Жемчужное одеяние

Тихую долину пробудили ото сна, погрузив в хаос. Полыхали шатры и палатки, как совсем недавно крыши крестьянских домов. Огонь перешел на кроны деревьев, взметнулись к небу снопы искр. Крики и лязг разносились во все стороны. И вновь пролилась кровь. В этой неразберихе, чудом избегая столкновений, бежал старик. Реальность вытолкнула его из иллюзий, когда он увидел объятые пламенем хвосты лисиц. Река уносила бездыханное тело все дальше и дальше от кровавой бойни, где не жалели даже раненых. Ветви ив нежно касались лица, провожая путника. Русло руки сужалось, все спокойней становилось течение, но все же стремительный бег не сбавляло. Пена перестала хлестать, разлетаясь в стороны. В свете взошедшей луны кожа Кенто казалась совсем бледной как у покойника. Кровь, что сочилась из раны, смешивалась с водой, а сердце билось тише с каждой пророненной каплей. И вдруг Нанами снова оказался в саду за домом. Сливовые деревья уже налились жизнью, покрывшись почками. Весеннее солнце припекало голову, хотя от земли еще веяло прохладой. Он поднял руки над собой, разглядывая оставшиеся после упорных тренировок синяки и ссадины. Из носа шла кровь, но Кенто ничего с этим не делал. Только шмыгал носом, чтобы, не дай боги, не испачкать белый ворот. Матушка тогда за уши оттаскает. Он лежал на траве, а рядом боккэн. Весь потрепанный и потрескавшийся от долгого использования. — Вставай! — рявкнул отец. Нанами послушно поднялся. Положив деревянную катану перед собой, он сел на колени. И все же кровь попала на одежду. — Бездарь, позор нашего рода, — принялся бранить его папаша, не срамясь бросаться самыми гадкими словами в своего сына, аж слюна брызгала во все стороны. Первый удар палкой пришелся по правому плечу, левое отец не трогал — помнил наказ лекаря не тревожить сломанную кость. — Твой дед, твой прадед были славными воинами, а ты даже простыми приемами овладеть не можешь, сопляк, — старик задыхался в бешенстве, колотя без сожаления Кенто. Мальчик крепко сжал зубы и только иногда вылетали болезненные стоны. Слезы щипали глаза, скатываясь по щекам. Кожу нестерпимо обжигало от ударов, но Нанами крики и всхлипы крепко сдерживал в себе. Отца этим не умаслишь, лишь еще больше разозлишь. — Поди прочь, — резко выдохнул отец, бросив боккэн перед Кенто. Превозмогая боль и дрожь в коленях, он встал с земли. Голову вжал в плечи и не осмеливался посмотреть в глаза своего старика. Рукавом Нанами украдкой стер слезы и поплелся между деревьями. Кошмар оборвался так же резко, как начался. События ночи расплывались, не давали собрать все воедино, как бы Нанами не цеплялся за них. Стоило бы подняться да оглядеться, но тело ломило даже от вздохов. Пальцы на руках едва шевелились от сводившей их судороги. На пробу двинул ногами. Оба дзори куда-то подевались, и теперь он лежал с голыми пятками. Затылок и спину невыносимо разрывало на части от ноющей боли. С трудом приоткрыл Кенто веки и тут же зажмурился от солнца, нависшего прямо над ним. Тихо покачивался бамбук, устремивший верхушки в небесную высь. Стебли, как и листья, чернели над ним, под теплыми лучами отливали синим. Среди запахов сырой земли и мха вдруг закружился аромат мяты. Нанами глубоко вдохнул, пытаясь насытиться им. Матушка частенько радовала Кенто отварами с этим удивительным растением. На губах после мяты оставался холодок, проникал глубже, успокаивая разум. Так и сейчас он убаюкивал, позволив забыться в сладостном сне. Вот бы пролежать так, пока не помрет от голода или от гниющих ран, уже и неважно. Под скрип деревьев Нанами снова закрыл глаза. Слишком тихо, подумалось ему, словно наконец завершил свой путь. Сердце вдруг екнуло от этой мысли. Щеки обдало жаром, и Кенто резко сел. С него свалился ворох не пойми откуда взявшихся листьев. Перед глазами все поплыло, а боль в затылке только усилилась. Он обхватил себя руками и наклонился вперед. Горло наполнилось горечью, и по траве расползлась желчь. Нанами скривился, утерев рот рукавом. Преодолев слабость, Кенто оглянулся еще раз. События злосчастной ночи понемногу выстраивались стройным рядом, отдавались болью в груди и затылке. Ни бликов, ни журчания воды среди темных стеблей. Будто кто-то, пока Нанами оставался без сознания, вытащил его из реки и принес сюда. — Эй, есть кто? Опрометчиво в его состоянии