Жгучий персик

Новая жизнь текла мирно и счастливо. Любящие родители, достаток в еде, ночлеге и развлечениях. Цаньсэ была очень забавной и яркой личностью, совсем не удивительно, что Чанцзэ полюбил эту женщину. Они уделяли мне много внимания, а я отвечал тем же. Мама с папой очень любили меня, а я любил их в ответ. Я вёл себя как ребенок, не замечая этого сразу, и, наверное, на это повлияло само тело. Хотя я не вижу в этом минусов. У меня не было детства в прошлой жизни, так почему бы не восполнить этот пробел сейчас, рядом с такими потрясающими людьми? Этого действительно не хватало в прошлом. За четыре года я очень много размышлял о сложившейся ситуации. В итоге некоторых раздумий я пришел к выводу, что не зря мне так нравился Вэй Усянь. Как там говорилось.. Нам нравятся те, в ком мы видим самих себя? Вот именно так и есть. Я был очень похож на Вэя не только характером, но и малость прошлым. То же сиротство, та же злющая мачеха, та же огромная любовь к чертовски острой еде, и тот же хороший знакомый с каменной рожей. Не поэтому ли после смерти я оказался здесь? Конечно причиной подобной фантастики может быть что угодно. Все таки я не знаток, хоть и прочел очень много работ с таким сюжетом. Думая над тем, как и что стоит менять в судьбе этого мира, я пришел к выводу, что некоторые события точно стоит попытаться изменить. Лучше приму хоть какие-то попытки, чем не буду делать вообще ничего. В конце концов, мне в любом случае страдать не зависимо от моих действий. Но так или иначе, я ведь совершенно другая личность, хоть и похож чем-то на Усяня. Главными мудилами мира заклинателей были клан Цзинь и Вэнь. Не все люди из этих кланов, но большинство, а в особенности главы. Не должны люди страдать из-за эгоистичных желаний этих ублюдков. Сложнее всего будет предотвратить начало войны… Если вообще получиться хоть как-то вмешаться. Вэнь Жохань – сумасшедший, который точно не станет слушать каких-то левых подростков. Вероятнее всего война начнется. Невозможно остановить сильнейший орден одними словами. Тогда остается только готовится, чтобы раздавить Вэньских самовлюбленных идиотов. Хотя и эта задача будет непростой. И всё та же проблема: кто будет слушать бред какого-то мальчишки? Разве что Цзян Фэнмянь прислушается и Лань Сичэнь выслушает. Еще одной очень важной проблемой, связанной с Вэнями является ветвь целителей. Их смерти допускать точно нельзя. Жопу порву, но обижать Вэнь Нина и Вэнь Цин, а особенно А-Юаня, не позволю! Мне хватило их страданий в романе, вживую я это наблюдать не горю желанием... Время у меня еще есть, думаю я смогу набросать планы на будущее, сейчас важно совсем другое. Смерть родителей. За прожитое время я полюбил их еще больше, а плохое предчувствие с каждым днем начинает верещать ещё сильнее, предвещая о грядущей беде. Что делать? Вот в чем главный вопрос... Напроситься на ближайшие три года уйти подальше от Илина? Если не выйдет, то какие аргументы заставят родителей остаться со мной в день, когда интуиция будет бить по голове, предвещая тот самый момент? Маленький мальчик был так увлечен, что не заметил, как в комнату тихонько заглянула его мать и наблюдала за своим чадом. Женщина пришла к выводу, что нужно прервать его, пока Вэй Ин вновь не зашел слишком далеко в своих попытках взвалить на свои плечи некие крайне важные дела. — А-Ин! Это была Цаньсэ Саньжэнь, та самая мать мальчика. Она ещё с рождения ребёнка чувствовала, что он не такой, как все остальные дети. Он был слишком взрослым. Да, он вёл себя как и любой другой ребенок, шалил, шумел, рассказывал невероятные истории и безгранично любил своих родителей, но глаза выдавали в нем понимающего многое человека. Такой взгляд не должен быть у маленького ребенка. Цаньсэ считала, что даже будь в теле её дитя взрослая душа, он всё ещё остаётся _её_ ребёнком. Если такова воля небес, то она не будет думать об этом слишком много. Тем более, что эта душа так искренна, словно на самом деле лишь дитя. Её любимое дитя, несмотря на то, кем была эта душа в прошлой жизни и помнит ли душа ту жизнь. — А-Ин, ты вновь смотришь в стену и размышляешь о чем-то? Ну как так можно, ты должен бегать, прыгать и щебетать, словно воробушек! Пойдем скорее, папа вернулся и принес тебе кое-что вкусненькое! Мальчишка вздрогнул и тут же обернулся на самое дороге, что у него сейчас есть. — Мама! — Позже. Всё позже, сейчас я хочу к маме с папой... — Что? Что? Что папа принес? Вэй Ин вскочил на ноги и начал прыгать вокруг своей матери, в попытках умелить ее и узнать, что принес отец раньше, чем увидит своими глазами. Но Цаньсэ милой мордашкой и поведением не взять. Она улыбнулась еще шире и ответила своему милому воробушку: — Пойдем к твоему отцу и сам всё узнашь, солнышко. Женщина подхватила ребёнка на руки и закружилась с ним, направляясь в другую комнату, где их уже давно ждал третий член семьи. Отец с улыбкой наблюдал за любимыми людьми и прятал за спиной некий сверток, в котором была любимая сладость Вэй Усяня – ма чиу. Увидев Чанцзэ, Вэй Ин начал вертеться в руках матери и счастливо щебетать: — ПАПААА! Что там?! Неужели моё любимое?? Глава семьи улыбнулся еще шире и взял сына на руки, отдав мальчику сверток. Ребенок с восторгом нашел в нем своё любимое лакомство и тут же начал уплетать его за обе щеки. Счастливая семья весь оставшийся день шутила и радовалась совместному времяпрепровождению. Вэй Ин заливисто смеялся с шуток своей матери, в то время как Вэй Чанцзэ не мог налюбоваться своей прекрасной женой и любимым сыном. Они выглядели самыми счастливыми на свете людьми и двое из них считали, что их жизнь такой и будет. Но у судьбы своё мнение на этот счёт.

