Метаморфоза

С последней встречи Кэтнэпа с Догдэем прошло два дня, но казалось, будто время остановилось. Каждая секунда в этом месте была для Догдэя не меньшей пыткой чем то, что он испытал. Сомкнуть веки глаз не получалось, не говоря уже о том чтобы заснуть и пропустить хотя бы несколько часов жизни. Зрачки были увеличены в разы, так же как и контрастность зрения. Тело дергалось в небольших конвульсиях, будто по нему проводили ток. Кэтнэп буквально «накачал» наркотиками Догдэя видимо для того, чтобы он не потерял сознание и не умер от потери крови. Пёс попытался встать на ноги, оперевшись на трубу отопления, к которой он был прикован. Из-за резкого подъёма тёплая рвота с непереваренным мясом подступила к горлу и вышла наружу. Кровь стекала между лап и понемногу образовывала бордовое пятно на лежанке. Догдэй пытался придумать план побега, но сознание было затуманено, мысли не могли сложиться воедино. Хлипкие на вид наручники можно было сломать, если приложить достаточно сил, но он не мог даже держаться на ногах, что уж говорить про другие более сложные действия. Только одно радовало- сильной боли он не чувствовал, лишь только небольшие покалывания, которые со временем понемногу разрастались. Видимо, сбежать из этого места в таком состоянии не получится, нужно подождать пока не станет лучше. Догдэй уселся на место и начал обдумывать всё, что с ним произошло. «Почему он не мог вспомнить то, что происходило до пробуждения в пещере, зачем его «клон» убивал ни в чём неповинных людей, остался ли кто нибудь из них в живых? Кто такой Прототип и зачем Кэтнэп относится к нему как к «богу»? Почему его просто не убьют, зачем именно его оставили в живых?». На эти вопросы пёс не мог найти ответов или же сам не хотел об этом думать. Ещё несколько часов пёс провел в раздумьях. Но снова послышались шаги. Странно было то, что Догдэй услышал их с большого расстояния, ведь источник звука находился на первом этаже, в то время как он сам сидел, по его ощущениям, на втором. Окунувшись в океан мыслей пёс уже забыл о том, что в любой момент его может проведать Кэтнэп. Кот уже поднимался на второй этаж. Догдэй попытался ещё раз освободиться, безуспешно трепыхаясь на одном месте. Наручники натирали лапы до крови, труба издавала металлический скрежет. Он упал на колени а потом лег на лежанку, не в силах сделать что-либо ещё. Кэтнэп уже зашел в комнату, но Догдэй не хотел поднимать взгляд на него, притворившись мертвым. Котик подошел вплотную и видимо ожидал какой-нибудь реакции со стороны Солнечного. Но тот уже не хотел ничего делать, ему казалось, что если он не будет двигаться, то Кэтнэп подумает, что его игрушка просто-напросто умерла и оставит её в покое. Неприятное шипение сломанного динамика нарастало: —Тво͠й подͅа͠р͌оͅк «Что? Что ещё за подарок? Новая партия газа и кошмаров? Новый способ доставить мне боль?» перебирал свои догадки Догдэй, но открыть глаза он не решался. —Я҇ с͡л͞ы͡ш͡у҇ с͞т͢у͞к͡ т҇в͠о͞е͠г͝о͡ с͝е͠р͠д͠ц͠а͜ И правда, сердце пса бешено колотилось, хоть он и пытался успокоиться и громко не дышать. «Как он вообще это слышит?». Глупый план ожидаемо потерпел неудачу, притворяться мёртвым уже было бессмысленно. Догдэй открыл глаза. Кэтнэп стоял перед ним, с уже привычным оскалом. В лапе он аккуратно придерживал белую коробку, оформленную красной лентой с бантом. Фиолетовая лапа положила подарок напротив Догдэя, тот же содрогнулся и поджал колени поближе к себе. Серповидные когти деликатно зацепились за бант и открыли коробку. Смотреть внутрь было страшно, глаза сами отводили от неё взгляд. Догдэй мог бы долго сидеть и бояться, но испытывать терпение Кэтнэпа он не хотел, ведь тот уже начинал понемногу шипеть от раздражения. Пёс открыл сначала левый глаз, а