звать кого-то, но будь у незнакомца или незнакомцев недобрые намерения, Нанами бы кормил сейчас рыб в реке. Он ухмыльнулся самому себе. На рукавах одежды красовались гербы семьи, а на поясе болталось оружие. Никто в своем уме не потащит неизвестного самурая к себе в дом. Глубоко вдохнув, Кенто стиснул зубы и оперся о землю, чтобы наконец подняться. Раздалось хлюпанье, и по пальцам растеклась жидкость. Нанами опустил глаза, приподняв красную от ягод ладонь. Сок источал сладкий аромат, стекая по пальцам. Рот наполнился слюной, а желудок неприятно свело судорогой. Рядом аккуратно сложенной кучкой лежали персики с румяными боками. Не раздумывая, Кенто взял их земли и откусил как можно больше. Когда нежная мякоть коснулась языка, Нанами протяжно застонал. С уголков губ стекал сок и брызгал на одежду, но Кенто, голодный и обессиленный, вовсе не обращал на приличия никакого внимания. Он вгрызался в сладкий плод, от наслаждения подрагивали веки. — Как же хорошо, — тыльной стороной ладони Нанами стер с лица брызги. Стоило ему подхватить второй плод, за спиной раздался треск. Кенто резко обернулся и, не сводя глаз с мирно качающихся стеблей, протянул руку к рукояти катаны, но схватил воздух. Пустые ножны болтались на поясе, даже танто исчез. От безмерной усталости он даже не заметил, как легка стала его ноша. — Я слышал тебя, — на пробу крикнул Нанами, не ожидая получить ответа, — не бойся! Снова раздался треск, заскрипел бамбук будто кто-то пытается сломать его. Под глазами Кенто пролегла тонкая сеть морщинок, когда он попытался встать. Босые ноги скользнули по траве, Нанами успел выставить вперед руку, чтобы не рухнуть лицом в землю. Ему показалось, что среди смоляных стеблей мелькнула фигура на краткий миг будто наваждение. — Я же вижу тебя, — во второй раз Кенто все же удалось встать. Он глубоко дышал, вглядываясь в чащобу. — Враки все! Голос раздался совсем с другой стороны. Он точно принадлежал юноше, но не было в нем той грубости, к которой Нанами привык за годы службы. Мягкий и мелодичный как перезвон колокольчиков на летнем ветерке. Не слышно и шагов незнакомца, ступал осторожно. От брошенной с толикой обиды фразы Кенто растерялся. — Может покажешься? Медленно переступив ногами, обернулся Нанами на звук. Чаща снова утонула в тишине. Уж не привиделось ли ему все это? Может разум помутился от пережитого? Он спрятал лицо в холодные ладони, чтобы успокоить разгоряченную голову. — Как ты оказался в нашем лесу? Черная листва зашуршала, расступившись перед незнакомцем. Кенто поднял голову да так и застыл с поднятыми руками словно в молитве. На противоположной стороне небольшой опушки показался необычайной красоты юноша в белом кимоно. Взъерошенные волосы светлее снега. Небрежно накинутое одеяние цвета нежных облаков съехало с плеч, оголив ключицы и грудь. Он совсем не стеснялся своей наготы. Нанами не мог отвести глаз, позабыв все приличия, пялился в открытую. — Прошу простить, но я не знаю, — отвесив легкий поклон, он стыдливо спрятал лицо. — Странно, что лес тебя пустил, — хмыкнул юноша, скрестив на груди руки. — Я не представился, Нанами Кенто из клана Нанами, — Кенто отвесил поклон еще ниже, пропустив слова незнакомца мимо ушей. Когда он поднял глаза, юноша по-прежнему стоял перед ним. Нанами тихо выдохнул, значит и правда не привиделся. — Хм, очень странно, — потерев подбородок пальцами, незнакомец медленно двинулся вдоль кромки деревьев, опоясывающих полянку. Из-под белого одеяния высунулся хвост, плавно покачиваясь из стороны в сторону. Словно жемчуг шерсть отливала серебром. Кенто потер глаза, затем крепко зажмурился, но ничего не поменялось. — Я умер, да? — выпалил Нанами, болезненно выдохнув. — А я, — юноша ойкнул, услышав слова Кенто, — Сатору. Он фыркнул, задрав нос, а хвост резко задергался. — Нет же! Я за тобой три ночи бегал, еще бы ты умер. Юноша топнул босой ногой по земле и снова сложил руки на груди. — Да у тебя же хвост! — ткнул в него Нанами. От крика ужасно разболелась голова, пульсируя в висках. Он помассировал их пальцами, чтобы хотя бы немного угомонить боль. Невежливо как-то выходит, пусть и с предсмертной иллюзией болтает. Сердце Кенто ухнуло в груди. Он провел здесь так много времени, что же с остальными в долине теперь? — Болван! Сатору резко развернулся, полы кимоно