***
Он не должен был этого делать. Но это оказалось приятно. Однако Гарри точно не должен был этого делать. Определенно, между ним и Риддлом теперь все стало на толику понятнее, а это уже казалось большим прогрессом, учитывая, о каком человеке шла речь. Гарри не строил никаких планов и все еще безмерно опасался его, не зная намерений, но… Они, очевидно, нравились друг другу достаточно, чтобы сбросить скопленное напряжение таким приятным способом. Но не было ли это взаимным использованием друг друга? Строить воздушные замки не хотелось. Вместе с тем, тревожило то, как легко он потерял контроль, находясь в руках Тома. И так происходило постоянно. Гарри продолжал оправдывать себя безвыходной ситуацией, желанием получить кусок пирога побольше, но изнутри за случившееся все равно жгло стыдом. Не то, чтобы он мог рассчитывать на какие-то отношения в своем положении. Просто в голове имелся определенный склад принципов, которые сейчас кричали, как неправильно все происходящее. Хуже всего: Гарри понимал, что это может повториться. Поэтому не давал себе никаких обещаний. Место для тренировок в этот раз оказалось другим, и Гарри сразу понял, что теперь они будут заниматься чем-то серьезным. Стены средних размеров помещения облицовали темным камнем с втянутыми вверх углублениями, в которые хотелось любопытства ради засунуть палец. Ближе к двери из того же массивного камня вырастали несколько заграждений, как раз таких, чтобы можно было спокойно укрыться взрослому магу. Авроры не спешили к ним присоединяться, предпочитая остаться снаружи. Можно ли было их винить? Даже в пылу тренировочного боя, где Оливер просто швырял в Гарри заклинания, чтобы проверить его ловкость и умение держать щит, он выглядел, как угроза. Настоящий победитель Игр. Не тот, кого выбрали за деньги; не тот, кто выиграл за счет милого личика; а тот, кто вырвал свою победу упорной борьбой за жизнь. Пусть Арена была издевательством над всем человеческим, Гарри все же не мог не восхищаться своим первым и единственным учителем (Северус — не в счет). — В условиях реального боя темные заклинания имеют большую эффективность. Зачастую стычки на арене короткие и, чаще всего, заканчиваются чьей-то смертью, — неторопливо размышлял вслух Оливер, медленно прохаживаясь от одной стены к другой, словно профессор, читающий лекцию классу. — От темных заклинаний труднее защититься, раны от них не излечиваются без нужного контрзаклятия, а иногда и вовсе необратимы. Этим мы сможем обеспечить небольшое преимущество. Но не все хорошо реагируют на темную магию, поэтому для начала попробуем кое-что, как мне кажется, подходящее тебе лучше всего. — Темный эквивалент чар щекотки? — спросил Гарри, пряча за юмором появившуюся от упоминания темной магии нервозность. — Нет, — ответил Оливер, хмурясь. — Такие, конечно, есть, но они классифицируются, как пыточные. Мы начнем с щитов. Это заклинание создаст защитное кольцо, не давая недоброжелателям пересечь черту. Достаточно сильные маги могут даже поглощать пущенные в щит чары. — В чем подвох? Пока что звучит не очень опасно. — Кольцо будет состоять из огня, очень похожего на адский. И, если потеряешь контроль, то можешь спалить не только тех, кто снаружи, но и тех, кто внутри. Гарри тяжело сглотнул. Перспектива сжечь их с Джинни заживо была ровно противоположна его цели. — Мне точно стоит начинать с подобия адского огня? И не слишком ли это опасно? Оливер послал ему понимающий и немного грустный взгляд, будто предвидел все мысли Гарри и был с ними согласен. — Темная магия известна тем, что требует полного контроля. По-хорошему, нам нужно наращивать его месяцами, начав с чего-то очень легкого и постепенно увеличивая сложность. Мы себе такую роскошь позволить не можем, поэтому ты либо сразу усмиряешь огонь, либо мы отказываемся от темной магии, заменяя ее чем-то другим. Понимаешь? Гарри понимал. Время утекало, словно песок сквозь пальцы. Тратить даже день на изучение того, что он не сможет применить на арене, — преступное расточительство. — Что я должен делать? — спросил он, когда почувствовал, что эмоции немного улеглись. Оливер провел его в центр комнаты, где, если присмотреться, виднелись странные круги, вырезанные прямо в полу, и показал нужное движение палочкой. В итоге, все закончилось небольшой демонстрацией. По воле наставника огонь послушным кольцом растекся по комнате, источая едва угрожающий жар, легкое гудение опасности на самой поверхности. Стоило Оливеру легко взмахнуть рукой, как пламя погасло, забирая с собой красивые отсветы на черном камне. — Если что-то пойдет не так, камень впитает в себя магию, поэтому оставайся внутри круга. Главное — не паникуй и не начинай, пока не будешь готов, — с этими словами Оливер обнадеживающе сжал его плечо и направился к одному из укрытий. Гарри решительно вошел в небольшой — не более метра в диаметре — круг и поднял палочку. В его случае ожидание никогда не помогало, только добавило бы больше нервов. Подняв палочку, он произнес: — Протего Диаболика В детстве Северус научил его бояться горных рек. С виду безопасная речушка могла за секунды превратиться в стихийное