* * *
Поверить в то, что сам трехкратный чемпион мира пригласил персонально его отпраздновать самое что ни на есть удачное окончание гонки для них всех, было едва ли возможно. А после фразы о том, что это идея Шарля и тот хочет поддержать Оливера и поэтому ждет в их общем номере после всех мероприятий, буквально свели с ума юного гонщика. Он только и успел рассеянно уточнить, что значит в их общем номере, на что Макс чуть смущенно ответил про его личный и даже назвал точное его расположение, а еще пообещал скинуть корректные данные в мессенджер в ближайшее время. На протяжении всех минут диалога за ними с легкой, но несгибаемо уверенной - будто кошачьей - улыбкой исподлобья наблюдал Шарль. И, конечно, он уже начал строить свои планы на этого так невинно выглядящего паренька, на которого откровенно залипала половина паддока, если считать только гонщиков. Но в этот вечер он будет только их и больше ничей. А может не только в этот.* * *
Выбрать поло с молнией от горла до самого низа оказалось отличным решением, поскольку прямо сейчас его мучительно медленно расстегивали и за каждым новым сантиметром и тихим скрипом бегунка следовал невесомый влажный поцелуй. И ощущалось это так ново и так остро, даже несмотря на то, что не было первым сексуальным опытом Оливера. Но, несомненно, в таком положении он оказывался впервые. С каждым прикосновением губ кожа горела все больше и больше, дыхание становилось чаще и хотелось ощутить на себе какую-то контролируемую резкость. Не успев даже закончить эту мысль у себя в голове, Олли поперхнулся первым стоном - его поло оказалось полностью расстегнуто, откинуто в стороны, обнажая благородно бледную кожу с заметно перекатывающимися кубиками пресса, талию и темные соски. На которых, впрочем, сейчас и было сосредоточено все внимание властных губ и языка. Они скользили, сминали, сжимали с разной степенью силы. Ласкали и, наконец, к губам подключились зубы. Оливер не ожидал сам от себя таких громких стонов не просто во время прелюдии, а вообще за весь вечер. Но последнюю грань дозволенного он переступил в ту секунду, когда несмело постучал в самый шикарный и отдаленный от остальных номер отеля. - Ты бы знал, как желанно и сладко смотрелся сегодня в этом всем на вечеринке. - Шарль легким движением приподнял его плечи и стянул с них поло, аккуратно откидывая его на кресло рядом с кроватью, чтобы утром не тратить большое количество времени на поиски. - Я не мог дождаться вечера, чтобы тебя раздеть. - Вы знали, что я соглашусь? - Казалось немыслимым произнести еще больше слов подряд в тот момент, когда на тебе оказывается вторая пара рук. - Мы были в этом абсолютно уверенны. И тем более все идеи, которые принадлежат Шарлю, реализуются в ста процентах случаев. - Макс шептал совсем тихо, в промежутках ощутимо покусывал мочку краснеющего ушка Олли, создавая контраст с плавными прикосновениями чуть огрубевших ладоней к длинной шее. На задворках сознания дребезжала мысль благодарности самому себе в том, что он не побежал сломя голову в это пламя, что так жаждало обласкать его своими острыми языками, а сначала после вечеринки ненадолго зашел к себе в номер с намерением быть готовым полностью и для всего. Одежду он решил оставить ту же, только вытащил ремень из шлевок, поскольку брюки и без того плотно облегали его бедра, а любимый элемент гардероба не хотелось потерять и потом с крайней степенью трезвого смущения возвращаться за ним обратно. И к тому же Оливер все таки заметил то, как Шарль разглядывал его украдкой. Чуть сильнее изгибаться на танцполе, кокетливо проводить руками по оголенным участкам кожи, поворачиваться к наблюдающему лицом и, не глядя в его сторону, невинно закусывать губу, что было бы видно даже