилла возле его дома не оказалось, Свят специально обошел всю парковку, чтобы убедиться в этом наверняка. На улице было пасмурно и душно, со стороны центра города приближалась огромная грозовая туча. Где-то там, судя по дымке, уже шел летний ливень. Свят достал из бардачка пачку сигарет и закурил. Днем он, повинуясь порыву, отправил Кириллу песню «П.М.М.Л.», но тот долго не открывал сообщение. И вот сейчас Свят увидел, что оно прочитано и не отвечено. Вздохнув, парень набрал выученный наизусть номер телефона. После долгой череды гудков, Кирилл все же ответил, но только чтобы сказать, что не может сейчас говорить, и чтобы Свят написал. И отключился, не став ждать ответа. Свят нахмурился, закуривая вторую подряд. «Кир, ты где?» - написал он. «В больнице. Скоро освобожусь» «Что случилось? Ты в порядке?» «Да. Давай потом. У тебя что-то срочное?» «Нет» «То есть да», - быстро исправился парень. «Я не могу без тебя» «Я прошу прощения за свое поведение. Я во многом был не прав» «Светик», - Кирилл остановил поток сообщений всего одним словом. «Прости, Кир» «Дома поговорим )» Эта скобка в конце заставила Свята улыбнуться. Возможно, Кирилл на самом деле не так уж и сильно на него злится. Хотя сегодня он вовсе не выглядел злым или рассерженным, только разочарованным и бесконечно уставшим. Это, если подумать, наверное, было даже хуже, но Свят пообещал себе, что постарается во всем разобраться. «Я буду в течение пары часов», - минут через пять написал Кирилл. Начинался дождь, домой ехать не было никакого смысла, поэтому Свят, отправив в ответ короткое «Я жду», решил остаться в машине. Тихая музыка – «Яндекс» решил, что плейлист этого дня обязан быть грустным – убаюкивала, и парень задремал под шелест крупных капель августовской грозы. Сколько он проспал, Свят не понял, из неглубокого сна его вырвал звонок телефона. Дождь успел прекратиться. Окна машины запотели, и он поспешил открыть водительское, впуская свежий воздух с запахом остывающего асфальта. - Светик, а ты где ждешь? – на фоне Кирилл шуршал пакетами. - На парковке в машине. - А, вижу. Свят открыл дверь, зевая и потирая глаза. Кирилл Владимирович как раз подходил к нему с другого конца парковки. В руках он нес пару пакетов, судя по звону стекла – с бутылками. - План – напиться? – спросил Свят, забирая из рук мужчины один пакет. - Я взял тебе твое любимое вишневое пиво. Кирилл не улыбнулся, как это всегда бывало раньше, его красивое лицо казалось непроницаемым, между бровями залегла маленькая морщинка. Свят смотрел на него, и у него руки чесались провести пальцами по этому лбу, заставить сведенные мышцы расслабиться. Ему хотелось обнять ладонями покрытые щетиной щеки, притянуть к себе и, опалив дыханием губы с россыпью трещинок, поцеловать. Так легко и трепетно, слово крылья бабочки скользнули по коже. В лифте Кирилл, стоя к нему лицом, ткнулся лбом в его плечо и застыл. Свят потерся щекой о его макушку с коротким ежиком волос, не желая нарушать замершую между ними тишину. С этим и так чудесно справился писк лифта, который наконец привез их на нужный этаж. В коридоре квартиры Шерлок встретил мужчин требовательным мяуканьем. - А тебе только жрать и подавай, - пробурчал Молчанов, насыпая питомцу корм, пока Свят, держа того на руках, чесал рыжее пузо. Он отпустил кота, и тот, конечно же, сразу побежал есть. Какое-то время они просто наблюдали за животным, все так же молча, пока Кирилл вдруг не шагнул ближе. - Бля, иди сюда… Чувство дежа-вю заставило Свята улыбнуться, когда властным движением Кирилл притянул его за шею к себе. Он глубоко вдохнул и прижался ближе к горячему твердом телу. Кирилл неторопливо, с некоторой ленцой двигал губами, захватывая его губы, ловя язык и лаская его в ответ своим. Его руки бесцельно блуждали по спине Свята, словно бы он не знал, куда их девать. У Свята перехватывало дыхание от нежности, с которой его целовал Кирилл, и он сам пытался передать в поцелуе все свои смешанные чувства. В уголок губ – я скучал, кончиком языка по чуть неровной кромке зубов – я сожалею, выдох