бедствие, сносящее не только юных волшебников, но и тяжелую маггловскую технику. «Отец» без стеснения и в деталях описывал, как легко мощное течение могло сбить его с ног, и как быстро мозг потеряет представление о том, где верх, а где низ, пока Гарри не разобьет голову о камень. Эти ужасные картины еще долго стояли перед покрасневшими от слез глазами, когда Гарри отправляли за водой (не для всех зелий подходила наколдованная вода или тот отфильтрованный аналог, который в аптеку поставляли в качестве ингредиента). Сейчас Гарри чувствовал, будто его несло мощное течение тех самых опасных рек посреди урагана. Отсветы огня бурлили по периметру защитного круга, а знакомая с детства магия бесновалась, сводя на нет любые попытки контроля. Это было похоже на попытки удержать равновесие против шквального ветра, когда пытаешься напрячь мышцы, о существовании которых никогда не знал, и обнаруживаешь, что они слишком слабы. Только вместо шквального ветра — твоя собственная магия, а мышц, которые ты пытаешься напрячь, даже не существует. Тем не менее, мысль о том, чтобы сдаться, даже не приходила в голову. Гарри попробовал уменьшить силу заклинания, как он делал в первый день, только получив палочку. Постепенно неконтролируемый поток, текущий сквозь остролист и перо феникса, сократился до чего-то, что можно было хотя бы в теории ограничить. Слепящий, почти белый огонь потух до темно-красного, похожего на маленький костер посреди ночи. Опасный, враждебный, готовый в любую секунду перерасти в пожар, но уже безмерно более спокойный. Теперь Гарри пытался сформировать вокруг себя кольцо. Попытки вообразить результат ни к чему не привели, и пришлось направлять магию волей, сжимая и вытягивая там, где требовалось. Пот лил градом. Ни одно заклинание до этого не требовало от Гарри такого ясного ощущения собственной магии, даже Патронус. Слишком медленно, но он наконец-то сомкнул круг, почувствовав, как магия подчинилась формуле заклинания, меняясь, подстраиваясь под новые свойства. Выглядело не особо впечатляюще, будто кто-то вылил на асфальт бензин и поджег. Гарри попробовал немного отпустить контроль и влить больше сил. Медленно и очень осторожно он поднял огонь, пока тот не сформировал стену, настолько плотную, что облицовочный камень зала больше невозможно было разглядеть. На пробу он вложил еще немного магии, на этот раз не меняя размеры щита. По ощущениям было похоже, будто он надувал шарик, и приходилось следить, чтобы тот не лопнул. Гарри скорее интуитивно почувствовал, когда надо прекратить, и выпрямился, наконец-то любуясь результатом проделанной работы. Вокруг него воздвигся плотный огненный щит. Не такой гладкий, как у наставника, который будто отполировал огонь, скрыв его под стеклом. Исполнение Гарри выглядело более грубым, более диким. Языки пламени то и дело срывались, вспыхивали искрами, но быстро гасли. — Отлично, а теперь прекрати заклинание! — крикнул Оливер, магически увеличив громкость голоса. Это оказалось на удивление просто, даже слишком. Стоило лишь сформировать достаточное намерение, как огонь потух, будто бы его никогда и не было. Даже жар мгновенно исчез из комнаты, заставляя влажную кожу покрыться неприятными мурашками от холода. Кайф от осознания того, что он только что контролировал, медленно растекся по позвоночнику. Приятное и опасное чувство. Становилось понятно, почему многие темные маги теряли разум, в погоне за все более острыми ощущениями. — У меня получилось, — Гарри планировал спросить, но вышло утверждение. Он чувствовал успех. Знал, что стоит ему снова призвать огонь, и тот придёт, послушный и готовый к действиям. — Получилось. Очень хорошо, Гарри! — Оливер быстро приблизился и панибратски пихнул Гарри в плечо, так, что нельзя было не рассмеяться. По велению палочки наставника, пот испарился, возвращая приятный теплый комфорт. — У тебя настоящий талант. Мы, конечно, попробуем еще пару заклинаний, чтобы убедиться, но если все пойдет хорошо, то твой репертуар значительно пополнится. Гарри улыбнулся. Темная магия заставляла чувствовать себя сильным. Грозным. Гарри очень хорошо понимал, насколько иллюзорна эта сила, но стоя в кругу адского огня, кажется, он впервые почувствовал себя в безопасности в Капитолии. Почти как в объятьях Риддла. Наверняка, он бы его понял. Том восхищался магией так же живо, как и он сам, получив в распоряжение подходящую палочку. Скорее всего, человек, настолько близко стоящий к Волдеморту, был более чем знаком с темными искусствами. Интересно, остались ли на его теле шрамы от изнуряющих практик или потери контроля во время ритуалов? Остались ли на его коже следы собственных ошибок? — А теперь еще раз призови щит, пока я буду рядом. Тебе нужно научиться контролировать размеры в зависимости от того, что тебе необходимо защитить.***
