Попроси ещё

      Арсений содрогается всем телом, когда самый крупный шарик с трудом выскальзывает из его ануса под оглушительный стон. Налитой член дёргается, мажет бордовой головкой по напряжённому животу, оставляя на коже следы смазки, пока Антон коротко облизывает свои губы и тянет анальные бусы дальше. Следующий шарик поменьше, но всё равно внушительных размеров, и сейчас Антон жадно наблюдает, как покрасневший анус расширяется изнутри, позволяя показаться синему силикону, растягивается под самое широкое место игрушки, плотно обхватывая её мышцами. Сам Арс замирает и, кажется, даже дышать перестаёт, явно ощущая сильную растянутость, которая через мгновение должна прекратиться, окончательно выпуская из себя шарик, но Антон не спешит.       Антон наслаждается.       Антон знает, как это всё закончится.       Антон хочет, чтобы Арса размазало по постели. Потому что ради такой картины и умереть не жалко.       Блестящая от смазки натруженная дырка с вереницей анальных шариков внутри и стоящий колом член Арсения — уже кадр из самых влажных Антоновых фантазий, но они ещё не закончили. Хоть Арс и выглядит так, словно готов кончить лишь от дуновения ветра, но Антон уже опытным путём знает, что этот неугомонный не успокоится вот так просто.       Потому что Арс — жадная до оргазмов сука. Хлебом не корми, а доведи до предела, выкрути ощущения на максимум, заставь кричать и вздрагивать в удовольствии от одних лишь прикосновений.       А сука потому, что ломается. И нравится ведь самому, сам ведь приучил, что если меньше трёх оргазмов, то считай, что не трахался. Но обязательно дай повыёбываться, поуламывать его, когда он взгляд свой хитрый отводит, типа смущаясь. Ну или просто схватить сильно, поставить раком и вытрахивать из него всю эту дурь, пока не завоет. Антон последнее время предпочитает эту тактику, а Арс реагирует на такое проявление власти весьма однозначно — пищит что-то там в подушку, лепечет возмущения какие-то, чтобы потом их вытеснили протяжные стоны и шумные вдохи.       Но Антону так даже больше нравится. Если Арсению хочется покорно смотреть в его глаза, заглатывая член по самые гланды и сцепив руки за спиной, то кто он такой, чтобы отказывать?       А передав контроль Антону, сам Арс, кажется, вообще забывает о тормозах. Становится похуй на усталость, дискомфорт, боль в мышцах, он готов, чтобы его ебали до потери сознания от переизбытка ощущений. Антон и ебёт. Не до обмороков, конечно, но распластанный на влажной от спермы и пота простыне Арсений, который с трудом даже разговаривать может, доставляет Антону наивысшее моральное удовлетворение.       Вообще у Арса с юности прочно обосновалось шило в заднице, не позволяющее ему жить эту жизнь спокойно и размеренно, а к сорокету оно превратилось в повышенное либидо с обязательным наличием внутри чего-нибудь продолговатого и объёмного, чтобы кончить. Оргазм от обычной стимуляции члена Арс не признаёт. Ощущения, говорит, не те. А вот жопные игрища — как за милую душу. Антону не понять, но если Арс так прётся от этого, то не вопрос.       Очень быстро выяснилось, что такая выносливая лошадка среди них только одна, а Антону весьма проблематично кончать по три раза за ночь. Уже не подросток, так-то, поэтому в дело пошли (а в тело вошли) разнообразные секс-игрушки. Антон, конечно, не считал, но готов признать, что Арсова коллекция всяких дилдо, вибраторов, шариков и других предметов причудливых форм вполне может потягаться по количеству с его разнообразием колец. Ну, у кого что болит, как грится.       Анальные шарики особо любимы ими обоими.       