Спасая главного злодея

Сквозь тьму в нос ударил аромат густых духов и благовоний с сандалом. Даже не открыв глаза Шэнь Цинцю догадался, что находится в женской комнате. Если бы Ша Хуалин только могла, то ударила в нос не только духами, но и кулаком. Но муж запретил даже притрагиваться к известному бабнику Шэнь Цинцю. По правде сказать, именно из-за дурной славы ни одной из тысяч женушек Ло Бингэ нельзя было даже проходить мимо новых покоев Цинцю. Но Ша Хуалин была особенно близка, она была больше, чем жена — в первую очередь, она была верной помощницей во всех делах. Исполнительницей. По крайней мере, сама демоница надеялась, что причина крылась в доверии, а не простом равнодушии к ней. Открыв глаза, один из которых открывался с трудом, бывший Лорд пика Цинцзин увидел недовольное лицо Ша Хуалин. Она была одета, причем в этот раз скромнее. Нежные женские черты исказились в гримасе ненависти, а звонкий голосок процедил: — Очнулся? Я доложу Его Величеству, — демоница отошла от постели, но, не выдержав собственного яда, прошипела в пол оборота. — Надеюсь, моя одежда придется тебе по душе, как и комната прошлой недостойной. Приятно носить обноски? Дверь в комнату захлопнулась, по телу прошел поток воздуха. Обноски? Неужели все-таки посмел… Вернулись последние воспоминания. Сердце застыло в ужасе, когда по телу прошёл ветерок — как по голой коже… Цинцю проморгался и опустил взгляд вниз. Полупрозрачные красные ткани едва прикрывали голое тело. Такая одежда, укрывая, лишь оголяла и опошляла тело еще больше. Так одеваются танцовщицы, молодые ивы в ивовых домах и рабыни. Точно не добившиеся величия заклинатели. Лучше бы Цзю умер. Разве много он просил? Просто достойной смерти! Стыд и отчаяние охватили внутренности, как пожар — иссохшее дерево, Цзю вскочил с постели и, пошатываясь, заметался по комнате. Этот кошмарный вид отдавал глубоко знакомой гнилью, становилось тошно. Шэнь Цзю ненавидел эти тряпки, что на него нацепили. Однако другой одежды у него просто не было. Покрывало с кровати было наброшено сверху, укрывая абсолютно голые плечи. Как же хотелось прикрыться. Он всегда ходил во множестве тяжёлых одежд, не позволяя себе оголять и клочка кожи. Так было правильно. Так было достойно. Сейчас же полупрозрачная лёгкая ткань заставляла себя чувствовать абсолютно нагим. Рефлекторно хотелось спрятаться в покрывале, закрываясь от мира, но гордость просто не позволяла. Перед глазами возникла рябь, показывая уведомление системы. [Системное уведомление. Ваш статус обновлён: Наложница Императора] Шэнь Цзю в каком-то неверии перечитал сообщение несколько раз подряд, пытаясь переварить абсолютно каждый иероглиф. Его всего внутренне трясло, за несколько шагов он подошел к большому зеркалу, чтобы убедиться в своём положении вновь. В отражении на него смотрело замученное лицо, замотанное в покрывало. Губа была разбита где-то снизу, опухла, создавая ещё более пошлый вид. Мерзость. Стоило осмотреть больше, но скидывать одеяло не было никакого желания. Было стыдно. Давно уже не было так стыдно. Плотная ткань заскользила по голым плечам, раскрывая фиолетовые гематомы. Ублюдок. В этих красных тряпках девки Бингэ он выглядел просто отвратительно извращенно. Как избитая, самая низшая прошмандовка из трущоб. Он убьёт его. «Вот к чему привела твоя мнительность, идиот. Будь ты более покладистый, запихивая свою гордость куда поглубже, может быть, нам с тобой оставили нашу одежду» — Нашу?! Он не будет шлюхой этого кобеля. Нет. «Я тоже не в восторге! Думаешь, мне приятно оказаться в теле напыщенного…» — ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ! Цзю неистово заорал прямо в зеркало, на своё отражение. Его трясло от слепой ярости. Звериный оскал разбил многолетнюю надменную маску: — Ты… ублюдочный паразит! Ты сделал это со мной на пару с этим извращенцем! «Я всего лишь спасаю нас! Если бы не я, ты бы висел на цепях в подвале! Ты даже не знаешь…» — Лучше бы я висел в подвале, зато не в шлюшьем тряпье! При крике ребра прострелило болью такой силы, что Шэнь Цинцю рухнул на пол и скрючился. Цзю в исступлении поднял глаза на свое отражение и выдавил: — Я клянусь, что убью этого кобеля! Своими руками, чужими, даже если заберу за собой. Я. Его. Прикончу… «Больно! Что с нами происходит?» — Ах больно тебе? Чувствуешь? Мерзкая улыбка исказила лицо, взгляд в отражении блеснул чем-то недобрым. Цзю ударился грудной клеткой о край кровати. — А это ты чувствуешь? Что вообще ты чувствуешь, а, паразит? «Больно! Больно! Что ты творишь, ты с ума сошел?! Ты что, сам не чувствуешь ничего?! Система!» Цзю вновь вписался боком в деревянные ножки и сам же свернулся в тугой узел. Он тут контролирует ситуацию! Если ему придется выгонять этих духов силой, он готов сам переломать себе ребра. Сердце пропустило удар, левая рука онемела. Левые ребра перестали болеть, следом онемела вся левая половина тела. Онемевшая рука поднялась в воздух и влепила звонкую пощечину по правой щеке. Вот подонок. Голос в голове стал злее и вдруг прорвался словами: — Приди в чувство, упрямый осел! Ты не один тут