Тренировки с темной магией не были какими-то особо сложными в техническом плане, однако истощали не только магически, но и морально. У него не возникало проблем с колдовством, и, в основном, заклинания получались почти без усилий, но где-то к третьему часу Гарри заметил, как его штормит. Ощущения радости и собственной неуязвимости сменялись глубокой неуверенностью и отчаянием, а где-то под всем этим бурным коктейлем плескалась злоба. Возможно, именно поэтому Оливер отменил занятия раньше, не забыв, напоследок, погонять Гарри по пройденному материалу. Распрощавшись с наставником, он отправился за младшей Уизли, которой задолжал ужин. Профи видно не было. Либо они уже ушли, либо тренировались персонально, готовя сюрприз к показу спонсорам, который неуклонно приближался. Класс оказался пуст, но недалеко, в кубе, заполненном растениями, кипела жизнь. Только Гарри прошел сквозь барьер, как в нос ударил приятный запах прелых листьев и свежевскопанной земли. Рыжая макушка мелькала между рядами почти непроницаемого забора, собранного из палок, лоз, магии и мха. — Эй, Джинни! — крикнул Гарри, намереваясь привлечь к себе внимание. Удачно. Девочка подпрыгнула выше и, увидев его, звонко крикнула: — Смотри, что я построила! Подойдя ближе, Гарри заметил широкое углубление в земле, примерно в метр. Дно было устлано мхом, производя впечатление мягкой площадки, на которую можно лечь. По мановению палочки Джинни, то, что Гарри принял за забор, накрыло углубление с девочкой внутри, и теперь место укрытия оказалось едва различимо в окружающей зелени искусственного леса. Раздалось приглушенное «Та-дам», и Гарри не мог не засмеяться от радости и гордости. Джинни получила палочку всего неделю назад, а уже способна на такое. То ли учителя в Капитолии были превосходными, то ли они сами, подстегиваемые временем и неизбежным страхом смерти, оказались готовы на все, лишь бы научиться новым заклинаниям и техникам. Гарри был не единственным свидетелем чужого триумфа. Подошедшая Помона рассыпалась в похвалах, а маленькая девочка с длинными белыми волосами, вымазанная в грязи так же сильно, как Джинни, зааплодировала. — Ты такая молодец! Прячешься, как настоящий норошмыг! — Спасибо, Луна! — ответила Джинни, немного сдвинув «крышу» и просунув голову в получившееся отверстие. Гарри подал девочке руку, помогая вылезти наружу. — Ну все, сегодня можете отдыхать, — тепло попрощалась с девочками наставница. — Не забудьте перед сном повторить заклинания. И готовьтесь, завтра пойдем в пустыню. Джинни с энтузиазмом кивнула и, взяв одной рукой Гарри, а другой — девочку-трибута, потянула их к выходу. — Фух, я так упарилась в джунглях! Надеюсь, арена будет в поле или в лесу, как в Седьмом. — Или как большой аквариум. Если в нем будут растить жабросли, то можно почти бесконечно дышать под водой! — подала голос вторая девочка. Гарри про себя удивился. А ведь правда, почему никогда не делали водной арены? Неужели не смогли придумать, как транслировать действия трибутов? — У вас в Пятом так? — спросила Джинни. — Да, но не везде, — ответила девочка с кивком. — Большая часть воды маггловская, туда только за рыбой отправляются. Но у нас с папой почти получилось найти русалок! Джинни сразу принялась расспрашивать о подробностях. Кажется, ее в последнее время стали интересовать волшебные создания. Кто знает, возможно в будущем она займется магозоологией, как их ментор. Под незаметный конвой авроров и разговор двух девочек, они дошли до лифтов, где им пришлось распрощаться. По ходу разговора, лицо Гарри становилось все более и более хмурым. Поездка на седьмой этаж вышла гнетущей. Или так казалось только ему? Джинни принялась выковыривать забившуюся под ногти землю. Вместо того, чтобы отправиться на кухню, он мягко подтолкнул девочку наверх, в сторону личных комнат, и, что сейчас важно, ванной. Внутри она выглядела приятно обжитой. Комнаты часто убирали, но баночки со всякой уходовой ерундой были уже наполовину пусты. Может и ему стоит попробовать что-то сделать со своими волосами? Хотя Том, вроде, не жаловался. Глупая голова нелепо возвращалась мыслями к этому человеку раз за разом. Честно говоря, он даже начал уставать от этого. Волшебное мыло легко и нежно очищало кожу, и совсем скоро Джинни вытирала уже чистые руки. Гарри достал палочку, чтобы немного поколдовать над волосами девочки удаляя запутавшиеся в них веточки. Лишь на секунду он прикрыл глаза, и тут же, размытым образом, в сознании всплыла белая макушка девочки из Дистрикта-5. Наконец, он не выдержал. — Эта девочка… — Это моя подруга Луна! — тут же ответила Джинни, вскидывая подбородок, словно готовилась к спору. — Если тебе можно заводить друзей, то и мне тоже! Гарри встретился с ее взглядом в отражении, но тут же отвел глаза. Подступило неприятное чувство приближающейся трагедии, как тогда, на Жатве. — Мы не можем дружить с трибутами, Джинни. Правда. Ты же знаешь правила? У Игр один победитель, — Гарри устало выдохнул и развернул погрустневшую девочку лицом к себе. — Мы можем доверять только друг другу. — Она моя подруга, — настойчиво повторила Джинни, будто надеясь, что так он поймет что-то новое. — Мне, может, не нравится мистер Риддл, но он твой друг, хотя едва ли ему можно доверять! Ты его улыбку видел, Гарри? А с Луной мы… Вам придется встретиться на арене. Они оба это понимали, но не решались озвучить. Как никогда не говорили о том, что Гарри придется умереть. Неудобная, пугающая