потом уже правый, приблизился к коробке и посмотрел внутрь. Он ожидал увидеть в ней что-то ужасное: черепа, органы, гниющую плоть, но… Подарком оказался праздничный торт малинового цвета. Кондитерское изделие приготовлено будто совсем недавно, ведь крем ещё не засох и не облупился, как обычно бывает, когда торт долго простаивает на воздухе. Верхушка была щедро посыпана разноцветной вермишелью, узоры из белого крема украшали боковую часть. Торт выглядел очень аппетитно, однако Догдэя не покидало чувство подставы, ведь в такой мрачной атмосфере дарить подарки…В любом случае, попробовать кусочек самому не представлялось возможным, лапы всё-таки были закованы наручниками. Но Кэтнэп ему в этом поможет. Фиолетовая лапа аккуратно подцепила один из шести кусочков торта и направилась в сторону Догдэя. Он машинально приоткрыл рот, но потом передумал и сжал зубы, чтобы не пропустить в себя ни грамма сладкого угощения. Кот заметил это и властвующим тоном приказал: — О̶тк̶р̴о̵й̴ р̴о̴т, пёси̵к.҈ Ин̶аче̷ б̶у̶д̸ет̸ х̷у҈же̶ Но Догдэй не поверил в провокации бывшего друга, лишь сильнее сжав челюсти и отрицательно покачав головой. Терпение Кэтнэпа заканчивалось и тот насильно начал запихивать торт в рот псу, сначала несильно, но потом уже размазывая остатки по испуганной морде. Небольшие кусочки все-таки попали на язык и Догдэй почувствовал вкус сладкой малины и некую горечь…лекарства? Опасения подтвердились. Но зачем Кэтнэп откармливает его неизвестными препаратами? Чтобы усыпить? Для этих целей есть красный дым. Чтобы отравить? Проще просто оторвать голову Догдэю, чем ждать пока яд вступит в действие. В любом случае, в такие моменты строить догадки было глупо, ведь Кэтнэп уже пытался лапой открыть рот псу и пропихнуть останки торта, что у него с успехом получалось. Догдэй в попытках сопротивления пинался и извивался как дождевой червь, лишь бы не пропустить в себя ещё один кусок отравы. Но такие действия лишь усугубили и так плачевное состояние пса. Терпение котика закончилось, и он с силой дёрнул Догдэя ближе к себе. От резкого движения суставы рук пса хрустнули. Догдэй же отодвигался обратно к стене и не хотел сближаться с ним. Покрытый шипами отросток запульсировал сильнее. Фиолетовый монстр уже готовил для пса повторную «инъекцию» прямо внутрь, через то же самое недавно проделанное отверстие в качестве наказания за непослушание. Кот пытался проникнуть внутрь, несколько раз загоняя свой шипастый орган до кишков пса, однако Догдэй слишком сильно дергался, не давая тому завершить начатое. Силы были неравны, тем не менее жертва всё равно противилась садистским наклонностям своего обидчика. В один момент Кэтнэп дернул пса с такой силой, что наручники на его лапах со звоном порвались и тело отлетело в другой конец комнаты, прямо в недоеденную кучу трупов. Мягкие останки как ни странно поглотили удар, разгорячённый потасовкой Догдэй сразу же вскочил и побежал к выходу, будто у него был план как убраться из этого места. Нужно было действовать быстро, не теряя ни секунды. Но что-то мягкое и костлявое обвязало ногу и потянуло обратно. Догдэй повернулся в пол оборота и увидел, как Кэтнэп хотел оттащить его хвостом подальше от дверного прохода. Откуда не возьмись пса охватил внезапный молниеносный гнев и одновременно прилив сил, то ли от чувства какой-никакой свободы, то ли от недавних издевательств. —Как же ты меня ЗАЕБАЛ! После произнесённого откровения Догдэй с силой наступил на фиолетовый хвост, от чего тот хрустнул и ослабил хватку. Звук хруста определённо удовлетворил пса, если не обрадовал. Теперь как минимум Кэтнэп не сможет использовать свой хвост на какое-то время, а значит шансы на спасение вырастают. Пора продолжить побег. Интерьер коридора напоминал