издалека. Конечно, осознать свои мотивы оказалось возможным намного позже и лишь поверхностно, потому что признавать тот факт, что он хотел соблазнить самого Шарля Леклера, было не совсем просто. Будучи осторожным и предусмотрительным, а еще искренне желая проявить немного заботы к юному партнеру, Макс жгучими следами на шее оставлял лишь бесконечные поцелуи, не такие расслабляющие, а уже раззадоривающие и возбуждающие. А легкие укусы сосредоточивал на хорошо скрытых одеждой участках кожи, чтобы ни в коем случае не стать тайной и тщательно скрываемой причиной возможной неловкости. Максу это нравилось очень. До каких-то совершенно безумно беснующихся бабочек в животе, которые своими крылышками задевали бабочек Шарля, также восторженно порхающих и погружающих их троих в облако вожделения. В тот самый момент, когда между ними двумя наконец состоялся разговор сложный, но принесший лишь облегчение, никакие больше сексуальные желания, даже самые тайные, не были табу. И поэтому во время одной из последних жарких ночей они приняли решение брать от жизни все. Буквально и фигурально. И Шарль, и Макс хотели третьего человека в постели вместе с ними. И чтобы это был не просто парень, для которого это станет развлечением на одну ночь, а тот, с кем можно так сладко и мучительно медленно растягивать удовольствие столь долго, насколько их всех может хватить. Проходя одно и начиная новое. Им хотелось быть змеями искусителями, чтобы под каждым острым касанием языков туманилось сознание, плыло тело и звук в комнате шел трещинами от протяжных стонов. Быть теми, кто доставит удовольствие Олли - первая и самая важная договоренность. Вместе с тем идут его безопасность и комфорт, ради последнего заранее даже прошла небольшая подготовка - Шарль приобрел высочайшего качества набор шелковых лент, одну из которых получилось использовать в этот раз. Чтобы юный гонщик не чувствовал даже самую малость себя неловко и не думал лишний раз, куда опустить свой взгляд. Он смущенно попросил завязать ему глаза и распустить ленту в самом конце, или тогда, когда он попросит сам. Тем более, при блокировке одного из органов чувств обостряются остальные, повышается уязвимость и беззащитность, но вместе с ними и чувствительность всех оголенных участков тела. Будоражащая неизвестность, в которой сейчас оказался Олли, заставляла легонько подрагивать незафиксированные запястья, пальцы сжимать покрывало, на которое его мягко опустили, а язык каждые несколько секунд облизывать чуть сухие губы. От него бесшумно отстранились всего на несколько десятков секунд, наверняка, чтобы также освободиться от одежды. Но этого юноше по-прежнему не было слышно из-за громко стучащей крови в ушах. Он уже начал было погружаться в какие-то внутренние размышления, но в этот же момент почувствовал сначала тонкий приятный шлейф парфюма Шарля, жертвой которого мог стать любой, кто просто постоит рядом и пару раз втянет носом воздух, а потом и его тихое дыхание прямо напротив своих губ. Кажется, ему все таки не придется угадывать.. - Милый, ты позволишь? - Казалось, вопрос был универсальным и мог подразумевать под собой абсолютно все. Сейчас Оливер не мог произнести ни одного связного предложения, а потому, чтобы дать понять своим партнерам, что он согласен и дальше можно обойтись без вопросов, резко закивал, отчего пара кудрей с его челки упали на лоб, это вызвало у Шарля легкий смешок. Спустя еще мгновение он обнимал одной рукой Олли за его весьма хрупкую для гонщика шею, второй спускался к ребрам, чтобы провести короткими ногтями по выступающим косточкам и, наконец, поймать несдержанный стон своими губами. По началу парень под ним был весьма скромным, не отнимал рук от кровати и только лишь мог позволить