правда. Либо трибуты будут убивать друг друга, либо погибнут от рук распорядителей. В одной из первых игр, кажется, двенадцатой, крупная дуэль нескольких профи спровоцировала сход лавины. Оставшиеся в живых, вместо того, чтобы продолжать бой, объединили усилия, противостоя стихии. За несколько следующих дней никто не погиб, и даже появилась надежда на лучший исход. Тогда Капитолий впервые выпустил то самое нечто, запомнившееся Гарри лишь своей тенью. Казалось, именно она, широкая и безобразная, поглощала жизнь за жизнью, оставляя надежду только тем, кто успел выйти на свет. Последнего выжившего едва успели спасти, хотя он остался инвалидом. Его так и не вылечили — наверное, распорядитель счел это подходящим наказанием. Это был суровый урок всем Дистриктам, о котором помнили даже годы спустя. Если к концу Игр и Джинни, и Луна окажутся живы, Капитолий выберет одну из них в качестве победительницы. И что-то ему подсказывало, Дистрикт-5 будет предпочтительнее Дистрикта-7. Хуже всего то, что Джинни была права. Во многом права. Остальные трибуты являлись такими же жертвами обстоятельств, как и они сами. Даже профи, вызывающиеся добровольцами, — это просто дети, которым упорно и жестко, с самого младенчества, навязывали веру, воспитывали преданность Капитолию, не оставляющую места сомнениям. Ведь вот оно. Живое божество, ну, образно говоря, указывающее пальцем на ребенка, и его тут же бросают на Арену. Судьбы детей по всей стране зависели от смеси случайности и выбора человека на Жатве. Едва ли Гарри мог считать их врагами, а особенно маленькую Луну, которая своими бледнеющими глазами смотрела так же, как и девочка, ради которой он решил отдать свою жизнь. И уж в чем совершенно точно была права Джинни, так это в том, что Том грозил для них куда большей опасностью, чем любой из потенциально мертвых трибутов. Сделай Гарри что-то неправильное, ошибись он в слове, или… Тупое удовольствие застилало эти разумные мысли, когда Риддл оказывался рядом. Его присутствие было безмерно рискованным именно тем, что успокаивало все тревоги, усыпляло бдительность. Капитолиец слишком умело переводил всплески эмоций на собственную фигуру, заставляя плавать в море волнительных ощущений, о которых ранее Гарри даже не задумывался. Он был подростком. И играть с ним наверняка было безмерно просто. Гарри понимал это. Понимал Джинни. Он все понимал и, по сути, вел себя ужасно лицемерно, указывая ей, с кем общаться, а затем уча тому, что отрицал в глубине души. Была ли это ложь во благо? Гарри чувствовал огромный пласт вины за все, что он собирался ей сказать, особенно после того, что делал наедине с Томом. — Джинни, теперь внимательно послушай. Что бы ни говорили тебе трибуты, учителя, менторы, распорядители — кто угодно. В Капитолии у нас нет друзей. Особенно среди трибутов, — Гарри старался говорить четко, хотя его голос подрагивал, потому что он сам ощущал, как сильно эти слова бьют по его чувствам к Риддлу. — Они нам не враги! — глаза девочки наполнились слезами, когда она резко отошла от Гарри, смотря на него разочарованно и обиженно. — Думаешь, я не понимаю, что произойдет потом? Думаешь, я слишком маленькая, чтобы это понять? Я просто… Я просто не хочу, чтобы кто-то умирал! Разве мы не можем что-то сделать? Ты ведь общаешься с этим человеком, разве он не в силах что-нибудь изменить? Уж точно Риддл не смог бы отменить Игры. И, даже если бы мог, не стал бы делать этого ради Гарри и плачущей девочки. Том видел в арене испытание, позволяющее доказать миру, что ты на что-то способен, выйти вперед с гордо поднятой головой и получить почетные лавры за победу. Именно поэтому его так удивляли жертвы, которые Гарри пытался принести. — Никто не отменит Игры из-за того, что мы не хотим убивать людей, Джин. Даже если все откажутся, нас просто перебьют другим способом. А за отказ играть по правилам Капитолия и устраивать шоу, пострадают и наши семьи, — он искренне пытался оставаться спокойным, несмотря на то, что вид девичьих слез был почти невыносимым. — Я спас Рона и пытаюсь вытащить тебя отсюда совершенно не для этого. — Тогда вообще не нужно меня вытаскивать! — Джинни громко всхлипнула и хлопнула дверью ванной, заставляя пришедшего на этаж Драко громко выругаться о приличиях. Гарри сделал вдох и выдох. Он не обижался на нее. Не имел права. Он уже оплакал свою смерть. Джинни еще только предстояло принять этот факт, даже если для этого потребуется обида, детская истерика и ложь с его стороны.***
