день 23.
он настолько невинный и жалкий, что хочется отрастить себе на руках ногти и рвать ими грудную клетку до самого сердца, которое так неприятно пытается донести мозгу каждый момент с этим дураком перед сном. кашин стоит над столом с орудиями пыток и пытается решиться на метку ильи. стоит ли оно того или может вовсе нет? может всё это просто иллюзия и блондин готовит грандиозный план побега? скорее всего. дальше думать не дает тихий, приторный как мармелад в сахаре голос - «даня..» - доносится из комнаты самой младшей жертвы. кровь рыжего моментально закипает и, к сожалению, пока еще неясно от каких чувств. дверь резко распахивается, ударяясь об стену, зелёные глаза сталкиваются с голубыми, в которых всегда читается больше изумления, вперемешку с восхищением, чем страх. с каждым ударом кашин чувствует все больше удовольствия, но совершенно другого. не удовольствие чужой боли, а удовольствие власти. это дурманит голову, заставляет зрение затуманиваться чёрными пятнами, пока руки продолжают беспощадно делать все новые и новые следы, развозить кровь по маленькому лицу. ему неожиданно захотелось засунуть два своих пухлых пальца в узкий рот, что через секунду и сделал, оставляя лишь «К» на левой щеке и «D» на правой, прижимая голову к полу, надавливая на язык и получая такой приятной уху влажный звук. левая рука хватается за футболку мальчишки, поднимая ее обладателя к лицу напротив, находящееся не в лучшей гримассе. он маньяк. сумашедший, свихнувшийся, зациклившийся только на одном, но ведь внутри, за всей этой маской никого никогда не было, а значит, что перед детским лицом сейчас такой же человек как и все остальные. пальцы наконец высовывают изо рта и перемещают на тонкую шею, пачкая ее слюнями и новой порцией крови. илью как током пробивает, земля уходит из-под колен, когда усыпанные веснушками губы касаются его губ. с ума сводит то, как этот обворожительный амбал слизывает кровь, стекшую с разбитого носа; то, как он перекладывает руку на пару сантиметров ниже или выше; то, как сжал другой лапой талию, прижимая тельце себе, забираясь под футболку и надавливая большим пальцем меж рёбер. кулич не сдерживается и тихо скулит в чужие губы, тут же ощутив будто вспышку тела, что так беспощадно сначала издевается, а после возбуждает, давая желанное, самого того не зная. а данилу и вправду как переклинило. для него этот скулёж был разрешением сорваться с цепи. оба тут же оказываются на матрасе, находящимся на железной кровати, что так неприятно заскрипела, немного отпружинивая их обоих. ровные белые зубы успели уже и кожу на маленьких губах прокусить до крови, и обкусать шею до багровых ярких пятен и перейти на худенькое тельце, кусая его. блондин же из-за незнания или непонимания куда деть свои руки, попросту рылся ими в рыжих волосах, взъерошивая их или же оглаживал шею вместе с плечами, тем самым еще больше разжигая костер в теле старшего, еще больше срывая ему крышу. оба помнят этот секс. один помнит как его желанно лапали и грубо раздевали, как горячо дышали в ключицы и тихо утробно рычали; другой же помнит как сжимали его волосы на затылке, как стонали в плечо и хватались маленькими ручками за огромные плечи, как на страх и риск просили поцелуя. и оба были точно не в этом мире, не в своих телах. кашин каждой частичкой себя чувствовал, как готов раствориться в этом зверстве илья, как он готов отдать всего себя, несмотря на боль. старший на тысячу уверен, что илье больно от его пениса, что он хочет, чтобы быстрее это закончилось , но в то же время чувствует как ему хорошо, как он тоже получает от этого удовольствие. но почему? этого убийца понять пока не в силах.в ночь с 31 на 32 день.