Арсов рваный стон только подтверждает это, когда Антон пальцем надавливает на шарик, вталкивая его внутрь, вместо того, чтобы вытянуть. Мышцы рефлекторно сжимаются, но всё равно не смыкаются до конца. Красиво.       Следом Антон приставляет к анусу самый большой шар и давит, давит, давит, проворачивая, чтобы Арс во всех красках чувствовал это натяжение, пока мыщцы не поддадутся. Откуда-то сверху слышится протестное мычание, и Арс пытается сомкнуть ноги, но Антон вцепляется рукой в его колено, отводя его в сторону.       — Нет, мой хороший, — полушёпотом тянет Антон, отпуская пока что шарик, и влажной ладонью скользит по изгибу бедра, пачкая смазкой разгорячённую кожу. По ней бегут мурашки, и Арсений снова стонет. — Ещё немного, он уже был в тебе, ну же.       — Дав… давай, — хрипит Арсений, то ли смиряясь со своим положением, то ли не в силах сопротивляться, а Антон думает о том, что надо будет ему водички принести, а то ведь на своих двоих до кухни не доползёт.       Мышцы под ладонями расслабляются, Арс судорожно выдыхает, а его член опять дёргается, намекая и прося внимания. Рано ещё, хотя Антону и правда хочется обхватить его губами и несколькими движениями языка добить мало что соображающего Арса до оргазма, но так неинтересно. Гораздо интереснее душу из него вытрахать.       Антон вновь обхватывает шарик и теперь уже не играется, а вталкивает его в Арсения одним движением, завороженно глядя, как мышцы смыкаются сразу за ним. Всё-таки это зрелище будет всегда доставлять ему особый вид удовольствия.       — Перевернись, — громко командует Антон, шлепая Арса по бедру.       Тот аккуратно привстаёт, опираясь на локти, а потом шипит и глаза закатывает, когда садится, поджимая под себя ноги. Шарики внутри двигаются, и любая смена положения заставляет его так эмоционально реагировать. Ещё бы, там сейчас наверняка всё до жути чувствительное. А Антон лишь жадно ловит всем собой каждый полустон и каждую заминку, пока Арс становится раком, выпячивая задницу, и, кажется, если б он умел испытывать оргазм без стимуляции, то уже обкончался бы раз десять.       — Ну, прогнись нормально! Чё ты как девственница в первую брачную ночь? — на самом деле Антон лукавит, ведь Арсов прогиб восхитителен до покалывания на кончиках пальцев, но разве можно удержаться и не заставить его сильнее гнуть спину, укладываясь грудью на постель, ещё и под сопровождение таких сладких стонов. Потому что шарики всё ещё внутри, да. Все ещё двигаются, трутся и давят на самые чувствительные местечки.       Вероятно, Антон немножко садист. Если, конечно, садизмом можно назвать пытки удовольствием, потому что Арс тащится от происходящего ни разу не меньше самого Антона.       — А теперь напрягись.       Он укладывает ладони на свои ягодицы, раздвигая их в стороны, и покорно тужится. Скулит что-то в подушку, пока Антон ошалело смотрит, как напрягаются мышцы и в раскрытом колечке мышц виднеется синий силикон. Не получается сразу, шарик слишком большой, Арс коленями переступает, ставит их ещё шире, белеют от напряжения его пальцы, стискивающие мясистую задницу до синяков.       — Ан… Анто-о-он, — стонет надрывно и бёдрами ведёт из стороны в сторону, видимо, надеясь, что это поможет. Или что Антон наконец сжалится над ним и самостоятельно потянет на себя игрушку, даря такое желанное сейчас расслабление.       — Ты умничка, — выдыхает Антон, садясь на пятки, и наконец обращает внимание на собственное возбуждение, принимаясь лениво надрачивать свой член. — У тебя получится.       Арсений издаёт высокий звук на грани с писком и выпячивает зад ещё сильнее, а шарик выходит из него почти наполовину.       — Да, да, ты всё делаешь правильно. Ну же, ты почти его вытолкнул.       