взметнулись, и хвост почти полностью показался под ним. — Прости, — только и успел выкрикнуть Кенто, когда юноша повернулся к нему спиной, попытавшись опять скрыться за деревьями. — Ты кицунэ, верно? От резких движений раны в груди пронзило иглами. Нанами ощупал себя ладонью. Он до конца не мог поверить происходящему. Только сейчас он заметил, как неестественно выглядит бамбук, словно его облили черной краской. — Прошу, мне нужно вернуться к своим солдатам. Где мы находимся? Статору нахмурился. Он все еще стоял спиной, глядел исподтишка на Кенто. — Что за дурацкий вопрос, в лесу. Нанами хотелось взвыть от странного ответа сопровождающего, но без того успел ему нагрубить. — Нет, я не о том. Какие поблизости есть селения или, может, город есть где-то? — Люди в этом месте не живут. Юноша замолчал, над чем-то раздумывая, затем махнул рукой. — Пойдем, я тебя выведу. На лице Кенто впервые за долгое время появилась поистине искренняя улыбка. Он снова поклонился и последовал за своим спасителем, бездумно доверился незнакомцу. Интуиция подсказывала, что ему можно верить. Когда они поравнялись, Сатору наклонился к Нанами. — Зачем ты так постоянно делаешь? — Ты о чем? — следуя за проводником по тропе, Кенто не мог оторвать глаз от смоляных стеблей. — Наклоняешься, вот так, — и лис повторил жест. Нанами неловко перевел взгляд с оголенной груди Сатору на дорогу перед ним. — В знак уважения. — Глупость какая, — фыркнул юноша и ускорил шаг. Его совсем не тревожили босые ноги, пока сам Кенто то и дело шипел из-за мелких камушков, скрытых в траве. Глаз не сводил с мелькающего под одеждой хвоста, потому за дорогой не следил. Бредни, что рассказывал прадед, оказались самой настоящей правдой или же Нанами сошел с ума. — Слушай, а как я здесь оказался? — Я тебя у реки нашел. Думал, умер, а ты как закричишь в бреду. Лис взмахнул руками в разные стороны, вероятно, изобразив Нанами. Тот отвел взгляд. — У тебя лисички на одежде, поэтому пожалел и притащил сюда. Жалко будет, если водяные духи покусают такое красивое личико. Кенто широко раскрыл глаза и, не заметив впереди булыжник, запнулся. Он с облегчением выдохнул, когда Сатору ловко успел его подхватить. С первого взгляда он казался таким хрупким, будто куколка, но руки его были крепкими. — Я думал, кицунэ только женщинами бывают, — кивнул Нанами в благодарность за помощь. — Матери-лисицы ненавидят человеческих мужчин. Бамбуковая роща кончилась, и теперь они шли под сенью деревьев, склонивших ветви в причудливых изгибах. Сатору отпустил Кенто и с легкостью вскочил на тонкий ствол. Словно дикий зверь он без труда, цепляясь руками и ногами, прыгал по веткам. Легкое кимоно развевалось вслед за хозяином, оголяло молочные бедра. — До того сильно, что щенкам глотки перегрызают или в реках топят, коли в человеческом обличии разродились. Матушка меня пожалела да поберегла от других. Говорила остальным, шерсть у него белехонькая, знак хороший, значит сильным будет. Голос юноши раздавался то слева, то справа, Нанами приходилось вертеть головой, чтобы не потерять из виду пушистый хвост. Он с трудом поспевал за лисом, без умолку вздыхал и кряхтел от боли, совсем как дряхлый старик. — И как? — Кенто задрал голову вверх, придерживая рукой ноющие ребра. — Что? — Сатору отвлекся, и хлипкая ветка треснула под ним. В спешке он прыгнул на ближайшее дерево, и все его изящество рассыпалось в пух и прах. — Стал сильным? Юноша покачал головой и спустился на тропу, содрав ногтями кору. Румянец покрыл его светлые щеки. — Щенков их же мать ремеслу учит, а моя как-то ушла на охоту да так и не вернулась. Другие к себе чужого детеныша не возьмут, особенно мальчишку. — Слушай, когда ты нашел меня, рядом со мной не было моего оружия? — Нанами поджал губы после неловкого молчания. Спохватился он, когда опушка осталась позади. Кенто постучал подобранной для опоры палкой по пустым ножнам. Сатору опять ускорился. — Выбросил. Эти штуки опасные, я же не дурак, — хозяина выдал хвост. Он резко задергался, забил по ногам, а потом прижался. Нанами едва сдержал вздох, закатив глаза. Раненый, уставший, он без своего оружия остался беззащитен. — Ты посмотри на меня. Я хожу кое-как, а катаной взмахну, так и вовсе свалюсь. — О, так вот как эта штука зовется! — переменился неожиданно настрой лиса. Совсем как