Спасая главного злодея

Дни внутри гарема тянулись отвратительно долго. Новоприбывший заложник не мог даже точно сказать, какой день он там находился. Все его времяпровождение свелось либо к забвенному сну, либо к разговорам с ненавистным бывшим учеником, который никогда не забывал напомнить, что это Цинцю тут — бывший учитель, а не Бингэ — бывший ученик. Первое время Шэнь Цинцю попросту не выпускали из его покоев, допуская к нему только врачевателей для осмотра. Спустя время, когда этот агрессивный зверь стал успокаиваться, прекращая безрассудно кидаться на своих посетителей, ему разрешили выйти. Да, это новоиспеченный император и рассказывал своим девицам, забывая уточнить маленькую деталь. Учитель не выходил, так как банально был раскрашен как светлое ночное небо разлитыми по телу гематомами от практики «обучения манерам». На самом деле никуда выходить Цинцю и не желал. Покои, что соизволил выделить ему Ло Бингэ, были небольшими. Но в них загнанная в угол жертва нашла хоть какую-то защиту, отгораживаясь от той реальности, что ждала за тяжелыми дверьми. Оставшись один на один с паразитом, что поселился в теле и делил с ним разум, Цзю смог, вопреки их разным характерам, выйти на нейтральную территорию: он больше не пытался вырывать себе ногти, глаза, ломать ребра и пальцы. У паразита были имя, возраст и, конечно же, такое нужное всем мнение по любому поводу — о котором паразита никогда не спрашивали, но тот не стеснялся говорить. Ругань Шэнь Цзю с самим собой слышал, казалось, каждый. И эта ругань говорила только об одном: когда-то уважаемый учитель попросту потерял рассудок. За пределы чертового гарема расползлась молва: достопочтенный Лорд пика Цинцзин впал в безумие, окончательно обращаясь в зверя. И не всегда сплетни оканчивались на этом. Всегда кто-то распускал мерзкие слухи, подобно тем, что плетутся за распутными женщинами. Отвратительно. Пребывание в гареме приносило новые сюпризы, добивая и так хрупкое сознание Шэнь Цзю. Спустя две недели после заточения его соизволили поставить перед фактом, что безвылазно сидеть в своей комнатушке ему больше нельзя. Хрупкая тишина в его покоях была разрушена. Вторгавшаяся без конца прислуга вновь тащила унизительные полупрозрачные тряпки, которые хозяин приказал нацепить на Шэнь Цинцю. Да, уже не такие потрепанные, более мягкие и приятные к телу, но все такие же пошлые и бестактные, они не давали чувство комфорта. Слишком голые бедра. Слишком голые плечи. Это все было просто-напросто унизительным. — Куда вы дели мою корону? — Шэнь Цзю как-то пренебрежительно разговаривал с молодыми мальчиками из прислуги, которые приводили в порядок его волосы, прочесывая пряди нефритовым гребнем. — Неужели этот блядский сукин сын настолько нищий, что решил заложить ее? Да, столько драгоценных камней! Он за нее получил бы целое состояние на содержание своих девок. Цзю явно был рад перемыть ненавистному объекту кости без риска в очередной раз получить по лицу. «Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, да?» — Молчи, я не с тобой говорил. Молодые мальчики из прислуги неловко переглянулись, посчитав, что реплика адресована им. Шэнь Цзю закатил глаза, демонстративно отдергивая одного от себя. — Где моя корона, я спрашиваю?! — Но… ведь вы попросили молчать. — О боги! Я говорил не с тобой. Необучаемые дети и тут заставляют меня повышать на них голос. Ты слышишь меня? Куда вы дели мою корону? Мои чертовы волосы лезут в глаза. Это очередная жалкая пытка от той замарашки, которую вы зовете господином? — Господин запретил, — не виноватый ни в чем ребенок растерялся, не понимая, за что ему досталось. Однако правду говорили, что учитель сошел с ума. Теперь-то он в этом убедился. Цзю не унимался: — Отдай мне хотя бы шпильку! Чертовы волосы мешаются мне, не давая с достоинством и комфортом наслаждаться пребыванием в этом вашем борделе для жалких и обделенных судьбой. «Мальчишка лишь выполняет приказы, чего ты в него так вцепился?» — Господин за… Мальчишка только и успел сказать одно слово, как Шэнь Цзю его перебил. — Ох, знал бы ты, насколько же мне плевать на этого мальчика, — Цзю нахмурился. — А ты… только попробуй сказать еще хоть слово о том, что этот ничтожный кобель мне что-то там решил запретить. — Простите, но я не могу принести вам то, что вы хотите, — оба ребенка уже заметили, что господин Шэнь все время общался так, будто кроме них в комнате есть еще один человек. И правда сумасшедший. Надо быть аккуратней. Оба разума еще не привыкли к тому, как им стоило общаться на людях. Внутри ведь действительно было два человека — потому уже не раз возникали подобные казусы. Иногда люди до жути боялись приблизиться: кто знает, вдруг Цинцю сорвется и прямо так, будто дикий бешенный пес, разорвет им горло? — Черт с ней с короной. Принесите мне ленту. Ленту уж мне этот ублюдок не запретит? — Нельзя. Шэнь Цзю лишь громко выругался, отобрал свои волосы у детей и прогнал слуг прочь. Хватит с него. Сознание будто опрокинуло в глубокую темную воду, наступило расслабление и потерялся контроль. Телом вновь завладел паразит. — Эта похабщина все также выглядит до одури пошло и неуместно, — захватчик крутился перед зеркалом, переступал холодными босыми ногами по полу, трогал побитые плечи и сбитые костяшки рук, определяя, насколько им еще больно. Губы рефлекторно поджались, пока паразит рассматривал уже заметно похудевшее лицо. — Но в этот раз не так и плохо.