К ужину Джинни так и не явилась. А утром заставила Хагрида отвести ее в тренировочный центр, не дожидаясь Гарри. О чем ему и сообщил ментор с напряженным лицом и совершенно несчастливый, что-то бормоча про «Сами бы разбирались» и «Нехорошо все это». О будущем Гарри старался не думать и о Луне тоже. Как бы сильно он ни хотел защитить Джинни от боли, у него не получится. Арена, а после — жизнь победительницы измотают ее. Она, конечно, сильная, и точно со всем справится. Но это не помешало прокрасться в голову сомнениям, а хочет ли вообще малышка жить такую жизнь? Он отмел их как можно быстрее. Любой хотел жить. Вот бы кто-нибудь защитил Гарри от очередных зверств Оливера. Хотя, справедливости ради, наставник сегодня казался мягче обычного — от души погонял Гарри сперва по пройденному материалу, потом по тренировочному залу. Но грех было жаловаться. Впереди маячил показ перед спонсорами, а Гарри все еще не представлял, что именно он должен показать. — Думаю, дуэль, — не в первый раз предложил Оливер. — Просто, но эффективно. — Но я не знаю, с кем буду биться, — ответил Гарри. Внезапно усталость отошла на второй план, и тело наполнилось противной нервной энергией. — Я и против манекенов не всегда адекватно держусь. А там у меня будет не только живой противник, но и зрители, которых надо впечатлить. — Поэтому я и предлагаю дуэль. Это только со стороны выглядит тяжело. На самом деле, все они идут по похожим сценариям. Существует не так много тактик, и, в целом, не так уж трудно продержаться пару минут, имея средние навыки. Тогда то, кто будет твоим партнером, уже не так важно. — А если это будешь ты? — Гарри сам обрадовался пришедшей в голову мысли. Решение всех его проблем было прямо пред ним! К сожалению, наставник только покачал головой. — Нет, — решительно ответил Оливер. — Никаких трибутов, поверь мне. Выбери кого-то со стороны. — Кого? Малфоя что ли? — спросил с усмешкой Гарри. Спорить с наставником он не стал, прекрасно осознавая, насколько лучше тот разбирается в вопросе. — О, я бы заплатил, чтобы на это посмотреть, — ответил Оливер, отсмеявшись. Гарри не стал уточнять, имел ли он в виду Драко или кого-то еще. — В самом крайнем случае, у тебя уже есть вариант с полосой препятствий. Да, баллов меньше, но ты точно хорошо справишься. На самом деле, это действительно немного успокаивало. Даже если он ничего не придумает, детство в лесах Седьмого и тренировки Оливера неплохо подготовили его. — Насколько сильно мне нужны высокие баллы? В смысле, да, я знаю, чем выше оценка — тем больше спонсоров, но вроде мы с Джинни нравимся Капитолию… Наставник не спешил отвечать. — Ты не совсем прав, когда говоришь, что оценки напрямую влияют на спонсорство. Наберется с десяток примеров только за то время, пока я был наставником, когда трибуты с высокими баллами либо умирали в первый час Игр, либо почти не получали поддержки на арене. Так что, будь вы хотя бы из Дистрикта-4, я бы посоветовал вам не беспокоиться и просто показать уверенный средний результат. Ах, да. Дистрикт-7 и его прискорбное отсутствие победителей. Как он мог забыть? — Хотя может казаться иначе, но спонсоры не будут тратить деньги на трибута, который первым же умрет на арене, как бы сильно он ни нравился публике. То, что вас заметили, — это большой плюс, и вам стоит продолжать стараться на интервью. Но именно поэтому тебе так важно доказать, что вы стоите их денег. Эмоции, которые никогда по-настоящему не уходили со дня Жатвы, — нет, даже раньше, — разгорались внутри, грозясь перерасти в пожар. Гнев на Капитолий, злость на Игры и их несправедливые правила и желание показать себя, потребность доказать, что он — выходец Седьмого — ничем не хуже фанатиков из Второго или самодовольных капитолийцев. Решение было очевидно. — Научи меня дуэлям.***
Мышцы ныли, спина болела от скрюченного положения, а глаза, которые он чудом не расцарапал, пока менял линзы, неприятно чесались от усталости. Стоило пойти спать, но дуэльный кодекс, любовно врученный наставником, был прочитан только наполовину. Спасало то, что книгу написал наставник, а не какой-то капитолийский умник. Оливер выделил только самые важные места, но материала хватало с избытком, а читалось со скрипом. Особенно часть про этикет, которую сперва Гарри хотел пропустить. Но увы. У капитолийцев, разумеется, имелся пунктик на эту тему, поэтому Гарри не стоило выставлять себя грубияном перед возможными спонсорами. Часть про боевые стили шла куда бодрее, но к тому времени глаза нещадно слипались. Ах, было бы у Гарри больше времени…***
Запах кофе и свежей выпечки прорвался сквозь полог сна, а щебетание Драко и Джинни прогнало остатки неги. Наверное, стоило к ним спуститься, но казалось, что тело весит тонну. Перед глазами проплыли разученные с Оливером связки заклинаний — заготовки, из которых они должны за два дня собрать приличного дуэлянта. Душ помог проснуться окончательно, а обещание сытного завтрака мотивировало собираться быстрее. Джинни, вместо приветствия, хмуро посмотрела ему в глаза, не давая даже пожелать ей доброго утра и очень быстро отвернулась куда-то в сторону шумящих утренний новостей, полностью игнорируя его вымученный вздох. Девочки умели быть жестокими. Он знал это благодаря Гермионе. — Доброе утро, Эванс. Мы не стали тебя ждать, — поприветствовал его Драко, отпивая глоток очередной сладкой гадости. По стоявшей перед ним тарелке с наполовину съеденным круассаном, нетрудно было догадаться, что завтрак в самом разгаре. Забавно, как Малфой, с виду следящий за собой, стремился запить сахар сахаром, но уже в жидком виде. — Не переживай, я проследил, чтобы Джинни сперва позавтракала чем-то плотным. Никогда не думал, что трибутов так хорошо кормят. У вас каждый день все равно, что пир в Большом зале! Гарри