наивная собачонка, усмехнулся про себя Нанами. Он чуть кашлянул, прикрыв рот рукой. — Маленькая катана и большая катана, — широко заулыбался юноша, еще больше завертелся. — Маленькая катана? — тут уже Кенто не сдержался и прыснул, — это танто. Нож. — Зачем так много названий для одинаковых вещей? Сатору надул губы и внимательно посмотрел на своего путника. — Чтобы не запутаться. Дорога казалась Нанами бесконечной. Юноше временами приходилось брать его под локоть, чтобы он не свалился на землю. Бледность с лица не сходила вовсе. — Ты сказал, что лес меня пустил. О чем ты тогда говорил? — О том и говорил. Кицунэ, придерживая Кенто под руку, вел его среди деревьев только по известной для него тропе. Воинская гордость не позволяла Нанами проявлять слабость, потому он отказывался от помощи, но от прикосновений Сатору отчего-то становилось приятнее, боль постепенно уходила. — Как лес мог не пустить меня? — Ну, мертвого пустить может. Он ведь мертвый, ничего плохого не сделает. От объяснений Сатору все только усложнилось. Спрашивать о других обитателях леса Нанами побоялся. Ему хватило потрясения в виде кицунэ, идущего рядом. Отбросив ненужные мысли, все внимание он отдал дороге. — Здесь, — прервал долгое молчание лис. Он отпустил наконец Кенто. Взгляд его устремился в заросли кустарников. Шорохов по ту сторону не доносилось, оттого Нанами напрягся, сжав палку в руках крепче. Солнце давно спряталось, где-то там вне леса раскрасив небо в золото. — Устроимся на ночлег здесь, — Сатору не сводил глаз с непроглядной стены. Вероятно, зрение у него работает совсем по-другому нежели у людей. Он мог видеть то, чего не разглядеть в сумерках Кенто. Если придется сражаться, полагаться будет он только на лиса. Даже палкой взмахнуть едва мог Нанами. — Я скоро. С этими словами юноша высоко прыгнул, устремившись в кустарники. Ветки зашуршали, переломившись под весом, и снова все затихло. На миг Кенто показалось, что под подолом мелькнул не только хвост, но и звериные лапы. Он долго смотрел в сторону, куда убежал его путник. Без объяснений взял и ушел. — О боги, дайте мне сил, — прошептал Нанами. По старой привычке потянулся к рукояти катаны, где висел талисман, подарок от матушки. Он вдруг тихо засмеялся то ли от своей забывчивости, то ли от безысходности. Сумерки сгустились еще больше, погрузив лес во тьму. Дальше вытянутой руки Кенто ничего не видел. Возле его ног в куче лежал собранный им хворост, но вот разжечь нечем. Привалившись к старому дереву, Нанами закрыл глаза и слушал тишину. Непонятно, что могло таиться в тенях. Боль в груди наконец утихла, позволив наконец отдохнуть телу. Удивительно, но даже шороха и хруста веток под лапами ночных зверьков не слыхать. От безмолвия на душе было неуютно. — Нанами, — прозвучал знакомый голос над самым ухом. Кенто встрепенулся как сонная птица на ветке. Он прищурил глаза и заметил перед собой улыбающегося Сатору. Значит и вправду не приснился. Юноша бросил что-то к ногам и развернулся к кучке веток, собранных Нанами. В темноте его белые одежды казались призрачной оболочкой неупокоенного духа. — Я принес еды. Голос лиса звучал необычайно восторженно. Дыхание тяжелое как после долгого бега. Со спины Кенто не видел, чем занимается лис. Сатору пыхтел над хворостом, пощелкав пару раз пальцами. — Не подсматривай, — махнул рукой не оборачиваясь. Вдруг лицо юноши осветил огонек, послышался треск и поляну наконец наполнил свет. — Как ты это сделал? — Кенто поднял с земли тряпицу, брошенную юношей. Глаза его широко раскрылись, ведь стука камней он не услышал. Внутри оказалась целая гора фруктов, все они блестели от капель воды. Протяжно заурчал желудок от одного только вида угощений. — Магия, — Сатору широко улыбнулся довольный собой, — ну же, иди к огню, а то ночами в нашем лесу холодно. Лис, не беспокоясь о белом одеянии, уселся на землю и прижал колени к груди. Блики огня прыгали по его щекам и мерцали в голубых глазах. Нанами сел рядом, положив тряпицу между ними. — Спасибо тебе, — Кенто откусил чуть ли не сразу половину яблока. Сладкий сок покатился по уголкам губ. — Эх, я зайца хотел принести, — лис положил подбородок на колени, надув губы совсем как малое дите, — перед самым носом ускакал. А эти духи утопленниц еще посмели смеяться надо мной. Кенто передернул плечами от одного