себе чуть приоткрыть рот, чтобы предоставить больше пространства языку Шарля. Постепенно привыкая и расслабляясь, чувствуя повышение температуры в комнате вокруг них, частоты собственного дыхания и покалывания в кончиках пальцев рук, Олли отпустил остатки контроля и, чувствуя, как прогибается матрас под ним с другой стороны, отдался в объятия Макса, устроившегося ближе к спинке и обвивающего своими необыкновенно сильными руками Оливера за талию. Пока Шарль пылко и с жаром продолжал целовать его, Макс, несколько раз проведя кончиком носа по шее, с блаженством ощущая мурашки и учащенный пульс, вдохнул полной грудью утонченный аромат волос Олли, улавливая нотки каких-то экзотических масел, и выдохнул куда-то в шею, тут же оставляя несколько мокрых поцелуев на ней и, чуть меняя градус, тут же проходясь самым кончиком языка по хрящику сверху вниз. Поцеловав за ушком, Макс вернул свое внимание покрасневшей мочке, плавно погружая ее в жар своего рта. С удовлетворением дикого зверя Макс вслушивался в издаваемые Олли глухие стоны, по-прежнему заглушаемые губами Шарля. В определенный момент, когда всем нужно было немного отдышаться, собрав все последние мысли в приемлемый клубок, Ферстаппен озвучил то, за чем ему очень хотелось бы понаблюдать: - Шарли, детка, давай посмотрим на него полностью обнаженного. Ты же так этого хотел. Мы этого хотели. - Установив зрительный контакт с парнем, он говорил все это как будто только одному Оливеру, лаская того кончиками пальцев по голой груди, намеренно не задевая соски. Молча кивнув, Шарль подался немного вперед и совсем целомудренно мазнул поцелуем по губам Макса, растянувшихся в теплой улыбке. Подобно змее он начал опускаться по телу Олли и на секунду замер над поясом его брюк, подсознательно радуясь отсутствию ремня. Расстегнув обе пуговки, скользнув молнией вниз, он лишь секунду думал о том, снять ли нижнее белье вместе с брюками или еще несколько минут потомить юношу. Но тут же захотелось легкого контраста в сравнении с тем, что они уже делают. Прикосновением и подталкиванием чуть ниже поясницы Шарль дал понять, что нужно приподняться и Олли совершенно покорно, опираясь на левую руку, которая до этого момента сжимала бедро Макса, поднял бедра, улавливая мысль, что его не трясет и он не чувствует дрожи. Но тут же, сначала подцепив указательными пальцами резинку трусов, филигранно в несколько быстрых движений была снята вся оставшаяся одежда. Олли шумно втянул воздух и почувствовал, как порозовели его щеки и грудь чуть выше тех мест, где гуляли руки Макса. Понимание пришло быстро, времени на принятие ситуации было ровно столько, сколько Шарлю потребовалось на то, чтобы аккуратно уложить вещи в кресло к поло. Осознание открытости и уязвимости, но отнюдь не в негативном смысле. Олли чувствовал себя тайным дневником Тома Реддла, который впитывал в себя все до последней капельки чернил и был способен отвечать лишь на то, что в нем уже было написано. То время, на которое от Оливера отстранился Шарль, показалось первому гораздо более массивным, чем вечность. До этого момента, как бы глупо не звучало, он не осознавал, что нижнее белье приносило значительный дискомфорт ощутимо возбужденному члену. А сейчас и Макс, и Шарль, вероятно, смотрели на него еще будучи раздетыми не до конца. Захотелось прикоснуться к себе, легко пробежаться пальцами по прессу, добраться до влажной головки и подразнить ее самыми невесомыми движениями, а затем спуститься еще ниже, пройтись по всей длине и обхватить у основания. Все это с целью раззадорить партнеров. Но Олли не двигался, он лишь представлял все это и тихонько поскуливал в крепких руках Макса. Позволял делать с собой что угодно. Тихий и уверенный голос разрезал тишину комнаты