Там, во внешнем женском мире гарема, не унималась суета. Причиной ее была подготовка к музыкальному вечеру в честь Священного Императора. Наложницы и любимые жены мучали струны гуцини, баньху и прочие инструменты. Лю Минъянь, доносились слухи, активно писала стихотворения, а Ша Хуалин, как всегда, несла на себе груз организации. В зале женщины то играли, то смеялись, то ссорились. Впервые выходить в общую гостиную было невероятно стыдно. Шэнь Цинцю любил женщин, но точно не был готов быть среди них на правах такой же наложницы. Глотая стыд, во многом благодаря контролю паразита он вышел в дорого обставленную гостиную, одетый в свои позорные красные шелка. На диванах устроились три неизвестных даосски, сестры Цинь Ваньюэ и Цинь Ваньчжун, о позор — своя же ученица Нин Инъин, и даже Лю Минъянь собственной персоной. Пока Цзю мечтал взвыть и убежать прочь в тихую темную комнату, паразит в мыслях вздыхал с обожанием, причитая что-то про «чудо увидеть цветки Бингэ наяву». К счастью Цинцю и некоторых девушек, Ша Хуалин в зале не было. Несколько шагов довели к пропасти, Цинцю ступил на мягкий ковер босыми ногами. Прекрасные цветы обернулись, и Цзю приготовился к истинному отвращению во взглядах, но… Жены Бингэ оказались удивительно терпимы. Цзю всегда любил женщин за то, что только они были добры к нему, и в гареме ничего не изменилось. Наложницы легко приняли свою необычную «сестрицу», с ними было так легко и комфортно, что больше Цинцю не боялся выходить из комнаты, напротив, искал любой удобный случай. С прекрасными сестрами по гарему можно было уйти в разговоры об искусствах, тонких и изящных материях, можно было играть на инструментах и сплетничать о внутренних делах и мире вокруг. Цзю даже смирился с позорными тряпками, когда они позволили влиться в компанию, где можно было блеснуть своим образованием. Кроме того, Бингэ относился к женщинам с заботой, поэтому они, конечно же, были в ужасе, что их коллега единственный выходил в зал с побоями. Это вызывало в них столько ужаса и сочувствия, что Цинцю срывал настоящий куш оханий и заботы. Несколько дней — и Цинцю уверенно ступал на ковер, готовый принимать причитания: — Дагэ, проходи, садись к нам, мы тебя ждали. — Как же похудел! — Дагэ, я упала и смогла выпросить у лекаря мазь от синяков, это тебе! Женщины стали ещё одной точкой согласия Цзю и его паразита. Они оба не могли поспорить, что женщины гарема — самое радостное, что есть в их жизнях.