упоминания духов. Сатору как ни в чем не бывало ударил кулаком по земле, а хвост задрал кверху, оголив спину. Нанами от его жалоб стало смешно неожиданно для самого себя. — Разделывать все равно нечем. Нанами отвязал пояс с пустыми ножнами и аккуратно сложил возле себя. Бросив огрызок за спину, он прихватил еще яблоко и улегся на землю. От тепла веки отяжелели. — В моей семье есть легенда, — завел стародавнюю историю Кенто, подложив руку под голову. Его глаза безотрывно следили за языками пламени, раскачивающихся в своем танце. Сатору повернул голову, и Нанами указал на вышитых лисиц по рукавам. — Невесту моего далекого предка выкрали кицунэ, вроде как перед самым торжеством. Снарядили отряд для поисков. Историю Кенто выбрал не самую удачную для рассказа, но разбавить тишину хотелось чем-нибудь. В отличие от многих самураев рассказывать о подвигах или о былом он не мастак. Вспомнил первое, что пришло в голову, но компаньона, кажется, заинтересовал. — Почти за год они перебили сотню или около того кицунэ, но девушку не нашли, — подытожил Нанами. На самом деле легенда куда длиннее, но пересказывать все подвиги прославленного предка не особо хотелось, поэтому вышло как-то скомкано. Взглянув на насупившегося Сатору, Кенто пожалел о выборе истории. — Враки это все! Юноша вскрикнул, нахмурил светлые брови и, скрестив руки на груди, задрал голову как при их встрече. — Значит предок твой тираном был, а они спасли девушку, — венка на лбу Сатору вздулась. — Не знаю. Я-то думал, это все вымысел, пока тебя не встретил, — Кенто мягко улыбнулся, — прости, не стоило мне говорить об этом. Нанами оперся локтем о землю и похлопал юношу по плечу. Ладонь его задержалась чуть дольше нужного, невольно Кенто отвел взгляд. Один вид юноши пробуждал в нем странные чувства, а от прикосновений так и вовсе пробегали мурашки. — А у вас есть потомство? — лис подсел ближе, укутав хвостом спину Нанами, и подложил колени под его голову. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Кенто глядел в них словно на чистое небо знойным летом, когда от пекла прячешься в тени сливового дерева. — Дети? — он наконец ответил. От мягкого меха стало теплее, поэтому не стал противиться столь интимному жесту. Расплывшись в глуповатой улыбке, Сатору кивнул несколько раз. В глазах плескалось неподдельное любопытство. Который раз за вечер Кенто удивился быстрой смене настроения юноши. Только что он злился на его предка, а теперь беззаботно спрашивал о жизни. — Нет. — А почему не заведете? — кицунэ слегка наклонил голову в бок, приставив к губам указательный палец. Огонь отбрасывал блики на лицо и кимоно, добавив еще больше чего-то неуловимого в его образ. Порывшись на задворках сознания, Нанами так и не смог подобрать нужного слова, которое бы с точностью описало лиса. Поэтичности его речи не хватало. — Женушка всеми правдами и неправдами ищет повода не делить со мной ложе. — А жена ваша, она красивая? — еще шире улыбнулся Сатору. — Самая обычная. — А я красив? Вдруг выпалил Сатору. Он так низко склонился над Кенто, что горячее дыхание опалило лоб. Теплые ладони легли на плечи с толикой неловкости. В груди все трепыхалось, окутало приятной тяжестью. Еще мгновение и длинные пальцы скользнули под ворот. Нанами глубоко вдохнул, хватая ртом воздух. Живот приятно скрутило. — Тебе не нравится? Лис еще больше наклонился, его губы почти соприкоснулись с губами Кенто. Он не нашелся с ответом. Движения Сатору были неумелыми, но уверенными. Он то медленно поглаживал грудь подушечками пальцев, то слегка царапал длинными ногтями кожу, плавно обходя раны. Изучал как реагирует Кенто на его ласки. Тело заполыхало как сухие ветки в пожаре, и дело совсем не в трепыхающемся на ветру костре. Руки Нанами оставались на животе. Они нерешительно подергивались, когда юноша совсем немного льнул к губам сладким от фруктов. — Честно говоря, у меня никогда не было с мужчинами, — щеки Кенто побагровели еще сильнее от этого признания. Совсем недавно он бился на смерть с врагом, а теперь неизвестно где нежился с кицунэ под сенью леса. Будто в пьяном бреду или же горячке ему привиделся юноша с белыми волосами как лепестки хризантемы. Земля ушла из-под ног, а сердце забилось в бешеном ритме. Кенто не противился искушению лиса, сдавшись без боя. Рука Нанами легла на спину