***
Когтевранцы и Пуффендуйцы выстроились в две шеренги напротив друг друга. На четвёртом курсе у них должен был поменяться тренер по квиддичу² — мадам Трюк, к сожалению, тренирует только младшие курсы. Но, по словам Флитвика, теперь у них будет не менее умелый тренер. А, он как раз уже идёт к ученикам. Большинство четверокурсников стояло с открытыми ртами, а если бы они взяли в руки свои мётла, то непременно уронили бы их. Новый тренер встал впереди всех учеников. — Охренеть... — прошептал кареволосый Когтевранец — Баки Барнс. Он один из охотников сборной их факультета, который за всю свою игровую карьеру забил не один десяток очков. — М? Что такое? — ранее не увидевший тренера Локи посмотрел на него. — О, мой бог... — Это точно. — его подруга — Ванда Максимофф, та самая шатенка, что подтолкнула его к распределительной шляпе на первом курсе — нарочно задела его локтем. Она тоже одна из охотников. Глаза троицы (и не только) уставились на необычайно высокого златовласого мужчину, похожего на пожирателя, только что сбежавшего из Азкабана³. Нет, он не страшный. Он устрашающий. И дело не в одежде, она абсолютно привычная для Хогвартского профессора — чёрная мантия с эмблемой Хогвартса, под которой виднеется белая рубашка с галстуком с той же эмблемой, да чёрные брюки. Дело во... Внешности. И не сказать, что он некрасивый, совсем наоборот, просто этот хмурый тёмно-синий глаз, поджатые губы, как сажа чёрная заплатка на втором глазу, скрывающая отсутствие глазного яблока, но не длинный шрам, проходящий поперёк него. Шрам есть и на левом виске, и на шее. Обычно, при таком раскладе шрамы есть на всём теле. — Что за... — ещё один друг Локи — Клинт Бартон — заметил одноглазого. — С этого дня, я ваш тренер по квиддичу. — гласил басовый голос мужчины. Некоторые девочки из Когтеврана и Пуффендуя громко задышали, услышав его. Сразу было понятно, что в такого крепкого, спортивного и мужественного преподавателя влюбится половина всех школьниц Хогвартса. — Моё имя Тор Одинсон. Для вас — мистер Одинсон. На этом уроке мы сыграем. Я должен понять, кто из вас играет лучше, а кто хуже. Игроки, выйдите вперёд и возьмите свои мётла, остальным просьба уйти на трибуны. Почти половина студентов двух факультетов ушла, одними из них были Локи и Клинт. Проходя мимо мистера Одинсона, Локи захотелось заглянуть ему в глаза. Он сделал это, когда между ними оставалось меньше метра. Пришлось поднять голову. Если учитывать, что рост Лафейсона составляет пять футов двадцать восемь дюймов, то Тор точно не меньше семи футов. Когтевранец приостановился, пытаясь притянуть взгляд тренера. Он почти моментально опустил голову вниз и посмотрел в глаза парня. В их очах словно промелькнула искра, тут же сбежавшая прочь. Говорят, глаза — это зеркала души. Многие считают, что это неправда. Но только Локи знает, почему это на самом деле так, и как по глазам определить состояние, характер и чувства души. — Ваша душа тоскует, мистер Одинсон. Единственный глаз Тора расширился от такого заявления в его сторону. А ярко-зелёные очи парня не переставали наблюдать за ним. Он правда очень красивый. Глубокий, бушующий, необычный. Голубые, светло-синие глаза — это совсем не то. Локи смог увидеть внутреннее одиночество, навязанную вину. И то равнодушие и строгость, которыми квиддичист пытается скрыть свои неподдельные чувства, очень хорошо видны взгляду Локи. Он легонько коснулся ладони Тора, и в его мыслях пронеслось: Чистокровен⁴... Локи отпустил его, направляясь к трибунам. — Почему ты так думаешь? Юноша остановился, но не поворачивался к задавшему вопрос лицом. — Почему ты думаешь, что моя душа тоскует? Он улыбнулся, встал полубоком. — Глаза не врут, мистер Одинсон. После ухода Локи, Тор ещё стоял так несколько минут, обдумывая сказанное четверокурсником. До этого момента он не воспринимал всерьёз все эти гадания по глазам, считал это каким-то фетишем и извращением, либо же просто не понимал такого. До этого момента. — Мистер Одинсон! — крикнул ему какой-то Пуффендуец. — А? Да, иду... — под нос ответил Тор. С трибун наблюдая за таким поведением тренера, Локи улыбнулся — так, как улыбнулся Тору.***