кивнул всем (кто не дулся) в знак приветствия и решил промолчать, что кормят их, как свиней на убой. На самом деле, Гарри был рад. Лучше эти две недели наедаться разными вкусностями, чем если бы их кормили постной кашей с зельями. И принесенная Малфоем выпечка выглядела действительно аппетитно. Так что вместо того, чтобы влиться в разговор, парень принялся за еду, пока его не отвлекли. — Знаете, а о вас говорят. — Хорошее? — спросил Гарри с надеждой, но без особого энтузиазма. — Разное. Но большинство заинтриговано. Всем не терпится узнать ваши баллы, и их можно понять — впервые Лорд Волдеморт выделил кого-то. Гарри подавился кофе от неожиданности. Горячий напиток неприятно ударил в нос. — Он говорил о нас?! Малфой смерил его презрительным взглядом, но все же ответил: — Ты думаешь, я его каждый день вижу, чтобы знать, о чем он говорит? — Это значит «нет»? — Это значит, что когда вся страна с замиранием сердца ловит каждый ваш жест, каждый взгляд, вам не нужно говорить, чтобы показать, чего вы хотите. — И чего же хочет Лорд Волдеморт? — Наверняка знают только его советники, — вздохнул Малфой. — Но всем, кто был на церемонии клятвы, ясно, что он проявил к тебе особый интерес. Знал ли Том? Стараясь выглядеть как можно непринужденнее, Гарри потянулся за еще теплой булочкой и принялся намазывать ее маслом. Он даже не был уверен, что ему понравится, но видел, как так делали другие, и решил, что это такой же хороший способ занять руки, как и любой другой. — Я, если честно, не заметил ничего необычного, — как бы между делом кинул он. — Темный Лорд коснулся тебя! — Ну, я на секунду потерял равновесие, и он просто… — Гарри задумался. Ничего в действиях Волдеморта не казалось странным. — Он просто поддержал меня, чтобы завершить заклинание. Драко покачал головой, словно услышал, будто кто-то рядом с ним уверенно сморозил чушь. Возможно, Гарри. — За все время, что я был на церемонии, такого не случалось. Отец тоже ничего подобного не видел. Трибуты могли падать в обморок от боли, могли рыдать, пытались сбежать, но Темный Лорд даже не шевелился. Это работа авроров — подготовить трибута к принятию метки. Как-то само собой за столом повисло задумчивое молчание. Гарри откусил от булочки кусочек. Невкусно. — Наверное, мне просто повезло, — наконец, ответил Гарри, в душе радуясь, что поводом для предполагаемого особого отношения не стали обжимания с Риддлом. Драко мрачным глотком допил свое сладкое пойло. — Посмотрим.***
Было далеко за полночь. Тренировочный зал, залитый тьмой, создавал смутное ощущение тревоги. Несколько парящих шаров не справлялись с освещением даже небольшого пространства, которое он занял. Стоило бы наколдовать еще, но пока Гарри мог видеть свою цель, ему было плевать. Безжизненные деревянные манекены поскрипывали, когда в них раз за разом попадало одно и то же заклинание. Безрезультатно. Экспеллиармус даже не считался сложной или профильной магией. Гарри без труда прицеливался и попадал противнику точно в руку, но так и не смог добиться чего-то большего, чем пускай и болезненный, но все еще терпимый удар по запястью. Ему стоило смириться и вернуться в постель. Стоило выпить зелье, постараться урвать как можно больше часов сна, чтобы завтра показать себя лучшим образом перед спонсорами. Но лишь одна мысль об этом приводила в бешенство. Он уже не ждал результата, просто срывал злость, раз за разом швыряя едва сформировавшееся заклинание в цель. В магию выливалось все. Разочарование от ссоры с Джинни, где он успешно наговорил ей всего, чего только можно, пытаясь оградить от горя, с которым девочка столкнется, когда трибуты начнут умирать. Приближающийся показ, где он должен продемонстрировать высокий результат, чтобы выжить. Туда же пошла глубокая тревога, засевшая после их с Томом встречи. Злость на то, как легко он терял голову рядом с капитолийцем, ведомый обещанием удовольствия и побега от мыслей. Раз за разом. А ведь он даже не знал истинных намерений Риддла. Темнота начала давить на нервы, заставляя верить, что за ним следят, что где-то там притаились чудовища, которые нападут, стоило пересечься с ними взглядом. Гарри посмотрел в темноту просто назло. Конечно, там никого не было. — Сзади. Гарри подпрыгнул от неожиданности, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и вскидывая палочку. Том Риддл расслабленно замер у границы света, держа руки в карманах и с любопытством разглядывая Гарри. — Черт возьми! Давно ты там стоишь?! — Пару минут. Ты довольно занятно колдуешь. — Спасибо? Гарри опустил палочку. Затянувшееся молчание принесло неловкость, но, возможно, чувствовал ее только он сам. — Так что ты тут делаешь? Не спится? — Я здесь из-за тебя, Гарри, — пояснил Риддл. — Твоя маленькая ночная прогулка заставила авроров нервничать. — Я думал, нам разрешено свободно перемещаться по тренировочному комплексу. — Технически, это так. Но авроры очень не любят, когда трибуты ночью не в постелях. Их можно понять. Некоторые не против устранить своих конкурентов еще до игр. Опытный маг мог бы проклясть здесь… — Риддл обвел окружение взглядом, выискивая, что привести в