Сатору, а второй он обхватил его бедро, перекинув ногу через себя. Легкие поцелуи становились менее прерывистыми, пока они и вовсе не слились воедино. Лис хаотично водил языком, пока Кенто пытался усмирить его пыл. Если это и впрямь грезы, то Нанами собирался напиться ими сполна. Пушистый хвост метался в разные стороны, ударял по ногам и земле, подняв пыль. Кенто просунул руку под подол и обхватил почти у самого основания, чтобы угомонить. Сатору разомкнул поцелуй и задрожал всем телом. Его рот приоткрылся, и без остановки полились громкие и протяжные стоны. До чего пошло он выглядел, окунувшись в сладостное удовольствие. — Нанами, — каждый слог растягивался, смешавшись с невнятным мычанием. Кенто не сразу понял, что это его имя. Не думал, что вызовет столь яркую реакцию у лиса. Отдышавшись, Сатору скинул с себя одежды. Нанами замер не в силах оторвать глаз. Кожа белая как фарфор без единого шрама или родинки. С розоватой головки капала смазка прямо на живот Кенто. Он и сам уже умирал от вожделения, особенно от неосторожных движений юноши по его паху. Любоваться долго лис не позволил, он снова потянулся за поцелуем, тогда Нанами повторил свой трюк. Вибрация от стонов расходились по всему телу, покалывали затылок и кончики пальцев. Кенто зашипел, когда Сатору начал тереться ягодицами о его пах словно в отместку. Ладонью он убрал налипшие на лоб белые локоны, огладил щеку и снова притянул к себе за шею. У обоих горели пунцовым лица, а вырвавшаяся на свободу похоть до безумия вскружила головы. И вновь им пришлось отпрянуть друг от друга. — Твоя одежда. Лис поднялся на колени, покачивая медленно хвостом. Он посмотрел на узел, затем на Нанами. — Зачем так мудрить? — Не хотелось бы остаться в неподходящий момент с голой задницей, — ответил первое попавшееся в голову оправдание Нанами. Кенто приподнял голову и улыбнулся, увидев недоумение на лице Сатору. Быстро сменилось его настроение, когда он потянул за пояс. — А сейчас подходящий? — облизнулся лис. Он стянул хакама до колен и распахнул хаори вместе с нижней рубахой слишком по-свойски. От холодного воздуха по разгоряченному телу пробежали мурашки. — Большой, — Сатору провел рукой по возбужденному члену Кенто, оценивая. Встав на четвереньки, кицунэ провел языком по животу, слизнул с головки капли сочащейся смазки. Нанами даже привстал на локтях, чтобы взглянуть на это действо. Хотелось схватить юношу за волосы и ощутить жар горла на члене, увидеть, как носом он утыкается в пах, а из глаз текут слезы. Кенто стало стыдно за свои мысли. Заметив на себе томный взгляд, Сатору остановился, словно читал мысли. — Нравится? — прижавшись грудью к паху Нанами, лис прогнулся в талии и замахал хвостом. Юноша провел языком по острым клыкам как хищник, ожидающий добычу. Шея у Нанами затекла от неудобной позиции, и голову пришлось опустить на холодную землю. Дыхание Сатору обжигало кожу, влажный язык касался то здесь, то там. Кенто полностью отдался ощущениям. — Уже не выдерживаю, — между вдохами выдавил из себя Нанами. Он открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но дыхание перехватило. Едва ли не прорычал в унисон стону лиса, когда тот потерся своим членом о член Кенто. Нанами обхватил Сатору за ягодицы, прижав ближе. От нетерпения они хаотично задергали бедрами навстречу друг другу. — Еще, еще, — заскулил кицунэ. Лис кусал кожу на шее Кенто, оставляя красные отметины. Он вполне мог перегрызть ему сонную артерию и напиться кровью сполна. Эта мысль нисколько не напугала Нанами, а наоборот взбудоражила еще больше. Внутри все бурлило до сумасшествия. Чары ли это, которыми дурманили путников кицунэ, или же долгое отсутствие близости, раздумывать об этом не хотелось. Кенто громко дышал, не в силах связно говорить. Слишком развратно и дразняще Сатору вилял задницей, елозил по его члену. Гортанный и надрывный стон вырвался из груди, когда лис задвигался еще быстрее. Пелена заволокла разум, вовлекая в танец двух тел. Оба уже покрылись испариной, но все никак не могли успокоиться. Они вырывали друг у друга стоны, утягивали в долгие поцелуи. Живот сводило судорогой, но желаемое так и не наступало. — Хочу больше, — как обиженный щенок застонал Сатору, выпрямившись. Он завел руку за спину, обхватив член Нанами. Провел пару раз вниз и вверх. Мозолистые ладони