прямо в жаркий приоткрытый рот – я нуждаюсь в тебе. - Я задыхаюсь от нежности, от твоей-моей свежести… - прервав поцелуй, но все еще касаясь его губ своими, пробормотал Кирилл. – В машине играла, пока сюда ехал. - Символично, - усмехнулся Свят, касаясь влажной нижней губы кончиками пальцев. – Я помню все твои трещинки, пою твои-мои песенки. Кирилл потерся носом о его нос и кивнул. - Я так скучал. - Я тоже. Простишь меня? Свят заглянул в синие, цвета моря в солнечную погоду, глаза. Он насчитал в них порядка десяти крапинок, прежде чем Кирилл наконец вздохнул и кивнул. - Куда ж я денусь. Но это не означает, что мы просто забудем все. - Я бы с удовольствием забыл Алесю, - проворчал Свят, на что Кирилл закатил глаза и несильно укусил его за губу. - Ее можешь забыть. Никого нет, кроме тебя, понял? - Понял. – Парень улыбнулся. – Но нам все равно нужно поговорить, да? - Да, - не стал отрицать Кирилл, отстраняясь и отходя к кухонному шкафчику, чтобы достать открывашку для пива. – Именно поэтому у нас есть пиво и чипсы. И стол на балконе. Они проговорили до поздней ночи, выпили весь довольно внушительный запас пива и выкурили все сигареты. Свят говорил о детстве, как отец бухал и бил маму, как чуть не убил его старшего брата, когда тот попытался их защитить. Отца зарезали во дворе их дома во время какой-то пьяной поножовщины. Никто по нему не плакал. Он рассказывал, как иногда скучает по брату, который жил теперь в Польше, вынужденный строить там новую жизнь без возможности вернуться в родную Беларусь. Он, хоть и был в юности той еще занозой в заднице и постоянно стебался, всегда защищал Свята перед старшими и по-своему любил. Рассказывал, как мама всегда его поддерживала, что бы он ни делал, как бы правильно или неправильно ни поступал, и что она была первой и самой большой его поклонницей и союзницей. Он впервые признался Кириллу, как до сих пор дико, страшно по ней тоскует, что иногда приезжает на ее могилу и просто часами сидит рядом с памятником, мысленно ведя с ней долгие диалоги. Он не был на ее похоронах – из-за карантина в Европе он не мог вернуться на родину – и до сих пор не мог себя за это простить. - Помнишь татуировку? – хриплым после долгого рассказа голосом спросил Свят, делая глоток пива. Кирилл кивнул. У Свята на ребрах с левой стороны почти под самым сердцем красивым каллиграфическим почерком была набита фраза «Я тебя люблю». - В детстве мне всегда очень нравилось смотреть, как она пишет, мог рассматривать буквы часами. Перед моей стажировкой, когда они с братом провожали меня в аэропорт, она достала закладку из моей любимой книги и написала на ней это. – Свят прикрыл глаза, удерживая за веками слезы. – Я набил эту татуировку после ее смерти. Кирилл коснулся его руки в сочувственном жесте. Он молчал, давая Святу возможность продолжить рассказывать, но тот молча курил, прислонившись светловолосой головой к оконному профилю. - Почему ты не рассказал мне, что твоя мама болеет? Кир вздрогнул. Он знал, что рано или поздно Свят узнает, и даже предполагал, что Ольга специально ему рассказала. Покрутив в пальцах бутылку с пивом, Кирилл вздохнул. - Тяжело о таком говорить, знаешь. Меня не учили, как быть слабым. Что можно быть слабым иногда и это нормально. Поэтому, наверное, я все в себе держу. – Он сделал глоток из бутылки, смачивая пересохшее горло. – Генерал говорит, что мы обязательно найдем донора. Он подключил все свои обширные связи, всех самых влиятельных шишек, имен которых не произносят всуе. Он ее спасает, а я его всю жизнь в глубине души ненавижу. - Почему? – голос Свята против воли дрогнул. - Он очень много дерьма сделал другим людям. И, блядь, я знаю, что у него есть другая семья в Москве. Знаю уже лет семь как. А мама… Наверное, он ее действительно как-то по-своему любит. Иначе не стал бы дни просиживать в ее палате… Иногда я задаюсь вопросом, почему она, а не он? - Кир, ты же знаешь, что это глупо. - Я знаю, знаю. – Мужчина спрятал лицо в ладонях, его плечи содрогнулись. – Я просто не могу поверить, что она