перед глазами все плывет, картинки скачут одна за другой, а в голове лишь одно и то же имя, лишь эти гадкие четыре буквы. он хочет и жаждит ощутить его рядом, потрогать, почувствовать его запах и такое приятное, совершенно новое и неизвестное чувство, пробирающее до самых костей, когда носитель четырёх букв так рядом. уже видны знакомые картинки старого коридора и маршрут меняется от новенькой белой двери до пошарпанной зелёной. еще секунда и в мыле можно рассмотреть светлое пятно на подушке. мужчина валится в ржавую кровать и утыкается в блондинистые волосы, со всей силы прижимая тельце к себе, но хватка ослабляется, как только илья слышит сопение где-то сверху. повернувшись, мальчик чувствует под боком что-то холодное и твердое. ключи. идеальный шанс - бери да беги, но голубоглазый не может и не хочет, ему не нужно. связка падает на пол по воле младшего, а детские руки без страха гладят веснушчатое лицо, перебирают волосы, пальцы; губы целуют щеки и кончик носа, шею. наигравшись, кулич накрывает данилу, утыкаясь носом в шею и располагает руку на груди. в голову лезет лишь наслаждение от запаха огромного тела, но далеко не сон. от таких приятных стечений обстоятельств мальчишка улыбается, продолжая нюхать «собственного» маньяка и ласкаться с его спящим телом. утром кашин просыпается лежа на спине, сразу понимая где он по обоям и на удивление не чувствует ни одной конечностью илью. быстро потрогав карманы он не чувствует в них ключей, а в глаза бросается открытая дверь в комнату. ком в горле на пару со злостью застревает как кусочек острой чипсы, мешая о чем либо подумать и тут справа слышится шорох, а после маленькие ручки на лапе. — где ключи? — резко толкает татуированная рука тельце рядом. строгий голос пронзает уши и осознание того, что мужчина сейчас уйдет мигом прогоняет всю сладость ночи. — на полу. они выпали у тебя из кармана и я кинул их туда, чтобы не мешались, — слышно сквозь мычание, а в конце реплики и тяжелый, наполненный грустью вздох.день 45.
оба сидят в ванной, которую специально для себя отделал данила в убитой квартире. кулич видит ее впервые, ведь его водили все время в ванную для жертв. да ему и плевать на ванную эту, ему важен лишь тот, на ком он сейчас сидит полностью голый, чувствуя также наготу тела под собой. воду никто набирать не собирается, она просто течёт, создавая шум, заполняющий неловкую паузу для одного и время ожидания ответов для второго. илья как щенок смотрит на кашина, пока тот скорее нервно гладит маленькое тельце, смотря в сторону на кафель, а после и вовсе закрывает глаза, но тут же распахивает их, чувствуя поцелуй на щеке. всё-таки невольно повернул голову и теперь смотрит лишь в глаза напротив, пока в голове пустота. ему не хочется объясняться и говорить. ему хочется лишь бесконечно долго чувствовать на себе маленькие ручки. да младший и сам уже все понял, вот только не уверен в этом и каждое его действие сопровождается либо «будет что будет», либо «терять почти нечего». младший не хочет больше мучить даню своим взглядом и поэтому укладывается на его грудь, слыша как стучит сердце. нет, это далеко не спокойный ритм. значит волнуется. как только младший лег на грудь, рыжий вздыхает и из импульсивных поглаживания переходят в чувственные и нежные. по телу обоих разливается такое приятное тепло, заставляющее прикрыть глаза, погрузиться в то состояние, когда ты будто не живой. илюша аккуратно начинает выводить узоры на широкой груди, плече, слыша сверху томный вздох. сколько времени они так сидели никто точно сказать не может , потому что это не является важным, пока мужчина не прервал идиллию, кратко сказав: «илья», заставив его подняться. старший начинает рвано и по-свойски целовать губы напротив, с намеками покусывая нижнюю, но когда чувствует, что мальчик кратко сжал плечо, то мигом прокусывает ее до крови и отстраняется, давая жидкости скопиться, а пока двигает тёплую лапу на маленькую плоть, делая неспешные поступательные движения. темные реснички кулича смыкаются, а дыхание сбивается, ведь это первый раз, когда ему делают приятно. ощущения усиливаются, как только юная шея получает порцию поцелуев от влажных пышных губ, а рука ускоряется. бедный мальчик как только не извивался, скулил в светлую шею, пачкая её кровью с губы, хотя рыжий уже несколько раз вылизывал свои деяния. каждый вздох и писк ильи отдаёт в даниле настолько приятными чувствами, что он сам готов стонать и дрожать от этих эмоций. такого у него не было ни с кем. ни с одной жертвой. все боялись и боятся его как прокажённого. все дергаются и прячутся, но только не этот ребёнок, который постоянно смотрит на данилу как на спасителя, а не на маньяка. да, иногда страх видно, но совсем другой. от мыслей дёргает оргазм блондина, который выгибается в спине и легонько сжимает рыжие волосы на затылке, стоная прямо на ухо, пока тоненькие ножки сами по себе содрагаются. теперь зелёные глаза внимательно следят за каждым движением, точно также как и тело пытается уловить малейшее движение. теперь младший не хочет смотреть в чужие глаза, стыдится, хоть он и не первый начал. рыжий встаёт, оставив жертву одну в ванной, моет руку и одевшись, выходит из ванной комнаты. блондину не нужно говорить, что делать, ведь он и так все понимает. в голове крутится все сначала, пока ручки намыливают тело.день 51-52.