— Вы заметили, что после того, как Локи разговаривал с Одинсоном, он вёл себя как-то... Загнанно? — спросила у друзей Ванда, когда они шли на урок зельеварения. Локи нахмурил тонкие тёмные брови. — Да, кстати. — подтвердил Барнс. — Лок, что ты ему наговорил? — Ничего такого. Немного изучил его душу, вот и всё. — ответил Локи, придерживая учебник и тетрадь одной рукой, а другой заправляя прядь своих длинных вьющихся волос за ухо. Временами с такими длинными локонами весьма неудобно, но потерпеть можно. Он растил их до лопаток не для того, чтобы каждый раз заплетать эти непослушные полукудри в пучок, хвост или косу. Хотя, в некоторых случаях, таких, как Святочный бал⁵, косу заплести можно. — Ничего такого? — вторил Баки. — Локи, своими способностями к прорицанию через глаза надо пользоваться на уроке профессора Трелони, а не на нашем новом тренере. Друзья рассмеялись, но увидя недовольную Минерву, идущую на них, замолкли. — Барнс, Лафейсон, почему вы до сих пор не на занятии? — возмутилась она. — Я хоть и не ваш декан, но знаю, что у вас сейчас урок зельеварения с профессором Слизнортом, я права? Или вы, юноши, передумали становится мракоборцами⁶? — Э... Нет, профессор, конечно нет, мы уже идём. — Локи свободной рукой потянул Баки за мантию, быстрым шагом идя в кабинет зельеварения. — А вы, Бартон, Максимофф, куда направляетесь? — А... Ну... Э... — оба пытались сформулировать предложение. — В гостиную, профессор. — собравшись с мыслями, ответила Ванда. — В гостиную? Я бы советовала вам не сидеть без дела, а сходить на урок изучения Древних рун, например. — поучительно предложила Макгонагалл. — Лафейсон на вашем месте так бы и поступил или сходил бы в библиотеку. Подумайте над этим, молодые люди. Макгонагалл ушла, скрываясь за тенями бесконечных коридоров. — „Подумайте над этим, молодые люди” — спародировал учительницу Клинт, заставляя подругу расхохотаться. — Пошли. — отсмеявшись, сказала Ванда, хватая друга за руку и ведя в другую сторону коридора, которая ближе всего к классу изучения Древних рун. Однако шальная улыбка всё ещё не сходила с её пухлых губ.***
Постучавшись, Локи и Баки вошли в класс, предварительно сказав: — Здравствуйте, профессор Слизнорт, приносим извинения на опоздание. — О, Барнс, Лафейсон, а я вас уже обыскался. — Усмехнулся Гораций. — Ничего страшного, мои лучшие ученики имеют право разок опоздать, хе-хе... Конечно, друзьям очень повезло, что у мастера зелий они любимчики. Они состоят в Клубе Слизней⁷, были и на Рождественской вечеринке, и на званом ужине Слизнорта. На одном из таких ужинов Гораций даже проболтался, что временами горько жалеет от том, что Локи и Баки учатся не на Слизерине, и он не их декан, но сразу же добавил, что ничего против профессора Флитвика он не имеет. Когтевранцы сели за их парту, стоявшую самой первой на первом ряду. Так посадил их Слизнорт во время самого первого совместного урока зельеварения, давным-давно, ещё на первом курсе. Он уже тогда знал, кто станет лучшим по его предмету. И, когда он говорил наедине с Локи, то честно признался, что между Баки и ним он бы без раздумий выбрал его, объяснив это тем, что „Барнс слегка рассеян и недисциплинирован, он плохо знает границы и может неуместно пошутить в любой момент. Никогда не знаешь, что он скажет сейчас”. Локи знал, на что тогда намекал