обстановку в Доме, те же двери из темного дерева и зелёного оттенка исцарапанные обои. Все проходы должны вести в своеобразный атриум, центральную часть Дома, там уже находился выход. Догдэй молниеносно помчался в нужную сторону, иногда оборачиваясь, чтобы следить за происходящим сзади себя. Чрево коридора заполнялось красным дымом, за которым скрывался уже преследующий его Кэтнэп. В голову пса пришла хорошая, нет, блестящая идея. По мере продвижения он осматривал двери, нужная ему должна быть помечена значком огнетушителя. На каждом этаже есть специальная небольшая комнатка, в которой хранятся средства пожаротушения. Этаж на котором находился Догдэй не стал исключением. Он чуть не пробежал нужную дверь, благо красный знак был специально хорошо заметен в случае чрезвычайной ситуации. Отперев дверь одним махом, Догдэй начал бегать глазами по комнатке. Ничего необычного: два огнетушителя, сложенный пожарный шланг, труба для подачи воды и стеклянная витрина, за которой находился… Пожарный топор с кроваво-красного цвета. Времени действовать аккуратно не было, пёс кулаком разбил стекло и взял в лапы нужный предмет. Хоть осколки стекла и поранили его, боли тот не почувствовал. Помещение быстро заполнялось красным туманом, предвещая о скорой встрече с котиком, Догдэй направился в противоположную сторону от дыма. В полутьме он ориентировался так же хорошо, как и при освещении. Неизвестно почему, ведь раньше ему приходилось долго привыкать в темноте, всматриваться в неё, но сейчас его это не волновало. Коридор заканчивался балконом, с которого открывался вид на центральную часть Дома. Бежать по лестнице было опасно, поэтому Догдэй решил перелезть через ограждение и сразу спрыгнуть на первый этаж. Предварительно он снова обернулся: глаза Кэтнэпа сияли сквозь дым так же, как блестят фары грузовика перед тем, как сбить беззащитного оленя. Не обдумывая свои действия пёс быстро перепрыгнул через перегородку, сделал глубокий вдох и сбросился со второго этажа. Падение на пол выдалось жестким, из лап чуть не выпал топор. Совсем рядом была дверь на выход, которая, вероятно, была закрыта. Догдэй поднялся с колен, подоспел к двери, дернул за ручку. Так и оказалось. Но ключ искать не нужно, ведь во владении уже был универсальный инструмент для вскрытия чего угодно. Пёс замахнулся и рубанул по корпусу замка, но к сожалению одного удара не хватило, чтобы повредить механизм. Ещё один замах, искры отлетели от места соприкосновения металлов, замок не поддавался. Сзади, за спиной что-то огромное и массивное с грохотом приземлилось на пол. Фиолетовое создание встало на все четыре длинные конечности, обнажило сотню белых клыков и выпустило железные когти, окружило себя летучим наркотиком. Но псу не было страшно, даже наоборот, его выводила из себя эта неизменная и маниакальная улыбка, этот сверлящий взгляд, направленный прямо на него. Каждый сантиметр на шерсти кота приводил в бешенство Догдэя. Невесть откуда появилась такая ярость, может быть это связано с чувством мести. Месть за все пытки, за всю боль, которую пришлось ему пережить. Или из-за нестерпимой горечи по причине свалившегося на него потока негативной информации. В любом случае, сейчас его судьба зависела только от него. Догдэй вцепился в топорище покрепче. Кэтнэп по прежнему стоял на месте, ожидая действий со стороны жертвы. Громкий, отвратительный шум вперемешку с отрывочными фразами прогремел из хриплого динамика: —Т̓В͢О̊Ё П̾О͞С̾Л̐Е͡ДН͠ЕЕ͢ С͠Л͠О̆В͠О? Догдэй ничего не ответил на издевательски загадочную фразу, лишь промолчав и до хруста сжав кулаки. На данный момент прикончить тварь было его самым большим желанием. Сам того не замечая, он сморщил переносицу и натянул уголки рта от злости, как обычно