умирает. У меня на глазах… А я ничего не могу с этим сделать… Из-под сомкнутых ладоней донесся тихий всхлип. Свят затушил окурок и опустился на пол, обнимая Кирилла за спину и стаскивая с невысокого пуфа к себе вниз. Мужчина тихо плакал у него на плече, широкая спина подрагивала под успокаивающими поглаживаниями теплых заботливых ладоней. А Свят, прижавшись губами к горячему виску, покачивал его в своих объятиях, не в силах выдавить из себя даже самое банальное «все будет хорошо». Потому что никто не мог знать, будет ли. - Спасибо, Светик, - успокоившись и немного придя в себя, прошептал Кирилл ему в шею. – Так немного легче. - Знаешь, - Свят провел губами по щетинистой щеке, - когда я чувствую, что нужно поплакать, я включаю «Горбатую гору». Срабатывает безотказно. - Момент с рубашками? – понял его Кирилл. - Момент с рубашками. И еще с открыткой. - О да. «Я тебя помню», - процитировал он главного героя фильма. Кирилл вытер ладонью немного покрасневшие глаза, но Свят перехватил его руки, прижимая к своим губам. Пальцы были прохладными и пахли табаком. - Я тоже хочу засыпать и просыпаться с тобой, - признался вдруг Свят. - Тогда пойдем в постель, Светик. – Кирилл улыбнулся ему немного грустной улыбкой и потянул вверх, поднимая с пола. – Завтра тебе рано вставать. - Не-а, - осознание того, что утром не нужно переться в офис, грело душу, - Ольга отпустила меня на четыре дня. Кирилл фыркнул, заходя в спальню. - Она сто процентов это все подстроила. - Сказала, что ей нравится делать добрые дела. И что мы с тобой слепые дети. - Я ей это припомню, - пообещал Кирилл. – Хотя не могу отрицать, что меня все устраивает. - И меня. Свят потянулся к нему за поцелуем. *** Свят безразлично смотрел на свое отражение, застегивая воротничок черной рубашки. Темные круги под глазами стали немного заметнее, кожа приобрела нездоровый бледный оттенок. В последние несколько дней он плохо спал, точнее – почти не спал, опасаясь за состояние Кирилла. - Передай Кириллу мои соболезнования. – Наташа прислонилась боком к двери ванной и сочувственно на него посмотрела. – Как он? Свят неопределенно хмыкнул, завязывая волосы в хвост. - Он держится. Ну не рассказывать же Наташе, что Кирилл в прямом смысле слова впал в оцепенение, когда ему по телефону сообщили о смерти мамы. Во время операции остановилось сердце. Он ни на что не реагировал, не говорил, смотрел в одну точку бессмысленным взглядом, и Святу пришлось отвесить ему несколько сильных пощечин, чтобы он хоть немного пришел в себя. Оцепенение сменилось агрессией, мужчина рычал и бесился, когда Свят пытался забрать у него бутылку водки, которую тот практически выпил в одно лицо. За агрессией последовала апатия, и Святу удалось уложить его, полувменяемого, в кровать, накрыть одеялом и прижаться к напряженной спине. И тогда Кирилл наконец заплакал. Сжавшись в комок, прижимая руки к груди, словно пытался закрыть дыру, которая образовалась от потери близкого человека, он рыдал, захлебываясь всхлипами и единственным вопросом – почему? Свят не знал ответа, поэтому молча обнимал его, гладя по спине и целуя затылок, отчаянно желая разделить с Кириллом его боль. Он знал, каково это – терять мать, и многое бы отдал, чтобы в тот момент, когда брат сообщил ему ужасные новости, кто-нибудь был рядом с ним. Поэтому в тот вечер он был рядом с Кириллом. А на следующий день мужчина вел себя практически как ни в чем ни бывало. Свят набросил на плечи пиджак – день был солнечным, но приближающаяся осень уже дышала прохладным ветром – и вышел из подъезда, возле которого его уже ждала черная бэ-эм-вэ. - Привет, Светик. - Привет. – Свят сел на пассажирское сиденье и поприветствовал мужчину привычным коротким поцелуем в губы. – Как ты? - Сойдет, - поморщился Кирилл, выезжая из двора. Свят не видел его глаз за стеклами темных очков, но предполагал, что под ними тоже залегли темные тени. В салоне пахло неизменным «Эросом» и цветами – на заднем сидении лежал огромный букет прекрасных алых роз. - Красивые цветы. - Мама не признает никаких