Гораций, поэтому незамедлительно заверил учителя, что Баки никогда не шутил и уж тем более не оскорблял его за "грязную" кровь, не шутил и будет шутить, не оскорблял и не будет оскорблять. За "грязную", кровь судят только глупцы. Такие, как Джеймс Поттер, например. В отличии от своих друзей и большей части однокурсников, Локи крайне редко носит мантию. В основном, только если в Хогвартсе или вне него достаточно холодно. Но сейчас ранняя осень, поэтому мантию ему носить незачем. Парень одет в тёмно-серый джемпер на пуговицах, под которым рубашка и галстук Когтеврана, серые брюки и чёрные туфли. Вне зависимости от погоды и времени года на его шее можно заметить серебряное ожерелье с кулоном в виде лисы, которое всегда сильно интересовало профессора Слизнорта. Он спрашивал, откуда у Локи это ожерелье, и тот отвечал, что оно передавалось в его семье по наследству каждой даме, но так как последний раз родился он, так ещё и с такими особенностями, ожерелье передали ему. Слизнорт утверждал, что ходит слух, будто такое же ожерелье было у Кандиды Когтевран, но это лишь слух. — Так вот, о чём это я... А, точно! Чтобы приготовить Бодроперцовое зелье⁸, нам понадобится... Записывайте, записывайте. Школьники открыли тетради и достали перья. — Кто же нам скажет, что понадобится для приготовления этого зелья? Как "удивительно", руку поднял только Локи. — Ну, давай, Локи. — Для приготовления Бодроперцового зелья понадобится растёртый рог двурога, корень мандрагоры и недотрога. — Превосходно, Локи! — обрадовался Гораций. Хоть у кого-то есть желание учиться. — Ц, заучка... — пробурчал кто-то на третьем ряду. — В классе тишина! — не крикнул, лишь повысил голос профессор. — Вы молодец, Локи, но, будьте добры, поставьте и вашего друга на путь заучивания теории. — Баки недовольно приподнял голову из-под своего барьера из рук, посмотрел на мастера зелий. Ему до жути скучно, поэтому он без всяких угрызений совести равнодушно лежит на парте. — Да-да, Барнс, это я вам. Что ж, давайте продолжим наше занятие.***
— Чёрт, профессор Дромгул хочет меня убить... Никогда больше не пойду на её уроки. — сказал Клинт за обедом в большом зале. Локи и Баки переглянулись между собой. — Мы чего-то не знаем? Ванда закатила глаза и взяла с чаши рядом с Локи красное яблоко. — Когда вы ушли на зельеварение, профессор Макгонагалл заставила нас пойти на изучение Древних рун. А Клинт захотел повыпендриваться перед Поттером. — Эй! — возмущённо буркнул юноша. — Поттер? Он ходит на изучение Древних рун? — Локи оторвался от своей овсянки. — Я на сто процентов уверен, что он ходит туда только из-за Лили. — сказал Баки. — А ты имеешь что-то против Лили, полукровка? — мимо них прошёл сам Джеймс, вместе со своими незаменимыми чистокровными дружками — Сириусом и Питером. Последнее слово Джеймс высказал с наибольшим отвращением. Хвастаясь своей по-настоящему чистой кровью, он испытывал неприязнь даже к полукровкам, что уж говорить о маглорождённых. За исключением Лили. За неё он мог свернуть шею любому, вне зависимости от факультета или статуса. — Сиди и помалкивай вместе со своими нечистыми, Барнс. — поддакнул Сириус. Ванда не сдержалась и встала, тем самым привлекая к себе ни одну пару глаз. — Чтоб ты знал, Блэк... — она сщурила свои зелёные глаза, светлые, как летняя листва под каплями утренней росы. — Относя меня к нечистым, ты относишь к нечистым самих супругов Максимофф, приближённых к министру... — девушка наклонилась к Сириусу поперёк стола. — Не мои ли родители отправили твою чистую матушку гнить в Азбакане, а, Блэк? Гриффиндорец отшатнулся от Ванды, как от огня. В его глазах появилась влага, и он убежал из зала, закрывая своё заплаканное лицо ладонями. — Сириус! — крикнул ему в след Джеймс. — Ты