делают агрессивные собаки. Он медленно передвинул левую ногу вперёд, правую отставил назад. Лапы приготовили топор к взмаху, стальное лезвие блеснуло. Сигнал о готовности был подан, осталось лишь ожидать действий со стороны оппонента. Но долго ждать не пришлось, котик уже приготовился к рывку, немного поджав колени. Через мгновение он отпружинил от пола и понёсся в сторону Догдэя. Пёс же отпрянул в сторону, скорость его реакции в данный момент была сравнима с реакцией соперника. Кэтнэп отрикошетил от дубовых дверей, которые каким-то образом смогли удержаться от столкновения, и стремглав помчался на Догдэя, бешено размахивая когтистыми лапами, но тому удавалось парировать атаки. В один момент Кэтнэп решил размахнуться посильнее, чтобы нанести критический урон и нокаутировать пса, но несколько потраченных на это миллисекунд дали Догдэю шанс нанести ответный удар. Он поднял пожарный топор над головой и саданул кота в открытый участок между шеей и плечом, прорубив немного плоти. Кэтнэп прекратил нападение, тёплая бордовая кровь проступила из пореза и ручьём потекла по шерсти. Догдэй не хотел останавливаться, поэтому он вытащил из кота своё оружие, снова замахнулся и пробил солидные дециметры лезвием, отрубив небольшой кусок органики от тела. Фиолетовая лапа дотронулась до повреждённого участка и показала взору то, что с ним смогла сделать его личная «игрушка». Теперь уже пёс понял, насколько всё-таки приятно причинять вред своему насильнику. Он улыбнулся почти так же, как улыбался кот всё это время, криво и злорадно, неизвестная сила не давала стереть эту ухмылку с губ. Однако бой ещё был не закончен, ведь Кэтнэп почти никак не отреагировал на полученные увечия, как будто не чувствуя жгучей боли, которая должна была охватить раненое место. Вместо этого он лишь выпустил из своей глотки ещё больше красного дыма. Догдэй отвлекся на приятно вытекающую кровь и не успел отпрыгнуть от летящей сбоку шерстяной клешни. Мощный удар отшвырнул пса в сторону, к счастью возросшая в разы реакция помогла ему удержаться на ногах. Солнечный проскользил по полу в положении «низкого старта», при этом вогнав топор в паркет для более быстрой остановки. Подняв голову, он встретился взглядом с котом, который уже медленно подходил к нему, немного прихрамывая и клацая когтями по полу. Догдэй начал осматривать помещение в поиске подходящего момента для побега. Удачно ему на глаза попалась огромная многоярусная люстра, величаво нависшая в середине потолка. Такое же освещение обычно используют в концертных залах или театрах. Однако лишь одна непрочная цепь удерживала эту исполинскую конструкцию в подвешенном состоянии. Пазл в голове сложился, осталось лишь выждать момент, когда Кэтнэп встанет прямо над этой люстрой. —̕Т̛е͢б̛е҇ н͢е͢к̛у͠д͝а͠ б͠е͞ж҇а҇т͝ь͝,҇ п͜р͡и̕м͞и͡ с͞в͞о͠ю͡ с͢у͠д͝ь͢б҇у͜ Продвигаясь всё ближе к псу изрёк Кэтнэп. —Теперь твоя очередь страдать. Догдэй прицелился глазами в потолок, замахнулся топором и отпустил его в свободный полёт. Топор полетел точно в нужное место, разбив одно из звеньев цепи. Громадная люстра упала на фиолетового монстра и пробила деревянный паркет. Цементная пыль вместе с осевшим красным дымом поднялась в воздух. Пёс не мог увидеть плоды своей работы сквозь эту пелену. Однако он всё равно хотел подойти к тому месту, где стоял Кэтнэп и посмотреть что же всё-таки произошло. За всей этой смесью перед глазами Догдэй смог разглядеть деформированную люстру, которая провалилась на цокольный этаж, однако тела кота пёс обнаружить не смог, лишь только свежие кровавые следы на бетонном полу, которые уходили за пределы перспективы. Видимо Кэтнэп смог выбраться из-под завала, пока Догдэй подходил к дыре через цементный туман. —Бессмертный… Догдэй