***

Настал музыкальный вечер. Зал был обставлен с особенным шиком, ведь сегодня Ло Бингэ наконец высвободил время для своих прекрасных цветков. Ему украсили трон, женщины расселись на полу с любимыми инструментами и радовали уши и глаза своего императора. Со всеми дамами Ло Бингэ был весел и любезен, любимых Цинь Ваньюэ и Лю Минъянь одаривая особенно ласковыми взглядами. Вот только Шэнь Цинцю так не повезло. Пока он заинтересованно разговаривал с прекрасными сестрицами, Ло Бингэ не раз одергивал его одеяния, запахивая голые бёдра. Он смотрел на него презрительно, будто на какую-то потаскуху, хотя сам заставлял носить эти тряпки. Шэнь Цзю был не виноват, что выглядел неподобающе. Этот гордый человек никогда постыдно не горбился, пытаясь закрыться. У него была честь. И носил он даже эти прозрачные тряпки с тем же видом, с каким и надевал свои самые раскошные одеяния, будучи лордом. Да и зачем ему закрываться? Разве этот аморальный ублюдок не сам хотел выставить его напоказ? Ха! Щенок не получил ожидаемого удовольствия: даже так его учитель красовался собой, а не со стыдом следил, чтобы ни участок его кожи не показывался миру. Ло Бингэ злился. Ему казалось, что этот монстр ведёт себя неправильно, сидит неправильно, выглядит неправильно, да даже дышит неправильно. Хотелось его строить и поправлять, пока этот гордый павлин не перестанет его раздражать. А правда была в том, что ему всего-лишь хотелось видеть сломленный взгляд, а не гордо поднятую голову учителя, довольно воркующего с его жёнами. Нет, он ему глаза вырвет, если тот посмеет на них так смотреть. Ло Бингэ вновь подошёл к своему учителю, думая с чего бы начать. Однако Шэнь Цзю покорно молчать не собирался: — Что в этот раз не так? Щенку уже нечего предъявить? Я дышу неправильно? Сижу неправильно? Может быть, мое нахождение в рабстве тебе показалось неправильным? — Следи за словами. — Давай я тебе помогу. Кража короны. Вот это неправильно! Отдай ее мне. Твоей прекрасной наложнице, — Шэнь Цзю выговорил последнее слово с такой брезгливостью, что в зале на миг застыла тишина, — мешают волосы, лезут в глаза. Вот так ты заботишься о своём цветнике? Что же с другими? Кому-то, наверное, запретил таскать левую туфлю. Правый браслет? — Я совсем забыл, что учитель считал себя всегда самым умным, — демонические глаза похолодели. — Дай я тебе шпильку или заколку, какой шанс, что твоя сучья натура не найдёт вещице другой подход, портя все планы по перевоспитанию… …шлюхи. Он точно хотел сказать это, но слишком много свидетелей. Его прекрасные жёны не заслужили слушать такие отвратительные слова подле себя. Однако Шэнь Цинцю прочитал между строк то скрытое, что имелось ввиду. Ублюдок. — С меня хватит. Шэнь Цзю посмотрел прямо в эти мерзкие демонические глаза и резко развернулся. Легкие ткани изящно разлетелись от небольшого дуновения, которое он создал своим движением. Отвернувшись от Бингэ, Цинцю спешно пошел прочь из роскошной залы. Тяжелые волосы водопадом спускались с его плеч, хоть как-то закрывая от взгляда других людей, пока он гордо вышагивал к своим покоям, хмурясь и кусая губы. — Да как этот ублюдский мальчишка только смеет? Неизвестно, что я сделать могу. Да я…да я если захочу только! Ублюдок! — Цзю шел и не мог успокоиться, даже не пытаясь слушать испуганный голос внутри, который пытался понять, что Цзю задумал. Он быстро добрался до своих покоев. Демоническое отродье! Пусть наслаждается своей блядской предусмотрительностью! Он же на шаг впереди! Он все продумал конечно же! Ублюдок! Шень Цзю сел на край кровати, свесив волосы через плечо. Он стал заплетать косу, что-то невнятно зло приговаривая. В глазах пылал нехороший огонек, который очень обеспокоил второго жителя тела. «Что ты собираешься делать?» — Тебя не касается. «Да как это не касается! Стоять!» Шэнь Цинцю изо всех сил пытался перехватить контроль над телом, но удерживать его было проще, чем отобрать. Видимо, сейчас Цинцю не был в таком отчаянии, как тогда на пороге смерти от Синьмо. Сейчас он не мог пересилить этого неадекватного. С этим упрямым козлом невозможно было договориться. Уступки на уступках, неужели он так много просил? Просто не делать ничего безрассудного, раз уж они в одном теле! Руки, сопротивляясь другому хозяину, стали наматывать косу из плотных смоляных волос вокруг шеи, стягивали ее туже и туже, лишая тело кислорода. Он захрипел, безумно улыбаясь, пока второй безуспешно пытался его остановить. Желание умереть пересиливало любые попытки Цинцю. Нечестно! Этот подонок утащит его за собой! Слюна запузырилась от попыток глотать воздух. Глотку несчадно жгло, в то время как высохшие губы от жадных попыток вдохнуть защипало от слез, которые катились рефлекторно от удушья. «Мать твою! Прекрати! Система! Он же убьет нас» [Используйте малый двигатель