пожалеешь об этом, гряз- грёбаная чистокровка! Поттер и Петтигрю побежали за другом. — Наконец-то он отстал. — с видимым облегчением выдохнул Баки. — Давно надо было так сделать, Ванда. — Да, но... — Локи вдруг погрустнел. — Ему ведь наверняка обидно за это... Остаться без матери на бесчисленное количество лет, зная, что она провинилась, зная, что она мучается там заслуженно... — Локи, Локи... — перебила его Максимофф. Она протянула к нему свою руку, большим пальцем погладила бледную руку друга, слабо сжатую в кулак. — Извини, ты ведь знаешь, я просто не могу... Не могу контролировать это, когда вижу такого человека... — Милый, я всё понимаю. Нет такого человека, душа которого была бы полностью счастлива и довольна своей жизнью. — А как же Клинт? Названный перестал есть и обратил внимание на друзей. — А что я? — Когда же ты перестанешь жрать?! Ванда влепила юноше хлёсткий подзатыльник, а из-за того, что он после этого дёрнулся и чуть не упал со скамьи, половина оставшейся овсянки пролилась ему на мантию. — Мадам, а Вы не преохренели?! — воскликнул Бартон. По залу пошли едкие смешки, а Когтевранцы и вовсе смеялись, как не в себя. Локи без презрения, а с улыбочкой закатил глаза и, достав палочку, взмахнул ей, направляя на испачканную мантию товарища: — Экскуро! Мантия мгновенно стала чистой и сухой, однако вылитая овсянка так и не вернулась в тарелку. От этого Клинту стало тоскливо, но он всё равно предпочёл поблагодарить его за очищенный элемент одежды.***
Как назло, в этот раз урок трансфигурации проводился вместе с Гриффиндорцами. И Поттер со своей компанией не нашёл никакого занятия лучше, чем весь урок насмехаться над Вандой, Локи, Клинтом и Баки. Из-за инцидента, произошедшего в обед, Джеймс, Сириус и Питер явно захотели сильнее поиздеваться над ними. — Итак, кто хочет рассказать, что представляет из себя заклинание «Авис»? — задала вопрос всем студентам профессор Макгонагалл. — Мадам, можно я? — Локи поднял руку. — Слушаю, Лафейсон. — Авис — это трансфигурационное заклинание, используя которое можно создавать птиц. Но, профессор, разве это заклинание проходят не на шестом курсе? — Верно, его проходят на шестом курсе обучения, но я считаю, что вы уже достаточно способны для использования этих чар. — пояснила Минерва. — Присаживайтесь, Лафейсон. Десять очков Когтеврану. Гриффиндорцы недовольно замычали, а Когтевранцы немного похлопали своему сокурснику. — Зу-бри-ла. — на весь кабинет высказался Джеймс, руками сделав кольцо вокруг своего рта. Тут пришла очередь студентов Гриффиндора смеяться. Локи опустил голову в открытый учебник, пробегая глазами по строчкам, написанным там, даже не пытаясь вчитываться. — Успокоились все! — разозлилась профессор. — Поттер, это последнее предупреждение! Джеймс лишь закатил глаза, складывая руки на груди и надменно облокачиваясь о спинку стула. Макгонагалл что-то сказала Локи, но он не слышал. В ушах будто вакуум, полностью заглушающий посторонние звуки. Ванда приобняла друга за плечи, успокаивающе поглаживая их. — Локи, Локи, всё нормально? Ты меня слышишь? — спрашивала она. — Да, всё... Всё нормально. — Локи стеклянными глазами посмотрел в её глаза. И девушка поняла — использовал силу. Когда её друг смотрел в душу, его радужки становились более яркими и блестящими. Такую мелочь заметит не каждый. — Не волнуйся. — Я не волнуюсь. — Ванда, я ведь вижу... — Лафейсон, я всё понимаю, но не могли бы вы с Максимофф обсудить произошедшее на перемене? Они оторвались друг от друга, но Ванда всё ещё держала друга за руку под партой.***