пример, — да, допустим, эти же манекены, чтобы задушить ими жертву. Но ты бы так не сделал, не так ли? — Да, — просто ответил Гарри. Сердце наконец-то перестало судорожно биться после испуга, но нервы никуда не ушли. Пытаясь отвлечься, он спросил: — Ты будешь завтра на показе? Тема завтрашнего показа волновала его неимоверно. — Нервничаешь? — спросил Риддл без особого сочувствия. — Безумно. Я тренировался всю неделю, и у меня правда получается. Но не могу отделаться от мысли — что бы я ни показал, профи справятся лучше. — Тогда покажи то, что они показать не смогут, — предложил Риддл, будто это было чем-то очевидным, и его удивляло, как Гарри еще не пришло это в голову. — Будто это так легко! — взорвался трибут, ощущая, как накопленные вновь переживания пытаются вылезти прямо через горло. — У них были годы на обучение, тогда как у меня — меньше недели! — Мне казалось, ты не из тех, кто боится трудностей. — Да, если бы речь шла только о моей жизни. От того, как я покажу себя, зависит то, выживет ли Джинни. Мне осталось только… восемь часов, чтобы придумать, как заполучить спонсоров. — Удиви меня. — Что? — Удиви меня, и я стану твоим спонсором. Зачем тебе другие? Удивить его? Зачем другие спонсоры? Гарри до боли сжал зубы, чтобы не выкрикнуть в лицо капитолийцу какое-то мерзкое оскорбление. — Я для тебя какой-то дрессированный зверек, готовый за лакомство показывать трюки на потеху толпе? — Гарри говорил спокойно, но не нужно быть гением, чтобы понять, насколько это впечатление обманчиво. Он был в бешенстве. Сюда же добавилось то, что он так уверенно накручивал у себя в голове, вспоминая случившееся между ними ранее. — Зачем же толпе? Только мне, — пошутил Риддл. Вот только время выбрал неудачное. Глаза защипало, и почему-то это совсем не утихомирило его злость. Теперь к ней примешивался стыд за слезы, готовые вот-вот пролиться. Что с ним не так?! Почему именно сейчас, почему он снова теряет контроль перед Томом?! Конечно, Гарри плакал перед Уизли, перед «отцом». Они были семьей, людьми, которые знали его с детства, но Риддл оставался посторонним капитолийцем, очевидно, совсем не ценившим жизнь Гарри. Стоило подумать об этом, как пришлось напрячься всем телом, чтобы подавить всхлип. Риддл больше не выглядел расслабленным. Казалось, ему будто неловко. Боялся ли он, что Гарри разревется у него на груди, испачкав соплями дорогую ткань костюма? Наконец он осторожно спросил: — Я задел твою гордость? Гарри сделал осторожный вздох. Затем еще один, в попытке успокоиться. Ком в горле отступил не полностью, но стало значительно легче. Была ли задета его гордость? Да, конечно. Но это было меньшее из зол. Некстати вспомнился их разговор во время первой встречи. Если Том не мог понять самопожертвования, то понял бы страх неудачи, последствия которой лягут на чужие плечи? Понял бы чувство беспомощности? Понял бы одиночество, когда положиться можно только на себя? — Что-то вроде того, — наконец немного сипло выдавил Гарри. Ярость сгорела ярким пламенем, оставляя лишь горечь пепла. — Я не… — начал Том, но Гарри его перебил. — Не важно. Давай сменим тему? Риддл не выглядел довольным, скорее наоборот. Должно быть, когда забираешься так высоко, привыкаешь к тому, что никто не указывает тебе, как вести разговор. Но, честно говоря, Гарри уже подумывал вернуться в постель. Так и нужно было поступить с самого начала, а не потворствовать желанию находиться рядом с этим человеком. Ему казалось, что и Том сейчас развернется и уйдет, возможно, никогда больше не вернувшись. Было бы грустно рассориться со своим «другом» меньше, чем за неделю знакомства, но у Гарри нынче очень насыщенные недели. Тем не менее, вместо того, чтобы уйти, капитолиец подошел ближе, становясь с ним почти плечом к плечу, и перевел взгляд на манекены. — У тебя странный Экспеллиармус. Движения правильные. Ты целишься в нужное место, но когда твоя магия соприкасается с чужой палочкой, она просто замирает. Почему? — Я, честно говоря, не знаю, — устало выдохнул Гарри. — Раньше такого не случалось. У меня либо получается заклинание, либо нет. — Попробуй «Акцио», — предложил-приказал Риддл. Встретившись с растерянным взглядом Гарри, он пояснил: — Призови палочку из рук манекена. Заклинание без труда сорвалось с остролистовой палочки, но, стоило ему достичь цели, как оно тут же развеялось. Том не выглядел удивленным, словно чего-то такого и ожидал. — Теперь призови… вон ту лавку, — он показал на небольшие деревянные скамейки, которые использовали невыразимцы. — Акцио, — произнес Гарри, и в следующую секунду в них полетела скамейка. Где-то на половине пути она сбавила скорость и мягко приземлилась в метре от их ног. На это раз Риддл кивнул. — Кажется, я понимаю, в чем причина. — И в чем же? — Будь у нас больше времени, я бы спросил: «Что нужно, чтобы успешно сотворить заклинание?» и мучил бы тебя вопросами до тех пор, пока ты сам не сделаешь нужные выводы. Но уже поздно, поэтому вот тебе краткий ответ: магия, навык и намерение. Ты не маггл и не сквиб. Очевидно. Твоя техника не вызывает вопросов. Остается намерение. Итак, я думаю, проблема в том, что ты, на