легли на тонкую талию. Смуглые руки контрастировали с фарфоровой кожей. Они безотрывно смотрели друг другу в глаза, словно ожидали одобрения. Дыхание Кенто ускорилось, когда головка скользнула глубже между ягодиц юноши. Больших усилий стоило не двинуть бедрами навстречу, чтобы не навредить Сатору. Его колени разъехались в разные стороны, когда новые ощущения нахлынули, накрыв с головой как волны в бушующем море. Крепкий узел внизу живота был готов лопнуть. Мышцы судорожно сжимали член, отчего Нанами, готовый кончить прямо сейчас, шипел. Кицунэ замер, когда член полностью вошел в него, кажется, сам не ожидал, что получится так легко. Он оперся руками о колени Кенто. Головка его собственного члена налилась красным, истекая смазкой. Губы Нанами тронула легкая улыбка. Он спустил свои чувства и эмоции с привязи будто сторожевых псов. Прежде ему не доводилось чувствовать подобного. Обычно тихий и сдержанный, он редко проявлял эмоции, держа сердце на замке. Его первая ночь с женой была лишь необходимостью, не более чем обычаем после пышного торжества. Без намека на страсть. Неудивительно, что женушке он не приглянулся. Возвращаясь к прошлому, он с трудом мог поверить в нынешнего себя. Он развязно сжимал ягодицы и член Сатору, пока тот бесстыдно насаживался на член, закинув голову назад. Иногда он вскрикивал, когда головка касалась особо чувствительных мест внутри. Кадык дергался от каждого вздоха и стона, по молочной груди скатывались капли пота, поблескивая от огня. Движения Нанами слишком уверенные для первого раза с мужчиной, ведь он не хотел оплошать. Вдвоем они представляли собой чудесную композицию, идеально дополнив один другого. Кенто вспомнил похабные рисунки, что во хмелю он рассматривал на постоялом дворе с пьяными товарищами. Размеренный ритм сбился, когда лис не мог уже держаться на коленях. Положив руки ему на поясницу, Нанами притянул его к себе и увлек в такой желанный поцелуй. Пальцами он вырисовывал незамысловатые рисунки на спине. Сатору всей своей тяжестью навалился на Кенто. Поцелуй вышел смазанный. Воздуха катастрофически не хватало, поэтому пришлось оставить затею на потом, когда они придут в себя. В отличие от кицунэ, украсившего шею партнера засосами и укусами, Нанами лишь осторожно касался губами влажной шеи. — Пожалуйста, быстрее, — в уголках глаз юноши собрались слезы от подступающего оргазма. Запястье ныло от неудобного изгиба — приходилось локтем поддерживать живот Сатору, чтобы оставалась возможность двигать рукой. Тем не менее просьбу Кенто послушно исполнил. Действовал наобум, представив, что бы понравилось ему самому. Он тоже уже изнывал. В паху все сжалось, будто внутри натянули тонкую нить, готовую лопнуть в любой момент от напряжения. — Нанами, — сбивчиво произнес юноша. Лис приподнялся, упершись ладонями в плечи. Он сам вбивался в кулак, плотным кольцом сжимающий член, насаживался на Кенто, помогая достичь пика. Шлепки стали еще громче. Только сейчас Нанами, когда боль смешалась с наслаждением, заметил, что ногти Сатору стали длиннее. Они оставляли за собой красные полосы. — Ты такой красивый, — прошептал Кенто, изливаясь в юношу и наполняя его. Член внутри обмяк, но кицунэ не остановился. Мышцы продолжали сжимать чувствительный член, что Кенто даже сощурился от переизбытка ощущений. Хотелось прикрыть глаза и не двигаться больше, но он не мог оставить Сатору без желанной эйфории. Тот заскулил, поджав пальцы на ногах, а ногти вновь вонзились в и без того покалеченную грудь Нанами. — Почти, я почти, — юноша крепко закрыл глаза, хватаясь ртом воздуха. Хвост метался из стороны в сторону с бешеной силой, а шерсть на нем встала дыбом. Голова буквально кружилась от переизбытка ощущений и глубоких вдохов. Лис резко подался вперед, и член с хлюпаньем вышел из него. По ягодицам размазалось семя, капнуло на бедра Кенто. Вместо стонов из груди вырывались всхлипы, они становились громче и прерывистее. Сатору вновь прижался к груди Нанами, уткнувшись лбом в шею. Плечи медленно поднимались и опускались, а на живот и грудь Кенто падали белесые капли. Юноша дрожал от накрывшего его оргазма, тихо поскуливал. — Ты в порядке? — Нанами легонько поглаживал спину кицунэ подушечками пальцев, тот ответил что-то невнятное. Прохладный ветер обдувал горячие и все еще влажные от пота тела. Сатору