Он дёргается, изгибаясь в пояснице, ахает удивлённо, и шарик медленно, словно в слоумо, выскальзывает из Арсовой дырки. Охуеть. Самый большой шарик. Края покрасневшего ануса на секунду выворачиваются, а потом судорожно стягиваются, обхватывая черную веревочку-крепление анальных бус. Арс наконец отпускает ягодицы, на которых остались очаровательные красные следы от пальцев, и рвано вдыхает и выдыхает. Он мелко дрожит от напряжения, член его всё так же стоит колом, и Арс, не в силах сдерживаться, мелко двигает бёдрами, потираясь головкой о простынь. Шарик покачивается между его ног, удерживаемый креплением, и кажется, что вот-вот выскользнет и второй, но Арс сжимается, не позволяя этому произойти.       Антон бы на это часами смотрел. Он пережимает свой член у основания, чувствуя скорый оргазм, потому что кончать хочется в Арсения. Особенно в такого дрожащего, замеревшего, ожидающего следующих указаний. Послушного.       — Шаст, — умоляюще зовёт Арс, повернув голову набок, — пожалуйста.       Пора. Арсению не хватает совсем чуть-чуть. И какое же будет упущение, если ему недодать.       Пальцы обхватывают анальные бусы, Антон медленно тянет их на себя, ощущая знакомое сопротивление мышц, но не останавливается, второй ладонью обхватывая влажный от естественной смазки Арсов член. Не размениваясь на долгие ласки, сразу начинает быстро дрочить, сосредотачиваясь на уздечке и головке, которая, кажется, ещё немного и взорвётся от возбуждения.       Арс замирает, прислушиваясь к ощущениям, его хватает только на тихое мычание на каждом выдохе, и спину гнёт ещё сильнее, хотя куда уже дальше. Антон бы сломался, ну или защемил поясницу как минимум, выгни его в такую позу, но Арсений даже внимания на это не обращает, сосредоточившись на собственном подступающем оргазме. Потрясающий.       Второй шарик выскальзывает быстро, и Антон сразу же тянет дальше, мысленно прикидывая, на каком из них Арс всё-таки кончит. Хочется, чтобы на четвёртом.       Арс кончает на третьем. Дрожит весь, член его, пульсируя, выплёскивает сперму, которую Антон сразу же и размазывает по всему стволу, продолжая дрочить ему. В Арсовой заднице по-прежнему четыре шарика, которые Антон резко дёргает, вырывая наконец из Арсения оргазменный отчаянный крик, когда самый маленький шарик покидает утомленное тело. Он заваливается вперед, не в состоянии больше стоять на коленях и издавать какие-либо звуки. Хоть бы дышать не забыл.       Антон укладывается рядом на бок и сразу же обнимает Арса, прижимая его спину к своей груди. Тот совсем не сопротивляется, он всё ещё ловит последние отголоски оргазма, мало что соображая. Мягкий такой, податливый. Верти им, как хочешь. У Арса нет костей, он размазан по простыням и остаткам собственной сучливости. Жаль, что это ненадолго.       Поцелуи в шею всегда помогают прийти в себя быстрее. Антон ведёт носом по загривку, а пахом вжимается в чужие ягодицы, всё-таки собственный стояк никуда не делся. Арсений пахнет по́том и сексом, и этот ни с чем не сравнимый запах отдаётся волной возбуждения где-то внизу живота.       Ладонь скользит по расслабленным бёдрам, ныряет между ног, оглаживая мошонку, а пальцы проходятся между ягодиц. Арсений, только восстановив дыхание, вновь рвано вдыхает, подаваясь задницей навстречу Антоновым пальцам.       Какой же пиздец, господи.       Минут десять прошло, как он кончил, а уже пытается насадиться на пальцы. А когда он тихонько просит «ещё», Антона это разъёбывает до мурашек. Каждый раз, как в первый. Хочется вжать Арса в себя, обмазаться им с ног до головы, быть в нём перманентно, чтобы слушать, слушать, слушать, как он просит.       А Антон хочет дать ему то, о чём он просит.       