***

Прошло уже пять лет моей новой жизни. За это время я успел смириться с тем, что занял важную роль и придется сильно вмешаться в сюжет этого мира. Хотя само моё пребывание здесь уже значительно меняет историю. По крайней мере я не буду как каноничный Лань Ванцзи долго разбираться в своих чувствах и безоговорочно придерживаться правил клана. Во мне не смогут заморозить все человечное, как сделали со Вторым Нефритом Ордена Лань. Размышляя над предстоящей войной, тем что будет до и после нее, я старался придумать, как помешать ее началу. Будь я хоть трижды уважаемым и несравненным вторым наследником Гусу Лань, меня не станут слушать и вряд-ли примут мои предупреждения всерьёз. Идти в клан Вэнь и пытаться изменить там чье-то мнение – дохлый номер. Насколько я успел понять, основываясь на всей доступной мне информации, Клан Вэнь прогнил и его глава в первую очередь. Вэнь Жохань – мужик страшный, сильный и крайне конченный. Его только уничтожить и остается. Если война не будет через 14 лет, значит будет позже и подготовиться к ней уже не выйдет. Остается лишь готовиться к этой войне. Однако.. Как долго мне ещё ждать, когда придет матушка? Я уже несколько часов сижу, а она не появляется… Спрятав холодные ладошки в рукава теплого ханьфу я невольно вспомнил, как в прошлом сидел у холодного окна квартиры в ожидании родителей, будучи совсем мелким. На стук в дверь, спустя целый день ожидания, я бодро подорвался с каким то радостным восклицанием, но… За дверью были лишь чужие люди с серьезными и сочувствующими лицами. Голову прострелило осознание. Постойте ка.. Глаза Лань Чжаня округлились. Руки сжались в маленькие кулачки и тело мелко затрясло. Лань Ванцзи стал сиротой ближе к восемнадцати годам. Если его отец погиб при атаке Вэней, то матушка.. Матушка умерла, когда ему было пять. А сколько же сейчас Лань Чжаню лет? Пять. Ему вдруг вспомнился момент, где маленький Второй Нефрит сидит в поле горечавок и ждет свою мать. Которая мертва, но никто не осмелится сказать это пятилетнему ребенку. Мальчик почувствовал, как его сердце упало в пятки и не спешит возвращаться на место. Он застыл и пытался элементарно дышать. Как он мог забыть? Почему же вспомнил только тогда, когда уже поздно что-то предпринимать. И как теперь жить без единственного луча солнца, в этом холодном клане маразматиков? "Нет нет нет нет.. Это просто бред, да? Сейчас не пройдет брат, чтобы увести меня подальше от матушкиного дома, верно ведь?.." Лань Чжань не обращал внимания на окружение, потому не видел, что пришел тот, кого он не хотел сейчас видеть. Лань Сичэнь медленно подошёл к своему младшему брату, с выражением скорби на лице, которое он усердно пытался спрятать. Но глаза всегда говорят больше. – Лань Чжань, уже поздно, давай пойдем обратно? Матушка не может сейчас прийти. Не стоит сидеть на морозе. Младший брат Лань Хуаня сильно вздрогнул и пустым взглядом уставился в глаза старшего. В глазах бушевала буря эмоций. Неверие, страх, отчаяние, боль.. Еще никогда столько всего не отражалось в обычно равнодушных, с толикой любопытства глазах. Впервые видя такого брата, Лань Сичэнь вздрогнул и пришел в ужас. Неужели тот уже понял..? Неужели этот маленький белый цветок понял что произошло? Хуань со страхом смотрел на брата и почти не узнавал. – Матушка.. Почему она не может прийти? — Дрожащим голосом произнес Лань Чжань. — Она заболела и ей нужно поправиться, или ей... Уже не нужно время? Меньше всего Первый Нефрит ожидал такой реакции. Его милый младший братишка, которые всегда выглядел отстранённым и сдержанным сейчас сочился отчаянием и горем. Грудь словно пронзила острая игла. Он не знал что ответить на вопрос брата. Он и сам не может поверить, что их матери.. Больше нет. Лань Хуань смог выдавить из себя лишь несколько слов: — А-Чжань.. Пойдем обратно, ладно? Младший еще несколько долгих мгновений неотрывно смотрел на брата. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он опустив голову наконец поднялся на ноги. Братья возвращались в свои покои молча. Ни один не хотел больше поднимать эту тему. И так обоим понятно, что их любимой матушки больше нет. Когда пришла пора расходиться, Лань Ванцзи вдруг подал голос: — Брат. Могу я сегодня поспать с тобой? Сичэнь очень удивился такой просьбе, но он бы никогда не отказал своему младшему, тем более в такой невинной просьбе. Он улыбнулся и, взяв младшего за руку повел в свою спальню. В ту ночь Два Драгоценных Нефрита тихо проливали слезы и скорбели по своей матери, вспоминая самые лучшие моменты их совместного времени. Лань Чжань же еще больше невзлюбил своего отца. Как он мог запереть вольную птицу в клетку и даже не навещать ее? Он никогда не простит людей, которые так безжалостно обрезают крылья другим.