— Как вы думаете, почему у мистера Одинсона так много шрамов? — задала вопрос друзьям Ванда. Вечером они сидели у камина в гостиной Когтеврана, греясь и наслаждаясь спокойным вечерком. Локи не в первой слышать в свою сторону такие обзывательства, как «зубрила», «заучка», «зануда», «книжный червь» и так далее. Перечислять можно до бесконечности. Это не очень то и обидно, но когда ты слышишь такое буквально каждый день, с утра до вечера... Поэтому друзья Локи ещё поухаживали за ним до ужина, и, увидев сильное недовольство Локи к этому, перестали. Локи и рад, что его обзывают так, а не... А не как маглорождённых. Все говорят „Бедная Лили!”, хоть её никто и не прибеднял. Она, как и любой Гриффиндорец, всегда была в почёте в Хогвартсе. А маглорождённый студент любого другого факультета моментально получал порцию самых гадких и непристойных оскорблений в свою сторону, ведь "маглорождённый волшебник — это позор". — Ну... Не знаю, может часто падал с метлы. — предположил Баки. — Но при падениях с метлы получают не такие травмы. — посмотрел на него Локи. — Тогда не знаю. — Я слышала от одного Слизеринца, что от учеников он получил прозвище «Мракоборец». Знаю, это звучит глупо, но... Что, если мистер Одинсон — бывший мракоборец? В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом сгорающих в пламени камина дров. — Да ладно. Мракоборство и квиддич? Пф, ну уж нет... — хмыкнул Клинт, кидая в камин комок смятого пергамента, вырванного из тетради по изучению Древних рун. — Если бы Одинсон и был мракоборцем, то преподавал бы как минимум защиту от Тёмных искусств. Клинт ушёл в спальню для мальчиков, а за ним и Баки. Ванда сползла с дивана на ковёр, поближе к Локи. Тот неспешно перебирал в руке свою волшебную палочку, залюбовавшись ярким огнём. Девушка коснулась его щеки, повернула его голову к себе. Её глаза забегали по глазам напротив. Таким уставшим от своей силы. — Локи, что ты видишь? — спросила Когтевранка. — Ванда, ты серьёзно?.. — Что ты видишь? Лафейсон на мгновение замолчал. — Ванда... — вновь использовав свою силу, он почувствовал слабость. — Прости. — девушка встала. — Иди поспи, ладно? Не засиживайся долго. Ванда ушла, оставляя Локи одного. Он хотел тоже пойти спать, но что-то его удерживало. То ли это завораживающие язычки пламени так действовали, то ли мысли о новом тренере квиддича. Парень не мог перестать думать о нём. В особенности, о его глазах. И о том, что он в них увидел. И что увидел в глазах лучшей подруги. Она слишком сильно беспокоится за него. Её душа такая светлая и добрая, но в то же время грубая и самоуверенная. Это баланс, который есть не у всех. Вот Локи никогда своей души не видел. Он пытался сделать это через зеркало, но ничего не получалось. В детстве мама говорила ему, что у него очень красивые глаза и мягкое доброе сердце, что он мухи не обидит. Наверное, она была права.***
— Ты знаешь одного четверокурсника с Когтеврана? У него ещё волосы такие длинные чёрные, глаза зелёные... Тор расхаживал по кабинету друга. — Лафейсона что ль? — Люпин снял пиджак, повесил его на спинку кресла, расправил. — Знаю, он у меня один из лучших. А что? — Да так, ничего... — Он, кстати, учится на мракоборца. — Он? На мракоборца? — усмехнулся Тор. — Представь себе. У него отличные успехи по всем нужным предметам, и я нисколько не удивлюсь, если в следующем году за сдачу СОВ⁹ он получит П¹⁰. — Что ж, — тренер развалился на диване, широко расставив ноги. — жду не дождусь, когда он вступит в наши ряды. Этот мальчишка такой загадочный, знаешь... — он оскалился, обнажая белые, на удивление целые зубы. — Что, понравился тебе? — в шутку спросил профессор. Но, увидев не предвещающий ничего хорошего оскал друга, добавил: — Тор, это незаконно... — Это просто симпатия, Римус. Просто симпатия. Подняв руки в примирительном жесте, Тор ушёл, закрыв за собой дверь. Римус, смотря на уходящего товарища, недовольно пробурчал: — Чёртов педофил.