Смазку он нашаривает вслепую где-то в районе подушек. Выдавливает на пальцы сразу с запасом и размазывает по сжавшемуся колечку мышц. Арс шипит от разницы температур, но ягодицу все равно оттягивает, давая больше пространства для Антоновой руки. Бля-я-ять.              Даже три пальца не сравнятся по ширине с тем самым первым шариком, так что растяжка Арсу явно не нужна. Но Антон всё равно скользит внутрь сразу тремя, сразу же сгибая их. Арсений отзывчивый безумно, подаётся задом навстречу, раскрываясь и снова просит «ещё». Мизинец добавляется к остальным пальцам на следующем же движении.              Подушечками Антон нащупывает набухшую простату и легонько поглаживает, надеясь не обострять ощущения до неприятных, ведь у Арса там всё чересчур чувствительное после оргазма. Но ему, кажется, в кайф, он стонет громко и голову на Антоново плечо откидывает, глаза закатывая. Сумасшедший просто.       — Знаешь, — говорит он, облизываясь, — я новое дилдо купил. Большое. С узлом.       Ух ты. Такой диковинки в Арсовой коллекции раньше не было. Какое упущение.       — Да? — Антон мажет губами по взмокшей шее и коротко облизывает мочку уха. — И как же ты планируешь его использовать?              — Я хочу… с-сука-а-а, — стонет он, когда Антоновы пальцы начинают все чаще и сильнее вдавливаться в простату, — хочу, чтобы ты. Вогнал его в меня до самого стоппера и не позволял вынуть. А узел не даст мне сделать это самому. Чтоб распирало. Оно длинное пиздец. Хочу, — Арс сглатывает шумно, сжимая рукой простыню, — чтоб головка выпирала изнутри живота. Хочу… потрогать.       Антона переёбывает, пока он визуализирует, как Арсений, насаженный на этот самый дилдо, изгибается, запрокидывая голову, а внизу живота виден бугорок, который то появляется, то исчезает, стоит ему повести бёдрами вверх-вниз. Антон готов дрочить до конца дней своих на одну лишь эту фантазию, а если воплотить её в реальности… Он либо обкончается за минуту, либо у него отвалится жопа от осознания такой красоты. Которую ещё и потрогать можно. И даже выебать.       Кстати, об этом.       Арсений доведён до состояния подтаявшего мороженого — мягкий, сладкий, хочется вылизать. Но это Антон планирует оставить на другой раз, сейчас до белых пятен перед глазами в мозгах пульсирует желание именно трахаться. Быстро, сильно, остервенело, может даже чуть-чуть грубо. И Арсению сейчас нужно то же самое, ведь зачем язык, если есть большой горячий Антонов член. Он даже самостоятельно насаживаться на пальцы перестал — лежит смирно, ждёт, пока Антон наиграется, знает, что вот сейчас просить всё равно бесполезно, только голос сорвать можно.       Пальцы выскальзывают из Арса, и Антон одним движением опрокидывает его на спину, устраиваясь на коленях между его раскинутых ног. Можно было бы взять его сзади, с оттяжкой трахая, чтобы каждый толчок звучно шлёпал яйцами о ягодицы, но хочется смотреть ему в глаза, следить за эмоциями на лице, а ещё целовать, целовать, целовать, впитывая громкие стоны. А Арсений на самом деле очень громкий. Особенно вот в таком одуревшем от возбуждения, почти бессознательном состоянии.       Притянув Арса за бёдра поближе, Антон приставляет головку члена к несомкнутому анусу и ловит поплывший взгляд голубых глаз. А потом толкается, беспрепятственно входя в него на всю длину. Арсений рот открывает в удивлении, будто не ожидав, что наконец внутри него окажется что-то посущественнее пальцев, и Антон неосознанно копирует это выражение лица, издавая стон, когда яйца упираются в чужой пах.       Мгновение на вдох-выдох для обоих, и Антон, оперевшись ладонями по обеим сторонам от Арсовой головы, делает первое размашистое движение. Арсений понятливо скрещивает ноги на его пояснице, и пытается снова изогнуться в спине, давая больше доступа. Потрясающий, даже в миссионерской позе ведёт себя до возмущения распутно.       