сюжета, чтобы перейти на следующий этап] «Какой к черту следующий этап?! Тот свет?! Похороны? Используй что хочешь, только останови этого полоумного!» [Малый двигатель сюжета активирован] Цинцю еще никогда так не жалел о своих поспешных действиях, как сейчас, когда в комнату вломился Ло Бингэ, разъяренно смотря на развернувшуюся перед ним картину. Худшего двигателя и быть не может! «Система! Я просил сохранить мне жизнь, а не облегчить страдания!» Женский голос системы больше не отвечал. Бингэ застыл, встретив жалостный взгляд учителя, который сразу же вновь сменился презрением. Нельзя медлить. Шэнь Цзю растерялся всего на миг — отвлекся на вторгшегося в комнату Бингэ, и так потерял контроль, отдав тело во власть Цинцю. Но заминка была слишком маленькой, Цзю вновь забрал тело себе и сдавливал горло сильнее. Ло Бингэ будто перестал быть самим собой, искажаясь таким гневом, которого еще не видел никто. Шэнь Цзю постарался стать первым, доведя своего ученика буквально до белого каления. Юный демон потерял какой-либо контроль над своими действиями. Он бросился и без труда заломал своего бывшего учителя. Цзю даже не успел среагировать на отчетливый металлический скрежет доставаемого из ножен Синьмо. Бингэ был так зол, что действия летели вперед его мыслей. Незнакомо худые запястья прохрустели от той силы, с которой были зажаты. Лезвие демонического меча уперлось аккурат к сонной артерии, прикрываемой затянутой петлей из чужих волос. «Сука! Меж двух огней! Да вы совсем охренели?! Система! Какая мать твою это помощь?!» — Я сейчас сам убью тебя, мерзкий подонок! Вздумал играть со мной? Скажи, весело тебе, ублюдок?! — Бингэ не контролировал себя. Разум затмило разрушающим все вокруг гневом. — Чего замолчал?! Лезвие уперлось еще сильнее в шею, опасно натягивая мягкие волосы грубой сталью. Цзю ощущал, в насколько паршиво состоянии он оказался. — О нет, ты не думай, что я убью тебя. — Цзю встряхнули будто тряпичную куклу, выбивая из равновесия. Лицо учителя стало уперто в пол, пока волосы раскручивали с шеи. Затылок больно потянуло. Бингэ натянул чужие волосы, наматывая на кулак, прислоняя к ним Синьмо. — Я отрежу твои блядские патлы, если только ты еще раз позволишь подумать себе о чем-то подобном. Ты слышишь меня? Отвечай! Шэнь Цзю действительно пытался сопротивляться унизительному положению. Однако после долгого воздержания от еды у него банально не было сил сопротивляться этому монстру. Он давал отпор, но руки предательски слабли. Бингэ ощутил, будто ему сопротивляется ребенок. Какого черта?! Этот припадочный учитель с тех пор, как оказался в гареме, кидался на него, словно бешеный волчара — сейчас же его подергивания вызывали лишь неприятное чувство жалости. Что с ним стало? Демон зажал руки Цинцю сильнее и уже запоздало осознал, что прежде не мог захватить оба запястья учителя одной рукой. Так вот, в чем дело! Эта чертова шлюха все это время морила себя голодом! Да Бингэ его на цепь посадит. — Ты сдохнешь только от моих рук. Запомни это. Волосы опасно натянулись от меча, но Ло Бингэ решил сжалиться. Несколько прядей упали, срезанные мечом, но демон отпустил своего учителя. — Ох, учитель, ты подал мне просто прекрасную идею! Шэнь Цзю протащили по полу и буквально как вещь закинули на кровать. По полу раздался звон откинутого прочь меча, а позже — звук разбитого зеркала, в которое отскачил меч. Пока Цинцю пытался отойти от неожиданно прокрутившегося перед глазами пространства, Ло Бингэ забрался на кровать и вновь схватил его одной рукой за запястья. Оба хозяина тела не знали, чего им теперь ждать, оказавшись зажатыми на мягкой кровати. Они решили вырываться, действуя уже в унисон. Плевать на разногласия: что бы ни задумал Бингэ, они не были готовы. Шень Цинцю попытался отпихнуть Бингэ ногой, однако это оказалось ошибкой. Голень была моментально перехвачена свободной рукой, больше не удавалось вырваться. Секунда промедления, и Ло Бингэ задрал его ногу вверх, закидывая к себе на плечо, лишил равновесия и придавил своим весом извивающееся тело. Шень Цинцю сложило практически пополам, он стал сопротивляться еще активнее, но это не имело эффекта. Цзю инстинктивно зажмурил глаза, пытаясь успокоиться. Ло Бингэ наконец-то смог обездвижить строптивую, чтобы воплотить задуманное. Бингэ перехватил волосы Цинцю, насколько мог крепко стягивая его руки, и привязал учителя к кровати его же волосами, закрепив конструкцию шнуром, который снял со своей одежды. — Больше только сопротивлялся, — Ло Бингэ брезгливо слез с бывшего учителя, поправляя свою одежду. — Если ты только попытаешься снова что-то предпринять, то ничего хорошего из твоего жалкого положения не выйдет. Я скоро вернусь, издашь хотя бы писк — и я приставлю охрану. А что уж они могут сделать при виде связанной шлюхи, ты и сам представляешь.