цветов, кроме алых роз, - сказал Кирилл. Свят тактично пропустил настоящее время мимо ушей. Сначала всегда очень сложно говорить об ушедшем человеке в прошедшем времени, потому что ты еще осознаешь его присутствие в своей жизни. Сам Свят только через год смог перестать исправлять самого себя. Они приехали на церемонию прощания, и на какое-то время парень остался один, пока Кирилл здоровался с отчимом, родственниками, друзьями родителей и их знакомыми. - Как дела, Светик? Свят обернулся и увидел рядом с собой Ольгу Викторовну с букетом роз – не таким большим и не таким алым, как у Кирилла, но среди моря принесенных белых хризантем они смотрелись не менее шикарно. Директор улыбнулась уголком губ и невесомо поцеловала его в щеку. - Нормально, - ответил парень, затягиваясь электронной сигаретой. Недалеко от них Кирилл о чем-то переговаривался с каким-то высоким довольно грузным мужчиной. Военная выправка натолкнула Свята на мысль, что он и есть генерал, отчим. - Пойду поздороваюсь. – Парень согласно кивнул директору и отошел в тень большой березы, снова глубоко затягиваясь электронкой. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке и был благодарен Вселенной, что до сих пор никто не подошел к нему поинтересоваться, кто он вообще такой. Многие из гостей, тем не менее, нет-нет, да и кидали на него долгие заинтересованные взгляды. Церемонию отпевания ни он, ни Кирилл, ни Ольга высидеть до конца не смогли. От запаха ладана и дыма кадила стало невыносимо душно, Свята сдавливали темные стены зала и атмосфера горя. Мероприятие, мягко говоря, не из приятных. В какой-то момент, когда он прикрыл глаза и постарался усилием воли сдержать тошноту, Кирилл потянул его за руку и вывел на улицу. Ольга Викторовна уже стояла там. Свят глубоко вдохнул свежий воздух и посмотрел в голубое небо с редкими барашками облаков. - Чудовищная церемония, - выдыхая сигаретный дым с сторону, прокомментировала их директор. – Они все чудовищны без исключения. - Да, - согласился Кирилл, закуривая и тоже глядя в небо. В его синих глазах плескалась невыносимая тоска. – Очень тяжело там находиться. Мама не хотела бы вот так... Это все отчим устроил. Ольга хмыкнула, изящным пальцем стряхивая пепел с сигареты в урну. Комментарии были излишни. Кладбища всегда производили двоякое впечатление: с одной стороны, Свят чувствовал умиротворение, бродя в тишине среди молчаливых памятников, а с другой – ему всегда казалось, словно за ним наблюдают. Существование души не было и, вероятно, никогда не будет доказано, но Свят верил, что внутри их телесной оболочки и правда что-то есть. На кладбище приехало намного меньше людей, чем было на прощании, что, наверное, вполне объяснимо – будний день на дворе. Свят с Ольгой стояли под раскидистым каштаном, уже наполовину облетевшим, и смотрели, как родственники по одному подходят к вырытой могиле, в которую уже опустили гроб, тихо говорят последние слова прощания и кидают традиционную горсть земли. Кирилл землю не бросал, вместо нее он осыпал гроб матери розами. Он присел на корточки, закрыл глаза, что-то тихо сказал. Рабочие начали насыпать землю лопатами, а он все сидел и сидел, сидел и сидел, пока отчим не опустил свою тяжелую ладонь ему на плечо. Тогда Кирилл встал, кивнул ему и подошел к Святу с Ольгой. - Поехали на работу? - Ты уверен? – Ольга погладила его по плечу. – Ты можешь остаться. - Уверен. – Кирилл упрямо мотнул головой, закуривая сигарету. Свободной рукой он взял Свята за руку, переплетая пальцы. – Я попрощался. И плевать ему было, что все смотрят. Если в такой день на могиле матери их интересует, что ее сын – «Какой ты уже взрослый, Кирюша!» – идет к своей машине – «Ого, она же больше ста тысяч баксов стоит!» – за руку с красивым парнем – «Кирилл что, педик?», то это больше говорит о них, чем о нем. - Порядок, Кир? – Свят мимолетно погладил пальцами его щеку, с беспокойством глядя в глаза. - Порядок, - ответил мужчина, касаясь прохладных пальцев губами. На работу они приехали на одной машине. И Свята это совершенно не заботило.