Антону нравится.       Нет ни времени, ни желания на долгое занятие любовью, играясь с темпом и глубиной проникновения, сейчас в мозгах красной неоновой табличкой светится только желание вытрахать из Арса не только всю его придурь, но и душу впридачу. Поэтому Антон сходу берёт быстрый темп, с каждым толчком врезаясь в тугой зад по самые яйца.       Суперспособность ли это, или просто физиологическая особенность, но Арсений всегда остается узким, вне зависимости от того, какой ширины игрушка в нём побывала. Конечно, экстремальные размеры они не пробовали, да и нет пока такого желания, но Арс может носить в себе несколько часов пробку шириной с кулак, а потом до восторженного воя плотно сжимать Антонов член мягкими стеночками, будто и не было в его жизни подобного опыта.       И сейчас Антон в полной мере ощущает эту приятную узость, входя в неё раз за разом, и всё смотрит в Арсовы глаза, во взгляде которых с каждым толчком теряется по крупице осознанности. Он стонет несдержанно, а когда головка цепляет раздраженную простату, вскрикивает тонко, и Антон старается выбивать из него этот звук как можно чаще.       Движения бёдер ускоряются, и Арс надламывает брови, подбирается весь, а Антон чувствует его напряжение всем телом. Кажется, вот-вот, и Арс сдастся, отведёт взгляд и закатит глаза, запрокидывая голову и оставляя Антону для поцелуев лишь судорожно дёргающийся кадык. Но так не хочется, а хочется чтоб губы в губы, поэтому Антон не дожидается окончательной потери контроля, а жадно накрывает его рот своим. Арсений мычит что-то в ответ, а потом хнычет почти умоляюще, когда Антон врывается языком в его рот, скользя по слизистой. Арсений даже не пытается отвечать.       Его ладони сжимаются на плечах Антона, короткие ногти болезненно врезаются в кожу, но нервные окончания настойчиво это игнорируют, наоборот, шумят в ушах напоминанием о скором оргазме. Но пока нельзя отпустить всё и окунуться в него, сначала Арс. Только Антон переносит вес на одну руку, чтобы второй обхватить его член и в пару движений заставить его кончить, как Арс начинает мелко дрожать всем собой. Его мышцы сокращаются, и Антон животом чувствует горячее и мокрое между их телами. А следом Арсений сжимается вокруг его члена так сладко и плотно, что Антон, кажется, ощущает его дрожь даже глубоко внутри.       Для собственного оргазма хватает этого осознания и нескольких глубоких фрикций. Дрожь охватывает теперь и его, он разрывает поцелуй от нехватки воздуха, и позорный скулёж вырывается совершенно неконтролируемо. Потому что слишком охуенно.       Антон даёт себе несколько секунд, и снова садится на колени, чтобы не давить своим весом на Арса. Хотя ему, судя по внешнему виду, глубоко похуй, хоть асфальтоукладчиком его переедьте. Перепачканный спермой, потный, раскрасневшийся, тяжело дышащий. Залюбленный. Самый красивый на всём белом свете.       — Люблю тебя, — с улыбкой говорит Антон и коротко целует острую коленку.       — Шаст, — на грани слышимости зовёт Арс, приоткрыв глаза с дрожащими ресницами, и растягивает губы в хитренькой улыбке.       — М?       — Ещё, — просит он, расставляя ноги шире, и сжимает в ладони мошонку, подтягивая её вверх, чтобы Антону открылся невероятный вид на пульсирующий анус, из которого вязкими каплями вытекает сперма.       У Антона по спине пробегает холодок, а в животе вспыхивает новая искра возбуждения. Просто пиздец. Абсолютный. Тотальный. Охуеть можно, какой правильный и нужный.       Три пальца скользят по сперме ничуть не хуже, чем по смазке.