страдаешь! Он выглядел как сумасшедший. Любой, кто мог увидеть эту сцену, не сразу бы узнал того холодного учителя. Безумец. — Я убью тебя и эту паршивую псину! Конечность будто чужая, схватила свои же волосы с другой стороны, вырывая небольшой клок. Кожу головы обожгло. Рука, подчиняющаяся Шэнь Цзю, обхватила другую половину лица, которую он хуже чувствовал, зажимая глазное яблоко пальцами. Ногти впились в блестящую слизистую в попытках выдавить глаз паразиту. — Что ты творишь?! Это твоё тело! — Я же сказал, что убью тебя, ублюдок! — голос Цзю звучал надрывно, даже истерично и так громко, чтобы перебить вопли от боли в своей голове, привлекая внимание, как могло показаться, всего дворца. В солнечное сплетение прилетел тяжелый пинок, отбрасывая и так замученное тело. Глаз, который пытались вырвать был красный, с раздражённой слизистой. Нещадно жгло, от недавней близости с инородным предметом. Однако глазное яблоко сохранилось на месте. От удара выбило весь воздух из легких, если желудок не был уже давно пустым, его бы вырвало, но сейчас он лишь мог болезненно кашлять, подавляя ложные рвотные позывы. Как же больно. Цзю поднял звериный зашуганный взгляд, приподнимаясь на руки. Ло Бингэ все это время наблюдал. Этот ублюдок был здесь уже долгое время и лишь опешив наблюдал за театром одного актёра. — Что б тебя, выродок, — как бы жалко он сейчас не выглядел, валяясь в ногах Бингэ, он все ещё сохранял те остатки гордости, что у него были. — Императорской шлюхе нельзя портить свое лицо, иначе придётся понизить в роли до низшей прислуги. — Так будет даже лучше! — Цзю выглядел совсем как сумасшедший с безумной улыбкой и оскалом загнанного зверя. Паразит в голове молчал, возможно, хоть в этом они были солидарны. — Рискни, — Бингэ подошёл ближе, утыкая того лицом в пол, — и будешь мыть пол языком, вытирая пыль своим чистым личиком. Только попробуй сделать хоть что-то и ты пожалеешь, что сейчас я не трахаю тебя, как последнюю блядь. — Ха! Ты все угрожаешь, но… «Не дергай тигра за усы, идиот! Закрой свой рот и молчи!» — Не забывайся, учитель. Я не буду тебя брать пока блядь не научиться манерам. Ло Бингэ оставил того одного, решая подумать о поведении Цзю в одиночестве. Не мог же тот тронуться умом от стресса. А иначе что это было? Он не может соображать, когда этот мерзкий ублюдок у него на глазах. «И вот так ты обращаешься со своими наложницами, великий и ужасный Ло Бингэ?!» Кто ты, чёрт возьми? Ссориться со своей головой уже не было сил. «Приведут ли нам хотя бы лекаря?..» — с надеждой спросил сосед по сознанию. Вообще-то мысль была дельная, но после драки хотелось лишь игнорировать любую его реплику. Восстановив дыхание, Шэнь Цинцю осторожно поднялся на четвереньки, перебрался на стул возле окна. Еще только подбирается полдень… Меридианы Цинцю всегда были хрупкими, и теперь их сломали окончательно, чтобы не оказывал сопротивления. Окна никто не закрывал, однако прыгать не имело смысла. Высота этажа не позволяла сбежать, попросту не переломав ноги, но и разбиться насмерть, бросившись из окна, было невозможно. Думать о побеге пока было рано, а тому же, сбежав в таких ужасных тряпках, не успеешь далеко выбраться. Впервые Цзю ощутил сожаление, что сжил со свету Лю Цингэ, Юэ Цинъюаня и других… Лекарь не заставил себя долго ждать. Похоже, демон Бингэ обо всем позаботился. Половина тела так и осталась онемевшей, жаль, что Цзю не ожидал удара и потому не подставил половину соседа. Нет, ударив по центру, Ло Бингэ неосознанно угомонил сразу двоих хозяев тела. Как предусмотрительно. К чести лекаря, тот ни разу не скорчил гримасу и выполнил свою работу без лишних любопытных взглядов и неуместных вопросов. Кажется, служил в гареме уже давно и мало чему удивлялся. Ученик лекаря сам смазал все разлитые обширные гематомы целительной мазью и будто избегал оставлять смесь на столе. Съест ее Цзю, что ли? От перевязанной грудной клетки стало морально легче — перевязка заменила позорную одежду. Немного магии и терпения, и организм восстановится. Напоследок лекарь оставил возле кровати пару фруктов личжи*. *Личжи, или личи — экзотическая слива, ценилась в Древнем Китае на вес золота за вкус и целебные свойства. Постоянное употребление в пищу этого фрукта способствует мозговой деятельности, улучшает аппетит, очищает селезенку, нормализует уровень сахара в крови. Сушеные плоды личжи очень полезны для восстановления жизненной энергии — особенно пожилым и женщинам. «Ох, мы так давно не ели, хоть бы обед принесли…». Шэнь Цинцю нетерпеливо взял плоды в руку, от голода готовый вгрызться в мякоть прямо сквозь грубую кожуру. Однако стоило поднести фрукты ко рту, как губы вытянулись в злую ухмылку, а рука, не слушаясь, вышвырнула плоды в окно. Голос в голове обиженно возмутился: «Эй! Цзю, ты совсем зажрался? У нас же живот пустой, а вдруг нас еще не скоро покормят?!» Цзю хмыкнул. Он очень на это надеялся. «Ты сдохнуть с голода что-ли удумал?» Прозвучало как-то весело, словно выдавая шутку. В голове прозвучала совсем недолгая пауза, пока до Цинцю не дошло. «Нет! И не думай! Блядство!»