тихо прорычал это себе под нос. Ещё никогда он не был настолько зол из-за того, что не смог прикончить своего лучшего друга. Да что уж там, раньше он даже не мог подумать о том что захочет кого-то убить. Но теперь уже всё изменилось в противоположную сторону. Наверно это была не последняя встреча в Кэтнэпом. Во всяком случае, теперь можно будет спокойно убраться из Дома. Окровавленный пожарный топор лежал неподалёку от места падения люстры, Догдэй подобрал его и направился к закрытому выходу. По пути к дверям он наступил в что-то скользкое. Посмотрев под ноги он понял что это был тот самый кусок мяса с фиолетовой шерстью, который пёс смог отрезать от Кэтнэпа. Немного потупив в пол Догдэй всё-таки решился поднять объект. Кусок плоти всё ещё был тёплым и казалось, будто он бьётся так же, как и сердце. Рыжий поднёс его к носу и почуял запах лаванды… Вдруг в голове возникла чужая для него мысль: «Съешь это». Запах лаванды пленил и просто заставлял попробовать на вкус мертвую часть Кэтнэпа. Слюни потекли изо рта. Слега дотронувшись языком до склизкого мяса почувствовался вкус металлической крови и сладкой лаванды. Догдэй начал облизывать и покусывать жесткое мясо, испытывая наслаждение и возбуждение лишь только об одной мысли, что когда-то этот невзрачный кусок принадлежал его насильнику, которого от так сильно хотел убить. Вылизав все соки, пёс принялся откусывать небольшие кусочки и проглатывать их, растягивая удовольствие. Он чувствовал, как влажные части кота медленно продвигались по организму и попадали в желудок. Но этого было мало, поэтому он впился в плоть зубами и резким движением оторвал уже значительный кусок, тщательно пережёвывая и превращая его в сладкий фарш. В безумном экстазе Догдэй съел весь кусок плоти Кэтнэпа вместе с шерстью, даже не задумавшись о каких-то моральных принципах. На языке всё ещё оставался вкус лаванды, организм требовал большего. На полу ещё оставалась кровавая лужа, пёс припал к поверхности и стал пылко вылизывать красную жидкость, подобно умиравшему от жажды дикому животному, которое смогло доползти до грязной лужи и испить немного воды. С каждой секундой вкус становился всё ярче и превосходнее. Однако удовольствие длилось недолго, некогда окровавленный паркет уже блестел от чистоты. Догдэй же после трапезы встал на ноги и как не в чём не бывало побрёл дальше к дверям, не забыв про топор. Несколько точных ударов и засов замка раскололся напополам, двери сами распахнулись. В Приюте к этому времени уже настала своеобразная «ночь». Вместо яркого искусственного солнца теперь светили звёзды, а пение птиц заменили звуки стрекочущих в траве насекомых. Догдэй в пылу битвы совсем забыл о том, что он всё это время обильно истекал кровью через проделанные раны и оставлял за собой красные следы лап. Покалывания в теле вернулись с утроенной силой, теперь уже не получалось не обращать на это внимание. К тому-же появились резкие судороги, ноги и руки некотролируемо дергались и тряслись. Что с ним происходит? Почему он чувствует себя так, будто его сейчас разорвёт изнутри? Насколько была бы сильна боль, если бы она резко вернулась? Черепная коробка словно раскалывалась пополам, Догдэй упал на колени и схватился за голову. Кровь вскипала под шерстью, весь организм пульсировал под ускоряющийся стук сердца, который уже достиг сумасшедшей скорости… К сожалению пёс не мог понять, зачем Кэтнэп держал его несколько дней в неволе, откармливал человеческим мясом, вводил неизвестные препараты, мучал бессонницей вместо того, чтобы просто убить или хотя бы усыпить навсегда. Но сам кот делал всё правильно, и не только по воле Прототипа, но и ради того, чтобы воплотить уже свои фантазии в жизнь. Фантазии о своём совершенно «новом» друге…