самом деле, не хочешь разоружить противника. Гарри только растерянно моргнул. — Но я хочу. — Нет, не хочешь, иначе заклинание бы сработало, — твердо ответил Риддл. — На самом деле, заклинание даже не так уж и нужно. Магия и намерение важнее. Вот как с «Акцио». Если бы призывал яблоко, то, наверняка, поймал бы его на лету. Но полет скамейки ты замедлил, чтобы она не ударила нас по ногам. Это все еще одинаковое заклинание, похожие, но не одинаковые намерения. — Хорошо, я понял, — стоило отдать должное, Риддл действительно хорошо разбирался в магии и понятно доносил материал. — Я, на самом деле, не хочу чужую палочку, поэтому не могу использовать Экспеллиармус. Так? — Что мне интересно, так это почему. Не хочешь оставлять врага беззащитным? Гарри помотал головой. Он прекрасно отдавал себе отчет, что в ситуации «убей или будь убитым» нет места жалости. И, если подумать, в других обстоятельствах разоружение противника — отличный способ закончить поединок бескровно. — Возможно, проблема в моей палочке, — начал он, задумчиво разглядывая остролист. Том издал вопросительный звук, требуя пояснения, чему Гарри легко подчинился. — Мне она очень нравится. Она выбрала меня. Хотеть другие палочки это… Это просто неправильно, понимаешь? Эй, не смейся! — Я смеюсь не над тобой, — ответил Риддл, все еще улыбаясь. — Я никогда не хотел смеяться над тобой. Твоя верность палочке похвальна и немного трогательна. Многие относятся к палочкам, как к инструментам, но я этот взгляд не разделяю. Для меня она скорее верная соратница, важная часть, может быть, продолжение руки или моей сущности, которую я бы не променял даже на Старшую палочку. Гарри активно закивал, узнавая в Томе себя. Некстати вспомнилось, что он никогда не видел палочки капитолийца. Тот либо колдовал без нее, либо тянулся к той, что у Гарри. Неужели Риддл однажды лишился своей, а потом так и не смирился с потерей? — Тем не менее, я могу колдовать другими палочками, и для меня не проблема разоружить противника, — продолжил Риддл. — Потому что я знаю — это не повлияет на мою верность палочке и наоборот. Внезапно Риддл сократил расстояние, снова заходя ему за спину, как когда-то на крыше, накрывая руку Гарри своей. — Давай попробуем еще раз. Ты бы пришел к этому сам, но у нас мало времени, так ведь? Из-за того, как близко стоял Риддл, теплое дыхание щекотало шею, но на этот раз Гарри попытался сосредоточиться на важном. Хватит с него всех этих тактильных ощущений, хотя бы пока что. — Что я должен делать? — спросил трибут, к счастью, ровным голосом. — Произнеси заклинания, как обычно, а я буду колдовать вместе с тобой. Гарри сосредоточился, переводя взгляд обратно на манекен. Теперь, когда он знал, в чем причина, то легко обнаружил странную неуверенность внутри. Наверное, как-то так он бы себя чувствовал, если бы, будучи женатым, услышал о предложении пообжиматься с кем-то посторонним. Это было нелепо, особенно, когда речь шла о заклинании, которое потенциально могло спасти ему жизнь. — Экспеллиармус! — решительно выкрикнул он. На этот раз не вся магия, прошедшая через палочку, принадлежала ему. Луч заклинания, который раньше был похож на вспышку, теперь украшал шлейф молнии. Ту же молнию он чувствовал в своих венах, в энергии, током растекающейся от места соприкосновения их рук. Палочка легко выскользнула из рук манекена и полетела в их сторону. Поймав ее, Гарри почувствовал тоненькое, едва заметное предложение верности, которое было легко проигнорировать. Ничего сопоставимого с той волной привязанности между ним и его остролистовой палочкой. Гарри сделал шаг вперед, выпутываясь из полуобъятий Тома, чтобы попробовать еще раз со вторым манекеном. На этот раз заклинание не выглядело таким впечатляющим, но чужая палочка все равно послушно полетела ему в руку. — Спасибо, — тихо поблагодарил Гарри, разворачиваясь к Риддлу. Вместо ожидаемого ликования, пришла только новая усталость. — Из тебя вышел бы хороший преподаватель. — Я знаю, — просто ответил Риддл. Немного погодя, он добавил: — Ты хороший ученик. Гарри немного горько улыбнулся. — Это мы увидим завтра, да? Но Том его шутку не поддержал. — Я не отказываюсь от своих слов, — сказал Риддл, немного нахмурившись. — Не пытайся выдавать себя за кого-то другого, стараясь понравиться как можно большему числу спонсоров. Через год они и имени твоего не вспомнят. Конечно, зачем им помнить имена жертв, павших во искупление давно всеми забытых грехов? Пусть усталость и хороший урок впитали в себя часть его злости, он все еще чувствовал обиду за сказанные ему слова. Том ведь от них не отступился, продолжая гнуть свою линию. Совершенно иррационально, завтрашний показ перестал ощущаться цирковым шоу. Он стал чем-то личным, только между ним и Томом. Про венам растекался злобный азарт, желание доказать Риддлу, что он способен на большее и не нуждается в его одобрении. — Я заставлю их меня запомнить, — твердо пообещал Гарри. Я заставлю тебя. Решимость горела в нем ровным огнем, наконец-то не обжигая, а медленно накаляя. — Капитолий запомнит мое имя, вот увидишь. Том только кивнул, будто ни секунды в нем не сомневался.