очередной секс и блондин лежит под боком, пока кашин медленно курит прямо в постели. тишину снова наполняют посторонние звуки: тление сигареты, дыхание рыжего, еле-еле доносящийся шум с улицы, ведь уже поздняя ночь и мимо окраины города никто не ездит. старший думает о том, как за чуть больше месяца какой-то слащавый на вид мальчишка смог из обычного «поиграюсь, потрахаюсь и прикончу», перебраться в постель, забраться под самые рёбра, в самую глубь сердца; как смог засесть в голове так глубоко, что уже без его присутствия что-то да не то; как научился сводить с ума без слов. утром этого же дня данила съездил в магазин за новой одеждой для ильи, новым красивым бельем и развалившись на своей двухспальной кровати, наблюдал за тем, как илья примеряет наряды и еще даже не знает, что с этого дня будет делить рядом с этим мужчиной каждую ночь; что теперь каждое его действие под чужой властью и если малейшее провинение, то грех придётся замаливать не избиением, а сексуальным насилованием; что теперь он будет вместе с ним ездить по городу, но при этом ни на секунду не оставаясь без лапы на своей талии. как казалось комната уже погрузилась в сон и ничего не может нарушить это, но мальчик начинает шевелится, из-за чего постель издавать характерное шуршание. сон трезвого данила максимально чуткий и стоит лишь илье повернуться на другой бок, как старший все видит и держит под контролем. но младший вовсе встает с кровати и идет даже не в сторону двери совмещенной ванной и уборной. он идёт в сторону выхода из комнаты…. подглядывающий за действиями, старается не спалиться и не встать раньше времени, чтобы убедиться в том, что этот поганец действительно хочет удрать. почему именно тогда, когда ему доверились? почему именно эта, блять, ночь?! но преждевременную ненависть останавливает картина того, как юноша остановился у зеркала на шкафу, находящимся в паре шагов от двери. так как на тельце не было ничего, кроме трусиков, рассматривать его в легком свете из окна в силу рассвета не составляет труда. блондин крутится, трогает себя и вздыхает так грустно, будто разочаровываясь в себе. кашин так до конца и не поняв в чем проблема, тихо встаёт и подходит сзади, окутывая детский живот лапами. теперь илья позади видит огромное тело, нос которого уткнулся в отросшую макушку. после мальчишку берут на руки и уносят обратно в постель, крепко прижимая к груди спиной, целуя пару раз плечи. кулич вздыхает и перебирает большие пальцы, в итоге заснув, держась за один из десяти. теперь они поменялись ролями и очередь нежится со спящими дошла до данила. он водит носом по коже мальчика, целует и прислушвается не только к его дыханию, но и к своему телу, стараясь уловить каждой частичкой соприкосновения с младшим. рядом с ильей все кажется таким неважным и ненужным, даже забываются те еще живые, но уже умирающие жертвы в соседних комнатах. их больше не хочется трогать, насиловать, ведь это маленькое и такое нежное тельце рядом даёт рыжему маньяку в несколько раз больше, чем чувство чужой боли. если остальные просто орут и молятся, чтобы все скорее закончилось, мальчик получает наслаждение от присутствия рыжего рядом и это чувствуется даже в том, как он без слов разрешает прокусить его губу, зная пристрастие мужчины к этому, а судя по мычанию, тихому стону или скулежу, он и сам получает от этого удовольствие. с ним вообще все иначе. он заставил мир амбала перевернуться с ног на голову и ко всему этому подарил новые ощущения, тоже получая их впервые.