и заставил табун мурашек пробежать вдоль выступающих позвонков прямиком к пояснице, которая была прижата к бедру Макса. - Шарли, опустись на колени. Я хочу, чтобы ты взял его член в свою ладонь. И не отрывай от меня взгляда. Тот послушно и безропотно пододвинулся к длинным ногам Олли, мягко обхватил его за лодыжки и развел так широко, чтобы было удобно устроиться меж них. Погладил в успокаивающем жесте большими пальцами косточки и прошелся чуть выше. Не без удовольствия переводя взгляд с юноши с завязанными глазами, искусавшего свои губы до ярко-алого оттенка, на самого Макса, в глазах которого виднелся самый яркий огонь с отблеском дьявольского лика. Поцелуй в коленку, еще один оставлен на бедре, следующий в нескольких сантиметрах от подрагивающего члена. Как и попросил его Макс, Шарль под аккомпанемент восхитительных стонов обхватил возбуждение Олли всей ладонью и по-лисьи посмотрел наверх, ожидая дальнейших слов. Продолжая свою сладкую пытку, Макс прошептал в самое ушко, но все же достаточно громко, чтобы его можно было услышать внизу: - А теперь поцелуй головку и проведи языком по всей длине. С удовольствием подчинившись, Шарль отодвигает крайнюю плоть, размазывает большим пальцем капельку смазки и невесомо касается этого места губами - Олли тут же вздрагивает и начинает дышать еще чаще - затем высовывает кончик языка, дразнящим движением щекоча уздечку и, наконец, широко лижет. Он повторяет это движение несколько раз, пока не чувствует, что Макс хочет сказать еще что-то: - Детка, ты просто умница. Опустись своим красивым ротиком сверху, так глубоко, как ты сможешь. Вновь не отрывая взгляд от голубых глаз, отражающих мерцающее свечение настенных огоньков за спиной Шарля, он обхватывает губами головку, делает несколько движений на пробу и плавно опускается вниз, помогая себе языком. Прокручивая в голове одну и ту же мысль: Олли нравится, Макс смотрит, он наслаждается тем, что я делаю, он похвалит. Шарль, словно в трансе, начинает насаживаться снова и снова, выбивая из груди юноши звук один громче, отчаяннее и приятнее другого. Оливер захлебывался стонами, он делал это неосознанно и беззастенчиво, шарил руками по поверхности кровати, не зная, куда их деть. Заметив эти метания и подумав ровно секунду, Макс мягко накрыл его руку своей ладонью, несильно сжал и также плавно переместил ее в растрепанные волосы Шарля, призывая легонько сжать их. Последний чуть ли не замурлыкал от этого действия, пуская по члену Олли мягкие и равномерные вибрации. Все это: Макс, не прекращающий целовать в шею, одной рукой обхватывающий поперек пресса, а второй перемещаясь от одного соска к другому, не позволяя градусу возбуждения упасть ниже того, что он задал в самом начале; Шарль, плотно обхватывающий пухлыми губами сочащийся смазкой член и мучительно медленно опускающийся раз за разом почти до упора; стройная нога на его плече в крепкой хватке, ее сжимает левая рука Шарля, а правая так же крепко держит за ягодицу. Слишком горячо, тягуче-сладко, невыносимо медленно, слишком много ощущений и доводящая до края обстановка подтолкнули Оливера к точке невозврата. И он без колебаний шагнул в эту бездну. Кончая долго, обильно и прямо Шарлю на язык.. если бы на нем сейчас не было шелковой ленты, Олли при одном взгляде на это вновь бы закрыл глаза, потому как зрелище было способно ослепить и обжечь одновременно. Слизав все до последней капли, Шарль облизнулся, будто кот, и начал подниматься кусачими поцелуями к ключицам. Напоследок оставив на них несколько заметных укусов под едва слышное поскуливание Олли и целомудренно поцеловав того в щеку, он, наконец-то, впился самым долгожданным поцелуем в губы Макса, прижимающего теперь их обоих к своей обнаженной груди.