потерся щекой о губы, требуя поцелуя. Снова Нанами не мог отказать в просьбе. Грудь и живот Кенто стянула боль от потревоженных ран, веки отяжелели и закрылись, утянув в сладостный сон. Открыл глаза Кенто, когда снова вошло солнце. Лес как прежде оставался безмолвным, не подавая признаков жизни. Прошлая ночь осела в сердце нежным налетом. Красочные образы пробуждали волны мурашек по спине, отзывались судорогой в животе. Нанами оглянулся. Костер уже догорел, обернувшись пеплом. Он протянул к нему руку — еще теплый, значит потух ближе к восходу. Рядом никого не было. Реальность всего доказывали покалывающие кожу царапины на плечах и небрежно повязанный пояс хаори. — Сатору? — тихо позвал Кенто. Впереди зашуршал кустарник, пропустив белую лисицу. Шерсть отливала серым, а за спиной мерно покачивались три хвоста, приковавшие к себе взгляд. В зубах кицунэ, догадался Нанами, держал потерянную катану. — Сатору, это ты? Лис ничего не ответил. Грациозно прыгнув от края опушки прямо к ногам Кенто, он бросил оружие на колени и ткнулся мордочкой в ногу. — Так ты соврал, что выбросил ее. Нанами в знак благодарности кивнул и спрятал острый клинок в ножны. Он поднял руку, и лис отпрянул, но, не почуяв угрозы, подставил острые ушки под ласки. — Зачем ты принял этот облик? Шерсть, как представлял Кенто, совсем не жесткая. Мягкая и нежная как шелк, она лоснилась под лучами солнца. От удовольствия хвосты замельтешили и только чудом не спутывались между собой. Они просидели так еще немного, пока Сатору не увильнул. Он развернулся в ту сторону, откуда пришел. — Пора? В ответ юноша фыркнул и скрылся за кустами. На душе у Нанами заскребли кошки. С самого начала он понимал, что их знакомство не продлится долго. Все-таки они не принадлежали одному миру. Вздохнув, Кенто поднялся с земли и на ходу привязал на пояс катану. Лис искоса поглядел на него. — Не бойся, я бы никогда тебе не навредил, — Нанами выставил перед собой ладони, улыбнувшись. Он все еще не знал, что сделал с ним Сатору, но боль в ранах утихла и не давала о себе знать. Молча они двинулись по тропе, которая скрывалась в зарослях. — Слушай, не хочешь пойти со мной? Мягкие лапы тихо касались земли, обходя все сухие ветки, которые могли бы хрустнуть под весом звериной тушки. В форме лисицы Сатору был куда проворнее, нежели в облике человека. Видимо, редко приходилось пользоваться им. — Придумаем тебе историю, никто даже не догадается, — Кенто задумался, — мне впервые так хорошо рядом с кем-то, хотя мы знакомы всего ничего. Нанами усмехнулся. За всю жизнь подобного никому не говорил, а тут выпалил почти что незнакомцу после одной ночи. — Хвостик только трудно будет прятать. Он взглянул на шедшего рядом лиса. По его мордочке не угадать эмоций, а отвечать он не спешил, поэтому Кенто тоже умолк. Уголки его губ опустились — ответ очевиден. Ближе к полудню лес наконец ожил. Возможно, то был не тот лес, который пустил Нанами. За дорогой он не следил, доверившись своему проводнику. Издалека доносилось журчание воды, а со всех сторон разнеслось пение птиц. Солнце ослепило глаза, и Кенто пришлось прикрыть их рукой. Сатору вывел его на берег реки. Кромку влажного песка усеивали ветки, обломанные с ив. Вода билась о булыжники на мелководье, а по ту сторону раскинулось поле, украшенное ароматными цветами. Залюбовавшись видом, Нанами забыл про своего компаньона. — Иди вверх по течению и выйдешь к селениям. Кенто развернулся. Грудь щемило от обуявшей вдруг тоски. Расставания всегда давались ему легко, но что же случилось сейчас? У края леса лис сидел в тени кроны, не решившись подойти ближе. Он не спускал глаз с Нанами. — Не пойдешь со мной? — Кенто нахмурился, но тут же его лицо расслабилось. В глазах отразилась печаль, — что ж, я не в праве тебя заставлять. Благодарю за помощь. Растягивать прощание Нанами не хотел. Он опустился перед кицунэ на колени, оставив на влажном носу последний поцелуй. Сатору не шелохнулся. Проведя ладонью по мягкой шерсти, Кенто поднялся с земли и развернулся. Шел медленно, ухватившись за последнюю нить надежды. — Тебе рано быть здесь. Твое сердце еще бьется в груди, но мы обязательно встретимся снова. Когда Нанами обернулся, на берегу уже никого не было. Сон ли то был или все наяву, Кенто уже не мог различить. Но сладость осталась на губах.